Just be

      Давно пора было попытаться урвать несколько часов на сон, но Шепард не мог погасить в себе пламя ожидания. Час Икс близился, заставляя все его существо каменеть в сосредоточении, прогонять раз за разом в мозгу планы, вариации, расстановку сил. Как показывало прошлое, встреча с Сареном – не увеселительная прогулка по лужку. Боялся ли он? Пожалуй, да. Не боятся одни только счастливые в неведении идиоты. Время становилось беспощадным: небольшое опоздание, и галактика уже полна синтетических чудовищ, имеющих в планах одно – уничтожение разумных рас. Слишком многое было поставлено на карту в этой операции.       Но, словно мало ему было этой безумной борьбы, этой гонки на опережение вопреки всем приказам Совета и Альянса, его мучила и борьба совсем другого плана. С того самого неудавшегося поцелуя у оружейных отсеков его мысли не оставлял Кейдан, и воспоминание это моментально вызывало приступы тяжелого удушающего возбуждения. Смешно же, ей богу, - словно не тридцатилетний мужик, а подросток в пубертатном периоде. С того момента события понеслись с фантастической скоростью, не давая им обоим ни минуты на какие-либо объяснения, не говоря уже о повторной попытке осторожного сближения. Глупо, с одной стороны, было позволять самому себе эту слабость на фоне развивающихся событий, но с кристальной ясностью Джон так же осознавал возможность того факта, что этот бой может стать для них последним.       Сделав очередной глоток синтетического пойла, по недоумению именовавшегося «кофе», коммандер потер ладонью ноющий затылок и снова сосредоточился на данных, выведенных на монитор. Вся информация была уже изучена не по одному разу, но, возможно, сопоставление уже известных цифр позволит ему выбросить из головы лейтенанта, грядущую высадку и наконец-то ощутить сонливость.       Дверь капитанской каюты с шипением открылась, а затем створки ее сомкнулись вновь. Шепарду не нужно было даже поворачивать головы, чтобы уже знать – по характерным шагам, по тихому звуку дыхания, по последовавшему вкрадчивому хрипловатому покашливанию, призванному привлечь его внимание – его навязчивая идея, его верный биотик, его красавец-лейтенант явился во плоти. Теперь надежда на краткий сон была надежно похоронена, зарыта, закопана и забыта. Но, положа руку на сердце, хотел бы он видеть сейчас кого-нибудь другого? Джон готов был обменять свой несбывшийся спокойный сон на ту толику уверенности и сил, которую мог подарить ему разговор с его Кейданом. А первые ростки возбуждения, вновь запустившие в него свои тупые когти?.. «Что ж. - покорился Шепард, - Простое и действенное самоудовлетворение еще никто не отменял.»       - Коммандер? – Вопросительный тон, серьезное лицо, нахмуренные брови, по-военному прямая осанка. Весь этот знакомый и законченный образ отозвался теплом где-то в области сердца Джона. И горячим тугим узлом кое-где значительно пониже сердца.       - Мне кажется, мы уже немного миновали эту стадию со званиями. – Расслабленно и иронично хмыкнул Шепард, поднимаясь с кресла навстречу Кейдану. Сложно было удержаться, но теперь, после прямых нарушений приказов, после угона «Нормандии» со всем экипажем на борту, при условиях явно мелькающего в недалеком будущем трибунала, вся эта канитель с уставными обращениями казалась совершенно незначительной и ненужной. После случая у оружейных отсеков об их взаимном притяжении было известно им обоим, так что Джон считал, что хотя бы право на свободное общение они точно заслужили.       - Мы миновали не только эту стадию, но и множество других. – Биотик неожиданно для Джона не принял ироничную подачу коммандера, оставшись напряженно-серьезным, нервным, натянутым как тетива. Обычно Кейдан был податливым в плане задаваемого Шепардом тона разговора, если только дело не касалось принципиальных для него вещей – вот тогда лейтенант умел упираться как никто другой, сдвинуть его с занятой позиции в таких случаях не представлялось возможным. Аленко скрестил руки на груди, словно уходя в защиту, а затем задумчиво коснулся собственных губ указательным пальцем. – Что, если мы не справимся, Шепард? Мы устроили мятеж. Угнали экспериментальный корабль. Если брать шире, то к этому еще можно добавить похищение команды. И это мы, те, кто должны были быть лучшими представителями человечества, черт побери!       Кейдан был уверен в правильности принятого Джоном решения, но его, как и всегда осторожного и вдумчивого, тревожила цена, которую приходилось платить за правильные поступки, соотношение цели и средств. И ему необходимо было услышать от коммандера подтверждение того, что они поступали верно, что не оставалось каких-либо возможных более правильных вариантов.       - Мне все время приходится себе напоминать, что мы поступаем правильно. – Джон на секунду устало прикрыл глаза. Он был порывистым и решительным, несдержанным, но это не означало того, что он не думал о последствиях или не размышлял о правильности принятых решений. Только вот он был коммандером, и на его плечи моментально ложилась ответственность не только за самого себя, но и за всю команду. А сейчас от его решения и вовсе зависела судьба галактики. И уж этот груз был куда как побольше того, который обычно давил на его широкие плечи. – И я не всегда верю себе, Кейдан.       - Если б я не считал, что ты поступаешь правильно, меня бы тут не было. – А вот в этом можно было не сомневаться. Хотя бы на основе того, что Аленко все еще был на борту угнанного судна, можно было сделать вывод, что, несмотря на прямые нарушения приказов и устава Альянса, Джон все же был на верном пути, не поступившись своей офицерской честью. Лейтенант не был деревянным ревнителем построчного поклонения положениям устава, он обладал поразительно правильными ориентирами и понятиями благородства и целесообразности поступков.       Шепард лишь мягко улыбнулся на эту реплику, а Кейдан вздохнул, переступил с ноги на ногу и опустил скрещенные ранее на груди руки.       - Когда доберемся до Илоса… Я знаю, что там будет жарко. – Тон его голоса изменился, потерял нотки сомнений и напряженности, стал вкрадчиво-тихим, словно созвучным полумраку каюты, но также одновременно приобрел какую-то решимость. – Если все пойдет не так как надо, я хотел сказать… Что мне нравилось служить у тебя.       Биотик на миг прикрыл глаза и сделал медленный шаг вперед, почти вплотную к коммандеру, и Джона прошила горячечная волна внезапного осознания, даже свет на миг потерял яркость; сердце остановилось на секунду, а потом зашлось как сумасшедшее – Кейдан пришел прощаться, зная, что оба они могут не вернуться, и никогда так и не испытать этой близости, желание которой, судя по всему, сжигало не одного Шепарда.       - Кейдан… - Коммандер сглотнул, а затем чуть склонил голову, пытаясь заглянуть в глаза Аленко – и был вознагражден, лейтенант поднял на него взгляд. – Ты давно уже не просто мой подчиненный. И я думаю, что пора вести себя соответственно.       Безумное ожидание, до подрагивающих от нетерпения мышц, будто бы сгустило воздух в каюте, стало сложно его вдыхать.       - Роман на поле боя – не шутки, Шепард. Он запрещен уставом. Но, я думаю, что на трибунале это будет даже не в первой десятке обвинений. - Кейдан из последних сил пытался держаться за те лохмотья самоконтроля, что у него еще оставались, но безбожно проигрывал этому сумасшедшему притяжению, этому пламени безумного желания. Он изначально знал, зачем шел к Шепарду в каюту, он знал и хотел этого. Страшась того, что это случится. Страшась того, что этого не случится никогда. Звук бешеного сердцебиения отзывался в ушах, заполняя все пространство, лишая возможности мыслить. Значение имели только чувства. Только желания.       - Но ты знаешь?.. Ты прав. Во всем. Я думаю о том, что могу потерять тебя… И это просто невыносимо. – Именно сейчас Кейдан ощутил, насколько свободно он способен говорить, насколько приятно произносить эти правдивые слова, идущие от самого сердца. – Галактика может подождать. Жнецы никуда не денутся. А мы с тобой… Только это важно сейчас. И это то, что никогда больше не повторится.       Биотик, чувствуя бьющий озноб, такой, что даже подрагивали плечи, снова заглянул в глаза Джона, словно задавая вопрос. А Шепард, как загипнотизированный ловил каждое движение губ лейтенанта, думая о том, что Жнецы могут удавиться, если им невмоготу, но Кейдан будет принадлежать ему, и это будет длиться столько, сколько будет необходимо им обоим. А может быть, и всегда. Последней связной мыслью, которая посетила голову Джона, и которую он попытался реализовать, была мысль о том, что он просто обязан дать своему вдумчивому лейтенанту последний шанс на отступление. Пока их не смела и не накрыла лавина.       - Ты же понимаешь, что еще одно твое слово… И ты никуда не уйдешь из этой каюты? – Голос Джона был хриплым, глубоким, властным, чужим, но вызывал дрожь и выбивал из головы любые мысли об отступлении.       - Я никуда не хочу уходить. С тобой я чувствую себя не каким-то биотическим чудовищем, я чувствую себя… Человеком.       - Слово сказано. – Приподнял бровь Шепард, и медленно потянулся вперед, с трудом контролируя острое, доведенное, как ему казалось сейчас, до самой грани, возбуждение. – И ты остаешься.       - Это приказ, коммандер? – Бесстыдная флиртующая ирония Кейдана опрометчиво сорвала в Джоне последнюю резьбу. Или этого он и добивался?       - Да, черт подери. Заткнись и иди сюда.       Это не было похоже ни на что, что случалось с Джоном ранее. В происходящем не было ни ласки, ни нежности, свойственной прелюдиям с женщиной. Это было голодом, было жаждой, было нестерпимым желанием обладания. Это было необходимостью покорять. Они вцепились друг в друга с остро чувствующимся отчаянием. Шепард, не контролируя собственных движений, ухватил Кейдана за плечи до синяков, дернув на себя. Прижал, не давая вдохнуть, и накрыл сухие твердые губы ртом, тут же врываясь языком, не давая уже шансов на отступление. Лейтенант, словно утопающий, вцепился в альянсовскую форму коммандера, прижимая в ответ того как можно ближе, приоткрывая рот, впуская язык Джона, но и нападая в ответ сам. До ярости, до темноты в глазах ненавидя сейчас немыслимое количество креплений, ремней и застежек на форме, они боролись за первенство права избавить друг друга от ненавистной одежды. Желание попутно не отпускать, целуя, сжимая до болезненного стона, мешало в этом, заставляя их путаться, на миг отталкивать любовника в стремлении справиться с очередной преградой.       Шепард первым справился с форменной курткой биотика, рванув поддавшуюся ткань с его плеч; впился болезненным поцелуем в смуглую ключицу, попутно сам в диком животном нетерпении срывая с себя одежду. Обхватил пальцами за ребра, отстраняя от себя и не отказывая в желании окинуть взглядом красивое поджарое тело сумасшедшим взглядом. Кейдан, сгорая от возбуждения, настойчиво потянулся вновь к его губам, но Шепард толкнул лейтенанта на постель и склонился над его армейскими ботинками, расшнуровывая их непослушными дрожащими пальцами, хрипло ругаясь и вызывая зеркально ненормальную усмешку биотика.       Заминка с обувью ничуть не охладила пожара, лишь заставив нетерпение распалить желание еще сильнее. Хотя куда, казалось бы, еще?       Шепард встал одним коленом на постель, пожирая глазами Кейдана, распростертого перед ним на покрывале – четко очерченные мышцы, старые шрамы, - и замер, понимая, что находится почти на грани, еще порядком и не перейдя собственно к делу. Но его безумный лейтенант приподнялся на локте, с силой притягивая Джона к себе. И рухнув с Кейданом рядом, впервые вжавшись в его горячее тело, Шепард наконец-то осознал себя целым.       Но времени категорически не хватало, время утекало сквозь пальцы водой, и желание коммандера становилось и вовсе нестерпимым. Их невысказанная, но воспринимаемая на уровне подсознания и жестов борьба за первенство должна была быть окончена прямо здесь и прямо сейчас. И Джон вновь впился горячечным поцелуем в плечо Кейдана, подтолкнув того и заставляя лечь на живот. Он чувствовал, как напряглось сильное тело биотика, и усилил давление железных пальцев на спину мужчины, пресекая попытки сопротивления – к своему отстраненному и туманному стыду Шепард признался сам себе, что вряд ли бы уже смог сейчас позволить себе отыграть назад. Пару секунд они молча балансировали в этом хрупком отсутствии равновесия, но затем Джон с восторгом почувствовал, как сдается, доверяясь, его лейтенант, как медленно расслабляются мышцы его плеч; увидел, как Кейдан утыкается лбом в собственные предплечья, пряча лицо.       Несмотря на безумные ласки Джона, призванные отвлечь и распалить Кейдана еще больше, от первого в его жизни ощущения чужого вторжения в тело биотик вздрогнул и неосознанно подался вперед, стараясь избавиться от дискомфорта, но все быстрее проваливающийся в безумие желания Шепард прижал его плечом к постели, продолжая растягивать влажными пальцами восхитительно жаркую тесноту мышц. Сам коммандер давно был на грани и опасался позорно кончить в ближайшие секунды прямо на бедро Кейдана. Биотик снова было дернулся в его руках, но внезапно содрогнулся всем телом и протяжно глухо застонал. И стон этот не оставил больше времени для Шепарда.       Его Кейдан был настолько тесным, что Джону не удалось войти сразу, ему пришлось еще дважды толкнуться вперед, чтобы наконец ощутить во всей полноте непередаваемый восторг обладания. Он вжался в тело лейтенанта, а затем приподнялся, перенося вес на руки. Склонил голову, целуя спину биотика, и начал медленно и осторожно двигаться, с самоубийственной самоотверженностью сдерживая звериное безумное желание.       Мужчина под ним снова застонал, и это не было стоном боли, это было восхитительным глухим и умоляющим стоном удовольствия – и в этом движении, и в этом стоне Джон ощутил железную правильность.       Кейдан был нереально покорным, тесным, жарким. Он был бесконечно желанным. Он сумасводяще изгибался, когда Шепард запускал пальцы в его потрясающие черные волосы на затылке, он сладко сжимался, каждым своим поначалу скованным, а затем и бесстыдным движением бессовестно приближая финал.       Оргазм накрыл Шепарда возмутительно и ошеломляюще внезапно. Замерев и вжавшись в спину Кейдана, он с глухим стоном излился в тело своего биотика и обессиленно рухнул, перекатываясь на бок, рядом. Но, не дав себе и минуты прийти в себя, тут же потянулся к мужчине, привлекая его к себе, заботясь о его удовольствии. Руке Джона не пришлось трудиться слишком долго – выгнувшись и застонав, без сил уткнувшись влажным горячим лбом в его плечо, Кейдан кончил ему в ладонь.       Поразительно, но ни на миг во всем происходящем не было ощущения неправильности или стесненности. Мир приобретал реальность и поразительную четкость.       Шепард как можно теснее притянул к себе лейтенанта и уткнулся губами в его лоб, на самой кромке черных вьющихся влажных волос, оставляя на смуглой коже мягкий, и теперь уже полный нежности поцелуй. Кейдан прерывисто вздохнул и по вздоху этому Джон понял, что измотанный его биотик погружается в сон. И это было к лучшему. Коммандер и сам, несмотря на поразительную поселившуюся в теле кажущуюся легкость чувствовал себя физически разбитым. Безумная страсть наградила их обоих нехилыми синяками. ***       Кейдан проснулся с легкой улыбкой. Его сознание было поразительно и восхитительно пустым, а в висках не было и тени надвигающейся боли. Редкое дело. Впрочем, легкая, но не изматывающая боль ощущалась в теле. Лейтенант потянулся и приподнялся в постели на одном локте, оглядывая каюту. Джон стоял спиной к нему и вчитывался в сообщение на своем мониторе, уже безупречно собранный, в идеально сидящей форме, но тут же обернулся на звук шуршания простыней.       Это было поразительным и когда-то неуместным посреди окружающей надвигающейся трагедии, но сердце биотика заполнила волна любви и нежности к этому поразительному человеку – к теперь уже бесспорно его Джону.       - Знаешь, Шепард…       - Мостик – коммандеру Шепарду. Мы в пяти минутах от ретранслятора.       Голос Джокера в подобных ситуациях становился уже доброй традицией. Но разве можно было ожидать иного в условиях боевого судна? Неумолимо наваливалось настоящее, не сулящее легкой победы, а, возможно, предрекающее и вовсе безрадостное будущее.       Но теперь у Шепарда определенно было что-то свое, – не только чужое счастье, чужие жизни и чужое благополучие, - за что стоило сражаться. И он выходил на эту битву с поразительно легким сердцем.       - Я знаю, что ты хотел сказать. Ты – лучшее, что было в моей жизни. Я хочу, чтобы ты это знал. – Джону хотелось бы вновь зарыться в эти потрясающие волосы пальцами, заставить Кейдана запрокинуть голову, и поцеловать так, чтобы он ощутил эти слова всем сердцем, а не только услышал, но время катилось неостановимо.       - Я понимаю. – Безмятежность пропала с лица биотика и взгляд карих глаз стал серьезным. – Джокер ждет тебя на мостике. Но, клянусь, Шепард, если с тобой что-нибудь случится… Береги себя.       Казалось, что в силах Джона было к чертовой матери перевернуть весь мир. Сдается, именно это называлось «вдохновлять»…       - Вместе побережемся. – Улыбнулся Шепард. – Собирайся, мы будем ждать тебя на мостике.