Blondie – One Way Or Another
- Ваше физическое состояние, коммандер, превосходно. Не видела вас в лучшей форме. – Доктор Чаквас отвернулась от Джона, сидящего на медицинской койке раздетым по пояс. Нити красных ломаных шрамов пересекали не только его лицо, но проходились трещинами по широким плечам, бугрились по рельефным мышцам торса, приглушенно мерцали в такт сердечному ритму. - Я так же не вижу проблем с имплантатами, Шепард. – Миранда внимательно просматривала показатели, выведенные на датапад. – Полная синхронизация работы организма и синтетических апгрейдов не достигнута, но ждать лучших показателей в такие сжатые сроки было бы странно. Помните, что у нас не было времени полностью закончить работы по вашему восстановлению. Я уверена, что месяцев через шесть все побочные признаки исчезнут. Ваше тело свыкнется. Шепард вздохнул, скривил губы и потянул к себе майку. Он и так прекрасно чувствовал, что изменения в его теле вывели его на новый уровень силы и выносливости. Еще предстояло привыкнуть к тому, что укрепленный скелет и усиленная мышечная масса позволяли ему теперь, например, выдерживать больший вес. Так как все это богатство возможностей было приобретено не постепенно, не тренировками, мозг никак не мог свыкнуться с новыми способностями, в связи с чем Джон промахивался в прыжке, не мог рассчитать силу удара, а как-то чуть не навернулся с аппарели, решив передвинуть ящик с оборудованием, неожиданно оказавшийся совсем не таким тяжелым, как рассчитывал коммандер. - Что со шрамами? Не то, чтобы я собирался на межгалактический прием, но каждое утро привыкать к своей роже заново немного утомительно. – Шепард нырнул бритой головой в горловину майки и натянул ткань на торс, после накинув на плечи куртку. - Шрамы вызывают физические неудобства? – Доктор Чаквас вновь обернулась к нему и вопросительно приподняла бровь. - Незначительная боль иногда. Не стоит внимания. В остальном – нет. – Джон отрицательно мотнул головой. - Судя по показателям, Шепард, заживление шрамов напрямую зависит от вашего эмоционального состояния. Стресс, изменяющий биохимические показатели, мешает положительной динамике. – Доктор коснулась пальцами своего лба. – Проще говоря – если вы будете избегать эмоциональных встрясок, то шрамы заживут быстрее. Что же, возможно, рожа его останется располосованной еще очень и очень долгое время. Происходящее не сулило Джону в ближайшее время достижения полного дзена. И просветлению отнюдь не способствовал тот факт, что его очень и очень долгое время накачивали препаратами куда как покруче панацелина, что также повлияло на его «биохимию». Коммандер отстраненно замечал, что выдержка, и так мало свойственная ему раньше, сейчас стала как-то значительно барахлить. Он быстро раздражался и в ситуации, в которой раньше он заставил бы себя сдержаться, теперь он позволял себе действовать по первому побуждению. Эти эмоциональные взрывы… Успокаивали. А от необходимости держать себя в руках он весь чесался. Ярость в такие моменты бурлила где-то в глотке, душила. И он сдавался ей, выдавая самому себе бесконечные индульгенции. Ведь, в конце концов, на войне важен результат? А это была война. И рядом не было никого, кто задумчиво и хрипло предложил бы ему если и не варианты решения ситуаций, то хотя бы вкрадчиво заставил его взять себя в руки и подумать дважды. - Значит, бриться и дальше будет проблематично. – Шепард соскочил с койки. – До следующего консилиума, дамы. Если понадоблюсь, Миранда, я у себя. Капитанская каюта, обновленная, сияющая, как и вся апгрейженная версия «Нормандии», встретила его чистотой, выхолощенным чистым воздухом и привычным полумраком. Окружающая обстановка бросалась в глаза, постоянно напоминая о том, сколько кредитов было вбухано в эту очаровательную малышку. Даже сумма, потраченная на воскрешение Шепарда, как-то меркла в сравнении. О да, «Нормандия» SR-2 была совершенством. Мечта любого капитана. Джон работал в связке с «Цербером» уже четвертый месяц – собирал новую безумно-гениальную команду для борьбы с очередными приспешниками Жнецов, спасал колонии. Геройствовал помаленьку. Правда, зачастую, несколько варварскими методами. Если бы кто-то четыре месяца назад сказал бы ему, что он станет сотрудничать с террористами, страдающими расизмом в крайней степени, он бы, наверное, только посмеялся. Сейчас бы, конечно, с большей вероятностью, врезал промеж глаз. Четыре месяца назад, после побега с атакованной базы «Цербера», у коммандера состоялась беседа с Призраком, после которой Шепард вышел с саркастичной усмешкой и с обещанием самому себе при первой же возможности отчалить в сторону ближайшего альянсовского объекта. Но тут нужна была масштабная диверсия – шаттлы до Цитадели, как ни прискорбно, не долетели бы. Тут нужно было судно посерьезнее. Даже когда Джон посетил колонию «Путь свободы» и убедился в том, что за похищениями колонистов стоят коллекционеры, работающие в связке со Жнецами, даже тогда, когда гордый предводитель «Цербера» презентовал ему с помпой новую «Нормандию», коммандер думал только о долге, который вел его с докладом прямиком в Альянс. Уже тогда ему стоило бы задуматься о том, почему Призрак так спокойно отпускает его на все четыре стороны, вывалив в его влажные от возбуждения ладони все эти несметные драгоценности. Да что там драгоценности? По сути, «Цербер» вернул ему все, что у Шепарда было, все, в чем он нуждался – жизнь, корабль, команду, возможность выйти против Жнецов. Разве что-то еще было необходимо Джону? Да, было - информация. Но этого Призрак ему дать не смог. Или не захотел? «Кейдан Аленко продолжает службу в Альянсе. Вроде бы даже получил повышение. Больше ничего сказать не могу. Его досье на удивление тщательно засекречено.» Фразы, брошенные как кость, безразличным тоном. Но для начала и этой информации Шепарду хватило для того, чтобы от охватившей радости сжало горло – живой, слава вселенной! Оставалось лишь добраться до Цитадели. Все происходившее дальше было логичным. Но от этого не становилось менее отвратительным. И менее… Удобным. Никто не сопротивлялся прилету Шепарда на Цитадель, никто не мешал его встрече с послом человечества Андерсоном, никто не гнал его с позором с совещания Совета. Но никто радушно и не раскрывал ему доверительных приветственных объятий. Джона не арестовали в доках Цитадели за работу на террористическую организацию, не потащили под трибунал. Андерсон тепло поздоровался с ним, побеседовал, выслушал информацию о «Цербере» и Коллекционерах, опустошающих колонии системы Терминус, и... Почти безразлично пожелал удачи. Надо отметить, что коммандер во время разговора так и не приметил особого удивления по поводу собственного воскрешения. Джон хреново разбирался в политике, но отлично – в спецоперациях, причинах, следствиях и предпосылках. Да и не нужно тут было быть матерым политиканом, чтобы понять сразу и без сомнений: Альянсу и Совету на руку его работа на «Цербер». Происходящее в системах Терминуса было неподвластно официальным властям Аттического Траверса, а тут появлялся так кстати воскрешенный террористической организацией легендарный Шепард, въедливо цепляющийся мертвой варенновской хваткой в тему Жнецов. Доверия и восстановления в рядах ВКС Альянса коммандер точно не был достоин, а вот расследовать ситуацию с Коллекционерами кому-то отчаянному было необходимо. Почему бы и не Джону, готовому отчитываться Альянсу, да еще и на деньги «Цербера»? А самого экс-героя галактики, ныне опасного пособника террористов, после выполненной операции, столь выгодной властям, потом можно прилюдно и показательно судить. А уж приговор может быть вариативным. Шепард также был достаточно умен, чтобы понимать предложенный ему негласный выбор – молча принять на себя предложенную роль предателя, дававшую ему шанс продолжить борьбу со Жнецами, или же отказаться от этой роли, продолжая настаивать на своем воскрешении и восстановлении в рядах Альянса. И от этого выбора Джона ощутимо воротило. Возможно, потому что он точно знал, что выберет. Разве мог солдат поступить иначе? Сравнимы ли амбиции коммандера с безопасностью всех рас галактики? Потрепыхавшись, покряхтев с непривычки, плюясь от ярости, Шепард влез в неудобный костюм предателя человечества. Знал ли Андерсон, что Джон все понял? По смуглому и невозмутимому лицу старого вояки этого было не понять, но коммандер надеялся, что посол все понимает. Глупо было ожидать, что после негласной установки новых ролей Андерсон ответит Шепарду на волновавший его вопрос. Но Джон его задал, впрочем, заранее ощущая в груди пустоту. И ожидаемо не получил ответа. «Стафф-коммандер Аленко участвует в секретной операции. Как вы понимаете, Шепард, досье его засекречено. Но даже если бы… Вы теперь работаете на «Цербер». Чувствительный пинок по яйцам, напоминающий о его теперешнем месте. Отказ, теперь полностью лишавший Джона возможности связаться с Кейданом. Офицеры Альянса, участвующие в спецоперациях, полностью лишены старых каналов связи. Покидая апартаменты Андерсона, Шепард не удержался от того, чтобы не шарахнуть бронированным кулаком по панели, открывающей двери. Несмотря на полное понимание ситуации, своей жертвенной, в некотором роде, роли, он чувствовал себя грязным. Это не было работой под прикрытием, когда ты знаешь, что за тобой стоят силы ВКС Альянса, а ты всего лишь ряженый. Но он мог утешать себя мыслью, что все совершаемое им идет во благо. Отчет Призраку не привел Джона к единому мнению: то ли старый куряга считал, что Альянс отверг Шепарда, и был свято уверен в его относительной верности, то ли прекрасно понимал игру, но не считал, что она ему помешает. Происходящее все туже затягивалось удавкой. Джону некогда было вздохнуть. Количество навалившихся дел лишало его аппетита и сна, что так же не способствовало спокойствию. Он механически заталкивал в себя еду, не ощущая удовольствия от ощущения сытости, он спал где и когда придется, зачастую вырубаясь одетым на постели или на диване в капитанской каюте прямо при прочтении отчетов, - но, просыпаясь, не чувствовал себя полностью отдохнувшим. А во сне к нему приходили жаркие картинки из прошлого. Ему снился Кейдан. Ему снилась первая «Нормандия». Ему снилось, как биотик сам приходит в его каюту перед высадкой на Илос. Его, Джона, собственные жесткие пальцы, ложащиеся на беззащитно открытую смуглую шею Кейдана. Влажный приоткрытый рот, знакомый шрам на нижней губе. Его невозможно было не целовать, предварительно жестко отираясь щетиной о заманчивую мягкость этих губ. Ловить ртом учащенное дыхание и глухие стоны, сжимая пальцы на тонкой коже горла, чувствуя каждый глоток воздуха, входящий в содрогающееся от желания тело, чувствуя каждый покалывающий неконтролируемый всплеск чужеродной биотики, щекочущей нервные окончания… Залюбить, разорвать, впиться в плечо зубами, ощущая до самого клеточного уровня – мой! И с восторгом ощутить, как сердце под чужой смуглой кожей, за чужими ребрами, отзывается учащенными ударами на любое прикосновение, ощутить полную, безоговорочную и безусловную принадлежность. Выброшенный из короткого горячечного сна, болезненно возбужденный до темноты в глазах, Шепард ловил пересохшими губами воздух, вталкивая его в легкие, пробуя на язык, пытаясь почувствовать призрачный знакомый запах, который, - он готов был поклясться в этом, – только что был здесь. Ему бы устать окончательно - так, чтобы сознание прочь. Чтобы спать без снов часов двенадцать. Да что там, хотя бы семь полноценных часов. Даже будучи стальным, Джон чувствовал, что безумие гуляет где-то совсем рядом, но он держался. Пока что держался. Зрачки его приобретали странный красноватый отблеск, похожий на отблески становящихся все более отчетливыми шрамов.Шепард. Предатель.
16 августа 2015 г. в 17:40