Квента меллион

Турукано сидел в своей комнате над чертежом кованой решетки (он думал поставить ее в саду и пустить по ней виноград), но мыслями витал далеко. Лаурэлин сияла ярчайшим своим светом, в саду расцвели яблони, и их запах проник через распахнутое окно в комнату. И более того – из сада послышалось звонкое детское пение на несколько голосов – пели один из гимнов Йаванне. Турукано сидел, улыбаясь, с пером в руке, потом лениво уронил его – нет, положительно, в такой день надо было выйти на улицу! Может, позвать Эленвэ и… Что можно было бы делать вместе с Эленвэ, Турукано додумать не успел – послышался звонок в дверь. Два раза – значит, гость пришел к нему, а не к Эленвэ и не к ним обоим. Что же, гость в дом – значит, работать уж точно не придется! Турукано отодвинул чертеж и пошел открывать дверь. За дверью обнаружился ни кто иной, как милый друг Артафиндэ. Радостно поздоровавшись, Турукано пригласил его заходить и пошел на кухню за чашами и соком с ледника - было довольно жарко. Артафиндэ шел за ним, он был своим в доме. Если бы дело происходило Ветвь назад, он, скорее всего, вообще бы появился под окном и перемахнул бы через подоконник прямо в комнату, но с некоторых пор веселый бесшабашный Артафиндэ как будто немного остепенился. Пожалуй, это произошло со времени, когда он познакомился с Амариэ. Турукано улыбнулся. Ну, самое время другу стать серьезным и сыграть, наконец, свадьбу! Чашки и кувшин поставили в комнате Турукано, который сдвинул в сторону свитки, чертежи, пару неоконченных макетов. С некоторых пор он вдобавок к кузнечному ремеслу увлекся архитектурой и уже выстроил несколько беседок и один дом. Потягивая холодный сок, Артафиндэ рассказывал о своих делах в Валимаре. - Не так уж и легко, что и сказать. Ваниар, они как – они петь учатся раньше, чем говорить. Какое-то время дети только с помощью музыки и общаются… А у нас не так, сам понимаешь, мы, нолдор – народ слова. А нужно вместо слов – мелодии. И как можно чище, как можно точнее. Иллюзии, видения – это еще не так трудно, это и наши многие умеют. А вот что-то сотворить с помощью музыки… Турукано недоверчиво хмыкнул: - Уж прямо – и сотворить? Я думал, такое только Айнур под силу. - В общем-то верно, - задумчиво сказал Артафиндэ, вертя в руках полупустую чашку. – Но Первые к этому стремятся. И многого достигли. Живое, особенно растения, очень чувствительно к музыке – впрочем, чего я тебе рассказываю, ты же видел, как Индис работает… С водой тоже довольно просто, она сама поет. С материалами – труднее. А меня это очень интересует, я хотел бы выпеть резьбу по камню, это должно быть совсем другое, чем с помощью резца, гораздо лучше. А еще – мысли, чувства… с ними тоже можно работать музыкой. Навеять сон, пробудить… это, впрочем, довольно легко… Вызвать веселье, придать сил, очистить мысли – уже труднее. Можно… на самом деле можно вызвать любое чувство, узнать любую мысль. - Против воли? – удивился Турукано. - Да, - кивнул Артафиндэ. – Хотя это запретное знание. Да и Валар говорят, что если любой эрухин закроет свой разум – то туда не проникнет никто. Даже Манвэ, даже Намо… - Тогда и узнать ничего невозможно, - хмыкнул Турукано. - Да-а-а… - Артафиндэ потер глаза, как будто долго смотрел на что-то не отрываясь. – Вообще, трудно. Да и Малимо – учитель требовательный. Малимо был мужем Элеммирэ и отцом Амариэ, а заодно – одним из лучших мастеров Песен Силы Валимара (не считая, пожалуй, короля Ингвэ и его детей). Артафиндэ, узнав о его талантах, загорелся идеей самому выучиться Песням Силы – ну и видеть Амариэ почаще, конечно. Турукано лишь слегка пожал плечами. Он не стремился овладеть Песнями Силы, делом трудным и сложным, в полной мере доступным лишь немногим среди эльдар. - Кстати, - задал он давно интересующий его вопрос, - когда ваша свадьба? Хотя вы еще и о помолвке не объявили… Артафиндэ слабо улыбнулся. - И сам не знаю, - со вздохом сказал он. – Я даже родным еще ничего не сказал. Никто не знает, только мама догадывается, но тоже молчит… Вообще, Амариэ откладывает, говорит, ей нужно закончить одну работу над сложной мелодией… - А после свадьбы – нельзя? - Она говорит – не до того будет… У женщин это по-другому ведь, сам понимаешь. Какое-то время они живут только семьей, только мужем и детьми. И лишь когда дети вырастают – тогда снова обращаются к своим занятиям. - Понимаю, - сказал Турукано, радуясь, что его Эленвэ не была столь медлительна в свое время. С другой стороны, подумал он, в этом промедлении есть своя прелесть. Время помолвки выпадает только раз и больше не повторяется. А спешить им совсем некуда. Детские голоса за окном умолкли, кроме одного. Чистый и звонкий, он летел прямо в небо, в высокий воздушный купол над Валинором. Птицы сейчас, в полдень, молчали, но этот голос, еще не совсем совершенный, был сладок, как лучшая птичья песнь. Атрафиндэ выглянул в окно, высматривая маленькую певицу, чье белое платьице виднелось среди тонких стволов. - Итариллэ стала совсем большая, - сказал он с улыбкой, обернувшись к Турукано. – И красавица. Турукано, довольно улыбаясь, кивнул. - Не успеем оглянуться, как и замуж выйдет. Он постучал пальцами по столу, работать совсем не хотелось. - Выйдем в сад, - предложил он. Артафиндэ кивнул. Вышли они через двери – взрослые, серьезные эльфы – не то, что раньше, когда развеселые юноши просто перемахнули бы через подоконник. Итариллэ, увидев отца, радостно засмеялась и побежала к нему. Турукано подхватил дочь на руки, несколько раз подбросил. Другие девочки, подружки Итариллэ, обступили двоих нэри веселым хороводом. Артафиндэ тоже стал с ними возиться, затеял игры. Девочки громко смеялись, а когда он сел на траву, стали вплетать ему в волосы цветы, изобретая какую-то сложную и красивую по их мнению прическу. Турукано тоже не остался без украшений, несколько розовых цветов были засунуты ему за головную ленту. Через час выглянула Эленвэ и позвала всех пить чай со свежим пирогом. Турукано хотел было идти в дом, приглашая за собой Артафиндэ, но друг остановил его. - Я кое-что хотел сказать тебе, Турьо, - серьезно произнес он и замолчал. Девочки с веселым гамом исчезли одна за другой за дверьми дома, и только тогда Артафиндэ заговорил снова. – Я слышал, у вас в кузнях часто бывает Мелькор… Турукано нахмурился, чуть прикусив губу. При звуках этого имени на его сердце всегда набегала тень – неясно отчего. Казалось бы, сейчас никак не стоило плохо относиться к Мелькору, который, выйдя из Мандоса, совсем переменился. Даже немного странно было думать, что когда-то он был враждебен Владыкам, да и самим эльдар принес немало зла. Теперь он брался помогать в любом деле, особенно нолдор, говоря, что если ваниар – чересчур возвышенны, а тэлери – чересчур легкомысленны, то вот нолдор, отважные, умелые, пытливые нолдор, жадные до знаний – это самое то. Он много знал о земных недрах, о свойствах металлов и самоцветов, о хитрых устройствах и тонкостях языка, многое знал – и щедро делился этим знанием. Мелькор был умелым мастером и искусным изобретателем, знающим и щедрым учителем, то есть очень полезным знакомцем… другом. И все же, все же… Все же Турукано до сих пор не встречался с ним. Сначала это выходило случайно: когда Мелькор намеревался прийти в кузню, у второго сына Нолофинвэ находились неотложные дела. То Эленвэ попросит починить что-нибудь в доме, то родители пригласят зайти вечером, то знакомая детвора захочет посмотреть какое-нибудь особо красивое место за городом… Потом родилась Итариллэ, и первое время Турукано вообще забросил работу с металлом и сидел дома, заботясь о слабой после родов жене и ребенке. А потом… тень набежала на сердце. Не хотелось встречаться с Мелькором – и все. Он пробовал говорить об этом с отцом, к советам которого привык прибегать в трудные минуты: Нолофинвэ тогда помрачнел и посоветовал особых дел с Мелькором не иметь. Хотя сам встречался с ним несколько раз, только особой радости эти встречи ему явно не приносили. Но о чем он говорил с Оступившимся – осталось тайной. Турукано поговорил с Эленвэ, но жена, истая дочь ваниар, относился к Мелькору с неодобрением и не доверяла ему. Все это Турукано медленно, подыскивая нужные слова для своих неясных чувств, изложил другу. Артафиндэ помрачнел. - На самом деле, - сказал он, - мой отец Мелькора и вовсе не привечает. Он с ним говорил… один раз, вернулся с той встречи чернее тучи и тоже ничего нам не рассказал. Все это странно… если не сказать больше. Но, Турьо, мы уже не маленькие дети, чтобы пугаться неясных теней. Лучше выяснить все самим. Я хочу с ним встретиться… хотя бы, чтобы дать зарок больше не встречаться. Турукано медленно кивнул. - В этом есть смысл, - сказал он. – Если бы наши пращуры только боялись и прятались, они никогда бы не вышли из теней Куйвиэнен. Они пошли навстречу неизведанному… опасному – и получили в дар Свет. Артафиндэ горячо согласился с другом и было решено идти в кузницы вечером: Артафиндэ точно знал, что Мелькор сегодня там будет. Чай Эленвэ едва не остыл, но по куску пирога они все-таки получили. *** В кузницах часто работали не при ярком свете Лаурэлин – уж очень сильный жар порой давало Золотое Древо, а позднее, к Часу Смешения Света, и после него. Время Тельпериона было прохладнее, хотя и света было меньше. Впрочем, в кузницах всегда горел огонь, а для тонкой работы вешали еще феаноровы лампы. Сейчас у эльдар-кузнецов не было крупной работы, каждый занимался чем-то своим: кто отливал статуэтки, кто – решетки для растений или инструменты, кто делал заводные игрушки или украшения, а кто-то – механические устройства. Турукано знал, что его бывший учитель и нынешний друг Ангахеро, сын Махтана, работал над металлической фигурой-автоматом. По виду это было подобие живого эльда, даже одетого в обычную одежду, внутри же скрывался хитрый механизм из рычагов и шестеренок. По замыслу мастера автомат должен был двигать руками и ногами, играть простые мелодии на фисгармонии и даже писать. В действие он должен был приходить от легкого нажатия на определенное место плеча, спины, головы. Пока что механизм только двигал руками, растягивал медные губы в улыбке и вращал глазами, сделанными из самоцветов. Турукано один из немногих, уже видел это: зрелище было одновременно забавное и слегка жутковатое. Эта работа не была тайной мастера, и по дороге Турукано рассказал о ней другу. Артафиндэ усмехнулся: - Или наши женщины рожают мало новых эльдар, что понадобились еще механические? - Никто и не говорит, что это будет живой Воплощенный, - с легкой обидой за учителя ответил Турукано. – Просто интересно так сделать. Если все получится, то можно приспособить этот механизм для тяжелой и трудной работы: пусть поработает в шахтах или потаскает бревна! Он ведь не будет чувствовать ни холода, ни голода, ни боли… Артафиндэ поднял брови: - Однако, вы решили равняться с Владыкой Аулэ? Помнишь, рассказывали про то, как он создал свой каменный народ в Сирых Землях? Который сейчас живет там? Тогда Творец не был доволен… - М-да, есть тут что-то… - пробормотал Турукано, которому мысль о проступке Аулэ в голову не приходила. – Да и Аулэ был не очень доволен этой работой Ангахеро, теперь понятно, почему. Но… а ведь Ангахеро говорил, что это Мелькор натолкнул его на эту мысль… - Да-да, Мелькор, - немного странным голосом отозвался Артафиндэ, но больше ничего не сказал. Кузни были видны и слышны издалека. Полыхал огонь в горнах, светился раскаленный металл, бухали огромные молоты, тюкали маленькие молоточки, звенели железо и сталь, бронза и медь, шипела вода, превращаясь в пар, слышались приказы мастеров и уханье подмастерьев, бьющих молотами, раздувающих мехи и тянущих тяжелые железные болванки. Кузни стояли на отшибе, среди обширной дубовой рощи, которая заглушала звуки от жителей близких домов. Вокруг самих зданий, однако, деревьев не было, а была широкая полоса травы, посреди которой был вырыт ров, заполненный водой. Неровен случай, вылетит из горна искра да подожжет деревья. Йаванна, конечно, пристально следит за своими детьми в благословенном Валиноре и вряд ли допустит пожар, но обезопаситься все-таки не мешает. Лаурэлин уже угасала, через ее золотой свет пробивалось первое неяркое серебро Тельпериона. Смешанные лучи скользили по дубовым листьям и толстой коре, вспыхивали на железных заготовках, металлической стружке, полуготовых изделиях, выставленных во двор. Кое-кто из кузнецов установил переносные горны снаружи: их сплавы надо было закалять при свете Дерев, отчего они приобретали удивительные свойства. Турукано кивал знакомым, приветствовал друзей. Один из кузнецов, совсем молодой нолдо Келекинвэ, подошел к братьям. Турукано знал его хорошо, даже одно время учил литью из бронзы, в котором достиг немалых успехов. Келекинвэ поздоровался с братьями, с Турукано – как старый знакомец и друг, с Артафиндэ, которого он знал только в лицо, церемонно, как на дворцовом приеме. Турукано представил Келекинвэ брату, после чего юноша обратился к Турукано: - Турьо, я тут хотел поговорить с тобой, - он неуверенно оглянулся на Артафиндэ. - А что там у тебя? Задумал что новое? – спросил Турукано. Не все мастера любили делиться новыми замыслами, особенно необычными и непривычными. На самом деле, считалось, что незачем хвастать тем, чего еще не достиг, лучше работать втайне и говорить о своей цели разве что близким друзьям или учителю. - Н-нет, - не очень уверенно ответил Келекинвэ. – Или да… это как посмотреть, - он еще раз взглянул на Артафиндэ и махнул рукой. – А, ладно, вы ведь тоже – родич короля, вас это тоже касается. - Мелькора еще нет? – спросил Турукано. Келекинвэ замотал головой: - Нет, нет. - Тогда время у нас есть. Рассказывай, - Турукано вопросительно взглянул на юношу. Но тот не стал ничего говорить, а, оглянувшись по сторонам, потянул собеседников за собой и повел вглубь рощи, так что кузницы скрылись за деревьями, хотя сполохи огня были видны, да и шум еще был слышен. Встав у одного из дубов, старого и раскидистого, Келекинвэ снова стал оглядываться, на лице у него было написано беспокойство. Турукано не выдержал. - Да что такое, Кельо, говори! – воскликнул он. – Ты так оглядываешься, будто пошел охотиться на зайцев и забрел к логову медведя! И ждешь, что он вот-вот появится. - Это, может, похуже медведя будет, - вздохнул Келекинвэ. – Хотя наверняка я ничего не знаю, и вообще… скорее, у тебя спросить хотел, - он посмотрел на Турукано. - Так что же? – уже спокойно спросил Турукано. Он весь подобрался, сосредоточился – что-то здесь странное происходит, тревожное даже. Не вовремя они пришли встречаться с Мелькором, кажется… Или в нем все дело? - Да-а-а, - неуверенно протянул Келекинвэ, явно не зная, с чего начать. Несколько мгновений он молчал, потом все-таки решился: - Турьо, ты знаешь, чем сейчас занят принц Феанаро? - Феанаро? – вскинул брови Турукано. – Дай-ка подумать, - некоторое время он сосредоточенно вспоминал, где и как последний раз слышал имя дяди, но ничего не вспоминалось, кроме вестей в одну десятую Ветви назад – тогда Феанаро собирался в очередной поход на далекий север Амана. Да еще не так давно он присутствовал во дворце Финвэ на празднике в честь Первых Цветов. Но был он там недолго и вскоре после начала танцев ушел. - Знать не знаю, где он и что делает, - наконец объявил Турукано. Келекинвэ нахмурился. - То-то и оно-то, - мрачно сказал он. - И никто не знает. - Ну и что? – удивился Турукано. – Сам ведь знаешь, о новом деле мастер на каждом шагу не хвастает. - Да если бы только это, - вздохнул Келекинвэ. – Слухи тут ходят всякие странные. Об уходе в Средиземье… - Да это уже давно не новость, - усмехнулся Турукано. – Феанаро и его сыновья твердят об этом каждому, кто хочет их слушать. - Они не только это твердят, - сказал Келекинвэ, снова оглядываясь. – Еще говорят что-то странное про короля, даже не знаю, как и сказать, то ли новый король у нас будет… или может быть, будет… или не надо, чтобы новый был… - юноша спутался и умолк. - Ничего не понимаю, - искренне сказал Турукано. - А я-то хотел у тебя узнать, - огорчился Келекинвэ, - ты же внук короля, кому и знать, как не тебе, если король Финвэ решил оставить правление… И мне все это как-то не нравится. А выходит, что я больше тебя знаю. Например, знаю, что у Феанаро и его детей есть тайная кузница. - Да? – удивился Турукано. – Откуда же знаешь, если тайная? - Случайно узнал, - ответил Келекинвэ. – Бродил как-то у подножия Пелори, там, где старые железные шахты, где руда уже вся выбрана. Ну, знаешь, у Ледяного озера? - А, знаю, - кивнул Турукано. – Место пустынное, там обычно нет никого. Что там делать? - Ну вот я был, - улыбнулся Келекинвэ. – Забрел туда как-то случайно, сел передохнуть между валунов. И так сел, что меня не видно было, если только совсем рядом не пройти. А мне вид открывался ясный на всю округу. Сидел я там, сидел, думал о том, о сем, вдруг слышу – идет кто-то. Выглядываю – Карнистир. Ну, я к нему выходить не стал, я с ним близко не знаком, и вообще… - Келекинвэ поморщился и Турукано понимающе кивнул – далеко не у всех принцы Первого Дома вызывали особую приязнь, хотя у них было немало верных друзей и горячих приверженцев. Келекинвэ продолжал рассказ: - Идет и оглядывается, будто ищет кого. Ну, я еще глубже схоронился, еще меньше захотел показываться. Он меня и не заметил. Посмотрел вокруг и рукой кого-то поманил. Вижу – идут за ним Майтимо и Куруфинвэ, мешки заплечные несут, а из тех мешков кузнечные инструменты выглядывают. Тоже мимо меня прошли, а за ними – и сам принц Феанаро идет, ведет лошадь, груженую. Потом долго никого не было. Я сидел, сидел, потом выглянул, любопытство меня взяло: куда идут-то? А они уже ко входу в шахту подходят. И раз – зашли туда. Ну, я еще посидел и пошел за ними. - Зачем? – с неодобрением спросил Турукано. Эльдар – все-таки не звери, чтобы их выслеживать, такое считалось делом неблагородным и неучтивым. - Очень уж любопытно стало, - Келекинвэ почуял его неодобрение и смутился. – Слишком уж Феанаро скрытен, да и сыновья его такие же, особенно средние. Все-то они таятся, все-то секретничают, да еще смотрят на других свысока. Вот я и подумал: «Ах, думаете, умнее да лучше всех? А я вашу тайну узнаю». И пошел я к шахтам. Только, - Келекинвэ усмехнулся, - все-таки оказались они умными да умелыми, умней меня, по крайней мере. Не увидел я никого и не нашел ни двери, ни замка, ни щелочки какой. Камень глухой, и все. Видно, чары наложили. - А почему ты решил, что там кузница? – cпросил Турукано. - Видеть – ничего не увидел, а услышать – услышал, – ответил Келекинвэ. – Молот там внутри стучал, уж я эти звуки ни с чем не спутаю, с малых лет ведь в кузнях бываю. И запах… запах там стоял особый, кузнечный. Видно, щелочки для глаза закрыли, а для воздуха – нет. Без этого никак, задохнутся ведь. Кузня у них там, могу поспорить на свой любимый молот! - А Мелькора там не было? – внезапно спросил Артафиндэ. Келекинвэ чуть вздрогнул – он, кажется, подзабыл о втором собеседнике, который стоял чуть в стороне, в самой тени, и все это время молчал. - Мелькора? – переспросил он. – Нет, не видел его, да и других Айнур не видел. - Да с чего бы там Мелькору быть? – удивился Турукано. – Всем известно, что Феанаро с ним не разговаривает и помощи никакой не принимает. Как и от других Айнур, впрочем. Гордый очень, все сам да сам. - Он-то не разговаривает, - усмехнулся Келекинвэ, - а вот его сыновья – вполне, особенно Куруфинвэ. Всегда, как Мелькор здесь, так и он сюда заходит. Кто знает, что он отцу пересказывает, да что про эти рассказы Феанаро думает. - Подожди, подожди, Кельо, - недовольно сказал Турукано. – Что-то ты чересчур подозрительным стал, и Феанаро, по твоему, лицемерит, скрытничает, что-то опасное делает… Ну что в этой тайной кузнице плохого может быть? Как Феанаро Сильмарили творил – никто не видел, а вышла такая красота и радость для всех! Ты еще скажи, что Сильмарили – опасны! - Ну, не знаю, - Келекинвэ заговорил холодно, кажется, он обиделся. – Мое дело – сторона, вы уж, королевские родичи, сами промеж собой разбирайтесь. Принцы друг на друга злятся, а нам от этого только хуже выходит. Ладно, пойду я, а то не успею сегодня доделать, что хотел. Он кивнул обоим братьям и быстро пошел обратно к кузницам. Турукано и Артафиндэ остались стоять на месте, недоуменно переглядываясь. Если бы все было, как обычно, они бы вместе пошли к кузницам, болтая о том, о сем… если бы все было, как обычно. Но в воздухе сгустилась тревога. Тени стали зловещими, выросли, потянулись по траве и деревьям, нависли над Тирионом… Турукано тряхнул головой, разгоняя тревожные мысли. Что-то он себе навоображал ужасов, как бедняга Келекинвэ. Ведь все это чепуха, верно? Последние слова Турукано, сам того не замечая, произнес вслух. Или слишком громко подумал. - Не такая уж чепуха, - откликнулся Артафиндэ, лицо которого было озабоченным. – Но мастер Келекинвэ прав хотя бы в одном – если не спрашивать у самого Феанаро и его сыновей, то ваша семья должна знать больше других. Нолофинвэ интересуется делами старшего брата, Финдекано и Майтимо – всюду вместе, Ириссэ хвостиком ходит за Тьелкормо… Турукано пожал плечами. - Однако, причем же здесь я? – сказал он. - Отец мрачнеет и молчит, Финьо – тоже, к тому же он последнее время как-то уже меньше с Майтимо, больше – с твоими младшими, да ты сам это знать должен… Ириссэ еще слишком мала, чтобы знать какие-то тайны. У нее в голове только лошади, собаки и луки – вот и ходит за Турко, мечтает, чтобы он ее звериным и птичьим языкам выучил. Артафиндэ ничего не ответил, и они, не сговариваясь, направились обратно к кузням. Там царила суета – оказалось, прошел слух, что Мелькор вот-вот прибудет, и мастера старались выбрать то, что они хотели показать Айну. Говорили, что он больше всего сведущ в закалке металла и в знании разных сплавов, а вот о создании самоцветов он сам больше стремился разузнать у нолдор. Правда, говорили также, что как раз именно это у него и не получается, а лучшие мастера – да тот же Феанаро, не открывали ему своих секретов. Турукано прошел в свою мастерскую, в которой был последний раз несколько дней назад. Тогда он как раз закончил отливать крохотные колокольчики для прически Итариллэ и ее подружек. Потом он намеревался отковать садовую решетку, но ее узор еще не был придуман, и он не стал бы приходить в кузницу, если бы не просьба Артафиндэ. Артафиндэ с любопытством оглядывался, сам он не был мастером по работе с металлом, хотя иногда и заглядывал в кузницу, особенно к Турукано. Но в последний раз он, занятый обучением в Валимаре, был здесь давно, чуть не треть Ветви назад. Он рассматривал изделия Турукано: статуэтки животных, металлические цветы и травы. Турукано выковал золотой цветок Лаурэлин и серебряный цветок Тельпериона, намереваясь украсить ими сад. Заметив интерес друга, Турукано сказал: - Я хотел сделать так, чтобы они светились. - Повторить работу Валар? – вскинул брови Артафиндэ. - Повторить – не получится, - улыбнулся Турукано. – Но хотя бы сделать подобие… - Желаю удачи, - ответно улыбнулся Артафиндэ. - Может, спросить об этом у Мелькора? – пробормотал Турукано, скорее, для себя, чем для друга. – Или нет? Знаешь, - обратился он напрямую к Артафиндэ, - не хочется мне спрашивать у него. – Он и Древа… как-то плохо они подходят друг к другу. Он… он – Темный. - Да, и верно, - задумчиво ответил Артафиндэ. – Хотя, как говорят, он всегда стремился к свету, всегда искал его. И – Валар простили его и освободили. Значит, он больше не будет причинять вред. Турукано кивнул. Тень, сгустившаяся у него на сердце, немного рассеялась. Но все же остаток ее, темное облако в самом сокровенном уголке души, не ушел. За дверью мастерской зазвучали голоса. Кто-то постучал и, не ожидая ответа, вошел. Это оказался Келекинвэ. Он снова улыбался, отбросив недопонимание и недоумение, что разделили их с Турукано недавно. - Идемте! – воскликнул он. – Мастер Мелькор ждет всех у большого горна. Турукано взглянул на Артафиндэ, но тот, хоть и сам уговаривал друга встретиться с Мелькором, отчего-то медлил. Келекинвэ уже пошел обратно к двери, когда Артафиндэ все-таки сдвинулся с места. Лицо у него было серьезным и собранным, будто он собирался прыгнуть в ледяную воду. Турукано, убедившись, что брат следует за ними, пошел за Келекинвэ. Они шли молча, впрочем, и путь был недалек. Не больше пятидесяти ударов сердца прошло, когда все трое оказались у дверей самой большой кузнечной мастерской. Там уже собралась целая толпа, запрудившая вход. Но, узнавая королевских родичей, эльдар расступались, и вскоре друзья оказались внутри. В мастерской тоже было много эльфов, но Мелькора легко было увидеть – он возвышался над всеми на целую голову. Даже Турукано с его ростом был ниже Воплощенного Айну. Он не стал сразу подходить к Мелькору, а принялся наблюдать за ним издали. Артафиндэ встал чуть впереди друга – он был ниже ростом и ему было хуже видно. Мелькор принял облик одного из нолдор – высокого статного белокожего эльда с длинными черными волосами, небрежно забранными сзади в хвост. Одежда у него была неяркая, черных и коричневых оттенков, впрочем, никто из кузнецов не одевался нарядно – боялись испачкаться и прожечь ткань. Мелькор склонился над рабочим столом, рассматривая какое-то изделие. Сбоку от него стоял Урундиль, один из старших мастеров, искусный кузнец, дальний родич Махтана. Он что-то говорил Мелькору, но слов за шумом было не разобрать. Турукано чувствовал себя неуютно, немного жалея, что уступил просьбе друга. Интересно, долго они там будут разговаривать с Урундилем? Лучше бы подольше, а то Турукано никак не мог придумать, с каким вопросом обратиться к Мелькору. Но это разрешилось само собой. Спустя недолгое время Мелькор умолк, а Урундиль поклонился ему, благодарный за советы, и отошел. Айну выпрямился, оглядывая собравшихся, и тут его взгляд упал на Артафиндэ, приметного в ореоле своих золотых волос. - Простите, - донеслись до Турукано слова Мелькора, - я вижу, нас посетили высокие гости, и я хочу поговорить с ними. Эльфы расступились, и Мелькор, шагая легко и бесшумно, как все Воплотившиеся Айнур, подошел к братьям. Он кивнул на их приветственные поклоны, любезно улыбаясь, но глаза его были холодными и цепкими, а взглянув на Турукано, он слегка нахмурился и даже как будто отшатнулся назад. Но тут же лицо его вновь приняло спокойное и внимательное выражение, и он сказал: - Должно быть, досточтимые принцы хотят что-то спросить у меня? Спрашивайте, я расскажу все, что знаю. Турукано слегка толкнул Артафиндэ – мол, спрашивай, ты хотел этой встречи, но тот молчал. Пауза становилась невежливой, и Мелькор сам нашел выход. - И верно, незачем разговаривать среди толпы, - сказал он. - Пойдемте в уединенное место, может быть, досточтимый Турукано Нолофинвион пригласит нас в свою мастерскую? - Да, - ответил Турукано, немного замявшись. Почему-то ему не хотелось оставаться с Мелькором наедине… хотя ведь он не один, рядом с ним брат и друг. Да и вообще, чего им бояться в самом сердце Света? Ведь они не в сумерках Куйвиэнен, где грозной тенью скакал страшный Черный Всадник! Турукано, как хозяин, пошел впереди, показывая дорогу. За ним шел Мелькор, а Артафиндэ держался чуть позади. Так они и прошли в мастерскую, где Турукано прикрыл дверь и предложил гостям лучшие сиденья. Здесь, конечно, не было мягких удобных кресел, но стулья и табуреты имелись. Мелькор, не смущаясь, принялся разглядывать изделия Турукано, готовые и неоконченные. Турукано был рад такой заминке, ведь неприятный разговор откладывался. Почему-то он был уверен, что разговор будет неприятным. Однако Мелькор начал с похвал. - Ты искусный мастер, принц Турукано, - сказал Айну с любезной улыбкой. – Не буду излишне льстить, но замечу, что твое мастерство ненамного ниже, чем у прославленного Махтана Аулендиля или…- он чуть помедлил, - у непревзойденного Феанаро. Турукано посмотрел на Мелькора без улыбки и слегка пожал плечами. Он не считал себя очень уж хорошим мастером и знал, что ему еще многому надо научиться. Так он и ответил Мелькору. - О, скромность – благородное качество, - рассмеялся тот, - не все способны на него… Но не надо и слишком уж преуменьшать свои таланты, следует всячески раскрывать их и показывать миру. И я хочу помочь в этом. Хочу помочь всему народу нолдор, самому мудрому и искусному из народов эльдар, хочу помочь королю нолдор и его родичам. Жаль только, что не все хотят меня слушать, - он печально вздохнул. – Некоторым мешает гордыня и предубеждения… Турукано решил, что Мелькор говорит о Феанаро. Феанаро не слушает его, и Феанаро лучше всех умеет делать самоцветы, которые так нравятся Мелькору. Что ж, здесь Турукано ничем не мог помочь, он работал с металлами, а не с драгоценностями. - Я всегда прислушиваюсь к разумным советам, - ответил на это сетование Турукано. - Отрадно сознавать, - улыбнулся ему Мелькор, - что внуки короля Финвэ мягче его сыновей. Турукано нахмурился, не зная, считать ли это похвалой или оскорблением… или оскорблением своего отца?.. но решил не придираться к словам. Однако же сам ход разговора не очень ему нравился, и он все больше сожалел об этой встрече. Артафиндэ, который все это затеял, просто сидел и молчал, прислушиваясь к беседе. Только Мелькор чувствовал себя свободно. Он начал задавать Турукано вопросы: над чем он работает сейчас, что у него выходит хорошо и что не получается. Турукано сначала отвечал не слишком охотно, потом увлекся, сев на любимого конька. Он много чего рассказал Мелькору о своей работе и получил несколько дельных советов. Тень на его сердце немного рассеялась, теперь он непринужденно беседовал с Мелькором, показывая ему то или другое изделие. Постепенно разговор перешел с кузнечных дел на путешествия. Турукано обнаружил свой интерес к дальним краям, рассказал об их плавании к Хэлькараксэ. Мелькор о море разговаривал не слишком охотно, но зато рассказал кое-что о Средиземье. Здесь глаза у братьев разгорелись, им давно хотелось побывать на легендарной прародине эльдар. Тут же речь зашла и об опасностях Средиземья, и как-то незаметно разговор перешел на копья и луки, которыми можно защититься от хищников. Хотя не все нолдор любили охоту, но многие учились обращаться с оружием ради упражнения в силе и ловкости и ради развлечения. Нередко в Тирионе проходили состязания: кто лучше стреляет из лука и дальше бросает копье. Артафиндэ хорошо стрелял, а Турукано, благодаря своей силе и росту, метал копье лучше многих. Но охоту оба брата недолюбливали, не находя удовольствия в кровавой забаве. - В Эндорэ вам пришлось бы охотиться ради пропитания… и чтобы сохранить себе жизнь, - голос Мелькора был серьезен, но Турукано почудилась в нем легкая усмешка. - Мы готовы к испытаниям, - твердо сказал Артафиндэ. Он не отличался особым ростом и силой, но решимости и стойкости ему было не занимать, уж это Турукано было хорошо известно. Как и отваги. Но среди родичей Финвэ не было трусов. Иногда могло бы даже показаться, что они чересчур смелы, бросая вызов любой опасности. Впрочем, Аман не был богат опасностями. «Интересно, а Песни Силы могут быть оружием?» - вдруг подумалось Турукано, но вслух он ничего не сказал, решив обсудить эту мысль с братом наедине. - Вы даже не представляете, что вас может там ждать, - вкрадчиво сказал Мелькор. – А я хочу помочь отважным нолдор… «К чему он ведет?» - Турукано вдруг бросило в дрожь. Лицо Мелькора, любезное и благожелательное с виду, вдруг показалось ему холодным и жестоким. В его взгляде не было ни капли тепла, а где-то глубоко внутри, казалось, тлели и разгорались огоньки. Алые недобрые огни. Быть может, стоило бы замолчать, уйти отсюда… Но Турукано не смог справиться с любопытством и спросил: - Что же ты посоветовал бы? - У меня есть что предложить вам, - так же вкрадчиво сказал Мелькор. – Смотрите-ка… Он встал и подошел туда, где на полке лежал охотничий кинжал в богато отделанных, но еще незаконченных ножнах: Турукано выковал его для Ириссэ, намереваясь преподнести сестре подарок к следующему дню Начала Года. Взглядом попросив разрешения взять клинок, Мелькор положил его на рабочий стол. Оба друга посмотрели на Мелькора вопросительно: кинжалы, которые эльдар по наущению Оромэ делали еще в Великом Походе, не были новинкой или редкостью в Валиноре. Использовали их охотники-нолдор, да и тэлери-рыбаки не выходили без них в море. Мелькор ответил на их недоумение. - Представьте, что этот кинжал стал длинным… скажем, длиной в руку, - сказал он. - Ну и что же? – спросил Турукано после некоторого раздумья. – На охоте он будет неудобен… против зверя лучше использовать копье… - Не против зверя, - тихо сказал Мелькор. – Представь себе, досточтимый принц, что твой противник ходит на двух ногах и ростом он с тебя… Представь, что это эльда… - Как это – эльда? – удивился Артафиндэ. – Зачем представлять, что охотишься на эльда? Эта мысль казалась совершенно дикой. Турукано передернуло, на мгновение его охватила дрожь, будто он вышел на мороз без одежды. - Я просил только… представить это… в воображении, - сказал Мелькор мягко, будто говорил с несмышлеными детьми. – Только представить… - Незачем представлять, если это… невозможно, - голос Артафиндэ был тверд, но заминка в словах была хорошо заметна. - Ты так уверен, что невозможно? – Мелькор продолжал мягко увещевать. Артафиндэ пожал плечами. - Иногда эльдар борются для забавы, их учит тому могучий Тулкас, - сказал он. - Мой младший брат Ангарато учится у него, он рассказывал, да я и сам видел… Но это… всего лишь игра, развлечение, подобное танцу. Здесь, в Валиноре, нам нечего бояться. Валар хранят нас. - Но мы говорили не о Валиноре, а о темном Эндорэ, - Мелькор слегка улыбнулся. – О неведомом, опасном Эндорэ. - Разве мы должны считать жителей Эндорэ своими врагами? – медленно проговорил Артафиндэ, нахмурившись. Турукано вздрогнул: он вспомнил, что у Артафиндэ в Эндорэ живут родичи из народа его матери, не уплывшие в Валинор. О, неужели жизнь в тенях Сирых Земель сделала их злыми и опасными? Неужели придется сражаться с ними там? Эта мысль пришлась Турукано совсем не по вкусу. Лучше уж забыть все мечты и остаться здесь. Но Мелькор, кажется, решил лишить его последних иллюзий. - Кроме того, - сказал он вкрадчиво, - разве здесь в Валиноре все тихо и спокойно? Разве не могут найтись здесь те… кто захочет завладеть чужим… или заставить других делать то, что им не по нраву? Все ли ваши родичи желают добра друг другу? Нет ли среди них разлада? Хотя мягкий свет Тельпериона заливал мастерскую, Турукано показалось, что в комнате потемнело. Да. О, да. Келекинвэ и его странные вопросы… мрачное лицо отца… надменное презрение Феанаро… злые шепоты здесь, опасные слова – там. Тени сгущаются над Тирионом. Что-то надвигается – темное, страшное. Что-то, против чего придется использовать длинные клинки Мелькора. Но… - Ты что же… хочешь сказать, что нужно использовать эти ножи… против наших друзей и родичей? – задохнулся от изумления и возмущения Турукано, в то время как Артафиндэ потрясенно молчал. Мелькор глянул на него и слова замерли у Турукано на языке. - Есть вещи, досточтимый принц, - сказал он, - которые нельзя терпеть даже от друзей и родичей. Я вижу, вы не верите мне. Хорошо же! Спросите об этом у своих отцов… особенно это касается тебя, принц Турукано. Он посмотрел прямо на Турукано, и того сковало оцепенение. Он не мог отвести взгляда от этих глаз – темных, глубоких, в которых стыл лед и алело пламя. Была там и злоба, и жестокость, и острый ум. И глубоко, на самом дне – страх. Молчание длилось несколько мгновений, а потом Мелькор сказал: - И когда вы убедитесь, что я был прав, вспомните – я предлагаю свою помощь. Помощь в том случае, если с вами обойдутся несправедливо. С новым оружием вам будет легко защититься. Нолдор – умелые кузнецы, вам не составит труда сковать много клинков. Подумайте об этом, досточтимые принцы. Подумайте и решите. А я обещаю вам любую помощь. Здесь и в Эндорэ. Прощайте! С этими словами Мелькор резко поднялся и вышел. Исчез, быстро и бесшумно, и братьям показалось, что здесь была огромная туча. Была и ушла, и стало легче дышать. Первым очнулся от изумленного оцепенения Артафиндэ. Он сжал руку в кулак. - Разлад… схватка между родичами… этого не может быть. Этого не должно быть, Турьо! - Не должно, - эхом отозвался Турукано, а сам волей-неволей думал: какая сталь нужна для новых длинных клинков, как сделать так, чтобы она не ломалась, какой длины и ширины делать лезвие… Он сделал не так уж мало ножей и кинжалов, он сможет… Отец – тоже хороший кузнец, да и Финьо в этом деле неплохо понимает… Артафиндэ прервал его мысли, встав с места. - В одном Мелькор уж точно был прав, Турьо, - сказал он. – Мне нужно поговорить с отцом. - Мне тоже, - Турукано медленно поднялся. – Идем. Обратный путь они проделали в тяжелом молчании. Каждый думал о своем. Турукано послал мысленную весть Эленвэ, сказал, что зайдет к родителям и будет позже. Попрощались они у дома Нолофинвэ. Тельперион уже начал угасать, а Лаурэлин еще не пробудилась, наступили самые темные часы Валинора, когда тени становились длинными и холодными, стремясь объять весь мир. Турукано вдруг задрожал, как будто стоял в снегах Хэлькараксэ. Без Артафиндэ ему стало даже немного страшно. Но в доме не спали. Анайрэ вышла на крыльцо, наверное, услышала шаги у двери. Турукано обнял ее. - Отец как раз искал тебя, - сказала Анайрэ. – Мне кажется, что-то случилось… Но он хочет поговорить сначала с вами, с мужчинами. Заходи, Финьо уже здесь. Турукано прошел в дом, в отцовский кабинет, где они обсуждали самые важные семейные дела. Нолофинвэ поднялся навстречу сыну, Финдекано остался сидеть, только кивнул без улыбки. У Турукано стало тяжело на сердце: кажется, случилось нечто ужасное. - Я хотел поговорить сначала с вами, - Нолофинвэ посмотрел на сыновей тяжелым мрачным взглядом, когда они уселись вокруг большого стола. – С мужчинами моей семьи. Надвигается беда. До меня дошли достоверные вести: Феанаро, мой брат, собирается прогнать нас, детей Индис, и наших детей, из Тириона… И хотя за окном золотились первые лучи рассвета, в глазах Турукано померкло, будто он очутился в глубокой тени. Нет, в самом сердце тени.