Не бывает Дыма без огня

Проснулась ты от звуков песни, когда на улице уже стемнело. Ты открыла глаза и прислушалась к мелодии. Это была очень красивая песня, но многое значил сам голос. Он как будто вёл диалог с душой. Голос дрожал, вибрировал, плавно тёк и затем переходил на рокот. Звуки гитары сливались со звуками этого волшебного пения, создавая мелодию, показавшуюся тебя идеальной. Несмотря на дикую слабость, ты встала с постели и подошла к окну, чтобы увидеть загадочного певца. Дымники сидели на поляне вокруг большого костра, скрестив по-турецки ноги. Многие из них держали в руках банки с консервами, но никто не ел, пока звучала песня. Все взгляды были устремлены на Адама. Он сидел в центре этого круга или, скорее, овала. В руках дымника была простая акустическая гитара, струны которой нежно перебирал певец. Чёрные волосы падали Адаму на лицо, но он этого не замечал. Зажмурившись, он пел, и казалось, что дымник живёт в этой песне. Отвращение к его внешности мигом отступило для тебя на второй план. Сейчас существовало только его пение. Один из сидящих у костра повернулся и заметил тебя. Этим человеком оказался Тревор. Он встал и хотел направиться к тебе. Какая-то девушка попыталась удержать его за руку, но он только покачал головой, что-то тихо ей ответив. Твоё сердце кольнуло какое-то неприятное чувство, но ты тут же отогнала его, потому что Тревор вошёл к тебе. — Энни? Ты почему встала? Тебе лежать нужно. — Я хотела послушать. Пение Адама это... это прекрасно, — призналась ты. – Нет, божественно. Ничего лучше я в жизни не слышала. — Я с тобой соглашусь, но всё же давай ты ляжешь, — настоял на своём Тревор. — Тебе принести что-нибудь? Сначала ты постеснялась, но потом всё-таки решилась попросить: — Попить можно? — Момент, — улыбнулся Тревор и исчез за дверью. Ты послушно легла обратно на кровать и заметила, насколько удобным сделали для тебя ложе. Пуховое одеяло, которым кто-то тебя заботливо накрыл, было просто подарком. Мягкие подушечки в изголовье, уютный ночник на вытесанном вручную прикроватном столике. Тебе начинало нравиться в Дыме. Тревор вернулся с кружкой дымящегося чая. Ты с благодарностью приняла обжигающий напиток из его теплых рук и сделала глоток. — Мёд? — радостно уточнила ты. — Да, натуральный, — кивнул Трев. — Обожаю мёд, — сказала ты, делая несколько осторожных глотков чая, приятно согревающего больное горло. — А я - малину, — Тревор чуть наклонил голову к плечу. — А малину ещё больше, — ты аж облизнулась, подумав о любимой ягоде. — Ну смотри. Я закормлю тебя ею, пока ты не поправишься, — пригрозил дымник, — и мёдом тоже. — У-у-у, как ты суров, -подыграла ты. Тебе было с ним легко и светло, как со старым другом. — А то. Ты даже не представляешь насколько, — озорные ямочки делали лицо Тревора, ну, просто обалденно красивым. Нет, всё же ты вряд ли стала бы что-то менять. Сдвинь хоть одну черту по стандартам красоты – и он уже не будет собой. А это ужасно. — А теперь допивай и ложись-ка ещё поспать. Дым встаёт рано, а тебе нужно высыпаться. В его голубых глазах отражался свет ночника. Вдруг тебя это насторожило. Почему в голубых глазах? Ты пошарила в памяти и точно воспроизвела картину вашего знакомства. Нет, глаза были карими. Точно карими. — Твои глаза... — решила спросить напрямик ты. — Ты носишь линзы? — Откуда тут линзы? — удивился Тревор твоему вопросу. — И зачем они мне? У меня нет проблем со зрением. — Просто твои глаза… Может, я сошла с ума, но они голубые, — промямлила ты. — Ну и что? — в голосе дымника появились лукавые нотки. — А были карими, — ты шла до конца, несмотря на то, что чувствовала себя нелепо. — Даже если так, почему теперь им нельзя быть голубыми, - подмигнул Тревор. — Они меняются в зависимости от настроения. — А-а-а, — тебя успокоило то, что он не принял тебя за сумасшедшую. — Я думала, у меня от жара бред начался. — О-о-о, нет, этого мы не допустим, — уже серьёзно сказал Тревор. — Завтра я ещё зайду, и ты обязана хоть немножко поправиться к тому времени. Он встал и пошёл к выходу, и ты с удивлением поняла, что жутко не хочешь его отпускать. — Тревор, — охрипшим голосом позвала ты. — А? — обернулся дымник. — Спокойной ночи, — робко пожелала ты. — Приятных снов, Энни. Добро пожаловать в Дым, — снова улыбнулся Трев, и ты поняла, что ради этих ямочек по-любому стоило попытаться. Да, ты будешь ждать его прихода завтра. Несмотря на пожелание Тревора, приятных снов ты не увидела. Тебе вообще не снилось ничего, но спала ты явно долго. Проснулась ты из-за ощущения чьего-то взгляда на себе. Ты приоткрыла глаза и увидела отчаянно зевающую Хэлли, сидящую на стуле у твоей кровати. — Доброе утро, - сказала ты. Спросонья твой голос напоминал мужской бас, но горло уже болело гораздо меньше. — Не выспалась? — О, доброе утро, Энни, - воспряла духом подруга. - Да, тут долго спать не дают, работы много. Мне сейчас уже идти надо, я давно ждала, пока ты проснешься. — Работа? – с тревогой спросила ты. — Ну да, — подтвердила Хэлли. - Да ты не переживай, а отдыхай. Твоя главная работа сейчас — выздороветь. А мы скоро вернемся. — Я буду вас ждать. Скучновато будет, — вздохнула ты. — Да вот я за этим и пришла, — дымница полезла в сумку, висящую на плече. — Смотри, что я тебе принесла. Она вынула две старые книги. «Преступление и наказание» — прочитала ты на корешке одной из них. У второй этот корешок был ободран. — Это… Булгаков что ли? — ты никогда особо не любила уроки литературы в школе, а тем более такое доисторическое чтиво. — Вообще-то, Достоевский, неуч, — поддела тебя Хэлли. — А это "Мёртвые души". Гоголь Николай Васильевич. — Ну, Гоголя я и без тебя знала, — буркнула ты. — В общем, не скучай, чего ты надулась, — тронула тебя подруга за плечо. — Только это не всё, что я тебе принесла. Она выудила из сумки странные пакетики, похожие на пластыри, и пузырек с таблетками. — Вот это выпьешь с водой, — она положила две таблетки к стакану на прикроватной тумбе, — а за этим поворачивайся-ка на живот. — Что это? – чуть ли не со страхом спросила ты. — Горчичники, - с энтузиазмом пояснила Хэлли. — Оголяй спину. — Каменный век какой-то, — подняла брови ты, но повиновалась. Горчичники оказались совсем не страшными. А то, что они будут жечь, ты и так подозревала. — Ну всё, я побежала, - с улицы послышался зов, и Хэлли торопливо поднялась с места. — Минут через десять снимай горчичники. — Я тут плесенью от скуки покроюсь, - простонала ты, хотя и понимала, что подруга явно не может сидеть с тобой целый день. — Ничего не покроешься, читай, — дала тебе наставления девушка, — а как выздоровеешь, обещаю, мы полетаем на скайбордах вокруг лагеря. Так что это в твоих интересах, выздороветь побыстрее. Хэлли убежала, а ты нехотя открыла книгу. Первой оказалась «Преступление и наказание». Никогда бы ты не подумала, что, когда тебе исполнится шестнадцать, ты будешь лежать в кровати в неведомой глуши и заниматься самообразованием, а не тусоваться с Джоном на балах. Ты решила гнать от себя мысли о Джоне и Нью-Красотауне и погрузиться полностью в чтение. Книга быстро увлекла тебя. Она была мрачной, во многом философской, но жутко уютной. Ты едва не забыла о горчичниках, пока читала историю Раскольникова. Только жжение в спине напомнило о себе. Спохватившись, ты сняла горчичники и выпила таблетки, а потом вновь схватилась за книгу. Чёрт возьми, почему она не попадалась тебе раньше? Через несколько часов ты уже сомневалась, стоит ли вообще выздоравливать. Лежать под тёплым одеялом с книжкой, пока все работают, было не так уж и плохо. Тем более, когда все ещё и так о тебе пекутся. Вот когда выздоровеешь, придётся помогать всем, выполнять неведомую работу, наверняка тяжёлую. Нет, ты не была неженкой. Ты никогда не брезговала сделать уборку или помочь что-нибудь перетащить, но таскать дрова или металлические решетки ты явно была не готова. Стоп! Почему вдруг ты собралась работать тут? Тебе же нужно было всего лишь добраться до Дыма и открыть медальон. Ты взяла сердечко и покрутила его в руках. Открыть? Да ну… Зачем тебе сейчас, больной, дальний перелёт? Операция красоты ещё подождёт, ждала же ты как-то шестнадцать лет. Вот выздоровеешь и откроешь. Ты положила медальон обратно на грудь и как раз вовремя, — послышались шаги, и в комнату вошёл Джерард. — Ой, вы уже вернулись? – изумилась ты. — Ага, а ты что, не слышала? — ответил дымник, присаживаясь на стул рядом с тобой. — Нет, я зачиталась. — Понятно, — протянул парень и поставил на тумбочку плетёную корзину. — Тревор передал тебе малины. Он хотел сам прийти, но там нужна его помощь. «Блин, как так-то?» - с досадой подумала ты. — «Да ещё и этого прислал зачем-то». Ты чувствовала себя неловко рядом с Джерардом. Этот дымник слишком настороженно к тебе относился. — Попробуй малину, вкусная же, - внезапно подтолкнул тебя парень. — Лесная самая офигенная, такую в городе не попробуешь. Тревор её только собрал тем более. При мысли, что Тревор набирал малину специально для тебя, ты покраснела и испугалась, что Джерард это заметит. Но даже если так, то виду дымник не подал, а сделал совсем другое. — Ну что ты? Стесняешься? Глупости какие, — вдруг парень взял малину и положил ягоду прямо тебе в рот. Ты совершенно растерялась. Этот жест показался тебе невероятно милым, ведь даже родители в детстве делали так всего пару раз. А малина оказалась действительно офигенной: сладкой, твёрдой и крупной. — М-м-м, вкуснятина, — промычала ты. — Я же говорил, - Джерард широко улыбался. — Давай, открывай рот ещё, самолётик летит. Ты с аппетитом глотала ягоды и наблюдала за смеющимися глазами дымника. Всё-таки здесь как-то по-другому относятся к людям. Может, потому что дымников мало, они так держатся друг за друга. Хотя вроде и Хэлли, и Джерард тут недолго. Тебе вообще казалось, что он тебе не доверяет, а он вон как с тобой возится. Мог бы принести ягоды и уйти. — Спасибо, Джерард, — искренне поблагодарила ты. — Можно просто Джи, — откинул красную чёлку со лба парень. — Меня так все зовут. — Хорошо, Джи, — ответила ты и с любопытством протянула руку. — Странная просьба, но… Можно я потрогаю твои волосы? — Конечно, можно, - засмеялся дымник, — а зачем? Думаешь, парик? — Нет, просто они… прикольные, — подобрала ты нужное слово, запуская пальцы в его шевелюру. Надо же, мягкие. А казались как будто ненастоящими. — Сам горжусь, - тряхнул головой Джерард. — А что это у тебя за кулон? Можно посмотреть? — Нет! — резко воскликнула ты, прикрыв медальон рукой, и тут же попыталась оправдаться. — Просто это очень личное. Там фотки моих родителей, и я бы не хотела, чтобы ты смотрел. Извини. Посмотри само сердечко, если хочешь. — Красивый цвет, — немного обиженно пожал плечами Джи. — Ладно, извини, я пойду. Нужно помочь разбирать принесённые припасы. Наверное, ты слишком неадекватно среагировала на его попытку прикоснуться к медальону. Тебе казалось, что до этого он был настроен посидеть подольше. И снова тебе было жаль, что гость уходит. Блин, надо было и ему что ль малинки предложить… За остаток дня тебя много раз посетила Хэлли, ураганчиком вертевшаяся между тобой и другими друзьями-дымниками. Она покормила тебя вкусным жареным мясом, натёрла какой-то мазью, пахнущей травами. К слову сказать, тебе действительно становилось полегче. Температура понизилась, чему бурно радовалась Хэлли, сто раз потрогавшая твой лоб. Правда, от кашля ужасно болела грудь, и ещё пришлось, наверное, перетаскать тебе все носовые платки и другие тряпочки, которые только были в лагере. Подруга много рассказывала тебе о друзьях и о работе в Дыме. Оказалось, там было довольно весело. Дымники почти все друг друга знали и скорее веселились, чем реально трудились. В порядке вещей было устроить догонялки на скайбордах или брызгаться водой из ручья. Ещё они часто пели песни. В основном те, кто с голосом, потому что в другом случае дымники могли просто начать кидаться листьями, а то и яблоками или щепками, в шутку, разумеется. Хотя, как говорила Хэлли, когда они пьяные, то без разницы. Где и когда она успела повидать их пьяными — загадка. Не на работе же. Ты была очень удивлена, когда узнала со слов подруги, что и Джерард умеет неплохо петь. Ты как-то… Не ожидала от него, что ли. Интересно было бы послушать. Когда-нибудь. Правда, наверное, в другой жизни, ведь когда ты выздоровеешь, ты сразу вызовешь сюда отряд чрезвычайников. Иногда просыпалось смутное чувство вины, но ты утешала себя. В конце концов, что плохого ты собиралась сделать? Чрезвычайники ведь не будут никого убивать. Они просто вернут убежавших подростков в город, скорее всего, сделают красивыми, от этого вроде ещё никто не страдал. Всё это для блага самих дымников. Возвращаясь к теме песен, к вечеру тебя ждал сюрприз. Дверь открылась, и вошёл Тревор. При виде него у тебя внутри что-то резко ухнуло вниз. Ты радостно поднялась на локтях на кровати, встречая гостей. Вторым был Адам с гитарой, из-за высокого роста ему пришлось чуть пригнуться в дверном проеме. — Привет, Энни, как ты себя чувствуешь? – обратился к тебе Трев. — Лучше, спасибо, — улыбнулась ты. — Это всё малина. — Я так и думал, — хмыкнул дымник, — а сейчас станет ещё лучше. Я рассказал Адаму, что тебе понравилось его пение. — Встречай гастроли, — помахал Адам, так и стоящий рядом с дверью. Тревор подвинул ему стул, а сам сел на твою кровать. Адам сел и провёл татуированными пальцами по струнам гитары. Он прикрыл глаза и смешно задвигал густыми бровями, словно ища контакт с инструментом. Настраивая его, он под нос себе промычал несколько мотивов, а потом вдруг неожиданно громко и звучно запел. О, это была шикарная песня. Она была нежной и сильной одновременно. В голосе Адама, наполнявшем маленькую комнату, можно было утонуть. Припев звучал как гимн, как порыв, а в куплетах песня возвращалась к мелодичным трелям, которые хотелось слушать вечно. Ты, затаив дыхание, слушала Адама, под конец шепотом повторяя строчки: «It’s not too late, it’s never too late» — Ну как? — спросил, закончив, Адам, хотя по нему было видно, что он втайне гордится собой. От порыва чувств ты могла сказать только одно в тот момент: — Ещё!