***
Он настолько привык к боли, что ему казалось, что без неё не бывает жизни. Он лишь боялся, что в один момент не выдержит её, и его мучители найдут на полу его бездыханное тело. Да что там тело - истерзанную оболочку. Страх теперь тоже не покидал его – он стал вторым его существом, тёмной тенью, всегда ползущей за ним, куда бы его не вели или тащили. В последнее время именно тащили, потому что сил двигаться уже не оставалось. Каждый вдох давался с трудом, грудная клетка и кости отзывались дикой болью. Иногда ему казалось, что больно даже думать. Каждая клеточка души и тела молила о пощаде, но он упорно молчал. Он и сам не помнил, для чего. Кому и что он пытается доказать. Ведь в мире нет ничего, кроме боли, так зачем же он всё ещё пытается её терпеть? Он не знал, но это было единственным чувством, которое осталось у него помимо изнеможения. Скрипнула дверь. Раздались тяжёлые шаги. - Неет, - еле слышно прохрипел он, не узнавая собственный голос. Он так давно ничего не говорил. Ведь никто его не услышит. При приближении чрезвычайника он снова плотно сомкнул губы с запекшейся кровью – при нём он не проронит и слова мольбы о пощаде. Эта решимость – всё, что от него осталось. Его снова потащили по грязному полу, сдирая кожу о камни. Он не сопротивлялся. Он ни о чём уже не думал. Он не верил, что есть кто-то, помнящий о нём. Ни на что не надеялся. Мир пуст и бездушен. Помощи ждать неоткуда.Война перемен
9 сентября 2015 г. в 00:35
Дым возрождался, словно феникс из пепла, становясь всё прекраснее и мощнее. Изменения касались как его внешней, так и внутренней жизни. Дымники давали о себе знать остальному миру и строили свой собственный. Пока всё вокруг засыпало, готовясь к холодной зиме, Дым оживал.
В посёлке теперь было много животных. Ты буквально наводнила лагерь собаками и кошками, отучая дымников от отвращения. К слову, это было несложно. Среди дымников были, в основном, добрые люди, а доброты не бывает без любви к животным, как ты теперь и убедилась. Уголёк просто шалел от обилия кошек в лагере, которые теперь орали по ночам, вызывая ласковое негодование жителей лагеря. Теперь твой пушистый друг пропадал на улице в разношёрстной банде лесных котов. Он стал довольно красивым молодым котом, распушившись к осени, правда, знакомство с сородичами не прошло даром — на ухе появился небольшой шрам, а в густой шкурке — блохи. Но ты всё равно была рада, что Уголёк тоже справился с тоской. Правда, ночью, в заветный час, он неизменно появлялся на подоконнике и заводил свою тоскливую песню. В такие моменты и ты снова давала волю чувствам, теперь деля их только с чёрным котом под покровом ночи. А днём ты должна была быть сильной. Ты должна была быть пламенем, что даёт Дыму жизнь.
Ты начала пить таблетки. Теперь ты держала своё слово. Хотя ты не была уверена в их пользе, потому что после той роковой ночи и перенесённой боли, твой разум итак оставался чист. Ты сделала вывод, который давно напрашивался — адреналин проясняет сознание не хуже, чем боль. Поэтому новым жителям Дыма не приходилось наносить себе увечья — достаточно было хлебнуть ветра на скайборде на дикой высоте.
А новыми жителями, которые проходили через такую терапию, были красавцы и красотки. После вашей активной пропаганды некоторые горожане всё-таки решились оставить свою тусовочную жизнь. Смельчаков было не так много, но сам факт, что ваши слова повлияли даже на затуманенное сознание красотулек, говорил о вашей победе над чрезвычайниками и всей системой. Ты произнесла несколько пламенных речей, чтобы новых дымников не дискриминировали и воспринимали, как равных. Хотя это было уже не так необходимо. Дымники многому научились на твоём примере и примерах Хэлли и Джерарда. Да и к Джону многие стали относиться лучше, не отказываясь выпить с ним рому на закате. К слову, это было что-то вроде местной забавы — попытаться перепить красавчика. Насколько ты знала, это ещё никому не удавалось.
Другим обычаем дымников вновь стали песни у вечернего костра. Особенно дымники любили новый хит Джерарда, получивший распространение как среди них, так и в Нью-Красотауне. Песня с говорящим названием DESTROYA звучала днём и ночью в рядах дымников и с экранов мегаполиса. Нетрудно было догадаться, кому она адресована. Ты догадывалась, что трансляции скоро перекроют, а пока что вы использовали любую возможность достучаться до жителей Нью-Красотауна. Джерард в полной мере использовал теперь свой неотнятый талант — у него появилась группа со странным названием My Chemical Romance. К творчеству братьев Уэй присоединились ещё два дымника – Рэй, немного замкнутый парень с длинными кудрявыми волосами и новичок из Уродвилля Фрэнк — на вид совсем ещё подросток. Оказавшись в Дыме, Фрэнки первым делом сделал татушку, чем почему-то вызвал уважение у многих дымников. Он быстро влился в коллектив и теперь бренчал на гитаре по вечерам у костра. Джи с Фрэнком сдружились, оба писали песни и показывали их друг другу. Ты была рада, что Джерард немного отвлёкся и больше не напоминает тебе о прошлом. По правде, тебе было очень и очень стыдно.
Джекоби тоже блеснул на экранах города. Riot в его исполнении почему-то тронул тебя до слёз. Пока Коби пел, тебе казалось, что Адам где-то рядом, стоит за твоей спиной. Родной, тёплый и живой друг. Ты слышала, как пел Шэддикс, но для тебя в его голосе слышался привет из прошлого. А ещё ты видела, как на Коби смотрела в тот момент Хэлли. Видя это чувство в её карих глазах, ты отбрасывала всякие сомнения по поводу того, кого выберет подруга. Тебя удивляло, почему она до сих пор с Джоном. А ещё ты ей немного завидовала. Потому что тот, кого ты так же любила, был далеко, если вообще ещё был жив.
Рейнджер закончил своё выступление как нельзя более эффектно. Вы подгадали время трансляции, заготовив небольшой сюрприз для чрезвычайников. И как только Джекоби закончил, передавая чрезвычайникам привет и показывая в экран средний палец руки, в Нью-Красотауне прогремел взрыв. Пустой в то время полигон для тренировок чрезвычайников разлетелся в щепки. Недаром взрывчатка столько лет хранилась ещё на старом складе Дыма. Предполагалось, что когда-нибудь она пригодится для защиты лагеря, но в итоге она нашла своё применение для открытого вызова. Игра становилась всё более опасной. Но ты знала, на что идёшь.
Другим знаком протеста стали уличные граффити. Теперь, когда к дымникам присоединились красавчики, проникать в город стало гораздо проще — надзирателям было сложно отличить нарушителей от обычных горожан. И теперь здания города пестрели яркими надписями: «Дым Жив». Этот лозунг можно было увидеть поперёк блистающих витрин, на огромных транспарантах и даже на стенах небоскрёбов. Дымники, чьё число росло с каждым днём, сплотились как никогда. Более того, теперь ты чувствовала связь не только с жителями лагеря, но и с теми, кто только готовился присоединиться к вам. Глядя вечерами на город огней, ты словно чувствовала, что там есть люди, чьи сердца бьются в унисон с твоим. И ты не ошибалась.
Однажды в лагерь прибыла целая процессия на скайбордах.Это были семь красавчиков во главе с красоткой — жгучей статной брюнеткой. Пришельцы выглядели загнанными, но довольными. Они самостоятельно разыскали лагерь, летя с бешеной скоростью, опасаясь погони. Девушка представила новоприбывших как «художников», к коим причисляла и себя. И когда ты узнала, с какой новостью пожаловали гости, ты была готова расцеловать незнакомку.
На здании Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам теперь красовались огромные кровавые буквы: «Дым Жив».
«Художников» в лагере встречали как героев. В их честь закатили пир, вечером небо было серым от дыма множества костров. Ты стояла над пригорке, приглядывая и за лагерем, и за Нью-Красотауном. Слыша радостные крики, доносящиеся из лагеря, ты как никогда гордилась собой. И ты знала, что ОН тоже гордился бы, если бы увидел это. Дым, где каждый житель готов умереть за друга, где у костра виляют хвостом собаки, и мурлыкают кошки, где никто уже не боится, где все готовы бросить вызов врагу. И всё это ради него.
— Мы придём за тобой, — обратилась ты в сторону города, желая, чтобы ветер донёс твои слова до пленника Комиссии. В этот момент что-то подсказывало тебе, что он не мог просто так умереть. Дым жив, а значит, жив и он.
— Кхе, кхе, — раздался ближе к подножию деликатный кашель. Ты посмотрела вниз и увидела улыбающегося Джи.
— А, привет. Я не заметила тебя, — рассеянно поздоровалась ты.
— Я уж понял, — тепло улыбнулся Джерард, поднимаясь к тебе. — Как твоя рука?
— Хорошо, — честно ответила ты. — Рана зажила, ожог тоже почти. А ты, я вижу, наконец расстался с Фрэнком? Я уж думала, у Вас любовь.
— Мне всегда нравились брюнетки, — подмигнул Уэй, взъерошив твой ёжик волос.
— Джи, — начала ты неприятный разговор. — Прости меня… за всё. Я не хотела тебя обманывать, никогда. Я действительно думала, что люблю тебя.
— Не вини себя, — парень опустил глаза. — Я понимаю, в чём дело. Ты любила меня, потому что я красив.
— Не только! — горячо возразила ты. — Конечно, да, я была красоткой и смотрела в первую очередь на красавцев, но…
— А ещё я оказался рядом в нужный момент, — грустно закончил Джи. — Не продолжай, это всё ни к чему.
— Ты ведь… Ты полюбил меня ещё до того, да? — внезапно догадалась ты.
— Да, — голос Джерарда прозвучал сухо. Внезапно со стороны лагеря раздались громкие аплодисменты, пришедшиеся как нельзя кстати.
— О, — оживился красавчик, беря тебя за руку. — Пойдём! Если это то, что я думаю, то это надо увидеть.
— А что там? — заинтересовалась ты, благодаря небеса за эту случайность.
— Джекоби хотел бросить вызов Джону.
— Погоди… Выпить больше его что ли? — хихикнула ты.
— Именно, — подмигнул Джи, бодро утаскивая тебя за собой, — и не знаю, как ты, а я на его стороне.
— Не важно, за кого тут буду я, но ведь обычный человек не перепьёт красавчика, и ты это знаешь, — не без тени сожаления заметила ты. — Вспомни, сколько мы пили на вечеринках.
— Посмотрим, — упорно отказывался верить Джерард. — Давай поспорим, а? На желание.
— Ну давай, — обрадовалась такой халяве ты. — Сам себе могилу роешь. Смотри, в своём желании я буду жестока.
— Оно МОЁ, — уверенно произнёс Джерард.
Вскоре вы уже стояли подле костра, наблюдая за попойкой. Вокруг столпились дымники, хлопающие в ладоши и активно болеющие за противников. Большинство болело за Коби, но было много и скептиков, половина из которых уже попытали счастья в таком испытании. Каково же было их удивление, когда из руки Джона таки выпала фляга с ромом, и он свалился с ног, пьяно икая. Твоя челюсть отвисла так, что ты простояла с открытым ртом добрую минуту, соображая, что только что произошло. Ликующие дымники кинулись к пьяному Джекоби, хлопая героя по спине и плечам и, в конце концов, свалив и его с подкашивающихся ног. Ты была рада за Коби, но, чёрт возьми, как же он так подставил тебя? Хэлли, между тем, среди болельщиков не было. А зря, ведь ты подозревала, что Коби решился на такой своеобразный подвиг именно во имя любви.
Едва что-либо соображающего рейнджера подняли на руки и стали подкидывать в воздух. Другая часть толпы так же чествовала молодую красотку-художницу. Глядя на неё, Джерард задумчиво сказал тебе:
— Ты же понимаешь, что это всё будет иметь последствия. Чрезвычайники не спят.
— Лучше бы им отдохнуть, — мрачно сказала ты, — потому что я не собираюсь их ждать. Нам нужно атаковать первыми.
— Ты серьёзно? — спросил парень.
— Да, а что? — повернулась ты к нему. — Скажешь, что это невозможно? Что это самоубийство? Чёрт, Джи, ну, а что ты предлагаешь делать…
— Ничего, — перебил тебя Уэй. — Я скажу только, что ты супер. У нас всё получится. Я с тобой.
Не в силах вымолвить ни слова, ты кинулась к нему на шею, едва не задушив. Бескрайняя благодарность и тепло переполняли тебя.
— Полегче, — смеялся Джерард, — и помни, ты должна мне желание.