Другая жизнь

Меннерс сдержал обещание заплатил штраф за Лонгрена, хотя он рассчитывал обойтись меньшей жертвой. Но и это его вполне устраивало. Если разобраться честно, то он купил Ассоль за каких-то пятьсот золотых монет (не самая большая сумма для держателя лавки и таверны). Однако его совершенно не волновала совершенная подлость, напротив, Хина радовал ход событий как никогда раньше. А вот господин Лонгоен вернулся домой удрученный и расстроенный. Дочь, скрывая слезы, пыталась привести его в чувства, сказав, что если он на свободе, то нет поводов переживать, что теперь все будет идти хорошо, а свадьба… Зачем о ней говорить? В конце концов договор был лишь о свадьбе, а не о совместной жизни, значит, после венчания она имеет полное право сбежать обратно на маяк и уже больше никуда не выходить. Эта безумная мысль не давала ей покоя, девушка пыталась найти хоть какой-нибудь способ, если не избежать, то оттянуть венчание на пару дней. Ассоль все еще надеялась, что такого времени и не хватает Грею, который совсем рядом (она чувствовала сердцем) и скоро ее найдет. Но, увы, Меннерс был непреклонен и требовал свадьбы следующим же утром. И вот, одно из ее старых, одеваемых лишь по особому празднику платьев было осмотрено и надето сразу после скудного завтрака. Ранее она так нравилась себе в нем, мечтая пойти под венец с Греем, но сегодня оно стало ей ненавистно и неприятно. Казалось, будто юбка слишком пышна и бела, а каркас наоборот не дает вздохнуть и сделать пары шагов. Хотелось найти любой предлог для перенесения венчания. Она с трудом привела волосы в порядок и остановилась у зеркала. «Господи! Господи, я иду под венец с ненавистным мне человеком? Почему? Неужели я сделала в своей жизни столько плохого, что это — моя кара. Он ведь жаждет только обладать, слова любви у него совершенно неискренни. Надеюсь, надеюсь, Хин разрешит мне сегодня уйти домой, как можно, раньше, я ведь не вынесу этих пьяниц на свадьбе и косых взглядов. Господи, пусть молния разразит церковь, в которой нас будут венчать! » — ее усталые глаза совершенно не выражали переживаний, они выплакали столько слез, что больше страдал им не под силу. Что же касается самого Хина, то он был в самом прекрасном расположении духа. Он взгромоздился на подоконнике и чистил шляпу-котелок, насвистывая какую-то детскую песенку. И в самом деле, будто парень был пьян в предвкушении предстоящих событий. Госпожа Меннерс никакими силами не могла отговорить его от задуманного, она не видела своего сына столь решительным, поэтому, кроме смирения, ей не осталось ничего. Хотя эта пожилая женщина, менее мечтательная, чем юная Ассоль, где-то глубоко в душе тоже надеялась на появление Грея или любой другой помехи. » Пусть лучше эта ненормальная достанется такому же сумасшедшему, но только не моему сыну, » — злилась она. Вдруг по лестнице застучали торопливые шаги, и дверь распахнулась. — Ну что ты скажешь? Хорош? — парень стоял в кожаной жилетке и блестящем котелке, который так шел ему. — Да, ты очень похож на отца, — устало вдохнула мать и отвернулась от сына. — Мне сегодня дурно, поэтому в церкви я не собираюсь присутствовать. — Как тебе будет угодно, — пожал плечами Хин. Меньше всего его интересовал список гостей на свадьбе. Он поправил укороченные кожаные перчатки и направился к выходу.

***

В церкви во время венчания не умолкал тихой шепот. — Вон, посмотри, какая невеста бледная, не иначе, как ее сумасшествие сказывается, — тихо произнесла одна дама на ухо своей подруги. — Того и гляди, лишится чувств. Да и отец ее чернее тучи, — добавила та. — Ох нечисто здесь дело! Никак Хин провернул какую-нибудь аферу, — качала головой третья. — Какое тебе дело, старая карга, до них? — рассердился на нее муж. От всех перешептываний щеки девушки пылали алым цветом, ей безумно хотелось открыть всем коварный план Меннерса, но спокойный и хитрый взгляд мужа явно говорил, что не стоит этого делать. Замирая и косясь на дверь, Ассоль чувствовала, как сердце гулко бьется в надежде на спасение, но на улице было спокойно и немного пасмурно, хотя стояла середина лета. Когда священник обратился к ней, сил хватило лишь еле слышно выдохнуть «да» и закрыть глаза, чтобы вовсе не расплакаться. — Он не приплыл… — склонясь рад губами девушки, самодовольно хмыкнул Хин и нежно ее поцеловал под ликующие возгласы толпы. Девушка пошатнулась и схватилась за руку парня, чтобы не упасть. Ей казалось, что теперь ее жизнь закончена, она потеряла былой смысл и надежду, теперь грядет череда темных и жутких дней вблизи Хина. Выйдя из церкви на свежий воздух, Ассоль хотела убежать, как можно дальше, и броситься в воду с отвесной скалы. «Уж лучше, лучше и вовсе ему не доставаться!» — пронеслась у нее в голове мысль, но Хин, предвидя отчаяние девушки, не отпускал ее от себя ни на шаг весь вечер, разумно приобнимая за талию. Праздник был громким и веселым, но в таверне убитыми горем сидели три человека: Ассоль, Лонгрен и госпожа Меннерс, уверенная, что этот брак не принесет ничего хорошего ее сыну. Поздно ночью, когда все гости, пьяные и падающие с ног, разошлись, Ассоль тоже направилась к черному выходу, но Хин поймал ее, не дав уйти. — Я выполнила свое обещание. Чего тебе еще нужно? — непонимающе взглянула она на парня. — Мы теперь с тобой муж и жена, а значит, ты будешь делать то, что я тебе скажу. И из этого дома ты больше не посмеешь выйти никогда, — оскалился он. — Довольно ты надо мной поиздевалась, отказав мне в свадьбе. Как видишь, я смог добиться желаемого. Теперь ты будешь слушаться беспрекословно. — Но ты…ты не можешь меня удержать силой! — ее руки задрожали, выдавая внутренний страх. — Могу, — он схватил ее за руку и потащил в одну из комнату, приготовленную для них.