Just be

      - Но почему я? Почему не Эшли, Шепард?       Это был отличный вопрос. Прямо в цель, прямо в мякотку. Самый нежеланный сейчас для коммандера, и так изрядно мучившегося чувством вины. Причем заданный сжираемым стыдом спасенным лейтенантом не наедине, в приватной беседе, а высказанный прилюдно на общем совещании. Что на это должен был ответить Шепард? Вывалить Кейдану при всех неприглядную правду о том, что он, боевой офицер, СПЕКТР, позволил себе поддаться собственным эмоциям и предпочтениям? Может быть, окончательно двинувшись умом, высказать Аленко свои невнятные, внезапно остро сформировавшиеся и болезненные идеи о том, что тот нужен ему – как друг, как собеседник, как советчик, как плечо, на которое он мог всегда опереться, получив новые силы? Или, возможно, не только как друг, учитывая то, что слишком часто взгляд его, Шепарда, притягивали губы Кейдана… Что Джон ценой собственной души, разбитой на осколки, готов выкупить жизнь лейтенанта? Это было безумием. Шепард привык полностью контролировать ситуацию на борту своего судна и все настроения в своей команде. Сейчас же он сам внезапно становился слабым звеном, отрицательно влиявшим на установленное им же идеальное равновесие.       Колючее осознание того, что его, кажется, тянуло к биотику не только исключительно платонически, выбило у Джона почву из-под ног. Этот факт был неожиданным, невозможным и недопустимым в замкнутом пространстве «Нормандии». Коммандер всегда любил женщин. Ну как любил? Предпочитал. На любовь, среди бесконечных тренировок, боевых заданий и миссий, у него никогда не было времени. Да он и не нуждался в этом чувстве, не тяготившийся одиночеством. А для того, чтобы изредка согреть постель, любовь и взаимное уважение ни к чему. Достаточно просто похода в стрип-бар в увольнительной или же банального знакомства со столь же неотягощенной стремлением к высоким чувствам женщиной.       Все происходившее было исключительной болезненной блажью, которой Шепард позволил себе бездумно потакать, пока события не вышли на опасную дорожку. Статью устава о неуставных отношениях писали не идиоты.       Джону все еще очень хотелось предательски и честно сказать лейтенанту, что он никогда не бросил бы его, но усилием воли он заставил сердце окаменеть.       - Это было мое решение. Я не успел бы спасти вас обоих.       Кейдан поднял взгляд темных глаз, в которых сейчас плескалось безмерное чувство вины, на коммандера. Шепард видел, что биотик проигрывает борьбу за самоконтроль, и почти физически ощущал от него невысказанную просьбу поддержки.       - Я знаю. И я благодарен. Но Эш погибла из-за меня… - Лейтенант прерывисто вздохнул и умолк.       - Это не ваша вина. Это не моя вина. Винить нужно Сарена. – Рука Джона дернулась было, чтобы ободряюще коснуться плеча Аленко, но, сжав зубы, Шепард удержал ее на собственном колене. ***       Все время, проведенное в пути до Цитадели, Шепард посвятил рутинным занятиям – тренировки, работа над отчетами, предварительное планирование миссии по достижению мю-ретранслятора на Илосе, доскональная проверка готовности судна. Он намеренно изматывал себя, даже не стараясь специально выбить из головы Кейдана. У него просто не было времени думать о лейтенанте. Даже когда голова его касалась подушки – он засыпал без ненужных мыслей и сновидений. Для солдата нет лучшего лекарства от ненужных мыслей, чем сосредоточение и работа. Что такое недопустимая блажь отдельно взятого человека на фоне готовящегося вторжения Жнецов?       Джон не замечал, что без смягчающего влияния биотика и его поддержки стал жестким, как сталь, и нелюдимым. Он больше не выходил в кают-компанию для долгих бесед. Он больше не улыбался. Но это замечала его команда, впрочем, оправдывая поведение коммандера грядущими событиями. ***       Первые несколько дней Кейдан тревожился, оставшись без уже ставшей привычной компании коммандера. Он ждал, в своей манере досконально прокручивая ситуацию раз за разом, изучая предпосылки, причины и следствия. Затем его тревога переросла в глухое отчаяние, щедро разбавленное осознанием того, что его коммандер все же лгал ему, говоря о том, что в произошедшем не было его, лейтенанта, вины. Судя по всему, для Шепарда он теперь всегда будет молчаливым напоминанием о том, как ему пришлось оставить Эшли без помощи, разменяв ее жизнь на жизнь Кейдана. Биотик не считал себя более достойным жизни, чем Уильямс. Он бы с удовольствием остался на Вермайре вместо нее, исполнив свой офицерский долг и оставшись в памяти Шепарда самоотверженным солдатом Альянса, не запятнавшим своей чести.       До знакомства с Джоном жизнь и цели Кейдана были просты и не допускали никаких разночтений – он, в соответствии со своими понятиями чести и благородства, самоотверженно служил Альянсу, собирался сделать военную карьеру, но не ради карьеры и званий как самоцели. Ему искренне хотелось привнести в мир еще толику справедливости и добра. Шепард наполнил его существование сначала легким хаосом - его манера рубить сплеча, его жаркое желание битвы, его нестандартные решения поначалу противоречили осторожной натуре биотика. До того момента, пока раздражение не переросло в понимание, сопереживание, восхищение… И желание прикасаться к этому негасимому пламени, подпитывая от огня коммандера собственные убеждения. А чуть позже, когда они с Шепардом стали общаться еще более доверительно, проводя долгие часы вдвоем, обсуждая разные ситуации, делясь мыслями о прошлом, Кейдан остро осознал, насколько может быть одиноко на геройском пьедестале, куда тебя возносят. Джон в своей лихорадке борьбы никогда не перекладывал ответственность на кого-либо. Он не привык делиться. Принимая решение, он доносил его приказом до остальных, взваливая весь груз ответственности на свои плечи. И Кейдану очень хотелось облегчить ношу Шепарда, стать его опорой, прикрывать его спину и, возможно, иногда давать ему то, в чем Джон так остро нуждался, сам того не сознавая, – толику спокойствия и человеческого тепла.       Сам Кейдан никогда не был компанейским парнем. Ему было комфортнее в сосредоточенном одиночестве, где ничто не нарушало его самоконтроля, выстраиваемого годами. Но Шепард ворвался в его жизнь и в его душу ярким лучом, от которого невозможно было отвернуться. Он протянул биотику руку, и на это теплое и искреннее рукопожатие невозможно было не ответить. Аленко необратимо и сумасводяще тянуло в это пламя.       Лейтенант нутром чувствовал, что ему необходимо сделать шаг навстречу, но его пугала внезапно воцарившаяся холодность коммандера. И пригибало к земле чувство вины за смерть Эшли. ***       Шепард был в ярости. Его, словно нашкодившего щенка, отодвинули ногой в угол, посадили на цепь, наплевав на всю опасность. Совет не желал смотреть в лицо фактам, а чертов посол Удина и вовсе продал его и команду, разменяв их как пешки в своей политической игре. Самого же коммандера выставили порывистым галлюцинирующим идиотом.       Они связали ему руки, поставив «Нормандию» на прикол в доках, и теперь путь для Сарена на Илос только что не был выстелен торжественной красной ковровой дорожкой.       Красный туман почти физически ощутимо заливал сознание Джона. И бессмысленное механическое перекладывание вещей в своем оружейном отсеке не помогало его рассеять. Шепард опустился на одно колено, понимая, что от тумана в глазах промахивается по кнопкам панели замка. Знакомый, избегаемый столько дней подряд звук неторопливых шагов заставил резко вскинуть голову. И Шепард, понимая, насколько он сам сейчас нестабилен и не способен на самоконтроль, тут же уставился в пол. Кейдан застал его в чертовски плохое для этого время, и Джон, наполненный отчаянием, и убийственно нуждавшийся в поддержке, просто не имел моральных сил уйти. Уставший от бесконечной борьбы с собой и окружающим миром, наполненный разрывающей яростью, коммандер просто уселся на пол, привалившись спиной к оружейным отсекам, и отдался на волю течения. Уперевшись локтем в колено, Джон впервые за долгое время открыто смотрел в смуглое лицо Кейдана, ощущая железобетонную правильность и удовлетворение. Если все катится к черту, то почему бы не покатить туда же и эту ситуацию? И пусть жрут свой устав постранично. Это все, что им всем останется, когда Сарен приволочет в Галактику своих синтетических дружбанов.       Когда Кейдан услышал от Гарруса о произошедшем на совещании Совета, то почти в реальности ощутил, что сейчас может происходить с коммандером. И для него не было уже опасений по поводу нежелания Шепарда видеть своего лейтенанта. Именно сейчас, как никогда, он был нужен Джону, как бы тот ни поступил в дальнейшем – выгнал его взашей, окатил холодным презрением, высказал бы в лицо все, что он думает о Вермайре. Кейдан должен был успеть до этого протянуть руку Джону, сказать ему, что не все потеряно, что Шепард прав как никогда, и, сообща, они найдут выход.       - Коммандер, вы в порядке? – Кейдан намеренно не стал переступать границ субординации. Разрешение Шепарда на неуставное обращение осталось в прошлом, в том, где было место долгим разговорам и теплому отношению. Джон молча и как-то оценивающе смотрел на лейтенанта снизу вверх, а в голубых его глазах, впервые на памяти Аленко, были непривычные отчаяние и безразличие. – Я уверен, что есть возможность подать апелляцию. В конце концов мы на службе Альянса. А не Совета.       - Официальные каналы перекрыты. – С мрачным удовлетворением припечатал коммандер, покачав головой, но все так же не отводя взгляда от лица биотика. – Это они мне ясно дали понять.       - И мы смиримся с этим? – Кейдан улыбнулся, склонив голову. – Как по-вашему, откуда будет наилучший вид, когда Жнецы рванут к нам? Если уж сидеть сложа руки то выберем место получше.       Джон в удивлении приподнял бровь. Правильный до мозга костей Кейдан, кажется, намекал на что-то несусветное и попросту невозможное в его системе координат. И Шепард остро с тоской ощутил, чего сам себя лишил в последнее время. Он мог отдаться на волю своих инстинктов и попытаться завоевать лейтенанта, так же, как внутренним чутьем и выучкой брал победы на поле боя, он мог просто оставить все на самотек, не лишая себя этой приятной близости. Но вместо этого он попросту терял время, оставшееся до начала вторжения Жнецов, размениваясь на призрачную правильность.       - Пока что мы вне игры. – Неожиданно мягко для Кейдана сказал Шепард. – Но я хочу, чтобы ты был рядом, когда я пойму что делать в этой ситуации.       - Вы можете рассчитывать как на меня, так и на любого из команды, коммандер. – Несмотря на внезапное исчезновение прохладцы в тоне Джона, Кейдан все еще предпочитал придерживаться официального тона, параллельно с испугом и странной негой осознавая, что на самом деле в настоящий момент ему бы хотелось ободряюще приобнять Шепарда.       Все так же, не отводя взгляда, гипнотизирующего и вползающего прямо в душу, ломающего почти физически ощутимо все барьеры, Шепард смотрел на лейтенанта снизу вверх.       - Да ладно, Кейдан. Отдать честь мне может на борту кто угодно. Но иногда мне необходимо плечо друга.       - Я сказал это лишь для того, чтобы оставить пути к отступлению. – Одномоментно лишая Джона возможности дышать, его биотик облизнул пересохшие губы и продолжил. – Я всегда рядом, когда бы ни был тебе нужен. Давай проясним для начала – мы гордость флота или нет? Ценные агенты или чернорабочие?       Хриплый спокойный, размеренный голос ощутимо придавал Шепарду сил.       - Я устал от этого дерьма. Возможно, нам стоит проявить инициативу. – От высказанных наконец-то вслух мыслей непередаваемо полегчало, словно бы Джон уже сделал первый шаг на формирующемся пути.       - Ты что-то задумал, Шепард? – Голос биотика светился улыбкой и ласкающей хитрецой. – Хотя, о чем говорю? Именно это я в тебе и люб… - На только что спокойном лице Кейдана отразилась целая гамма чувств, которую Шепард впитал с внезапным удовольствием победителя. – Ценю в тебе.       - Галактика на волоске, а ты болтаешь со мной… - Джон не мог больше держать себя в рамках, потому тон его был уже откровенно флиртующим. Да и кто бы тут промолчал, когда лейтенант сам шел ему в руки со своими откровениями? Порывистая натура Шепарда требовала немедленного разгрома и капитуляции Кейдана прямо здесь и прямо сейчас, но он понимал, что происходящее в настоящий момент было неизмеримо хрупким и шатким. И потому, затолкав свои инстинкты глубоко, коммандер вел свою партию, почти не дыша.       Аленко же, чувствуя, что необратимо сдается взгляду Джона, и вообще уже мало контролирует собственные слова, выдохнул, не веря сам себе:       - Мне просто нужна практика. И, по-моему, у нас есть немного времени.       И, чувствуя головокружение, протянул Шепарду ладонь. Ухватил за пальцы и легко дернул к себе, помогая подняться. Джон и сам тянулся вперед, потому они достаточно чувствительно столкнулись плечо в плечо. Шепард обхватил рукой спину лейтенанта, вцепившись пальцами в синюю ткань формы, наконец-то с удовлетворением и восторгом ощущая призрачное, но такое драгоценное тепло тела Кейдана. Их взгляды встретились, и биотик ощутил тепло дыхания на своих губах, осознавая, что рот Шепарда находится всего в паре сантиметров от его рта. Оба замерли в томительном желании и нерешительности. Джон ловил каждое изменение в чертах лица Кейдана – как тот вопросительно, еле заметно, приподнял одну бровь, как опустил ресницы, окончательно сдаваясь и подаваясь навстречу – именно так, как виделось это Джону в горячечных изматывающих мыслях. Шепард прижал мужчину к себе возможно близко и склонился над ним, с внутренней дрожью долгожданного обладания наконец-то касаясь таких желанных губ Кейдана, не торопясь углублять поцелуй, растягивая томительную ласку. Его лейтенант чертовски сексуально прерывисто выдохнул в нетерпении в губы Шепарда, приоткрывая рот…       - Простите, что прерываю, коммандер. У меня для вас сообщение от капитана Андерсона.       Еще никогда Кейдан и Шепард так не ненавидели Джокера.