Из СССР с любовью

Нельзя сказать, что Михайлович был человеком злым или мстительным. Во-первых, он сам себя таковым не считал, а во-вторых, мстить он предпочитал тогда, когда обидчик максимально расслаблял ягодичные мышцы, а адмирал, будучи внимательным товарищем, моментально обращал внимание на такое состояние и сочинял геморрой расслабленной заднице недруга быстро. Карой любой его поступок не считался, так как в большинстве случаев неосторожный юнит просто забывал о смертельной обиде, нанесенной в общем-то добродушному адмиралу. Да и сразу мстить нельзя. Во-первых, недо-Шепард ждет пакостей, и потому осторожен, как шпион в кустах, а во-вторых, всем сразу станет ясно, что закаленного конспектами адмирала смутила прогулка голышом по закрытой базе на почти неодушевленной планете. Михайлович не мог себе позволить, чтобы о нем думали хуже, чем он разрешал. Куда больше его смущали протоколы и рапорты, которые ему вслух зачитывали в те моменты, когда он перебирал значки. Странные сомнения в нормальности головных устройств генсека и его подковерных помощников все чаще посещали адмирала. Сначала они отправляют главнокомандующего флотом на задание, возглавлять которое должен не более чем капитан третьего ранга. И даже на поверхность планеты он не обязан бы был опускаться. Маленькая поддержка с воздуха, передача данных о перемещении вражеских юнитов и доклад. Все. Ладно, с беготней с пистолетом была его собственная инициатива, да и не слишком резво он ходил. Шустро просиживал в кустах, с любопытством оглядывая местных таракашек, ловко гонзающих по листьям и совершенно не задыхающимися без шлемов. Любопытная вещь – приспособляемость. А на Земле моментально бы передохли… Галактика была такой удивительно-большой, неповторимой, везде разной. Вот только дураки в ней были все одинаковые. Будто в одном месте отпочковывались. И генсек с его приказами был самым главным. Раньше Михайловичу и в голову не приходило ругать правительство. Оно было таким, каким должно быть. Народ, как правило, стоит своих вождей. Стало быть, если возглавляет стадо хромой баран, значит остальные особи без ног вообще. Выбирают-то лучших. Вот только себя Михайлович дураком не считал. И ему на ум бы не пришло отправлять адмирала Альянса и СПЕКТРа в компании помощника адмирала флота и обычного техника к гетам. Генсек стремился обезглавить Альянсовскую армию или что? Он мысленно уже проводит коммунизацию вселенной, так как Жнецов больше нет? Михайлович не видел логики. Не то что бы ему нравились офицеры Альянса. Он ненавидел их за то, что многие позволяли себе носить синие носки с прорезями на пальчиках и пить по утрам газировку. Но многие были талантливы. Некоторые уникумы. И чем генсеку они помешали? - Товарищ адмирал, - прервал Михайловича голос диспетчера. – Пройдите в каюту для брифинга. Михайлович неохотно прервал любование галактической картой. Все-таки, плохие люди – эти военные. Все время у них что-то случается. И как только случается, дергают старшего по званию. Рядовые и сержанты сейчас тайно в карты режутся, а он, бедолага, должен пройти… метров эдак десять и разговаривать с совсем высокими начальниками. И чего всем от него нужно? Миссия выполнена, захвачен беглый посол, копия первого СПЕКТРа и симпатичный старший офицер «Цербера», при виде которой у большинства солдат потекли слюни. Но на него наорут за какую-нибудь херню вроде потерянного табельного пистолета. И все хорошее перечеркнет обозначенный казус. В личное дело напишут гадости, а на экранах проходной будет висеть его карикатурная копия в платочке с лукошком, из которого торчит оружие и подпись «Маша-растеряша». Впрочем, это было давно… и смешно. Воспитательные моменты в Союзе ему всегда нравились. - Товарищ адмирал, - лицо у министра обороны было довольное. – Не мог не поздравить лично и раньше остальных. В порядке, знаешь ли, неформальной беседы. Захват базы, поимка мисс Лоусон, Колесников, клон… Борис, ты, как обычно, на редкость везуч. - Никогда из леса без грибов не возвращался. Даже зимой, - похвастался Михайлович. – А что до захвата… Может, нам с сухопутными маршалами обязанностями поменяться? Гляди, как мне фартит на земле. А генералы там будут одним взглядом Жнецам программы перезагружать. - Красавчик. Говорят, ты даже форму не растерял. В смысле, сначала подрастерял и голый бегал, но при этом сохранял мужество и втягивал живот. - Вот мне любопытно, Николаевич, кто у меня стучит во вверенном мне публичном доме? – изумился Михайлович. - Все. - А давай доносчикам тоже год давать, как раньше? А я им в тюрьму пирожки с гвоздями буду посылать, а? - Я б не против, - улыбнулся министр обороны. – А вообще, тобой довольны. И Хакет хорошо справляется. На него все, что только можно, свалили. И ремонты, и составление плана эвакуации с Цитадели. Турианцы молодцы. Очень помогают. Все-таки, хорошо, что война у Альянса и турианцев не состоялась в полной мере. Как бы мы своими офицерами не гордились, у планетян опыта побольше во всем. - Оно так. Николаич, скажи… Отчет по контакту с гетами это не сказка и не сон? Генсек отправил самых высокопоставленных офицеров и моего головастого личного чеченца чтобы сдохнуть на чужеродной посудине? Может, хоть ты мне объяснишь, что вообще происходит? – развел руками Михайлович. - Бориска, ты не лезь в эти дела. Свою дорогу в коммунистический рай после смерти ты уже протоптал этой миссией. Более того, ты ее брусчаткой умудрился выложить. Лучше бы мало кто справился, но… К генсековским решениям ты сейчас не цепляйся. Не то время, чтобы перед тобой все отчеты кидали и кланялись. Смекнул? – чуть нахмурился министр. - Не смекнул. Любопытный я. Да и хочу знать, для чего и ради чего жопу рву. И рвут ли другие столь охотно и изображая удовольствие. - Ах, товарищ адмирал флота… Я сам бы хотел угадать логику руководства, но нас всех сейчас просто перед задачей ставят. Не объясняя ничего. Есть в этом что-то правильное, но мне самому неспокойно. Я знаю только… - министр замялся. – Знаю, что мы неправы по отношению к некоторым расам. - К расам адмиралов Михайловичей, - согласился Борис. - Не только. Не думай, что ты один несправедливо загнанный в угол и оставленный без информационной подпитки. Нас много. Если получится поговорить лично, я объясню тебе, куда катится эта галактика. - Буду ждать лекций, - согласился Михайлович. Козырнув голограмме министра и отключив связь, Михайлович активировал инструметрон. Если его расчеты верны, то Призрака убили буквально за несколько дней до миссии на чертовой планете саларианцев. А если предположить, что Колесников хоть косвенно, но замешан в этом, то легко понять, почему его понесло подальше от тайной базы «Цербера» на миссию, в которой ни разведчик, ни дипломат не нужны. Как первое, так и второе из Колесникова выходило плохо, по скромному убеждению Михайловича, но он не был специалистом ни в каких других областях. Зачем он был там нужен? Экскурсия для клона? Или бегство от Петровского, который просто обязан был подозревать друга во всех грехах? Так или иначе, но Михайловича не воротило от вида бывшего посла. Не тянуло сломать ему нос об колено. Интуиция подсказывала, что с Колесниковым все не так просто. И очень было бы неплохо, если бы он действительно выполнял задание КГБ. А иначе получится, что сам советский адмирал везет разведчика к стенке. Михайлович не был сентиментальным, но терять друзей, пусть и столь противных, было не в его принципах. Направляясь к блоку с камерами, Михайлович распорядился выключить камеры и звукозаписывающие устройства. Дежурный, привыкший к тому, что обычно адмирал приказывал даже в гальюнах камеры активировать, переспросил два раза. Но камеры выключил. Михайлович, приказавший держать «врагов трудового народа и советских послов по одиночкам» заглянул в окошко. Сквозь нарисованные полосы Колесников действительно выглядел арестантом. Чуть похудевший, побледневший. И взгляд усталый настолько, что советский адмирал почувствовал жалость. Скажи бывшему разведчику сейчас, что его ведут на расстрел – ведь не испугается даже. А может и обрадуется. Видимо, осточертело ему уже все настолько, что собственная жизнь кажется банальной ношей, а не благом свыше или природой данным. - Колесников, у меня молоко на крейсере скисло. Чего несчастный такой? Может, тебя выстрелом в коленку взбодрить? – оптимистично с порога начал Михайлович. - Давай. Может, именно этого мне не хватает до вхождения в нирвану, - отозвался бывший посол, вставая с лежанки. - Ты мне это брось. Упаднические настроения прибереги для Жнецов. Может, заразятся да без боя повымирают, - Михайлович оглядел отсек и всмотрелся на нетронутую посуду с обедом. – А чего не жрешь-то? После капиталистических деликатесов на нашу пайку слюна не выделяется? Или голодовку объявил? - Не хочу просто. Аппетита нет, - признался Колесников. – А забастовки ты сам запретил устраивать. Не могу же я нарушить приказ советского адмирала. - Правильно рассуждаешь, подлец. Но есть нужно. Давай, как в детстве? Ложечку за папу, ложечку за маму, за партию, за Михайловича… - Если только за партию… - Колесников потянулся к миске и снова вернулся в прежнее положение. - Наша дружба раньше была крепче спирта? – прищурившись, поинтересовался Михайлович. - Слаще чая, определенно, - отозвался Колесников. - Тогда открой другу правду. А то простимулирую твою честность выбитым глазом. Скажи мне, любезный предатель… А предатель ли ты, бывший посол? – скрестил руки на груди адмирал. - В газетах же написано, - скривился Колесников. - А они не врут. - У меня сейчас ни к кому доверия нет. Генсек паук, друзья Иуды, а служба сухопутным адмиралом у меня уже вот тут, - Михайлович провел пальцем по шее. – Все жду, когда мне еще какие-нибудь войска предложат возглавить. Конно-водолазные, к примеру. Уж там без советского адмирала, вокруг которого такой срам твориться, точно никуда. Но это философия. Я повторяю вопрос, но не озвучиваю. Колесников понял, что несознательно кусает губы и прячет руки. От внимательного Михайловича это не укрылось. - Брехать не вздумай. Я не Лисин-молокосос. Меня не проведешь. Я тут прикинул шляпу к носу, сопоставил факты, провел глубокий анализ ситуации и все понял без тебя. Говнюка. Скажи только, почему ты мне не сказал? Что, думал, я истерику не изображу? Что артистично не буду хватать за кафтан твоего председателя? Вот плохо ты меня знаешь, шпиончик, хоть и знаешь хорошо. - Ну раз ты все понял, зачем спрашивать? – пожал плечами Колесников. - Хочу знать, имею право. Может, ты герой, а может, крыса подкупная. Я должен быть уверен, что не на расстрел тебя везу. - А если на расстрел? - Тогда я лучше сам тебя отпущу. Вот прям сейчас и в открытый космос. Понимаешь, Колесников, не люблю в людях ошибаться. И в тебе не ошибаюсь. Камеры отключены. Скажи же, что ты чертов герой, и я завистливо и одобрительно одновременно похлопаю тебя по плечу. - Никогда героем не был и на старости лет им быть не буду. На лаврах ты почивай. Допрос окончен? У меня слабость после длительного пребывания в непригодных для жизни условиях. - Я пришлю тебе санитара. То есть, врача, - Михайлович неодобрительно покачал головой. – Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка. Мне все ясно. Но кое-что непонятно, все же. Кто для тебя этот мальчишка? Преемник нашего бравого Шепарда или навязанное «Цербером» бремя? Или батьковские чувства к пацаненку взыграли? - Пожалуй, все сразу, - не стал кривить душой Колесников. – Скажи, а что с ним будет по прибытию на Цитадель? - Собственная жизнь висит на нитке, а думает… о клоне. Колесников, ты точно придурок. Но придурок честный. Не предатель, в чем я убедился еще раз. Подумаем, что с твои пасынком делать. По прилету конвой вам заказывать не буду. Пересидите у меня, пока вас не хватятся. А там что-нибудь придумаем. Схарчить тебя так запросто я не дам. Не переживай. Увидев слабую улыбку на лице Колесникова, Михайлович скривился. - А по морде после того, как победим, все равно получишь. Ибо есть за что и чем, - погрозил кулаком адмирал, выходя из отсека.

***

Истребителем гет управлял довольно уверено. Аленко даже завидовал синтетику: лично его до сих пор била дрожь, и, хоть он и побыл несколько месяцев в рубке с Джокером, в своих силах был категорически не уверен. Пикард уже подавно забыл, что это такое: сесть за штурвал. А на советских товарищей смотреть было бы не менее страшно, чем за приближением вражеского танка в тот момент, когда в стену вжимаешься. Нет, может, навыки они и имели, но, в отличии от более знаменательных соседей по креслам, доверия не вызывали. И что делать дальше, не говорили. - Какие будут дальнейшие приказы? – озвучил мысли СПЕКТРа Пикард. - Появилась связь с командованием, да только вот не отвечает никто. Догадайтесь, мол, сами, - вздохнул «просто гений», не отрывая взгляда от инструметрона. – Вот отчет от Михайловича прошел… Взял-таки базу… Больше ничего интересного. - Как адмирал Михайлович? Не был ранен? – внезапно для Аленко взволнованно спросил дикий офицер. Кайден вгляделся в грубоватые черты рыжего, совершенно бандитского облика, командира. Ему казалось, что он из тех людей, которых даже собственная жизнь не заботит. Подумаешь, ранение. Подумаешь, очередной выговор. Подумаешь, убит при выполнении безумного и нелогичного задания, которое и никто не давал. Все нормально. Бывает и хуже, хотя это и представить сложно. А что сейчас такое? Волнение? За Михайловича? За офицера, от которого воет и командный, и рядовой состав флота Альянса? - Что ему будет-то? По отчету восемь человек ранеными. И все. А, вот строчка хорошая. «Отмечу особо выдающуюся храбрость капитана Трусикова», - технарь прыснул и перевел взгляд на Кайдена. – Видите, СПЕКТР, золотое время сейчас. Все Трусиковы стали храбрыми, а вы, полные скафандры, навалили только от того, что командование не отвечает. Стыдно, товарищи. Учитесь у Трусикова. Аленко с недоумением посмотрел на заржавшего «дикого офицера». Пикард пожал плечами и с показным любопытством принялся разглядывать приборную панель. - Баба-то есть у тебя? – хлопнул по коленке адмирала отсмеявшийся чеченец. - Разведен, детей двое, - отозвался Пикард. - У вас за развод много платят? – снова вопрошал советник Михайловича. - Не платят ничего. С какой стати? – округлил глаза уже удивленный адмирал. - Слышал, брат? А они еще нас пылью исторической считают. И по службе проблем никаких не бывает из-за этого? - А какая связь между службой и личной жизнью? Зачем это мешать? – искренне поинтересовался Пикард. - Ну… для порядка, - смятение чеченца продлилось недолго. – А то что это такое… Дома порядок навести не можете, а суетесь в такие ответственные должности. - Твой Михайлович два раза развелся, - внезапно пришел на помощь Пикарду «просто гений». - Так то Михайлович. А он-то не Михайлович, - указал пальцем на Пикарда чеченец. - Заткнитесь, похотливые гамадрилы, попробую еще раз с командованием связаться. Если не получится, двигаемся к ретранслятору. И держась подальше от кварианских фрегатов. Не хотелось бы от рук союзничков сдохнуть. Пусть даже таких нелепых. Аленко был не согласен. Лучше было бы держаться подальше от флота гетов. И советского, по возможности. А еще он дико скучал по Шепарду, способному принимать решения и без одобрения свыше. И, как правило, в расчетах не ошибающегося. Два великоумных советских офицера ничего придумывать не желали. Сказано покинуть дредноут, на котором геты еще в себя не пришли – сделано. Сказано ждать приказа – выполнено. Вот только трястись в тесном, явно не рассчитанном на обилие и округлость человеческих задниц истребителе, было некомфортно. Как слепые. - Цыц, товарищи. Есть сигнальчик. Сигналушка… Слушаю, товарищ Сяо. Голограмма была не в силах передать тот градус встревоженности, который все же исходил от контр-адмирала. Можно было представить, как накален воздух в помещении, из которого китаец связался с делегацией неудачников, изображающих из себя послов. - Переговоры снова перешли в стадию ожидания. Ох уж этот мне Хан'Геррель и его идеалистическая глупость… Геты вступят в бой независимо от нашей договоренности. Я пообещал ему еще раз подумать над его предложением лишь бы время потянуть, да все глупо складывается. - Мы ждем приказа, - просто ответил техник. - Приказа… Да лучше самому идти в атаку, чем отдавать такие приказы. Преисполненные глупостью. Значит так. Высаживайтесь на планете и притащите мне адмирала гражданской флотилии кварианцев. Если он проголосует против атаки, то тогда вопрос будет отложен на несколько суток до следующего голосования. Это правила такие. Важно, чтобы он был против, понимаете? Спасите его и что хотите с ним делайте. Сулите печенье, целуйтесь, - Сяо Хань замолчал, понимая, что уже давно вышел за границы дозволенного в регламенте. – Координаты передаю. И без хороших вестей не возвращайтесь. Спасем флоты от столкновения, предложим поднять вопрос о переизбрании председательствующего кварианского адмирала, заручимся поддержкой и отправимся домой. - У нас тут по гету интересные данные. Есть информация, что после уничтожения Жнеца, серверы гетов очистятся от всякой жнецовской скверны и можно будет трехсторонние переговоры провести, - отозвался «просто гений». - На планете Жнец? Печально и даже опасно. Однако с гетами лучше разобраться после того, как спасете адмирала. Если более двух выразят протест действующему, то вопрос о передаче полномочий будет рассмотрен немедленно. А с этим… разговаривать бесполезно. Так что первоочередно разбирайтесь с потерянным адмиралом. А потом… Да если у вас получится хотя бы это, считайте, что небеса вам благоволят. Техник молчал. «Дикий офицер», ритмично отстукивал пальцами по подлокотникам. Пикард пялился на гета, который не лез в разговоры. - Самоубийство. Полная планета гетов, Жнец на поверхности, отсутствие поддержки с воздуха и… И хуже ситуации я просто не припоминаю, - высказался Аленко. - На планете есть база с серверами, которые управляют программами Колоссов и Праймов. Мы считаем, что после перезаписи они окажут вам помощь в нахождении и более целостной доставке адмирала, - заговорил гет. – И в предстоящей битве со Жнецом, если до этого дойдет. - Предлагаешь нарушить приказ? – нахмурился чеченец. - Ищем максимально безопасный и обоюдно выгодный вариант для всех нас. Вероятность вашего выживания при незамедлительном выполнении приказа приблизительно четыре к двум миллионам семисот восьмидесяти девяти. А именно столько платформ сейчас находится на планете, - ответил гет. Кайден вновь перевел взгляд на техника, который, ситуативно, вдруг стал командиром, принимающим решения. Странно было чувствовать себя зависимым от того, кому не было поручено брать на себя больше ответственности, чем положено уставами, но и сама ситуация была до безобразия абсурдной, а новое задание безжалостно глупым. - Ты нам поможешь? Вашу матушку, я спрашиваю с гета честное слово, - техник печально улыбнулся. – Нет, товарищи, а время действительно удивительное сейчас. Эпоха отважных Трусиковых и тесной дружбы с набором винтиков… Не знаю как вы, а мне бы хотелось рассказать правнукам о том, как бывает интересно во время войны. Не только же о говне и крови вещать, верно? Вези нас к своим серверам. Если все получится, каждому подарю по пачке сигарет. Гету две.

***

- Для человека некурящего, вы курите слишком много, - заметил Явик, отмахиваясь от сигаретного дыма, наполнившего каюту генсека. - Помогает не уснуть, - ответил генсек, тут же надевший очки. – К стимуляторам организм привык уже. Валюсь с ног, а увеличивать дозу дальше некуда. Я тебя не вызывал, Явик. Что-то срочное? - У меня есть некоторые мысли относительно вашего решения о миссии на Раннох, - Явик, не спрашивая разрешения, сел напротив генсека. – Человечество примитивно. Только представителю вашей расы, заметно отстающей в военном отношении от остальных, могло прийти в голову отправить верхушку воинских единиц на задания, в которых не должны участвовать офицеры их уровня. С Михайловичем мне все понятно. Но Шепард? Пикард? Аленко? С ними что? Не боитесь, что будет как перед вашей великой войной? - Так, так, так, - генсек улыбнулся и откинулся на спинку кресла. – Нашу историю уже изучают и пытаются нас же извлеченными уроками учить. Вредное дело это, Явик. А сравнение плохое. - Я думаю иначе. Мне нравится императивная форма взаимоотношений, но я не терплю глупостей. Последние ваши приказы – глупость, - смело ответил протеанин. – Слабейший флот, разрозненный по принципам фракционности, отвратительно отработанное взаимодействие, недостаток веры… Вы проиграете, как ни жаль. - Смелый разговор от представителя вымершей расы. И неожиданный. Ты же всегда поддерживал все мои решения. Что поменялось? Поумнел или стал сентиментальным? – продолжил улыбаться генсек. - Вы игнорируете мои вопросы, - упрямо протянул Явик. - Мне казалось, ты единственный, кому разжевывать не нужно. Увы, давно я не ошибался столь сильно. Печально, Явик, что ты не видишь за моими решениями своей тени. - Прошу объясниться. Если достойных разъяснений нет, прошу включить меня в состав любой обороняющейся армии, - потребовал протеанин. Генсек замолчал. Задумался, закурил очередную, до тошноты раздражающую сигарету и, облокотившись на стол, резко избавился от очков. Все же, зря он придумал их носить. Хоть они и были красивым атрибутом, навевающим романтические воспоминания о прошлом, но больше роли никакой не играли. Старше выглядеть хотел да солидней. Хорошее стремление, только несвоевременное. Залегшие под глазами тени придавали больше солидности образу. Не сильно разбирающиеся в особенностях облика инопланетяне и те подметили, что подурнел руководитель всея человечества. А раз подурнел, то и плюсуется смело годков пять, не меньше. А там и до элегантного возраста недалеко. Однако обычно аккуратного генсека внешний облик уже перестал волновать. С каждым днем приходилось ощущать, что ноша из тяжелой превращается в неподъемную. Что его логику не успевают улавливать. Успевают критиковать. Граждане Альянса уже пытались какого-то кандидата на место Удины баллотировать. Оно и понятно: свой хоть дурак, да ближе и понятней. И есть другой - холодный, чужой, непонятный лидер, таскающийся с протеанином и трупом старого вождя. Свита, как не крути, не самая обаятельная. Но другой не было. И вот уже один советник разволновался и выражает недоверие. Оставалось надеяться, что хоть молчаливый, мирно почующий в капсуле Ильич не прервет сон, не подскочит и не начнет требовать от нерадивого политического потомка объяснений. - Мне, разумеется, польстило сравнение с тем, далеким генеральным секретарем, да сейчас время другое. И решения, соответственно, - генсек поморщился, вдыхая опротивевший табачный дым. - Тогда, поймешь ли… Мечта была красивая. Не был бы коммунистом, почти святой бы ее назвал. Но не назову. «Все равны» и «Каждому по потребностям». Знаешь, как я эти фразы понимаю? «Все одинаковы» и «Всем по необходимому». Пойми разницу. Уравнять всех, конечно, неплохо бы. Только нам с тобой тогда куда деваться? Я тебе не ровня, а ты никому. И Альянс этот… бесстыжий, требовательный, эгоистичный, сварливый. И офицеры там такие же. Плохо срабатываемся, прав ты, Явик. Но хорошо срабатываться и не будем, пока эти сволочи не перестанут жалобы писать на руководство. С утра только девять прочел. А еще утро… - Обиженный генсек, - Явик изобразил понимание. – Это повод обезглавить армию и флот. - Отнюдь. Терплю все. И терпеть буду столько, сколько нужно. Однако пойми простую, как мироздание вещь: тех, кто не согласен, лучше сразу, кхе-кхе, распределить. Отдалить от основных работ. Пусть приносят пользу и ноют одновременно, но где подальше. Для Пикарда замена готова. Аленко этот сначала отчитываться перед Советом побежит, а не по нашим комитетам. А вдруг он скажет то, что не нужно знать инопланетной элите? Не понял еще, Явик? Мы одни во вселенной. Как пару столетий назад одни были, так и сейчас одни. А эти Советы все гарь. По последним распоряжениям, Объединенный флот обязан оказать поддержку азарийским системам, куда вошли Жнецы. Где были они, когда атаковали Землю? Даже турианцы не предлагали помощь. - А наши офицеры здесь причем? – не понял Явик. - При том, что организовать боеспособный флот можно только однородным составом офицеров. Все эти байки про сотрудничество и взаимодействие оставим послевоенным фантастам. - Загубим верхушку Альянса? На планете кварианцев положим начало потерям? - Необязательно. Я желаю им удачи. Если все получится, то хорошо. А не получится, еще лучше. На место Пикарда назначим своего. А Аленко… Прославит нашу расу, раз уж Шепард другим занят. Кстати, он уже на Цитадели. После того, как отчитается Совету, отправьте его на Уттуку. Аттический траверс. По сообщениям от кроганов, там видели рахни. А я, насколько помню, Шепард матку загубил. Да, видать, не до конца. Пусть сам разбирается. В средствах не ограничивайте и во времени тоже. Хоть до конца войны пусть там на кладках просидит. Пусть даже компанию сам себе подбирает, если ему хочется. Вопрос с моей чудовищной жестокостью закрыт? Или нужно еще объяснять, почему я хочу видеть как можно меньше офицеров Альянса в Совете Обороны? - Пусть это будет делом вашей совести, - моргнул Явик и оскалился в подобии улыбки. – Главное, что бы это не стало вашей ошибкой.

***

- Шепард, беги помедленней. Пятнадцать минут тебе погоды не сделают, - разражено шипела Джек, едва поспевая. Джон же почти возбужденно бежал на «Нормандию» и свою приятную дрожь скрыть не пытался. - Не могу медленней. Прости. Есть шанс исправить когда-то бездумно совершенный поступок. Рахни… Черт, Джек, ты только представь. Я несколько лет винил себя за убийство королевы и вот он шанс. Могу все исправить. Если нынешняя королева готова к диалогу, я ее на руках привезу на Цитадель. Или туда, куда ей нужно. Больше не повторю ошибок. Хватит бездумно слушать шепотки Советников и советчиков, - резко остановившись, Шепард обернулся к запыхавшейся Джек. - Решишь все на месте. Может, там и нет рахни. А может, они враждебны. А вдруг, это ловушка очередной королевы, чтобы за предшественницу отомстить. Не спеши принимать решение, - Джек выдохнула и согнулась, стараясь выправить дыхание. – Вспомни, чему учили студентов Академии. «Терпение, обдумывание и терпение. И еще терпение». И что сейчас несешь, ситуации не понимая? - Ты изменилась, - улыбнулся Шепард. – Теперь ты ответственная и настоящая. Такая, какой и должна быть. - А ты по прежнему идиот. Хотя, такой наверное и нужен сейчас. Восторженный дурачок. - Ты меня не понимаешь. Я починю то, что сломал. Потом все мне «спасибо» скажете, - подмигнул девушке Шепард и снова воодушевленно зашагал к докам.