Победителей не судят

В клубе было шумно и многолюдно – Рёске и Леда пришли к самому началу. Однако пара свободных мест за барной стойкой для них нашлась: большинство собравшихся толпилось под сценой. Группа называлась Matenrou Opera – название Рёске слышал, но на концертах не бывал, да и лично с музыкантами знаком тоже не был. Не особо фокусируя взгляд, он оглядывался по сторонам и отстраненно думал о том, как же давно не бывал ни на концертах, ни в клубах в принципе. Аюми тяжелая музыка мало интересовала, а развлекаться в одиночку у Рёске не оставалось времени. - Мне пиво, - коротко попросил он подошедшего бармена. - А я буду апельсиновый сок, - объявил Леда, пристраивая локти на стойку, и, повернув голову в сторону Рёске, который едва слышно хмыкнул, добавил: - Здоровый образ жизни и все дела. На этих словах Леда улыбнулся, как-то совсем по-детски сморщив нос, и Рёске, не удержавшись, усмехнулся уже в открытую: - А я думал, тебе еще просто нельзя. - Что нельзя? - Пить, курить и вести нездоровый образ жизни, - охотно пояснил Рёске. - Было бы желание, - ничуть не обидевшись, пожал плечами Леда. Рёске ничего не ответил, но про себя согласился – в этом Леда определенно был прав. Куртку Леда снял, а рукава его рубашки были закатаны до середины локтя, и Рёске увидел на правом запястье несколько тонких матерчатых браслетов, на которые не обращал внимания раньше. Как правило, такие давали на больших музыкальных фестивалях вместо входных билетов – браслеты застегивались намертво и не снимались без помощи ножниц. Очевидно, Леда таскал их очень долго, и от этого у Рёске опять появилось ощущение, что он проводит время в обществе тинэйджера – кому еще придет в голову не снимать пропускные браслеты в память о каком-то очередном мероприятии? Правда, не без удивления Рёске отметил, что теперь эта мысль перестала казаться ему неприятной или абсурдной. "Привыкаю к своим новым юным друзьям", - не без иронии отметил про себя он. - А сколько тебе лет? – помолчав, спросил Леда, отчего у Рёске возникло подозрение, что думал тот о том же, что и сам Рёске. - Двадцать шесть, - ответил он. - О, а мне казалось, что больше. - Ошибся, значит, - флегматично заметил на это Рёске. Про себя он подумал, что, когда человеку девятнадцать, и двадцать шесть, и тридцать шесть кажутся примерно одним и тем же – возрастом где-то на грани старости. Рёске самому казалось, что пропасть между ним и его новыми коллегами была внушительной и в чем-то непреодолимой, но от этих мыслей он отмахивался: в конце концов, для музыканта главное талант и усердие. С этим у Леды точно не было проблем. - Мы можем дать концерт двадцать девятого, - негромко произнес Леда, когда неловкая пауза в разговоре затянулась. – Есть одна неплохая команда на примете – я уже договорился, они согласны, чтобы мы выступили у них на разогреве. Надо только подтвердить. Из-за резкой смены темы Рёске даже не сразу понял, о чем речь. - Двадцать девятого чего? – опешил он и даже не донес бокал до рта, во все глаза уставившись на Леду. - Двадцать девятого февраля, - прямо посмотрел в лицо Рёске тот, ничуть не смутившись. - Так, - со стуком поставив бокал на стойку, Рёске всем корпусом повернулся к своему собеседнику. – Ты что, договорился о концерте, не посоветовавшись с нами? - Почему не посоветовавшись? – передернул плечами Леда. – Мы же сегодня обсуждали это. - Мы ни до чего не договорились. - Да, Такую надо будет уговорить – это я беру на себя. - Я вообще-то солидарен с Такуей, - хмуро заметил Рёске, с трудом давя подступающее раздражение. - Значит, и тебя уговорю, - безмятежно улыбнулся Леда, и Рёске задохнулся на вдохе от такой откровенной наглости. "Ты в своем уме?" – больше всего хотелось спросить ему, но вместо этого, призвав на выручку все свое самообладание, Рёске выдохнул и поднял на Леду тяжелый взгляд. Однако Леда или не чувствовал, или просто не хотел замечать недовольства своего собеседника. - Со следующей недели мы уже начинаем записываться, - вкрадчиво произнес Рёске. - Совершенно верно, - кивнул Леда. - И при этом ты хочешь поставить на конец месяца первый концерт. - Да, так и есть. - При том, что у нас даже нет хорошо отрепетированных песен, которые мы будем играть. - Значит, надо отрепетировать. - Кроме того, костюмы на концерт. Ты сам говорил, что хочешь что-то необычное, а теперь… - Я помню. И я знаю, чего именно хочу – уже долго об этом думаю, и идея у меня созрела просто отличная. Есть знакомый дизайнер, который поможет все сделать. Я уже договорился – будет круто. У Рёске внезапно закончились слова. На каждое его возражение у Леды был готов ответ, но коробило не это. - Если мы играем в группе, значит, и решения мы должны принимать вместе, - только лишь холодно заметил он, снова отворачиваясь к сцене. - Так а какое решение я принял без вас? – в голосе Леды послышалось неподдельное удивление, и Рёске почувствовал, как на его руку опустилась ладонь, тут же несильно сжимая его пальцы. От неожиданности Рёске чуть было не отдернул ее, резко обернувшись и с запозданием сообразив, что Леда просто привлекал его внимание. В широко распахнутых глазах читалось такое искреннее недоумение, что Рёске даже развеселило. - Вероятно, абсолютно все решения? – иронично поднял брови он. - Я ничего сам не решал, я просто работаю над продвижением вперед. И я же сказал насчет концерта: нужно еще подтвердить. Просто я уверен, что смогу убедить вас с Такуей. Почему ты думаешь, что мы не справимся? "Потому что мы едва знакомы. Потому что времени остается совсем мало. Потому что не надо прыгать выше головы. Потому что любимое дело, даже когда оно является твоей единственной и основной работой, должно приносить радость, а не превращаться в гонку", - все это мог бы ответить Рёске, но промолчал, заранее предчувствуя, что у Леды на каждое его слово найдется десять аргументов против. - Ладно. Будем считать, что меня ты уже уговорил, - вздохнул Рёске и снова взял бокал. - Что, уже? – неподдельно развеселился Леда, однако взгляд его оставался недоверчивым. Рёске мог бы ответить, что он просто понимает бесперспективность спора, где одна из сторон все для себя решила и отступать не намерена ни при каких обстоятельствах, потому и не видит смысла тянуть резину. Но подобное заявление вызвало бы только новые протесты со стороны Леды, потому он передернул плечами: - Под твою ответственность. - О чем речь? – Леда даже не скрывал своей радости и, взяв стакан с соком, коснулся его краем бокала Рёске. – Тогда за наш будущий концерт. "Ты сам все поломаешь, - вдруг пришла в голову Рёске мысль, когда он, отпивая из своего бокала, краем глаза смотрел на Леду. – Даже если из этой группы что-то и получится, с таким лидером она долго не протянет". Мысль не вызвала особых эмоций или отклика – Рёске не успел проникнуться новой группой и ее музыкой, но почему-то подумал, что пришедшая в голову догадка рискует стать пророческой. Споры казались ему бессмысленными, воспитывать Леду он тем более не собирался, только мысленно повторил про себя философское "поживем – увидим". - Кстати, я вот давно хотел спросить тебя… - снова привлекая его внимание, начал Леда, но осекся на полуслове, когда и без того слабый свет в зале приглушили, из-за чего освещенной осталась только сцена. Толпа зашумела – начинался концерт, и Леда махнул рукой, показывая, что спросит потом. Отвернувшись от него, Рёске посмотрел на сцену, на время забывая и о Леде, и об их разговоре, который так его взбудоражил. * Домой Рёске возвращался далеко за полночь, каким-то чудом успев на последнюю электричку метро. Город не спал, но на улице, где жил Рёске, было тихо и почти темно: к ночи погода испортилась, и тусклый свет фонарей едва пробивался через моросящую пелену мелкого противного дождя. Прежде чем войти в дом, Рёске остановился у подъезда и достал сигареты. Действие было скорее автоматическим – от алкоголя, десятка выкуренных сигарет, новой информации и шума звенело в голове. Объективно Рёске не хотел курить, но стоять под дождем и просто дышать свежим воздухом было как-то глупо, пускай в этот момент его никто не видел. - Пойдем знакомиться, - потребовал Леда, едва полуторачасовой концерт закончился. За это время Рёске успел выпить еще два бокала пива и сделать несколько выводов. Первый – выступавшие музыканты, друзья Леды, были определенно хороши и понравились ему. Второй – с выпивкой на сегодня следовало завязывать, пустой желудок и так неприятно напоминал о себе. Третий – Леда невыносим. Последнее открытие стало определяющим, и не то чтобы испортило впечатление от концерта, но как будто придало ему какую-то свою эмоциональную окраску. Вспоминая все, что произошло с ним за сегодня после репетиции, перед мысленным взором Рёске вместо музыки и лиц новых знакомых настойчиво всплывало лицо Леды. Он не мог сидеть спокойно и не мог молчать дольше пяти минут. Он постоянно комментировал то, что видел, что слышал, пытаясь перекричать музыку, сто раз склонялся в сторону Рёске и, повышая голос, чуть ли не орал ему на ухо, то нахваливая исполняемые песни, то просто что-то рассказывая. К концу Рёске оглох на левое ухо и сделал вывод, что с Ледой больше никуда не пойдет. "На концерт так точно, - мысленно подтвердил собственную мысль Рёске. – Хотя в кинотеатре, наверное, будет еще хуже…" Когда Леда пожелал пообщаться со своими друзьями и потащил за собой Рёске, тот уже и не удивился. Усталость и выпитое пиво сделали свое дело – Рёске чувствовал некоторую апатичность и не испытывал острого желания с кем-либо знакомиться, но и отказываться не стал, предчувствуя бесконечные уговоры и заверения Леды, что ему будет интересно и вообще понравится. Зная Леду так недолго, Рёске все равно мог предугадать, как тот поступит в той или иной ситуации. По тому, как свободно их пропустили в служебные помещения и как легко Леда ориентировался в недлинных, но многочисленных коридорах, Рёске сделал вывод, что тот неоднократно здесь бывал. Леда точно знал, где следует искать отдыхавших после концерта музыкантов. - Всем привет! – громко объявил он, без стука толкая дверь и делая шаг внутрь, и Рёске последовал за ним. - Привет! Какие люди! – ответил им нестройный хор голосов. Несмотря на то, что концерт закончился всего четверть часа назад, в гримерке было накурено так, словно тут дымили пару часов кряду. Кроме самих музыкантов, которых Рёске видел на сцене, здесь было еще несколько человек посторонних: два каких-то парня и девушка – кем они приходились группе, Рёске даже гадать не хотел. - Знакомьтесь, это Рёске – наш новый барабанщик, - объявил Леда, и Рёске, ощутив на себе с полдюжины взглядов, рассеянно кивнул. С памятью на имена и лица у него всегда были трудности, потому в голове все очень быстро перемешалось. Сразу он запомнил только Ю как своего коллегу по цеху и Йо, басиста, лишь благодаря его знатному росту – когда Йо подошел почти вплотную и добродушно улыбнулся, Рёске пришлось немного запрокинуть голову, чтобы посмотреть тому в глаза. - Круто играете, мне понравилось, - сообщил Рёске Ю, опускаясь на стоявший рядом диван, когда в гримерке снова поднялся гул: кто-то с кем-то разговаривал, кто-то смеялся – складывалось впечатление, что в маленькую комнату набилось не меньше трех десятков человек. - Спасибо, - поблагодарил его Ю, откинув голову на спинку дивана и улыбнувшись немного сонно, как показалось Рёске. – А мы ждем вашего концерта. Леда говорил, что уже скоро и что будет нечто ошеломительное. Рёске ничего не оставалось, как кивнуть и перевести взгляд на Леду, который безостановочно говорил и смеялся, рассказывая в этот момент что-то Соно и Анзи. "С самоуверенностью у тебя все в порядке", - мысленно обратился к нему Рёске. Концерт еще не был даже четко оговорен, а Леда уже знал, что тот будет ошеломительным. В иной ситуации Рёске испытывал бы раздражение – сколько он себя помнил, его всегда нервировали наглые выскочки. Но именно в эту минуту, сидя в прокуренной гримерной после концерта чужой группы и глядя на Леду, который походил на неиссякаемый бурлящий источник энергии, Рёске вдруг поймал себя на мысли, что в Леде что-то есть. Что-то, что Рёске необъяснимо нравится, вопреки доводам разума о том, какой тот нетактичный, навязчивый и часто невежливый. В душе Рёске всколыхнулось какое-то неясное чувство, похожее на восхищение, даже скорее на его слабую тень, когда он смотрел на Леду, видел, как легко и непринужденно тот общается с окружающими. У Рёске никогда так не получалось – в общении с новыми знакомыми он часто впадал в замешательство. Рёске не то, чтобы стеснялся, он просто не знал, о чем можно говорить с людьми, которых едва знаешь, а беседы о погоде и прочей ерунде ему казались слишком банальными и пустыми. И Рёске вдруг ощутил, что верит Леде – верит в его замыслы и идеи. Леду хотелось поддерживать, и все мрачные прогнозы и опасения, которые посещали Рёске не так давно, ненадолго забылись, ушли на второй план. - Мы вообще сейчас в бар собирались, - чуть повышая голос и перекрикивая всех собравшихся, произнес Соно. – Вы с нами? Он перевел вопросительный взгляд с Леды на Рёске, но тот ничего не успел ответить. - Конечно, с вами! – согласился за них обоих Леда. – Вечер все равно свободный. Он посмотрел на Рёске и улыбнулся, а тот лишь пожал плечами, без слов соглашаясь. Предстоящий вечер не виделся ему каким-то особенно интересным, но отказывать он не стал. Потушив окурок о край стоявшей рядом урны и выбросив его, Рёске еще раз глубоко вдохнул холодный сырой воздух, а после достал ключи. Пьяным он себя не чувствовал, но голова казалась тяжелой, и, зная себя, Рёске уже понимал, что завтра проснется с похмельем. Вечер получился действительно веселым – за пару часов всей компанией они выпили больше, чем все остальные собравшиеся в этом заведении посетители, и, прощаясь с новыми знакомыми, Рёске ощущал себя так, будто расставался с лучшими друзьями. "Хорошо набрался", - сделал из этого вывод он, однако чувство симпатии к друзьям Леды считал все же истинным, а не спровоцированным выпивкой. Со спокойным, даже немного флегматичным Ю они полвечера проговорили на профессиональную тему, в результате чего Рёске утвердился в мысли, что отказ от обычной работы в пользу музыки был правильным решением – слишком сильно он скучал по всему этому. О миниатюрном Аямэ Рёске мог сказать, что еще никогда не видел таких красивых глаз и такого забавного голоса. Йо производил впечатление очень дружелюбного и мягкого человека, а Анзи, напротив, уверенного и холодного. Соно же оказался очень харизматичным – от него будто веяло уверенностью и отпадало всякое желание спорить. Было даже что-то удивительное в том, что такие непохожие друг на друга люди так слаженно работали вместе и явно наслаждались этим сотрудничеством. - Завтра на репетицию в девять, - напомнил Рёске Леда, опуская ладонь на его плечо и заглядывая в лицо. – Будь вовремя. Глаза Леды пьяно блестели, а речь была не слишком уверенной, из-за чего Рёске очень захотелось поддеть его и напомнить о здоровом образе жизни. Однако глядя на его улыбку, на непослушную челку, он почувствовал, что все желание пререкаться и спорить отступает. - Леда все такой же нудный, - щелкнув зажигалкой, негромко рассмеялся стоявший рядом и невольно услышавший их разговор Аямэ. Часть компании уже разошлась, остальные топтались возле ресторана: кто-то прощался, кто-то ждал такси. - Я-то буду, - усмехнулся Рёске и осторожно отцепил руку Леды от своего плеча. – А ты? - Я никогда не опаздываю, - вскинул голову тот и чуть заметно при этом покачнулся. - До дома-то доедешь? – хмыкнул Рёске, с сомнением глядя на него. Тащиться с Ледой в другой конец города среди ночи не хотелось – спать оставалось и так немного, но Рёске испытывал в этот момент что-то сродни отеческого долга: все же Леда был куда младше его и пришли они сюда вместе. Рёске чувствовал на себе ответственность. - Обижаешь, - хмыкнул тот. В общем и целом, вечер сложился неплохо – к такому умозаключению пришел Рёске, пока поднимался в лифте на свой этаж. А еще отметил, что впервые он так долго и так близко общался с Ледой, что в чем-то Рёске даже радовало, ведь остальные согруппники оказались куда более контактными. Двери разъехались в стороны, и Рёске уверенно шагнул на лестничную площадку, чтобы тут же замереть от удивления. - А ты что тут делаешь? – пробормотал он, решив в первый момент, что ему мерещится. На верхней ступени лестницы прямо возле его квартиры сидела Аюми, обнимавшая колени руками, которая вскинула голову и выжидающе смотрела в сторону лифта, наверняка гадая, Рёске это вернулся или нет. - Тебя жду, - констатировала очевидную истину Аюми, поднимаясь на ноги и улыбаясь немного виновато, как почудилось Рёске. - Зачем? То есть, почему здесь? Аюми чуть замялась и опустила взгляд, разглаживая руками цветастую юбку. Невольно Рёске поглядел на нее же, следя за незамысловатым движением рук девушки. - Мне показалось, что мы как-то плохо попрощались, ну и когда Аки вернулась, я поехала сюда. - А почему не позвонила? – опомнившись, Рёске шагнул к двери в свою квартиру. - Я звонила. Несколько раз. Рёске тихо выругался. Звонок он, вероятней всего, просто не слышал: телефон стоял на вибро, а на концерте и потом в баре было слишком шумно, да и в целом не до того. Перед Аюми было неудобно, хотя Рёске понимал, что его вины в случившемся нет – никто не заставлял ее приезжать и одиноко ждать в холодном подъезде. - Мне жаль, что так вышло, - сказал он вслух вместо желаемого "не стоило тебе приезжать" и закрыл за девушкой дверь. – Давай сейчас чаю тебе сделаю. В коридор вальяжной походкой вышел все еще безымянный черный кот – несмотря на его юный возраст, в движениях уже просматривалась грация и важность. Зевнув и потянувшись, котенок негромко мяукнул и, даже не приблизившись ни к Рёске, ни к его девушке, прямиком направился на кухню, давая понять, чего ждет от хозяина. - Привет, Уголек! – поприветствовала его Аюми, на что Рёске тихо вздохнул. Каждый раз его девушка придумывала коту новые имена, одно другого глупее и неинтересней, искренне удивляясь, почему Рёске не выберет ни один из предложенных вариантов. Рёске же считал, что Угольков и Пушков даже за варианты принимать не стоит – кот заслуживал приличного имени, но на ум ничего годного не приходило. На деле Рёске больше всего хотелось принять быстрый душ и завалиться спать – голова и так не была светлой, а на отдых оставалось совсем мало времени. Но ночная гостья требовала внимания. - На самом деле, всего этого можно было бы избежать, - заметила Аюми, разувшись и пройдя следом за Рёске на кухню. – Если бы у меня были ключи. - Ключи? – рассеянно повторил Рёске, не до конца вникая в смысл сказанного. - Ну да, ключи от твоей квартиры. Я ведь твоя девушка. А я сделаю для тебя ключи от своей. К чему Рёске точно был не готов, так это к тому, чтобы давать Аюми ключи от своего дома – слишком недолго они были вместе, да и вообще Рёске не был уверен, что все у них настолько серьезно. Но в его состоянии, когда в висках ломило, в затылке трещало, а во рту уже начинало сушить, меньше всего хотелось пререкаться. - Давай обсудим это завтра, - устало предложил он. - Да что тут обсуждать? Сделать дубликат займет три минуты, - ответила Аюми, садясь за стол, пока Рёске включал чайник и доставал из шкафа коробку с чаем. – Зато представь, как будет удобно. Если ты ко мне приедешь, а меня нет, или если я к тебе приеду, а тебя нет, и не надо будет… - Хорошо, давай сделаем, - перебил ее Рёске и потер пальцами лоб – глаза уже слипались от усталости. – Это действительно несложно. - Вот и отлично, - обрадовалась Аюми. – Завтра же займемся, я знаю, где можно сделать дубликат даже в воскресение… В то, что девушка говорила дальше, Рёске уже не вникал, только кивал автоматически, мечтая о душе и подушке. * Утром вместо того чтобы привычно отправиться к метро, Рёске секунду потоптался у подъезда, мешкая и глядя по сторонам, а потом, решившись, зашагал к проезжей части, чтобы поймать такси. Рёске безобразно опаздывал, а в воскресный день существовала вероятность того, что на машине он доберется быстрее. За ночь погода снова переменилась, небо расчистилось, по нему плыли редкие низкие зимние облака, и немного потеплело. Рёске, как и предполагал, проснулся с головной болью и мучительной жаждой. Аюми, оставшаяся у него на ночь, поглядывала неодобрительно, но ничего не сказала, даже сварила кофе и наспех сделала пару тостов, а после отыскала в своей бездонной, как порой казалось Рёске, сумке упаковку аспирина. "Идеальная женщина", - сделал вывод он, когда после еды перестал болезненно ныть желудок. - Может, сегодня у тебя получится освободиться пораньше? – заискивающе протянула Аюми, когда они прощались на пороге. Торопить девушку Рёске не стал, разрешив оставаться в его доме столько, сколько ей нужно. - Это вряд ли, - честно предупредил Рёске. – Нам надо готовиться к концерту. - К концерту? Уже? – удивилась та. - Уже, - вздохнул Рёске и усмехнулся. – Мы быстрые и решительные. - Это хорошо, наверное, - медленно протянула Аюми, и вопреки произнесенным словам тон ее голоса как бы говорил о том, что ничего хорошего в этом девушка не видит. - Сегодня обязательно сходим в кино, как планировали, - не пожелал развивать эту тему Рёске, застегивая куртку. – Увидимся вечером. - Хорошо, - улыбнулась Аюми. – А я пока займусь ключами, вечером все будет готово. - Какими ключами? - Ну дубликатами же. Мы же вчера договорились, что обменяемся ключами от наших квартир. Рёске с трудом удержался от того, чтобы не выругаться. О вчерашнем разговоре он благополучно забыл, и теперь, при свете дня и на просветлевшую голову, идея показалась ему еще более паршивой, чем она выглядела вчера. Если бы Аюми предложила это сейчас, Рёске нашел бы способ выкрутиться. Но, несмотря на все выпитое накануне, он помнил, что дал согласие, и идти теперь на попятную было как минимум некрасиво. - Хорошо, - вместо всех невысказанных слов только и произнес он. – Тогда до вечера. Аюми любила, чтобы при каждой встрече и при каждом прощании ее долго и со вкусом целовали, что Рёске и сделал, а после поспешил на встречу с группой. С такси он не прогадал: машина остановилась возле неприметного серого здания за пять минут до начала назначенной репетиции, и Рёске не без радости понял, что если поторопится, успеет даже покурить. Теперь, когда симптомы похмелья притупились, а первые две затяжки были сделаны, Рёске почувствовал, как поднимается его настроение. Мысль о долгой работе в студии до самого вечера грела, и он не без удовольствия думал и о прошедшем вечере, и вообще о будущем в целом. На уме крутилось что-то глупое, вроде дурацкого утверждения "жизнь прекрасна", и Рёске невольно улыбнулся сам себе. Жаловаться ему действительно было не на что. - Как ты мог вообще? Мы же договаривались! – вдруг донесся до него высокий женский голос, хорошо слышный на пустынной улице. Рёске невольно замер, прислушиваясь. Что девушке ответили, он не разобрал, зато понял, что невидимые ему собеседники шли по соседнему переулку и вот-вот должны были подойти к повороту и увидеть курящего Рёске. - Каждый раз одно и то же, мне никакого терпения не хватает! Вот никакого! Голос был неприятным из-за капризных ноток, и Рёске, поднеся фильтр к губам, затянулся глубже, чтобы потом выбросить окурок и уйти – не хотелось становиться свидетелем чужой ссоры. - Тоя, ну хватит, ты же знаешь, как у меня сейчас… - Нет, не знаю! – взвизгнула упомянутая Тоя, а Рёске с досадой понял, что второй голос принадлежал Рё. Чего Рёске сейчас хотелось меньше всего, это чтобы Рё понял, что он невольно подслушал, как тот выясняет отношения, потому решил уходить сейчас же. Но он не успел: только Рёске выбросил окурок, как из-за поворота появились двое. Рё не заметил его. Именно в этот момент девушка резко остановилась и развернулась к нему, и Рё тоже застыл перед ней, повернувшись спиной к Рёске. Тоя должна была видеть Рёске, но на незнакомца ей было явно плевать. - Я ничего не знаю, Рё, мне все осточертело! Или завтра мы идем вместе, или будешь ходить сам! - Да послушай же ты… - чтобы наладить разговор, Рё сделал еще одну попытку, но снова тщетную. - Это ты меня слушай! Я все сказала – решай! На этих словах девушка резко развернулась и едва ли не бегом припустила прочь, Рё стоял, глядя ей в спину, а Рёске переступил с ноги на ногу, гадая, что же ему теперь делать. Он успел подумать лишь о том, что пытаться скрыться в здании уже поздно – Рё все равно его увидит. Словно прочитав его мысли, Рё вдруг обернулся, так стремительно, что даже успел сделать несколько шагов, прежде чем понял, что перед ним Рёске. Выражение его лица было и злым, и расстроенным одновременно, еще больше оно вытянулось, когда Рё понял, что Рёске все видел. Вместо приветствий он мотнул головой и направился ко входу в здание, с силой дернув ручку и распахнув дверь, но после замер на пороге и едва слышно произнес: - Вот дерьмо… Немного ошарашенный таким поведением всегда спокойного, даже порой чересчур флегматичного согруппника, Рёске стоял и просто смотрел в спину Рё, не зная, что предпринять. Рё был в черной куртке, черных джинсах и, несмотря на теплую погоду, в такой же черной шапке, из-под которой выбивались волосы. Когда он отпустил дверную ручку и обернулся к Рёске, у того возникла странная ассоциация: показалось, что Рё похож на большую обескураженную птицу. Обескураженное – именно таким стало выражение лица Рё теперь. - Извини, что тебе пришлось все это услышать, - после небольшой паузы произнес он, подходя ближе и, не глядя на Рёске, засовывая руки в карманы. - Я почти ничего не слышал, - честно признался Рёске. Ситуация вышла неловкой, как неловким было и повисшее молчание. Рё топтался на месте и созерцал асфальт под ногами, Рёске же не знал, ждать от него каких-то слов или предложить уже зайти внутрь. - Угощайся, - наконец выбрал промежуточный вариант он и вытащил из кармана пачку сигарет, тут же протягивая ее Рё. - Спасибо, - отрицательно покачал головой Рё, не меняя ни позы, ни угрюмого выражения лица. Вернув пачку в карман, Рёске чуть помешкал и следом вытащил на свет шоколадку. - А так? – вопросительно поднял брови он, протягивая угощение. На лице Рё промелькнула слабая тень удивления, сменившаяся такой же неуверенной улыбкой. - Ты всегда таскаешь шоколад с собой? – вместо ответа спросил он, но после небольших колебаний шоколадку из рук Рёске принял. - Всегда. Хорошо притупляет голод, если не ел весь день. Да и вообще вкусно. Рё в ответ тихо рассмеялся и разорвал бумажную обертку. - Это ты правильно делаешь, - прокомментировал слова Рёске он. - Пойдем? – вместо ответа кивнул тот в сторону входа в здание. На репетицию они уже опаздывали, и Рёске почему-то не сомневался, что, несмотря на вчерашнюю вечеринку, Леда уже давно на месте. - Пойдем, - кивнул Рё и направился следом за Рёске, но после секундной паузы поинтересовался: – И даже не спросишь, что это было? - А ты хочешь рассказать? - Нет, не хочу. - Ну вот и я так подумал, - усмехнулся Рёске, открывая дверь. - Леда все равно пристал бы с расспросами, - негромко заметил Рё уже с набитым ртом, но Рёске никак не стал комментировать его слова. Про себя он подумал, что если Рё прав, в копилку не самых лучших черт лидера прибыло. Любопытство в оправе уже подмеченной Рёске бестактности представляло собой очень неприятное для окружающих качество.