Не бывает Дыма без огня

Через несколько дней болезнь начала сходить на нет. Старания Трева, Хэлли, Джи и Адама не прошли даром. Ребята окружили тебя такой заботой, о какой ты и в жизни не мечтала. Не желая себе в этом признаваться, ты всё-таки ужасно привязалась к дымникам. Они заменили тебе семью, с которой каждого уродца разлучают ещё ребёнком. Нет, ты давно не скучала по родителям и уж тем более не винила их в том, что они не проявляют к тебе интереса. Так было принято в современном обществе, и ты всегда считала это правильным. Когда ты станешь красоткой и переедешь в Нью-Красотаун, ты сможешь на равных общаться с родителями, а какой толк в поддержании связей сейчас? И всё же тебя не покидало ощущение, что дымники дали тебе то, по чему ты втайне скучала, а, может, и больше. Они заходили к тебе каждый день, справлялись о самочувствии, выполняли любые твои капризы и заставляли лечиться. Чаще всех, конечно, бегала Хэлли. Она была тем самым рычажком, который не давал угаснуть твоему интересу к работе в Дыме и вообще ко всякой активности. После её прихода хотелось вскочить на скайборд и лететь туда, где кипит деятельность, двигаться, помогать, а не валяться тут в койке. С ней же ты обсуждала и все те редкие события, происходящие с тобой, и твои отношения с другими дымниками. Правда, о своей… ну… симпатии к Тревору ты предпочитала молчать. Да-да, симпатии… Всего лишь лёгкой симпатии. Одной из любимых ваших тем для разговора стали книги, принесённые Хэлли из библиотеки. «Преступление и наказание» произвело на тебя сильное впечатление. Тебе было ужасно стыдно, что сначала ты не могла назвать даже имени автора, и теперь этот роман можно было смело называть твоим любимым произведением, тем более, что ты успела перечитать его несколько раз со скуки и смело могла цитировать любого героя книги. А вот «Мёртвые души» не пошли. Несмотря на то, что от безделья ты посчитала все трещины на потолке, ты так и не смогла заставить себя прочитать эту книгу. Ты с трудом бралась за несколько страниц, по нескольку раз перечитывая одни и те же строки, а потом не выдерживала и бросала. Один раз Джерард застал тебя за этим занятием. Понаблюдав чуток за твоими мучениями, он решительно отобрал у тебя книгу и пообещал вернуться через несколько минут. Прошло примерно полчаса, и дымник вернулся, довольно улыбаясь до ушей и сжимая в руках обветшавшую толстую брошюрку в мягком переплёте. «Над пропастью во ржи», — гласили потёртые буквы. — Почитай это, уверяю, не пожалеешь, — сиял Джи. — Моя любимая книга. Только осторожнее, умоляю, она вот-вот развалится. Ты была искренне ему благодарна, что он избавил тебя от «Мёртвых душ», а книга и в самом деле оказалась обалденной. Только почему-то читать её было грустно. Повествование велось от имени юного уродца. Точнее, видимо, подростка, потому что красавцем ему не суждено было стать никогда. Это и расстраивало тебя. Герой книги пытался определиться, понять себя, даже найти свою роль в жизни, а ему это никак не удавалось. Сейчас всё проще — ты с рождения знаешь, что тебя ждет, ты уверен в том, что получишь престижное место в обществе, уважение и достойные условия существования. Правда, если бы не метания, если бы не эта смена настроений, этот парень, Холден, и не был бы так интересен. Чёрт возьми, у него был выбор. И это… круто? Ты не могла понять саму себя. Интересно, почему в школе на уроках литературы вам не рассказывают о таких книгах? По рассказам учителей, едва ли не все книги раньше повествовали о бессмысленной и серой жизни, где многое решало происхождение и внешность, где люди убивали друг друга из-за расовых, религиозных и классовых различий. Рассказывали, но никогда не рекомендовали читать. Между тем Джи обладал таинственным даром доставать для тебя всё, что душа пожелает. Помимо книги он притащил тебе судоку, ещё две подушки и даже допотопный приборчик, проигрывающий музыку. Кажется, плеер или как-то так. К нему прилагались проводные наушники с резиновыми насадками, опять раритетная вещь, словно украденная из музея. Музыка тебе очень понравилась. Ты не была знакома с этим жанром, но догадалась, что это рок, который был запрещён в городах уже очень давно. Вам говорили, что это была музыка, разлагающая психику, музыка, которую люди создали из-за взаимной ненависти. Ты всегда представляла эти звуки чем-то адским, лающим и неприятным. Но это оказалась совершенно иная музыка, совсем не похожая на хиты Нью-Красотауна, задающие музыкальную моду. В этих старых песнях была сама жизнь, даже если где-то ты не понимала слов, мелодия сама разговаривала с душой. Так было в той песне Адама, так было в этих треках. «We will, we will rock you», «Die, die, die, my darling», «Du, du hust, du hust mich» теперь вертелось у тебя в ушах сутками напролет. Интересно, учителя вообще имеют хотя бы малейшее представление об этой музыке? Как можно было описать её так? Или ты такая же злобная и дикая, как и ваши предки, или это какая-то ошибка. Но не одной тебе так нравилась эта музыка. Сам Джерард тоже был от неё в восторге. Один вечер вы целиком посвятили тому, что вдвоём сидели на кровати, трескали печеньки и слушали группу Green Day, кумиров Джи. Наконец, вкусная еда тоже появлялась у тебя благодаря Джерарду. Он таскал тебе яблоки, сыр, пирожки, печенья, консервы, сушёные грибы и ягоды. Твой «СпагБол» он обменял на шоколад, пряники и подсохшие бисквиты, и эти вкусняшки вы быстро схомячили пополам. В общем, этот парень оказался настоящим волшебником. Но это был не единственный его талант. Однажды Джи, смущаясь и краснея, приволок папку с жёсткими жёлтыми листами. С самого дня вашего знакомства ты не видела его таким серьёзным. В папке оказались рисунки. А точнее, комиксы. Они изображали странных людей, одетых на одних эскизах в яркие костюмы, а на других - в чёрно-белые мундиры, женщину в противогазе и платье, шлем в виде головы синей мыши, лица в чёрно-красно-белых тонах, цветные пистолеты и многое другое. Джерард показывал тебе своё творчество сначала нехотя, будто через силу, а потом всё больше и больше увлекаясь, словно в запале, подсовывая один рисунок за другим. Он был прекрасным художником, и у него, несомненно, был свой собственный стиль. В одном из нарисованных людей угадывался он сам: красноволосый парнишка, одетый в синюю куртку с нашивкой и белые брюки, держащий жёлтый пистолет в цвет надетой на глаза маски. Когда ты спросила его об этом персонаже, от покачал головой и сказал, что это не он. Джи пообещал рассказать тебе об этом парне и смысле других рисунков позже, если ты будешь хорошо себя вести и поправишься поскорее. Ты не особо возражала, потому что понимала, что благодаря стараниям дымников болезнь скоро отступит. Другим частым гостем был Адам. Неизменно он приходил примерно через час после того, как за окном темнело, приносил с собой гитару и горячий чай. За несколько вечеров у тебя появилась привычка засыпать под его пение. Ты была влюблена в эти песни, в бархатный голос, поющий тебе перед сном. Адам быстро понял твой интерес, он приносил с собой тетрадь с текстами песен, и ты выбирала ту, которую хотела услышать. Один раз ты даже помогла дымнику сочинить одну из них. В тот вечер слышать волшебные звуки гитары было вдвойне приятно. С Адамом же ты и поделилась своими размышлениями по поводу рока. Дымник ответил тебе, не задумываясь. «Рок запретили не из-за того, что это дикая или агрессивная музыка. Просто она заставляет человека думать своей головой». Больше никаких разъяснений он не дал, сколько бы ты не переспрашивала, и ты сама потом не раз прокручивала в голове эту фразу, задумываясь над мотивами властей. Была ещё одна загадка, которая не давала тебе покоя. Тебе не нравилась сама внешность Адама, но помимо признаков старения тебя начало смущать ещё кое-что. На третий вечер дымник был сам на себя не похож. Он был как будто болен. Его кожа выглядела неестественно бледной. Зрачки были сужены, а белки глаз покраснели. На татуированных руках виднелись красные точки, пальцы дрожали и тряслись. Они соскакивали со струн гитары. Адам выглядел уставшим и измотанным. Когда ты спросила, в чём дело, он неразборчиво пробурчал что-то про тяжёлый день и перевёл тему. С тех пор ты начала замечать за ним это чаще. Он то выглядел почти здоровым, то снова пугал тебя своим состоянием. В такие моменты дымник был необычайно спокоен, словно пребывал в трансе, он растягивал слова, а его движения были медленными и нескоординированными. Ты решила при первой же возможности рассказать об этом Тревору. Но это было не так-то просто. Тревор посещал тебя реже всех. Он был постоянно занят, ведь в Дыме всегда требовалась его помощь. Ты знала, что в конце недели он полетит к Уродвиллю за новой партией беженцев. В Дыме это было привычным делом, но к прибытию подростков все усиленно готовились, расширяя посёлок, распределяя ресурсы и отстраивая новые жилища. Много работ велось по усовершенствованию прикрытия Дыма. Также дымники прокладывали решётки для скайбордов под землей, занимались земледелием, прикармливали местных зверей. Жизнь так и кипела, и за всем этим следил Трев. Поэтому на тебя у него было мало времени, и если он и заходил, то совсем ненадолго или в сопровождении самого Адама, поэтому у тебя так и не появлялось возможности рассказать Тревору о состоянии друга. Ты знала, что Трев обязательно заходит к тебе каждую ночь, когда лагерь охватывает сон. Тогда обычно и ты спала, убаюканная мелодичным голосом Адама. Ты даже не была уверена, что сильные руки Трева, укрывающие тебя одеялом - это не сон. Но если даже это был сон, то он был прекрасным видением, повторяющимся каждую ночь. Один раз Тревор зашёл к тебе днём. И ты уже собиралась ему рассказать, честно. Но в этот момент он вынул из-за пазухи чудо. Маленький чёрный комочек, мирно спящий за воротом пиджака с огоньком, недовольно замяукал, как только его вынули из тёплого убежища. Пока жёлтые глаза котенка привыкали к свету, ты смотрела на него с не меньшим изумлением. Ни в Уродвилле, ни в Нью-Красотауне животных не держали. Санитарные нормы не позволяли людям заводить питомцев, с этим было строго. Слишком много заразы и грязи переносили животные. Умом ты понимала опасения врачей, из-за которых и ввели этот запрет, но сейчас, увидев тёплый маленький клубочек, ты забыла обо всех осторожностях. Ты робко дотронулась рукой до мягкой шёрстки котенка. Он внимательно обнюхал твои пальцы, словно тоже опасаясь тебя, но потом доверчиво ткнулся лбом в твою ладонь и утробно заурчал. Господи, где в его маленьком тельце берётся этот звук? — Возьми, — протянул тебе зверька Тревор. — Я… боюсь, — смущенно призналась ты. — Ты боишься? — удивленно вскинул красивые брови дымник. — Этот малыш тебя не боится, а ты его испугалась? — Да нет, просто он же может быть заразным, — неуверенно пробормотала ты. — Не слушай её, приятель, — насмешливо обратился к котёнку Трев, — это у неё жар. Сама ты заразная, глупышка. А Уголёк чистенький. — Ну ладно, — сдалась ты и взяла котёнка из рук Тревора. – Ой, он такой тёплый. — Ну он же Уголёк, вот и тёплый. Будет греть тебя, чтобы ты поправлялась, — улыбнулся дымник. — Погладь его, почеши за ухом. Ты чего, никогда раньше кошек не видела? — Видела. В зоопарке, — ответила ты, послушно водя пальцами за ухом зверька. Уголёк удвоил громкость своего внутреннего моторчика, подставляя под руку другое ухо и шею. Сказать, что Тревор был удивлён, означало ничего не сказать. — В зоопарке? У вас в городах совсем не бывает кошек? — Раньше были, а потом их вытравили. Кошек, собак. Давно, ещё когда я совсем маленькой была. Может, я их и видела в детстве, но не помню. У нас над городом только птицы летают. — Возможно, нам стоит завести кошек и собак в лагере, — задумчиво сказал Трев. — Полагаю, не тебе одной они будут в диковинку. — А его ты мне... даришь? — уточнила ты на всякий случай. — Ну да, — гордо ответил Трев. — Вот увидишь, это замечательный друг. Смотри только, Уголёк хотя и спокойный, а всё же котёнок есть котёнок. Ему и побегать надо, и с завязками он играть любит. Котёнок тем временем устроился у тебя на груди, вытянув лапы с маленькими коготками. Ты чувствовала, как всё его тело вибрирует от мурлыканья. — Ты сказал, Уголёк? — переспросила ты, глядя на золотистые огоньки, украшающие пиджак Трева. — Ну да. Хочешь, переименуй, — пожал плечами дымник, — у вас ещё будет время узнать друг друга получше, а я завтра улетаю к Уродвиллю. — Будь осторожней, — внезапно испугалась за него ты. — Тебя могут засечь черзвычайники. — Не волнуйся, я каждую неделю так летаю, — ободряюще повернулся к тебе в дверях Трев. — Ну... хорошо, — выдавила ты. Что на тебя нашло? Ты же сама и собираешься сдать его и весь Дым чрезвычайникам. Пока ты разбиралась со своими противоречивыми порывами, Тревор вышел. И вдруг ты вспомнила, что опять забыла сказать ему про Адама…