Из СССР с любовью

Хакет с неудовольствием читал доклады о состоянии флотов. Точнее, о состоянии кораблей, оставшихся в их составах. Ужасные дыры в штатах удручали, и Хакет уже перебрал в голове массы вариантов о том, чем эти самые дыры заткнуть. Можно было расформировать один из флотов, а корабли отправить на пополнение к особо нуждающимся. Но с другой стороны, хотелось оставить и резервный флот, нетронутый пока Жнецами, а значит, не нуждающийся в пополнении. Консультация с Михайловичем ничего не дала, так как тот был, видимо, чрезмерно занят на Цитадели. Гадкий адмирал посоветовал ему распустить весь флот, присоединить его к Советскому, а самому Хакету рекомендовал «пойти к милейшему Бориске юнгой с правом ношения тельника и бескозырки по воскресеньям». На этом Михайлович отключился и, видимо, поскакал по своим делам. Угнетало и то, что на сброшенный отчет о состоянии Флота Альянса Михайлович не ответил столь же подробным рапортом о потерях Советского. Адмирал Альянса надеялся, что Михайлович действительно чем-то серьезно занят, а не игнорирует договоренность, хотя после общения с парламентерами, которые вылили на него ушаты вроде бы ненужной для него, но неприятной информации, уверили его, что СССР даже на войне преследует исключительно собственные интересы. Несколько пойманных саботажников, которые призывали свергнуть законно избранного президента, красноречиво это подтверждали. Хакет заметил перемены в политике СССР, изучая историю соседнего государства. Такие настроения у Союза наметились после появления в составе республик Китая. Закрытый СССР стал одновременно более дружелюбным и гибким, но и прагматичным и искавшим лишь выгоды для себя. Политика Союза стала такой незадолго до выхода в космос. Адмирал Альянса, в отличии от того же Михайловича, чья любовь к истории сосредотачивалась на своем государстве, мыслил более масштабно. Он изучал соседа-друга, соседа-врага дотошно. В старых видеоархивах Хакет набрел на важное историческое заседание, на котором главы государств договаривались о взаимовыгодном мире и решительно выступали против продолжения Холодной войны. Сейчас то событие преподносили, как важное для двух держав. Наконец-то можно было финансировать не только военный комплекс, но и остальные. Можно было обратить внимание и на народ, которому эта гонка ничего, кроме тотального дефицита в совершенно обычных товарах не приносила. Особенно небогатому на ресурсы Альянсу, который для поддержки конфронтации комично занимал средства у Союза, а тот легко эти средства выдавал. Видимо, его забавляло играть с соседями. А еще можно было спокойно спать, не ожидая ракетных залпов со стороны соседа. Но Хакет заметил и другое, вслушиваясь в переговоры: СССР было плевать на соглашение – это было видно по лицам коллегии. Дипломаты откровенно скучали и некоторые без стеснения смотрели на часы. Конечно, такие мелочи не особенно важны, когда положительно решился вопрос о важности мира без нацеленных друг на друга орудий. А благодарность от главы Президиума за то, что Альянс дал мотивацию СССР на разработку самых безумных проектов, на которые они никогда бы не решились, не будь под боком враждебно настроенного блока, выглядела натуральной издевкой. Хакет знал, что Советы уже в то время ковырялись на Марсе, хотя и умалчивали об этом. Медленно и неся потери среди исследователей, но все же. И старый протеанский архив нашли они же и даже любезно поделились информацией с Альянсом, который после подписания соглашения занялся исключительно внутренними проблемами, коих скопилось очень много за годы противостояния. Акт дружбы? Хакет был абсолютно уверен, что тогдашний генсек, посовещавшись с Президиумом просто решил, что пусть проклятые капиталисты катятся в космос, а не мозолят глаза на Земле. И катятся, желательно, по всем черным дырам. С высоты своих лет и количества опыта, Хакет перестал видеть в соседнем государстве благородную державу. Все было слишком практично, слишком расчетливо. В дружбе такого нет и быть не может. А еще раздражали бесконечные попытки насадить собственные ценности. Хакет не любил лезть в чужие дела и предпочитал, чтобы никто не лез в его собственные. На уровне государства особенно. Свободы Альянса СССР высмеивал, равное отношение к женщинам и мужчинам, как рабочим и военнослужащим не понимал. Зато советские дипломаты ожесточались, когда альянсовские говорили о безбожии, слишком жестких законах и полном отстранении народа от власти. Такие щелчки по носу вызывали у совков негодование, и они тут же тянулись за талмудами своих вождей и цитировали зарвавшимся «альянсовским мальчикам» какие-то, на их взгляд, умные, но устаревшие мысли идеологических проповедников. Не сами рассуждали, а лишь тыкали в строчки. Хакет, далекий от политики, этого не понимал. В отношении внутренней политики СССР оставался консерватором, не желающим избавляться от ветхих предрассудков. Услышав призывный сигнал личного терминала, Хакет ответил на вызов. Возникшая голограмма Михайловича, несмотря на все те тревожные мысли, которые посещали все чаще, радовала глаз. - Стивен, мне нужен совет, - не поздоровавшись, начал советский адмирал. - Неужели? А когда мне был нужен, ты просто отключил связь, - напомнил Хакет. - В отличие от тебя, я ношусь по Цитадели с высунутым языком и решаю наши проблемы, - обиделся Михайлович. – Как мальчик тут скачу, а мне, между прочим, годков уже немало. - Что случилось? – поинтересовался Хакет, откладывая планшет. - Докладаю. Турианский флот прибывает в систему Вдовы. Потрепаны корабли наших друзей так, что я почти плакал. Три дредноута они потеряли, что печально. Будем надеяться на твои, когда решим, что пора сбрасывать это жнецово-машинное иго. Ну и общался с кварианским адмиралом. По словам юной прелестницы, геты неагрессивно настроены. Вывод: нужно помочь им и кварианцев… Отодвинуть. - Нет, - решительно ответил Хакет. – Мы не будем помогать синтетикам. Ты в курсе, что Жнецов интересует именно органическая жизнь, а не роботы? Мы должны быть вместе, а не жертвовать друг другом. - В другое время я считал бы так же, но вот данные о флоте гетов заставляют меня быть мерзким циником. У кварианцев корабли потрепаны временем и гетами. А вот у наших будущих соратников все отлично. Тали рассказала мне о дредноуте, который синтетики построили. Я составил характеристику с ее слов, так что, возможно, есть неточности. Отправлю тебе вместе с отчетом о наших потерях, - Михайлович посмотрел, как облегченно вздохнул Хакет. – Если у них еще хотя бы парочка таких имеется, то они мои новые лучшие друзья. Я решил отправить несколько разведывательных кораблей для проверки данных этой Тали. Если корабли гетов действительно так хороши, и синтетики настроены на сотрудничество, то с кем дружить против Жнецов, на мой взгляд, очевидно. - Допустим, они согласятся сотрудничать. И что ты скажешь кварианцам? Они тогда автоматически становятся врагами человечества, - поинтересовался Хакет. - Радуйся, что у тебя есть хитроумный я, - улыбнулся Михайлович. – Кварианцы прекрасно знают, что человечество разрознено. Нет единого правительства, а значит, злиться на всех людей в массе бессмысленно. Они будут злиться на Союз, а вот Альянс и милый дедулька адмирал будут им хорошими товарищами. Смекаешь? - Во-первых, мы ровесники, так что ты такой же милый дедулька, как и я. А во-вторых, нет, не смекаю. К чему это все? – Хакет вгляделся в хитрые глаза советского адмирала. - Будете оказывать поддержку кварианцам и осуждать нас всеми силами. А мы так же поступим с гетами. А когда будем освобождать Землю, и те, и другие будут обязаны выполнить договоренности. Так что будут тебе и геты, и кварианцы. - А если потребуется вооруженное сопротивление? Что, будешь мои флоты долбать так же хитроумно, как выдумываешь вот такие планы? – не согласился Хакет. - Да никто никого не будет долбать. Если мы вклинимся в их отношения, то будет больше дипломатии, чем военных стычек. Конечно, времени уйдет побольше, но что нам терять-то, кроме жизни? А жизнь – это, в общем-то, дерьмо, с дерьмом не жалко расставаться. Просто если одна из рас не согласится на мир, отступимся от нее. Скажем, что нам не до войны с не пойми каким врагом. Но я положил глаз на дредноут гетов. Мой-то крейсер покоцали, а на другой переселяться не хочется. Буду ездить по космическим дорогам на дредноуте. - Гетский дредноут… Да прыгай сразу на Жнеца и на нем катайся. Солидно выйдет, - Хакет помассировал виски. – А что у тебя за дела на Цитадели? И почему Шепард до сих пор не отправлен на «Арктур»? Укрываешь преступника, Борис? - Укрываю. В своей каюте пледом укрываю, ибо делать в военное время адмиралу больше нечего, - отозвался Михайлович. – Ты думай, что говоришь-то. Моя законопослушность превышает все возможные границы. Просто, мне он пока нужен. И «Нормандия» твоя тоже. Могу отправить их тебе хоть сейчас, но у тебя в них необходимости нет. А мне СПЕКТР пригодится… в кое-каких делах. Ничего пока тебе не расскажу! Но есть у меня еще одна мысляпа… Впрочем, тоже скину мои размышления в письменном виде. Рассказывать долго. - Ты ведешь письменные записи? – удивился Хакет. - Конечно, - серьезно отозвался Михайлович. – Ну да ладно, бывай. Отправляю отчеты. Потом выскажешься по поводу всего происходящего. Так отправлять тебе Шепарда в кандалах или дать подышать одним воздухом с милейшим советским адмиралом? - Мне «Нормандия» здесь особо не нужна пока. Да и не хочу я во внутреннюю тюрьму Шепарда отдавать. От него больше проку на воле. Но под твою ответственность, Борис, - согласился Хакет. - Вот и ладненько. Мне иметь дело с саларианцами предстоит. Думаю, поддержка СПЕКТРА в переговорах не помешает, если они вдруг захотят что-то сокрыть. У СПЕКТРов ведь есть допуски ко всей информации, да? - Да, только саларианский ГОР знает, что этот конкретный СПЕКТР еще и арестант, так что не думаю, что звание ему поможет. А что с саларианцами за дела у тебя? - В отчетах почитаешь. А мне бежать пора. До связи, - попрощался адмирал.

***

Генсек читал пришедший отчет от Михайловича и хмурился. Вроде бы везение адмирала, которому время для отступления дал флот Альянса, было похвальным, а потери были не столь катастрофичны, но все равно угнетала та легкость, с которой Жнецы расправлялись с флотом. Из-за атак несколько заводов на отдаленных планетах были потеряны, и возмещать летные единицы становилось все проблематичней. А еще появилась легкая депрессия из-за постоянного нахождения под землей. Хороших новостей не было. Радовало только то, что выходы из бункера по-прежнему были свободны, а атаки наземных сил Жнецов успешно отражались. Генсек посмотрел на капсулу Ленина, которую успели перетащить. Мавзолей, в котором она находилась, был разрушен, но это не беда. Построить новый всегда можно. Правительство СССР выглядело эдакими некрофилами в глазах всего галактического сообщества, которое было в шоке, узнав о таком высоком отношении к давно покойному вождю. Хотя и сами они были не святыми, но в Кремль после первого контакта стали приходить массы осуждающих писем с оригинальным, на взгляд инопланетян, предложением захоронить или сжечь святыню. Мол, варварские традиции бесят цивилизованную галактику. Генсек удивился такой реакции, когда узнал о ней. Есть Ильич не просил, особо затратного ухода за собой не требовал… Да и в конце концов, предки ведь для чего-то положили его на всеобщее обозрение. И кто он такой, чтобы плевать на их желания? Рассуждение об этом всегда приводило его к мысли, что не он готовил лежанку вождю в Мавзолее и не ему его с этой лежанки убирать. Конечно, соседствовать с покойником не было пределом его мечтаний, но и отдавать непричастного Ильича иродам-Жнецам не хотелось. - Вызывали? – спросил вошедший протеанин. - Да, Явик, входи. Ты только что с поверхности, судя по виду. И как там на твой взгляд дела обстоят? – поинтересовался генсек. - Никак. Редкие группы хасков нападают только тогда, когда кто-нибудь из вашего командования выходит на связь. Сам город в руинах, и Жнецы, видимо, потерявшие интерес к пустым территориям отходят на запад, на территории второго вашего государства, - Явик брезгливо поморщился. – А неэвакуированный Альянс оказывает им сопротивление. - Пусть оказывает. Они герои, а мы сидящие в тылах трусы, но обезопасившие население. Все правильно. Все по плану. Значит, если Жнецы отступают к границам Альянса, наша часть планеты будет от них свободна вскоре? - Это ничего не меняет, - покачал головой протеанин. – Армии нет. А если будете выходить на связь чаще, то они нагрянут вновь. И больше их не будут отвлекать ваши наземные постройки, потому как их нет. И вот тогда они всерьез займутся этим убежищем. Не самым надежным, кстати. - И что ты предлагаешь? Отправиться на «Арктур»? Или на Цитадель? Ты рассказывал, что в ваш цикл ее сразу захватили. - Но не уничтожили же. Жнецы не станут уничтожать свои творения. Это противоречит логике ИИ. Раз создали, значит надо. А захватить ее при помощи одурманенных не так уж и просто. Мы ее потеряли, потому что были не готовы. Вы же знали о Жнецах. Вести дела на Цитадели сейчас безопасней, а от просиживания здесь толку нет. Генсек задумчиво почесал подбородок. - Да уж, связь здесь гораздо хуже, чем мы предполагали. Землю нужно покинуть. Ты уверен насчет безопасности на Цитадели? Мне уже наскучило бездействовать здесь и наслаждаться редкими рапортами. - Уверен. - Товарищ генеральный секретарь… Шифрограмма с «Кроноса», - объявил забежавший возбужденный оператор. - Что там? – заинтересовался генсек. - Убит враг трудового народа Призрак. Официальная версия: месть турианцев за проводимые над их расовыми братьями опыты. Готовы выполнить любое другое задание партии, - прочитал раскрасневшийся оператор. - Прекрасно, - потер руки генсек. – Это отличные новости. Одной головной болью меньше. Передай ответ… - генсек задумался, подбирая слова. – Приветствуем героев. В причастных к казни Призрака видим настоящих идейных борцов за интернационал. Надеемся на полное уничтожение криминального синдиката. Генсек помолчал. - А связные там надежные люди? Или лучше не отправлять ответ? - Там работают только сотрудники. Вербовать кого-то из окружения Призрака мы не решились. Многие агенты были внедрены еще до предательства Петровского, - ответил оператор. - Надо же. Был председателем, но остался в неведении относительно таких решений. Я начинаю волноваться за то, сколько я всего упустил, когда занял его место, - генсек принялся вышагивать по помещению. – А еще говорят, что это КГБ управляет страной. Оперативник молчал. - Ладно, передавай. Самое главное сделано, остальная работа по развалу «Цербера» будет лишь приятным дополнением. Петровскому нравится считать себя благородным. Он не будет вставлять нам палки в колеса хотя бы из сочувствия к Родине. Не зря же он советский парадный мундир таскает, а не униформу «Цербера». Оперативник кивнул и, отдав честь, вышел. - Предатели… Как же быстро они появляются в случае неразберихи. Я думаю, если бы Жнецы вместо того, чтобы атаковать и одурманивать, вначале сулили бы какие-нибудь бонусы, то нашлись бы и такие, кто их с цветами встречал, - рассудил Явик. - Призрак был бы первый в этом ряду. Сказал бы очередной бред в свое оправдание про заботу о людях, про единую нацию и побежал бы кланяться. Все предатели одинаковы, даже если эти предатели считают себя идейными. Идею может диктовать только государственная власть, а никак не вот такие клоуны, как Харпер - генсек потрогал капсулу Ленина. – Есть один человек-исключение. Но он был не один и к терроризму не призывал. - Так гласит ваша история. Альянс же считает иначе, - отозвался Явик. - Пусть считает. Заблуждаться мы им запретить не можем. Да и зачем народу знать о грязи в своей истории? Лучше пусть будет побольше доброй, воодушевляющей истории. А что мне рассказывать своим дочерям? Что мои предки были кровавыми палачами? Нет, конечно. - Согласен. Ложь, которая сплочает народ, полноценной ложью не считается, - согласился Явик. – Какие будут дальнейшие приказы. Признаться, мне надоело отсиживаться в тылах. - Не спеши умирать. Боев еще хватит. Цитадель… Осуществлять руководство под носом у Удины будет весело. Следует обдумать, когда и как отправляться.

***

Михайлович расхаживал по посольству и жутко злился на нового посла, который не сидел на месте. То ли дело раньше: зашел, нахамил, откушал чаю и со спокойной душой отправился на корабль. А что сейчас? Ни тебе посла, ни тебе чая с булочками, ни тебе корабля. Проклятая нищета. - Товарищ адмирал, может, уже отправимся на Сур'кеш, - заговорил Шепард. – Особого толка в нашей беготне нет, а там на Земле люди гибнут. - Не обгоняй время, Шепард, - ответил Михайлович. – Надо не сломя голову нестись куда-то, а все обдумать хорошенько. Не хватало еще туда просто так проездить. Увижусь с примархом, тогда и устремимся. - Турианский примарх не обитает в посольствах людей, - справедливо заметил Шепард. - Иди ты, - Михайлович сделал вид, что сильно удивлен. – А где ж ему еще быть, если не здесь? Ладно, партия с вами, господа. Нет посла, пойду повидаю Удину. Его кабинет же именно здесь находится? - Удина ни в каких делах не помощник, - предостерег майор адмирала. - Без сопливых щи посолим, - отозвался Михайлович. – Вы тут пока поскучайте, а я схожу переговорю с советником. Если увидите нашего посла, стреляйте ему по коленкам, дабы он опять от меня не убежал. - Вы серьезно? – округлил глаза Аленко. Михайлович лишь отмахнулся. Невероятно скучное общение с альянсовскими офицерами напрягало. - Туки-туки, - сказал Михайлович, заходя в кабинет Удины. – Кто в теремочке живет? - Адмирал Михайлович. Приветствую. Неожиданный визит, - поднял голову Удина, кропотливо перебирающий планшеты. – Каким ветром? - Морским. Теплым бризом меня к тебе занесло. Ничего, что я тыкаю? Мы же с тобой не чужие, а почти братья, - Михайлович подошел к стулу. – Можно я на него опущусь? - Присаживайся. Я бы не назвал нас братьями. Мы даже не общались толком, - Удина подошел к окну. – Так что тебя привело ко мне? - Корысть. Исключительно она. Есть у меня мысляпа одна… Но одна формальность убивает. Почему у нас только один СПЕКТР? Давай другого придумаем? – предложил Михайлович. - И его посадим и посмотрим, умеют ли СПЕКТРы размножаться, да? – ухмыльнулся Удина. – Не хватало еще раз опозориться перед Советом. - Чувство юмора присутствует? – удивился Михайлович. – Я чувствую, мы с тобой договоримся. Есть на примете у меня майоришка, который без командира ни чихнуть, ни пернуть не может. Отличный вариант. Я подстрахуюсь в общении с саларианцами, а ты получишь личного лакея. И все рады. - У тебя все так легко получается, адмирал. Кто ж мне разрешит такие назначения делать? – не согласился Удина. - А кто тебе запретит? – парировал Михайлович. – Давай во время романтического ужина у тебя в апартаментах я все тебе разъясню. Сейчас некогда. У меня прибывший с Палавена примарх по плану. Удина молчал. - Стриптизеров не заказывай. Если закажешь торт, то только без танцовщицы внутри. Она будет отвлекать. В общем, сбегаю к примарху, куплю тебе цветы и примчу. - Но не надейся, что сможешь меня уговорить. Только вечер потеряешь, - предупредил Удина. - Поблядим, тьфу ты! Поглядим. Я умею убеждать.

***

Примарх Федориан Михайловичу нравился. Говорил мало, в основном по делу. Настоящий командир. Но вот притеснение своих кораблей на верфях советский адмирал воспринял плохо. Даже несмотря на то, что за все было уплачено, а турианцы на правах входящих в Совет ремонтировались бесплатно, они еще и заняли свободные корабельные мастерские. Кораблей у них было много, посему время ожидания растягивалось. Но, с другой стороны, Михайлович мог сам заняться Шорбаном. Доверять такое мероприятие лишь Шепарду, который официально считается отбывающим наказание, и его майору не хотелось. Мало уверенности в них. А посвящать еще кого-то в замыслы не хотелось и того более. Хорошо, если идея сработает. А если нет? Говном в лицо и ругань за потраченное понапрасну время получать и слышать не хотелось. Посему лучше перестраховаться и слетать на родину саларианцев самому. - Я думал, что ты пошутил, - сказал Удина, пропуская Михайловича в квартиру. - Нет у меня чувства юмора. Все сделал, как обещал. Вот он – букет. Вот он – я. Вот третий участник беседы, - Михайлович достал бутылку. – Насухую ты во всем не разберешься. - Вот это убери, - попросил Удина. – А вот за цветы спасибо. Адмиралы мне раньше их не дарили. - Хотел тебя порадовать. Только не воспринимай это, как сигнал к ухаживанию, а то мне придется в жесткой форме спустить тебя на землю, - Михайлович прошелся по квартире. – Да ты больше коммунист, чем я. Диван красный, ковер красный. Постелька тоже красная? Не удивлюсь. - А что такого? – пожал плечами Удина. – Отобедаешь? - Отобедую. А как же, - согласился Михайлович. – Рюмки-то достань. - Я же сказал, что не буду, - замотал головой Удина. - Надо. Помянем мои фрегаты. Ты думаешь, я хочу нажраться? Нет. Но надо, понимаешь? Вот не выпьешь сейчас за будущую победу, и из-за этого проиграемся к чертям. Будет на твоем месте Советника сидеть Жнец, а ты будешь за голову хвататься и голосить: "Что ж я, дурак, с Михайловичем не выпил. Ну что я за мразь такая, что за осел альянсовский…" - Я понял, можешь прекратить, - нахмурился Удина. – Но только по одной. - Конечно, - широко улыбнулся Михайлович. – Исключительно по маленькой. Спаивая водку Удине, Михайлович непрерывно слушал жалобы на Альянс, на Совет и на жизнь в целом. На месте Советника, адмирал бы жаловался больше на природу, которая так недемократично не вставила мозги в голову альянсовского дипломата. Несмотря на то, что всосал в себя Удина почти все содержимое бутылки, оставался он в довольно бодром состоянии. Видимо, принимать на грудь натренировался. Да и жрал, как конь видимо для того, чтобы пить, как лошадь - было проще и без быстрых последствий, если переборщить. - Ну не могу. Нельзя вот так взять и назначить кого-то. Меня на «Арктуре» не поймут, - вещал упертый Удина. - И поймут, и оценят, - не согласился Михайлович. – Кому хуже от лишнего СПЕКТРа? Да никому. Я же не для себя прошу, а за альянсовского мальчика. - Какого мальчика? – икнул Удина. – Ты Аленко мальчиком назвал? - Так он же не девочка, - справедливо заметил Михайлович. - Все равно, не могу. Давай лучше Шепарда второй раз коронуем. Так нормально? Прилечь бы… Михайлович молча довел до дивана Удину, придерживая за плечи. Заботливо укрыв пледом, адмирал связался с Шепардом. - Запускай девочку, - приказал он. Храп Удины раздражал неимоверно. Хотелось накинуть ему на лицо подушку и покрепче придержать до полной остановки рычащего дыхания. Михайлович побродил по квартире, разглядывая убранство. Сам адмирал жить бы здесь не согласился. Слишком много яркого цвета, света и безвкусной дряни. Услышав сигнал, Михайлович побрел к двери. Уговаривать, так уговаривать. А в дипломатии все средства хороши. Если бы в надежде снискать его благодушие, ему бы направили куртизанку, он был бы разгневан, а вот с Удиной бы такой жест дружбы прокатил. - Вон клиент. Повесели его, если сможешь, - попросил Михайлович молоденькую азари. - Раньше жалоб не было, - хмыкнула она. – Но клиент спит. - Разбуди, - брезгливо предложил Михайлович и отправился на кухню. Быть свидетелем подобного ему не хотелось. Последнее, что он увидел, это голову азари, скользнувшую под плед. Налив себе, Михайлович принялся изучать потолок. Оставалось только дождаться согласия Удины и можно было уйти из этой квартиры. - Михайлович, ты что творишь? – услышал адмирал из комнаты голос Удины. У Михайловича от злости потемнело в глазах. Мудак Удина что подумал? Что это советский адмирал его разбудить решил? Он что, не знает, как в армии людей из объятий Морфея достают? От обиды захотелось выпить еще, а пустой бутылкой огреть Советника по не слишком умной и не слишком красивой голове, в которой бродят подобные идиотские мысли? - А где Михайлович? – вновь подал голос Удина. Адмирал вздохнул. Слава партии, разочарования в голосе он не услышал. Значит, все у Удины и без того нормально сложилось. - А что, тот мужчина тоже должен был участвовать? Я на трио не подписывалась, - протянула девица. Михайлович никогда не хотел так сильно кого-то резать, рвать зубами, душить и орать одновременно. Дурнее Удины только азарийская проститутка. - Михайлович, ты где? – услышал адмирал. - Туточки я, - выдохнув, произнес Михайлович. – Иду. Удина все так же лежал на диване. Девица азари сидела в кресле и уже ковырялась в планшете. - Так что у нас с майором? – напомнил расслабившемуся Советнику Михайлович. - Да будь по-твоему. Только без церемоний. Внесем нужные данные, но без демонстраций и парадов, - отмахнулся Удина. – Передай Аленко, чтобы завтра зашел. Соберем генетический материал кое-какой для архива. - Да на хрен мне эти парады, - обрадовался Михайлович. - Я рад, что мы смогли договориться. Всегда знал, что весь Альянс продажен донельзя. - Так, Михайлович, - попытался подняться Удина. – Я могу и передумать. - Тогда Альянс будет не только продажным, но еще и лживым. А передумать ты не можешь, так как мы с тобой за одно дело радеем. Бывай. Кстати, азари оплачена еще на два часа. Не теряй время. А я ухожу. Михайловичу стало обидно, что современными дверями хлопать нельзя. Тогда бы его уход был эффектней. Столкнувшись в парадной у поджидающей его, уже привычной троицы Шепарда, Аленко, Тали, Михайлович постарался сделать серьезное выражение. Но почему-то хотелось улыбаться. - Целуй мои сапоги, майор. Завтра ты будешь целым СПЕКТРом, - обратился он к Аленко. - У вас получилось? – удивился Шепард. - У меня все всегда получается. Значится, завтра разберемся с формальностями и если все будет хорошо, послезавтра рванем к саларианцам.

***

Колесников весь день провел за книгами. Клон, обычно гневающийся такому времяпрепровождению, тоже читал в соседнем кресле и был на удивление спокоен. Колесникова же внутренне трясло. Жизнь на станции шла в том же режиме, что и раньше. Прогулка до автоматов и подслушивание ничего нового не приносило. Ни оперативники, ни ученые о смерти руководителя не говорили, из чего Колесников сделал вывод, что сии сведения до общественности не донесли. Вопрос «почему» оставался без ответа. И именно эта загадочность напрягала. Лиару вновь заперли в одной из лабораторий, и связаться с ней Колесников не мог. - Колесников, вас вызывают в кабинет Призрака, - объявил незнакомый оперативник, заходя в комнату клона. Колесников кивнул. Вот сейчас он все и узнает. Возможно даже посмертно. - Клон останется здесь, - добавил оперативник, поглядывая на поднимающегося Джеймса. Колесников кивнул клону, и тот спокойно вернулся в кресло и уставился в книгу. Разведчик, в сопровождении еще нескольких церберовцев, побрел в сторону ненавистного кабинета. От чего-то идти хотелось медленней и почему-то вспоминался его единственный в жизни поход в церковь. Это было крайне плохим признаком, ибо означало, что он думает о душе. А когда о ней задумываться, если не перед смертью? При жизни времени-то нет особо… - Входите, - услышал просьбу-приказ разведчик. Колесников вздохнул и шагнул в открывшуюся дверь. В ранее темном кабинете было на удивление светло. Не было и противного запаха сигар, которыми время от времени баловался Призрак. В кресле Харпера, к своему удивлению, разведчик увидел девушку, которая отвечала за состояние Шепарда во время его восстановление. - Здравствуйте, Миранда, - первым решил заговорить Колесников. - Здравствуйте. Приятно видеть, что вы меня помните, - улыбнулась девушка. - Такое лицо трудно забыть, - ответил Колесников. – А где же хозяин кабинета? Миранда улыбнулась чуть шире. - О, Колесников, вы прекрасно знаете, где он и что с ним. Сейчас вы можете говорить об этом совершенно спокойно и, не боясь последствий. - Не понимаю, о чем вы, - на всякий случай попробовал уйти в «незнанку» разведчик. - Хорошо, я вам разъясню, - девушка изящно поднялась и сделала несколько шагов по кабинету. – Как вы думаете, почему ваши, так называемые связные, столь быстро вычислили передвижения Призрака? Почему они столь же легко и без последствий отключали камеры и звукозаписывающие устройства? Почему никто из них так и не попался? Колесников пожал плечами. - Потому что им помогали другие оперативники, которые обладают более широкими полномочиями касательно внутренней безопасности, - подсказала Миранда. – Призрак… Призрак обманул меня, ввел в заблуждение да еще и захотел от меня избавиться. Я хотела бежать, но решила остаться, узнав о вашем задании. Даже решила помочь. Осмелюсь заметить, что без меня вы не смогли бы даже покинуть станцию. Влезть в протоколы не так просто, будучи обычным техником. А среди агентов собрались именно они. - Вы захотели убрать Призрака чужими руками? И это только потому, что он был с вами нечестен? – удивился Колесников. - Не только поэтому. Есть еще ряд причин, в которые мне бы не хотелось всех посвещать, но вы сделали все правильно. Пока Петровский не вернулся, я контролирую работу «Цербера». По приказу генерала, о смерти Харпера также нельзя никому говорить. - И что потом будет? Ну, когда Олег вернется? – поинтересовался Колесников. - Будет расследование, которое упрется в тупик. Девица, которая принимала Призрака, сказала, что видела турианцев… Прекрасная легенда, Колесников. Петровский теперь будет искать не убийц, а тех, кто информирует турианских разбойников. Искать в темной комнате черную кошку, которой там нет – тяжело. А вот вы… Призрак хотел отправить вас и клона на оперативное задание… Я думаю, что это и от вас отведет подозрение. Только скажите, что получили указание лично от Призрака, если Петровский будет вас допрашивать. - Вы помогаете мне? И почему же? Не все ли вам равно? - Я умею быть благодарной, Колесников. Смерть Харпера сохранила мою жизнь. И мои планы на решение… некоторых жизненных проблем упростились. Почему бы мне не сделать что-то хорошее в отместку за такой бесценный дар? – девушка вновь улыбнулась. – Возьмите этот блок данных. Призрак обнаружил, что саларианцы держат на Сур'кеше способных к зачатию самок кроганов. Лечение генофага не входило в планы «Цербера». Отправляйтесь туда, заберите их из лабораторий. - А почему бы не передать этих самок кроганам, а в благодарность не попросить помощи для Земли? – задумался Колесников, принимая планшет из рук Миранды. - Что с ними делать, я пока не знаю. Это пусть решает Петровский. Вам же важно покинуть станцию по заданию Призрака, понимаете? - Сур'кеш так Сур'кеш, - пожал плечами Колесников. – Могу я доложить об этом задании? - Разумеется, - кивнула Миранда. – Пока Петровский не прибыл, я не стану ограничивать вашу связь. Прослушивать тоже. И спасибо вам еще раз, Колесников, - девушка опустила голову. – Если бы не ваше такое своевременное внедрение, не знаю, что со мной бы было. - Я рад помочь прекрасной даме, но все-таки… Я думал, что это задание станет последним… Не знаю, что сказать, - Колесников подошел к голографическим экранам Призрака. - Если Петровский ничего не выяснит, вот тогда и вздохнем свободно. Полностью. А теперь идите и готовьтесь к поездке. Удачи вам, бывший посол, - махнула рукой Миранда.