Не бывает Дыма без огня

Вилле властно схватил Энн за плечо, подтаскивая к себе. Девушка дернулась и зашипела как от боли. Тогда чрезвычайник холодными пальцами спустил край её воротника, разглядывая обожжённое плечо. — Вижу, ты избавилась от моего маленького украшения, Энни, — с ноткой сожаления в голосе произнёс Вало. — Как глупо. И с волосами тоже. Красотка не отвечала. Её взгляд до сих пор был отрешённым. Вилле наслаждался эффектом, произведённым его сюрпризом. Те, кто пытался идти против его воли, теперь сломлены. Осталась лишь малость. Дымники итак слишком поверили в близкую победу. — Рупор, — скомандовал чрезвычайник Тревору. МакНивен молча протянул ему устройство и встал рядом, ожидая приказаний. Вилле ухмыльнулся и сделал несколько шагов по каменному постаменту, с которого некогда вещал Джон, кивнув Треву на Энн. Словно тень, новоиспечённый чрезвычайник последовал за ним, насильно толкая дымницу. — А теперь, господа дымники, прервите на секунду свои бесплодные попытки, — зазвучал над задымлённым лагерем многократно усиленный бархатный голос, — взгляните сюда и поприветствуйте своих лидеров. Взгляды измученных мятежников устремились к постаменту. Вилле почти кожей ощущал их удивление и шок. — Выйди вперёд, — уже без рупора приказал он Тревору, и агент послушался его, ведя перед собой Энн. Девушка шла, не поднимая глаз на союзников. — Вы видите? — обратился Вало к дымникам. Почти все были ранены или измождены, они готовы были в любой момент снова продолжить бой, сжимая в руках ножи и баллончики. Но вид людей, стоящих на постаменте, ужасал и смущал их. — Ваши хвалёные лидеры не собираются больше идти против нас. По толпе прокатился неуверенный гул, но никто не решался задать вопрос. Энн подняла голову и, отчаянно глядя на дымников, призналась: — Простите! Я не могу с ним сражаться. Тревор ухмылялся, глядя на бывших союзников. Ветер ерошил его русо-белые волосы. — Трев! — раздался негромкий голос Скотта. — Это ты? Что они с тобой сделали? — О, вы и представить не можете, что со мной делали, — ответил Тревор, всё так же хищно улыбаясь. Казалось, только услышав его голос, дымники поняли, что это действительно он, а не призрак и не робот. Ропот охватил толпу. — И что ты теперь? — продолжал его брат. — А ты не видишь? Я - агент Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам, — с гордостью и достоинством произнёс Трев. — И ты будешь убивать нас? — скептически, с недоверием спросил Скотт. — Если скажет Вилле, — эта реплика прозвучала абсолютно механически. На жителей Дыма она произвела жуткое впечатление. Смятение и страх охватили ряды. «Что они с ним сделали? Это не Тревор! Его глаза, вы видели?» — неслось по воздуху. — Ты не причинишь нам вреда, — возразил ему брат. — Ооо, ты так в этом уверен? — Трев склонил голову набок и вопрошающе посмотрел на Вилле. Чрезвычайник кивнул, предвкушая панику среди мятежников. Тревор перепоручил Энни одному из агентов и одним звериным прыжком спрыгнул с постамента, оказавшись прямо перед Скоттом. Несколько точных ударов сбили дымника с ног, но и этого чрезвычайнику оказалось мало. Он дождался, пока его брат поднимется с земли, и снова возобновил атаку. Скотт отбивался от него, но тягаться с агентом в силе было бесполезно. Послышался ужасный хруст костей, а вскоре дымник повалился на траву, потеряв сознание. Чрезвычайник возвышался над ним, даже не запыхавшись. — Довольно, Трев, — остановил его Вилле. — Если твои братья хоть немного на тебя похожи, они нам ещё пригодятся. Он говорил правду. МакНивен оказался крайне полезным приобретением для Комиссии. Новоиспечённый чрезвычайник был силен и ловок, сказывались навыки, полученные ещё до операции. Ума и холодного расчёта ему было не занимать. Всего за несколько тренировок с ним Вилле невольно начал уважать бывшего мятежника и по-своему восхищаться его сноровкой и выносливостью. Пытки не прошли даром: теперь Тревор не страшился ничего, терпел любые испытания и справлялся со всеми заданиями безукоризненно. МакНивен никогда не давал себя обмануть, не сдавался в схватке с самыми опытными противниками и всегда планировал свои действия так, что из любого боя выходил победителем. Вилле мог бы опасаться его, если бы не был уверен, что с его сознанием хорошенько не поработали лучшие хирурги. Теперь МакНивен физически не мог его ослушаться. Для этого Вилле даже не приходилось прибегать к своему взгляду, как с другими своими людьми. Да и это было бы в данном случае бесполезно. Но хирурги хорошо выполнили свою работу. Тревор повиновался малейшему жесту Вало, всегда наблюдая за ним волчьим взглядом. Поэтому Вилле не тревожился. Он наслаждался собственной властью над тем, кого ещё недавно боялся. Трев стал его правой рукой, во всей Комиссии им двоим теперь не было равных. Из безмозглых красавчиков никогда бы не получилось такого хитрого и искусного чрезвычайника. Другое дело неуловимый предводитель дымников. Никто не осмелился приблизиться к бывшему лидеру. Шеннон, расталкивая людей, кинулся к брату, упав рядом на колени и щупая пульс. Тревор, тем временем, не спеша поднялся на постамент и занял своё место рядом с Вилле. — А теперь слушайте, что я скажу, — скомандовал Вало, обращаясь к дымникам. — Сейчас вы по одному заходите в аэромобили, все без исключения, со своими ранеными и недобитыми. Мы решим, что с вами делать. А если вы попробуете сопротивляться, то Энн умрёт на ваших глазах. И убьёт её не кто иной, как ваш любимый Тревор. А затем мы закончим с вами. В живых не останется никого. МакНивен кивнул, окидывая звериным взглядом толпу. Он достал длинный нож и приставил его к горлу Энн. Девушка только всхлипнула, зажмурив глаза. Она была совершенно сломлена. Дымники неуверенно, один за другим начали выступать из общих рядов, двигаясь к аэромобилям. Глядя на их мрачные, обречённые лица, Вилле не мог сдержать ухмылки. Вдруг из нестройной вереницы вырвался черноволосый красавчик, сильно хромающий на правое колено. Его одежда была мокрой от крови, его и чрезвычайников. В глазах плескались боль и гнев. Он явно уже видел то, что стало с его братом. — А что, если я не пойду? Убьёшь меня, как Майки? — Джерард Уэй, — сладко поздоровался с ним Вилле. — Очень похоже на нашу первую встречу. И ты помнишь, я тогда не убил тебя. Вот и сейчас я просто заставлю. С высоты своего поста он просто заглянул в золотисто-зелёные глаза дымника, сосредоточившись на цели. Сейчас ему нужно было не просто подчинить, а сломать мятежника. Под действием его змеиного взгляда Джерард зашатался, словно почувствовал невидимое давление. Изо всех сил он старался выдержать натиск, обрушившийся на него. Вилле чуть склонил голову, пошире раскрыв глаза. Он знал, что силы Уэя на исходе. И вот бунтарский огонь потух, руки Джерарда безвольно повисли вдоль тела, и он уронил голову на грудь. Ещё немного, и он осел на траву, бессмысленно глядя в пустоту. — Джи! — раздался чей-то крик, и из толпы выбился длинноволосый подросток. — Заберите его, — безразлично бросил Вилле своим агентам, — и разберитесь со вторым. Чрезвычайники затащили сопротивляющегося Фрэнка и ослабевшего Джерарда в массивный расширенный аэромобиль, в котором прибыла большая часть отряда чрезвычайников. Туда же загоняли и других дымников, защёлкивая наручники на их руках. Тех, кто всё же пытался бежать, агенты настигали на скайбордах и приводили насильно. Когда на поляне не осталось больше живых людей, Вилле в последний раз окинул взглядом Руины. Сейчас они выглядели, наверное, так, как после катастрофы, уничтожившей их предков. Поляну ковром устилали трупы, дома были снова разрушены. Животные убегали в леса, тут и там слышался их жалобный вой. Дыма больше нет. Теперь он полностью уничтожен. Вилле мог гордиться собой. Наконец, проблема, несколько лет тревожившая чрезвычайников, устранена. И это сделал он. Когда он вернётся с победой в город, слава и почёт ему обеспечены, хотя он никогда не страдал от недостатка внимания. Но теперь он избавился от главного врага. Мятежная война, так глупо вспыхнувшая, закончилась, не успев толком начаться. Тревор и Вилле поднимались в аэромобиль последними, таща за собой Энн. При виде сдавшихся красотка очнулась от оцепенения. Теперь целая гамма чувств от отчаяния до ненависти отражалась на её лице. Это несказанно забавило Вилле, и он наблюдал, как она пыталась упираться, пока Тревор без особых усилий тащил её в аэромобиль. Вилле знал, что может утихомирить дымницу одним только взглядом, но пока ему хотелось понаблюдать за её поражением. Наиграться с ней он ещё успеет. Вилле поставил систему аэромобиля на автоматический возврат так, что она теперь не нуждалась в управлении, и оглядел своих пленников. На него было устремлено множество ненавидящих взглядов. Дымники полусидели на полу, то и дело слышались слабые стоны раненых. Не все мятежники уместились в салон, но те, кто наиболее интересовал Вилле, были здесь. Джерард с остекленевшим взглядом. Его защитник без сознания, привалившийся к стене. Братья МакНивен, один старающийся поддержать другого, тихо упрашивая того больше не закрывать глаза. Джонни Депп, стоящий у стены с белокурой девчушкой, измотанной непрерывной борьбой. Руки Джона были искусаны и исцарапаны, а Хэлли всё не сдавалась, в отчаянии глядя на поверженных друзей. — Давай, помогу, — предложил чрезвычайник Деппу и заглянул вырывающейся красотке в глаза. Хэлли послушно обмякла в руках парня, и Джон наконец-то смог расслабиться. Вилле прошёлся мимо пленников, усмиряя их своим взглядом, а Энни тем временем, собравшись с силами, тихонько заговорила с Тревом: — Тревор, это же я, Энни, помнишь? Ты же любил меня. — О да, Энни, я всё помню, — новоиспечённый чрезвычайник присел рядом с пленницей на корточки. — Не думай, я ничего не забыл. Не забыл, как ты разрушила мой дом, как обращалась со мной в последние недели наших встреч, как я едва не умер из-за тебя и как перенёс такие муки, которые ты себе и вообразить не можешь. Между прочим, из-за тебя мне пришлось терпеть совсем не обязательную боль. Это была правда. Вилле вспомнил, с каким сомнением врачи относились к таким экспериментам над пленником. Ведь испытания ему совсем не требовались. Их проводили над красавчиками и красотками, чтобы заставить их снова обрести ясность сознания. Но из уродца они делали чрезвычайника впервые. И ещё ни одному уродцу с неукреплённым хирургией организмом не приходилось проходить через муки, тем более такие изощрённые, которые выбирал Вилле. Зато результат превзошёл все ожидания: жестокость и стойкость Тревора поражала. — Что ты молчишь, сука? — Трев ударил Энн по лицу, — не так было? А как, отвечай? — Тревор, — подняла на него зелёные глаза девушка, — Тревор, пожалуйста... Я ведь люблю тебя. — И что? — холодно рассмеялся ей в лицо Трев. — Где ты была, когда мне ломали кости и дробили пальцы? Когда я звал тебя в темноте, где ты была? Снималась в бессмысленных роликах? Он больно сжал её обгоревшее плечо, заставив замычать от боли. Слёзы выступили на глазах Энн. Вилле подошёл и жестом заставил Тревора отпустить её. — Не плачь, Энни, — чрезвычайник провёл пальцами по щеке девушки, — не порть свою красоту. — Отойди, — дрожащим, надломленным голосом прошептала Энн. — Ну куда же я пойду от тебя, любовь моя? — вкрадчиво спросил Вилле, гладя её губы и затем шею. Красотка отпрянула, но он видел, как на её коже проступили мурашки. — Ну вот видишь, ты хоть и противишься, а мои прикосновения помнишь. Нам будет хорошо вместе, обещаю. Один короткий взгляд — и вот уже дыхание девушки сбилось, и она потянулась к нему, словно кошка. В глазах отражалось какое-то детское, наивное обожание и ожидание. — Она прелестна, — Вилле больше не обращал внимания на Энн, только что ставшую его безвольной марионеткой. Он разговаривал с Тревом. — У тебя отличный вкус, МакНивен. Бывший дымник промолчал, с омерзением глядя на пленницу. — После того, как ты и твоя уцелевшая команда снимется в новом ролике, я заберу тебя к себе, Энни. Я не буду убивать тебя, как твоих бесполезных друзей. Я сделаю с тобой всё, что хочу, а потом, может, одолжу на пару деньков Треву. Что скажешь, Тревор? — Не надо, — в голосе чрезвычайника звучал металл. — Я ненавижу её. — Ну тогда ты только моя, Энни, — Вилле облизнул тонкие губы. — Ты будешь моей любимой игрушкой. Он заставил девушку подняться и вывел её на середину салона. Чрезвычайнику хотелось поиграть с ней, вновь заставить изнывать от желания. Он достал нож, которым начал медленно срезать пуговицы на рубашке дымницы. Вдруг острый слух его различил справа быстрый шорох. Промелькнуло тёмное пятно, и на чрезвычайника всем телом обрушился очнувшийся Фрэнк. Большой ошибкой чрезвычайников было оставить его без оков — видимо, агенты рассчитывали, что после жестоких побоев дымник нескоро придёт в себя. Будь это обычная схватка, Вилле, несомненно, легко отразил бы удар. Но неожиданность сыграла свою роль, и чрезвычайник отлетел к стене, где находилась раздвижная дверь аэромобиля.Нож отлетел в сторону. Вилле чувствовал, что задел локтем механический рычаг. Дверь быстро поехала влево, и чрезвычайник с ужасом понял, что опора за его спиной исчезла. Он ощутил, как небо поменялось местами с землей, и он очутился в воздухе. Лишь быстрота реакции помогла Вало схватиться одной, а затем и второй рукой за бортик машины. Теперь он висел в воздухе высоко над землёй, каждую секунду рискуя упасть и разбиться. Мышцы худых рук напряглись до предела. Физические навыки чрезвычайника позволяли ему подтянуться, но скользкий пол салона и раскачивающийся аэромобиль не давали ему этого сделать. Из салона донёсся глухой удар, что свидетельствовало о том, что Тревор справился с бунтарём. Вспомнив о напарнике, Вилле перевёл дух. — Тревор, — позвал он срывающимся голосом, изо всех сил цепляясь за бортик. Новоиспечённый чрезвычайник появляться не спешил. Наконец, он подошёл к краю и выжидающе посмотрел на Вилле. — Дай руку, — твёрдо приказал ему Вало. — Быстро. Трев медленно наклонился, протянув руку чрезвычайнику, но в последний момент через силу отдернул её. Каждое движение давалось ему с неимоверным трудом. Бывший дымник выпрямился, глядя на тщетные попытки Вилле взобраться на борт. Руки Тревора дрожали, жилка на виске пульсировала с бешеной силой, по лицу градом катился пот. — Нет, — тихо, но жёстко проговорил он. — Что? — изумился чрезвычайник. В зелёных глазах промелькнул страх. — Ты забыл, что я тебе сказал? — слова давались Тревору с трудом, он говорил это, с шумом втягивая воздух сквозь зубы. Внутренняя борьба отражалась на его лице. — Я никогда не подчинюсь. Я - мятежник, и всегда им был. И никакой… операции... это не исправить. Трев опустил голову, сражаясь с заложенной хирургами установкой. Сопротивление изматывало его, отнимая силы. — Ты должен мне подчиниться, — Вилле вложил в свой голос всю власть, на которую был способен. — Ты слышишь меня? Немедленно. Дай. Мне. Руку. Казалось, Тревор–таки уступил. Он снова подошёл к краю, наклонившись над чрезвычайником. Вдруг носок его сапога опустился на пальцы Вилле. Руку пронзила боль, и Вилле пришлось разжать хватку. Ещё пару секунд он болтался над землёй на одной руке, но затем следующий удар ботинка пришёлся по пальцам второй руки. Падая в бездну, Вилле видел перед собой горящий взгляд жёлтых волчьих глаз. Говорят, перед смертью человек вспоминает свою жизнь. И Вилле вспомнил. Вспомнил свою другую жизнь. Он вспомнил совсем юного парня, сочиняющего песни о коварной любви. Того, что стеснялся своих кудрей и отращивал дреды. Того, что хотел создать свою рок-группу. Того самого, которого убили потом нечеловеческие испытания, адская боль и хирургическое вмешательство. Именно его крик вырвался из груди чрезвычайника перед тем, как он упал на землю.