Не бывает Дыма без огня

Трев и сам не понял, каким образом ему удалось перенести полёт. От боли темнело в глазах. Дымник из последних сил стиснул зубы, сдерживая стоны, чтобы не доставлять чрезвычайникам радость. Но, когда он мешком свалился со скайборда на твёрдую землю прямо на сломанную руку, один короткий вскрик всё-таки вырвался. Тревор не хотел видеть победное торжество во взгляде Вало, поэтому сам прикрыл глаза и вызвал в памяти образ Энни. Дымник беспокоился за неё, — девушка явно пострадала при погоне. Но Трев успокаивал себя: жители лагеря скоро найдут Энн, а пока она просто спит, ни о чём не волнуясь. Возможно, так даже лучше. Для неё, по крайней мере. Дымника насильно подняли с земли и, подгоняя короткими тычками, заставили идти. Каждый шаг давался Тревору с большим трудом. Ноги подламывались, всё тело отзывалось дикой болью. Вилле, ковылявший впереди, тоже припадал на одно колено, и Трев не мог не гордиться собой. Вало вёл его по жёлтым коридорам комиссии, не давая времени на передышку. В один момент колени Тревора всё же подогнулись. Один из подручных чрезвычайников наотмашь ударил его по лицу и поднял за шкирку, заставив встать. Ещё несколько ударов пришлись по спине. Дымник попытался увернуться, но переломанные рёбра давали о себе знать. Неожиданно для себя Тревор решил, что нужно устоять любыми силами — пусть не думают, что он совсем повержен. Хотя бы ради неё и Дыма он должен держаться. Трев устало поднял голову и посмотрел на своего мучителя. Жёлтые глаза оставались бесстрастными. Нет, в них не было жестокости — только неизбежность и холод. — Они должны лишь выполнять приказы, — внезапно заговорил Вилле, заметив внимание дымника, — и обеспечивать мою защиту. — А своя воля? — зачем-то поддержал разговор Трев. Его голос звучал хрипло и глухо. — Конечно, она есть. Они не безвольные марионетки и вполне могут соображать сами. Пока я им позволяю, — зелёные глаза Вилле нехорошо блеснули. Тревор промолчал, с насмешкой глядя на чрезвычайника. На лице дымника читались дерзость и презрение. — А хочешь, я тебе кое-что покажу, МакНивен? — Вилле с воодушевлением зашагал по коридору. В спину Трева последовали новые тычки, и он снова начал переставлять ноги, казавшиеся каменными, тяжело выдыхая воздух. Тревор чувствовал, что скоро сознание покинет его, но он ждал этого момента с нетерпением. Лишь бы прекратилась эта адская боль, лишь бы исчезла Комиссия, несущая ему новые мучения. Но внешне дымник не показывал своей слабости. Он мужественно шёл, пока Вилле не остановился перед одной из комнат с зарешёченным окном. — Вот сюда пришла твоя Энн перед операцией. Здесь она была совсем одна. Ты был нужен ей. Но тебя здесь не было, пока я делал с ней всё, что только душе было угодно, пока я заставлял её предавать друзей. А потом она сидела здесь прямо на полу и тянула ко мне руки, умоляя взять её в тот же момент. Это было после того, как я поцеловал её. Как и сегодня. Поцеловал так, что она забыла даже о твоём поцелуе. Да-да, я и об этом знаю. Трев опустил голову. В груди клокотала лютая ненависть. Он живо представил себе Энн, ту синеглазую девочку, сидящую на грязном полу и не контролирующую себя. В душе испуганную и покинутую. А представлять поцелуй не было нужно, — слишком живо он помнил, как губы чрезвычайника впивались в девушку. Тревор знал, что никогда уже не забудет эту сцену и дрожащих рук Энни. Но также дымник понимал, что она не владела собой. И что он не должен показать своих истинных чувств, иначе Вало продолжит над ним издеваться. — Тебе больше нечем гордиться? Как же ты жалок, — твёрдо и спокойно сказал он, подняв глаза на чрезвычайника. Хищный взгляд Вилле сверлил в нём дыру. Тревор стоически выдержал этот взгляд, хотя и чувствовал неприятное давление на себя. К счастью, возле него эти невидимые волны разбивались о неведомую преграду. — Сопротивляешься, значит, — наконец, отвёл глаза Вало. — Ничего, я итак заставлю тебя подчиняться. Поверь, у нас будет много времени. — Такого никогда не будет, — дымник дал волю гневу. — Я лучше умру, чем тебе подчинюсь. — Это мы ещё посмотрим, — коварная усмешка тронула тонкие губы. Трев поморщился. Ничего хорошего для него это не предвещало. — Вколите ему транквилизатор пополам с усовершенствованным циклодолом, — отвернулся от пленника Вилле. Тревор по инерции увернулся от первого шприца, заехав здоровым локтем чрезвычайнику в лицо. Но тут же со второй стороны в плечо вонзилась вторая игла. По венам побежало введённое вещество. Трев почувствовал, как его мышцы слабеют. Ноги подкосились, и он медленно упал лицом вниз. Силы покидали его. Как и ясность сознания. Тревор знал, что транквилизатор кроме парализующего должен обладать и обезболивающим действием, но, видимо, второе вещество блокировало этот эффект. Более того, пришла новая боль — суставы будто выворачивались изнутри. Вилле мыском ботинка повернул пленника на живот и ещё раз взглянул в лицо поверженного врага, корчившегося на полу от боли. — Мы почти что квиты, Тревор МакНивен, — сладко прошипел он, наступая подошвой на больную руку Трева. Больше дымник не в силах был удерживать крик, ставший музыкой для ушей чрезвычайника. — Вот так- то лучше. Скоро увидимся, — пообещал Вилле и приказал подручным. — Ещё дозу через пятнадцать минут. Надо довести до судорог.

***

Чрезвычайники покинули комнату где-то час назад. Боль, наконец, отступила. Тревор удивлялся, как после всего, что он вынес, ему удалось остаться в сознании. На его шее был застёгнут железный ошейник, приковывающий пленника к стене. Трев предполагал, что аксессуар ещё и под напряжением, и в случае чего придётся несладко. Его тело ломало изнутри, будто кости перемалывали в дробильной машине. Кожа горела от введённого наркотика. Не хватало сил на то, чтобы просто открыть глаза. Но даже лежать сейчас с переломанными ребрами и рукой на холодном полу было счастьем по сравнению с недавно пережитыми испытаниями. Неужели так будет продолжаться ещё долго? Хотя Тревор совсем не боялся за себя. Что будет теперь с ним — не важно, это всё равно конец, долгий или быстрый. Главное, она далеко отсюда. Она спасена. «Люблю», — Трев снова и снова воспроизводил в памяти её звонкий голос. Он ошибался, — настоящая Энни не была убита. Даже Вало и всей команде хирургов не удалось этого сделать. Та девочка с веснушками всё ещё живёт внутри хищной красавицы. И он видел её сквозь изумрудный взгляд в тот самый момент. Вилле Вало не победил. Не заменил Энн подобием себя. Трев подумал и о братьях, и о беглецах, оставшихся теперь без его поддержки. «Они справятся», — убеждал себя дымник. Но на душе было неспокойно. Дым был его душой, и теперь душа разбивалась на осколки. Внезапно послышались громкие шаги. Дверь открылась. Тревор не пытался шевельнуть даже пальцем, — банально не хватало сил. Он лишь прислушивался к разговору вошедших. — Отличная работа, Вилле, — раздался удовлетворённый женский голос. — Рад стараться, Доктор Кейбл, — отвечал знакомый низкий баритон агента Комиссии. — Все планы остаются прежними? — осведомилась чрезвычайница. — Да, конечно. — Великолепно! Ты отлично придумал это, — одобрительно говорила женщина. — Смотри только, не убей его. — О, нет, что вы, — ядовито вторил Вало. — Я не могу упустить такое удовольствие. — Долго ему теперь? — спросила агент. — Множественные переломы, не считая порезов и ушибов, — отчитался Вилле. — Ушибов, — усмехнулась Доктор Кейбл, — хотела б я посмотреть, как он так «ушибся». — Это было интересное зрелище, — с достоинством отвечал чрезвычайник. На что Тревор про себя усмехнулся. Да, там было на что посмотреть. Например, на панику Вало, когда к его горлу приставили нож. — Ты уверен, что Дым теперь не опасен? — уточнила женщина. — Уверен. — не сомневался Вилле. — Скоро к нам повалят испуганные мятежники с просьбами простить и принять их. Крысы всегда бегут с корабля. — Отлично, — успокоилась чрезвычайница. — Я не зря доверяю тебе. Думаю, и с этим заданием ты справишься отлично. — О, не беспокойтесь, — последняя фраза Вилле звучала уже вдалеке. Дверь снова закрывалась, а агенты уходили от комнаты по коридору. Тревор по-прежнему не боялся, но что-то подсказывало ему, что лучше бы он умер, чем начнётся выполнение таинственного «задания».