Некрещенная

- Отец Евгений, благословите. Я подошла к батюшке, сложив ладони. Тот выполнил мою просьбу, я поцеловала перекрестившую меня руку и, выпрямившись, встретилась глазами с внимательным взглядом живых карих глаз. - Ну, Танюша, как учебный год начался? Отец Евгений выглядел уставшим. Говорили, что он в последнее время часто болел, настоятель нашего храма даже предлагал отменить ему послушание вести беседы с прихожанами в воскресной школе, но тот не согласился. Верующие очень любили отца Евгения и просили Господа, чтобы он скорее выздоровел – наша семья постоянно упоминала его имя в поданных за здравие записках. Батюшка помнил по именам всех своих прихожан, знал об их нуждах, умел утешить и находил доброе слово для каждого, так что мне, вечно боявшейся разговаривать с малознакомыми людьми, было совсем нестрашно подойти к отцу Евгению после беседы, чтобы задать интересующий меня вопрос. - К нам в класс пришли две новенькие девочки, - начала я объяснять суть проблемы, все же немного запинаясь от волнения. – Их встретили не очень хорошо, мои одноклассники откровенно глумились над ними… - И ты, конечно, заступилась за девочек? - Нет, батюшка… да меня бы никто и слушать не стал, - я опустила голову, прекрасно понимая, как жалко это звучит. Если бы я рассказала обо всей этой истории папе, он в очередной раз прочитал бы мне проповедь о том, как важно уметь постоять за правое дело, не бояться идти против толпы, ведь тому, на чьей стороне Господь, бесы не могут причинить зло. Но отец Евгений говорил совсем другое, я помнила, как в одной из бесед он сказал, что мы можем сделать что-то в любой ситуации, порой для помощи ближнему не нужно брать в руки меч и становиться участником сражения, бывает достаточно горячей молитвы за чью-то душу, чтобы она спаслась. Все это я пыталась объяснить батюшке, сбивчиво и путано пытаясь передать важную для меня мысль. Отец Евгений внимательно слушал, иногда кивая в знак поддержки, и под конец я совсем осмелела. - И вот я решила, что, раз не могу найти в себе силы и вразумить своих одноклассников, то хотя бы помолюсь Господу, чтобы он защитил девочек от их злобы, - заканчивала я. – Но одну из девочек зовут Алиса, а я не уверена, что это православное имя и что можно просить Бога за такого человека. - Просить Господа можно за всех, - батюшка улыбнулся. – Он любит каждое свое дитя, даже заблудшее и отвернувшееся от него. А насчет имени – бывает, что родители дают своему ребенку какое-нибудь, по их мнению, уникальное, но при крещении он все равно нарекается в честь выбранного заранее небесного покровителя. Девочек с именем Алиса обычно крестят как Александра, это еще повелось со времен царственной мученицы Александры Федоровны, супруги императора Николая II. Ты спроси у той девочки, под каким именем ее крестили, и сможешь помолиться за нее, как и хотела. - Спасибо, отец Евгений! – поблагодарила я батюшку за разрешение моих сомнений и бросилась догонять родителей, уже наверняка заждавшихся меня на улице. Я с нетерпением ждала понедельника, но, стоило мне придти в школу и увидеть Алису с Аней, вся моя решимость куда-то испарилась. Девочки держались обособленно и, хотя их вроде бы больше никто не трогал, будто решили заранее подготовиться к обороне. На каждом уроке я давала себе слово, что подойду к новеньким, но, едва звенел звонок и начиналась перемена, они брали свои вещи и выходили в коридор. Пока я их безуспешно искала по этажам, настроение портилось и внутренний голос малодушно предлагал оставить эту затею… Под конец дня я, вымотавшись морально и физически, все-таки разрешила себе не гоняться за новенькими. Кто мешает мне подойти к ним завтра? Если что-то не получается, это значит, что Господь проверяет твою решимость, и я должна была доказать, что могу довести дело до конца, не поддаваясь искушениям. Но и на следующий день обстоятельства никак не желали складываться в мою пользу. И на после следующий… Лишь в четверг мне, наконец, удалось найти их в коридоре не за пару минут до звонка, как это было во вторник после второго урока, а практически с первого раза. Девочки стояли возле окна и о чем-то тихо беседовали, наблюдая за только что начавшимся дождем – погода, похоже, решила ни в коем случае не дать петербуржцам расслабиться, с прошлой пятницы то и дело «радуя» нас отменными ливнями. Заметив меня, Аня схватила Алису за руку, собираясь ретироваться, но та остановила подругу и терпеливо дождалась, пока я к ним подошла. Лица обеих новеньких выражали решимость, они явно готовы были к тому, что я скажу в их адрес какую-нибудь гадость, и собирались дать мне достойный отпор. - П-привет, - чуть запинаясь, поздоровалась я и неловко улыбнулась. – Мы учимся в одном классе, я Таня… - Очень приятно, - мрачно проговорила Аня. – Чем обязаны? - Дамы! – я от неожиданности чуть не пережила сердечный приступ, когда сзади на меня что-то навалилось, да еще и оглушило не в меру радостными интонациями. – Как день проводите? И почему Соколов имеет обыкновение появляться именно тогда, когда его не ждут? Может, Коле просто нравится меня пугать? - Да не жалуемся, - Алиса повернулась к Ане. – Похоже, мы все еще пользуемся популярностью в этой школе. - Слышал, «ашки» оказали вам не самый теплый прием, - Колю ничуть не смущала холодность на лицах новеньких. – В этом, каюсь, есть и моя вина – я прикололся над Голиковой, вот она и бесится теперь, а отыграться решила на вас. - А кто ты, собственно, такой? – в голосе Алисы по-прежнему была настороженность, но взгляд несколько смягчился. - Я принадлежу к вражескому лагерю, - Коля заговорщически подмигнул. – Наше сообщество называется «Десять лет без б.», сокращенно – десятый «Б». - Без б.? – переспросила Аня. - Ну да. Без таких, с позволения сказать, девочек, как Голикова. Девчонки прыснули и, хотя тут явно попахивало сквернословием, я тоже улыбнулась. - Ты забавный, - заметила Алиса. – И, вроде, не собираешься нас унижать, как все прочие. Как тебя зовут? - Соколов – птица такая есть гордая, - Коля для наглядности помахал в воздухе руками. – Но можете звать меня просто Николай. - Николай – это как Николай II? – девочки уже совсем развеселились. - Первый, дамы, всегда только первый! Николай II, его супруга, при рождении названная Алисой… На миг у меня появилось какое-то неприятное чувство, но тут же ушло, а сама ассоциация заставила меня вспомнить о чуть было не вылетевшей из головы миссии. Вот только как спросить? Появление Коли изменило весь сценарий, который я прокручивала в голове сотни раз, чтобы убедить себя, что просто подойти и задать вопрос вовсе не страшно. Теперь же придется ждать удобного момента… да и, честно говоря, меня сильно смущало присутствие Соколова. - Кстати, вы правильно выбираете себе круг общения, - Коля бесцеремонно обнял меня за плечи. – Таня единственный нормальный человек в вашем гадюшнике. Ей вера не позволяет смешивать ближнего с говном, так что очень советую с ней подружиться. - Ты верующая? – Алиса посмотрела на меня с удивлением. - По ней же за версту видно, - Соколов наконец-то меня отпустил. – Мы любя называем ее «монашкой», но кое-кто вроде Голиковой и компании считают, что скромность – это не повод для гордости, а прекрасная возможность поиздеваться над тем, у кого она еще есть. - Тогда мы точно подружимся, - Алиса улыбнулась. – Изгои должны держаться вместе, ведь так? Звонок стал такой же неожиданностью, как появление Коли, поэтому нам пришлось сломя голову нестись в класс, на ходу отвечая Соколову на его пожелания удачи. Преподавательница русского неодобрительно на нас покосилась, когда мы влетели в кабинет, но ничего не сказала и, как только мы расселись по своим местам, начала урок. Алиса обернулась – я сидела через ряд от новеньких, - и улыбнулась. Покраснев, я улыбнулась ей в ответ, и девочка снова повернулась лицом к доске, где учительница уже начала записывать тему. Я не могла поверить, что у меня, кажется, появились подруги. В школе со мной редко кто заговаривал, ребята относились ко мне с недоверием, посмеивались или откровенно издевались, но большинству я была просто неинтересна. О чем со мной разговаривать? Я не могла поддержать беседу о новых фильмах, популярной музыке или компьютерных играх просто потому, что в кинотеатре я была раз в жизни, когда шел фильм «Остров», из музыки предпочитала православные песнопения и Баха, а компьютер считался в нашей семье синонимом Антихриста – папа даже как-то ходил в школу, чтобы добиться моего освобождения от урока информатики, но Людмила Львовна популярно ему объяснила, что в таком случае я не смогу получить аттестат, и тема была исчерпана. Я с седьмого класса ходила в одной и той же юбке и мне была неведома та эйфория, в которую приходили девочки при виде какой-нибудь кофточки в магазине. Да, я могла рассказать о подвижничестве многих святых, знала наизусть все псалмы и внушительные отрывки из евангелия, а так же неплохо вышивала – дома у нас все иконы были украшены сделанными мною рушниками. Но все это могло вызвать одобрение только тех девушек, которые вместе со мной ходили в воскресную школу, хотя даже там из-за моей вечной стеснительности у меня не было настоящих подруг. Я прекрасно понимала, что Аня с Алисой ничего обо мне не знают и при близком знакомстве тоже сочтут меня скучной или вовсе ненормальной, что наше возможное общение изначально построено на дружбе против унижающих и оскорбляющих нас, но все же… Все же я видела улыбку на губах Алисы, предназначенную именно мне, и знала, что она искренняя, а этого уже невероятно много. Господь наш Всемогущий, спасибо Тебе за эту неожиданную радость, которой я, грешная раба Твоя, абсолютно недостойна… Русский был последним уроком. Девочки подождали меня, и мы вместе спустились в раздевалку. Алиса говорила о том, что «если русичка будет драть нас так, как обещает, пусть лучше сразу меня застрелит, так будет гуманнее», Аня просто улыбалась словам подруги, а я витала в облаках, по-прежнему не веря своему счастью, и не сразу поняла, что девочки спрашивали, в какую мне сторону. - Туда, - я махнула рукой направо от ворот. – Вон тот дом, самый крайний. - Ну а нам налево, - Алиса тряхнула головой, возвращая на место растрепанные ветром волосы. – Мы тебя потом обязательно в гости пригласим. Уроки вместе сделаем, чаю попьем… Ну, как идея? - Можно, - разумеется, я покраснела. - Ну, значит, заметано. До завтра тогда, увидимся в школе. - Удачи тебе, - добавила Аня, и девочки зашагали по дороге, пару раз обернувшись, чтобы помахать мне на прощанье. Домой я летела, как на крыльях. Завтра моя жизнь изменится, да что там – она уже начала меняться! У меня есть подруги, мы будем вместе делать уроки, вместе ходить в школу, вместе гулять по коридору на переменах… Конечно, по девочкам не скажешь, что они верующие, но у Ани точно на шее был крестик, значит, возможно, я смогу заинтересовать их беседой о Боге и мы вместе сходим в храм… Как было бы здорово, если бы у нас был общий духовник, мы бы сначала исповедовались ему в своих грехах, а потом, причастившись, вместе испытали бы то непередаваемое чувство света и чистоты, выходя из церкви под чудесные переливы колокольного звона… С небес на землю меня вернули крики, которые были слышны еще на лестничной площадке. Сначала я не поверила, что это может исходить из нашей квартиры, но, открыв ключом дверь и перешагнув порог, я узнала голос сестры. На мою память она не кричала так с тех пор как ей исполнилось три. - Ты ничего не понимаешь! Девочки надо мной смеются, говорят, что я инопланетянка, если ничего не знаю о Винкс! На них помешаны все, абсолютно все, у многих даже тетради такие есть, а не простые зеленые, как у меня! - Софья, ты слышала, что я сказала, и не спорь, - мама тоже повысила голос, но все равно говорила значительно тише, чем моя наверняка уже вся зареванная сестренка. – Я запрещаю тебе смотреть эти мультфильмы, они ничему хорошему научить не могут. Если мне не веришь, давай спросим у папы, когда он придет. Я уверена, что он со мной согласится… - Да вы оба чокнутые, я вас ненавижу! - Софья! Но сестра уже вылетела из кухни, где проходили такие горячие дебаты, и, хлопнув дверью, скрылась в нашей комнате. Сегодня Соню забирала мама – первоклассников, в отличие от нас, пока не сильно напрягали и ставили в расписание не больше трех уроков, - и, похоже, ей пришлось выдержать не только подробный пересказ трудовых будней ученика начальной школы, но и первый нервный срыв сестры. Чтобы узнать, чем он все-таки был вызван, я, не раздеваясь, прошла на кухню, застав маму, вытиравшую слезы фартуком и явно не готовую к тому, чтобы ее кто-то увидел в таком состоянии. - Господи, что случилось?! – я замерла на пороге, шокированная увиденным. - Не поминай имя Божье всуе, - мама отвернулась к окну и всхлипнула. – Я подозревала, что школа будет дурно влиять на твою сестру, но никогда бы не подумала, что она так быстро испортится. - Но в чем причина? Я слышала, ты ей что-то запретила, да? - Мы только пришли домой, как она тут же бросилась к телевизору. Не учить уроки, как поступила бы всякая православная девочка, а смотреть какие-то мультики. Я зашла на кухню, чтобы сделать ей замечание, и увидела несусветный кошмар. Это даже мультфильмом назвать язык не повернется – полуголые раскрашенные девицы, да еще и чародейки, ты можешь себе представить подобную бесовщину? Нет, прав твой отец, телевизор от дьявола… Мама снова всхлипнула и перекрестилась, бормоча себе под нос слова молитвы. Что ж, одну сторону я выслушала, осталось допросить вторую… Дверь в нашу комнату не открывалась – похоже, ее изнутри подперли стулом. Вежливый стук не помог, даже более настойчивый остался без ответа, поэтому мне пришлось позвать сестру по имени. - Соня, открой, пожалуйста. Я же только из школы, мне нужно хотя бы переодеться. Грохот, как будто сестра нарочно прилагала усилия, чтобы отодвинуть стул как можно громче, потом дверь открылась и в проеме показалось хмурое раскрасневшееся лицо, одарившее меня таким злобным взглядом, будто хотело испепелить на месте. - Не надо на меня так смотреть, я тебе ничего плохого не сделала, - заметила я, проходя в комнату. – Зачем ты маме нагрубила? - Я ее ненавижу, - буркнула Соня. – Она ничего не понимает, думает, что может решать, что мне можно и чего нельзя. Да что она в этом понимает? - Тише, не надо ругаться, - остановила я ее, в душе приходя в ужас от того, что Соня так говорит о нашей маме – сестра себе такого никогда не позволяла, даже если ей чего-то не разрешали. – Расскажи все с самого начала, из-за чего все началось. Оказывается, есть такой детский мультик, называется Винкс. Там пять фей, которые борются со злом, и они очень нравятся современным девочкам, те не пропускают ни одной серии, у многих есть вещи с изображениями любимых героинь и даже куклы. И вот одноклассницы сказали Соне, что та, должно быть, с луны свалилась, раз ничего не слышала о Винкс, и отказались с ней играть, пока та не посмотрит хотя бы одну серию. Соня пришла домой, включила телевизор, но, едва мультик начался, как пришла мама и заявила, что запрещает ей смотреть «это безобразие». - Всякое старье вроде «Ну, погоди!» - пожалуйста, - жаловалась сестра, - а то, что мне по-настоящему интересно, значит, от дьявола! - Ты же совсем недавно говорила, что тебе нравится «Ну, погоди!», - не согласилась я. - Это было в прошлом, сейчас я уже взрослая, мне нужны другие мультфильмы! Просто удивительно, как может измениться ребенок через неделю после того, как переступил порог школы… Конечно, Соня и раньше не отличалась послушанием, любила капризничать и иногда не слушала родителей, втихаря делая все по-своему, но чтобы сестра довела маму до слез – такого еще не было. - Давай разберемся, - я заставила Соню посмотреть себе в глаза. – Ты ведь хочешь посмотреть этот мультик не потому, что он нравится тебе, а потому, что его смотрят все твои одноклассницы? - Нет, мне он тоже нравится… - Ты о нем раньше даже не слышала! - Я хочу, чтобы девочки со мной играли, - Соня снова готова была заплакать. – А они смотрят на меня, как на пустое место. - Но тебе вовсе не обязательно смотреть тот мультфильм, чтобы с ними играть… - Обязательно! – сестра не желала слушать никаких возражений. – Я не смотрела, значит, я не такая, как они, значит, меня не примут, понимаешь? А я хочу быть, как все, хочу, чтобы со мной дружили, а не смеялись до конца жизни… Моя семилетняя сестра не желала быть в своем классе изгоем, только и всего. Это я давным-давно выбрала для себя такой путь, порой почти поддаваясь искушению стать такой, как все, но мне выстоять помогала молитва, а вот Соне даже в голову не пришло попросить Господа о помощи, ей было проще обидеться на маму, на меня – вообще на всех, кто встанет на пути между ней и целью подружиться с одноклассницами. Поневоле согласишься с бесовской природой этого мультика, раз он вызывает в душе невинного ребенка такие страсти… И все же, Соне всего семь лет. И она моя сестра, я желаю для нее только счастья, а никак не слез. А слезы еще будут, впереди у нее долгая жизнь, в которой будет много страданий и чужого непонимания. Какое значение по сравнению с этим имеет один детский мультик, пусть даже и такой популярный? - Давай мы с тобой сделаем так, - сказала я, и сестра подняла на меня полные надежды глаза. – В воскресенье, когда мы пойдем на исповедь, ты спросишь у батюшки, можно ли тебе смотреть этот мультик. Если он тебя благословит, то тут даже мама не поспорит. - А если я не получу благословения? – Соня нахмурилась. - А мы пойдем к отцу Петру, он добрый и наверняка ничего не слышал о твоих Трикс. - Винкс, - поправила сестра, но было видно, что мой план ей понравился. Только бы Господь потом нас не сильно наказал за эту маленькую хитрость… *** А я ведь так и не спросила Алису. Сначала боялась, потом все не могла найти подходящее время, а в конце дня у меня это вообще на радостях из головы вылетело. Но в пятницу я железно решила привести разговор к интересующей меня теме, тем более что и повод наметился – дожди наконец-то прекратились и девочки предложили мне прогуляться немного по городу после уроков. - Мороженого поедим, пока еще не так холодно, - уговаривала меня Алиса. – Завтра все равно выходной, уроки можно не делать. Я слышала, что петербуржцы очень любят свой город и могут часами рассказывать истории о любом здании, которое им покажешь. - Ну, это преувеличение, конечно, - мне было весело слышать подобные стереотипы. – Но я с удовольствием устрою вам экскурсию. Только сомневаюсь, что моих познаний будет достаточно… - Да ладно тебе, - отмахнулась Аня. – Мы же не требуем вести нас в Эрмитаж. Прогуляемся около главных достопримечательностей и домой, делать алгебру. Нам и правда задавали безбожно много – такое впечатление, что учителя решили устроить соревнование, чей предмет вызовет сумасшествие у большинства учеников. Хорошо Соне, у нее пока только палочки и крючочки, никаких квадратных корней и рефератов на шесть листов минимум. Многие жаловались – на дворе последние теплые деньки, хочется погулять с друзьями, а приходится весь вечер безвылазно торчать дома и учить. Впрочем, жизнь некоторых не изменилась нисколько – они как гуляли на просторах Интернета, так и гуляли, а уроки воспринимали как досадную помеху, от которой старались поскорее избавиться и вновь заняться своими делами. Хотела бы я знать, чем можно заниматься, уставившись в монитор… Лично у меня на уроке информатики голова начинала болеть сразу, как только мы откладывали ручки и садились в крутящиеся кресла, чтобы закрепить полученные знания на практике. - Ну, куда пойдем? – поинтересовалась Алиса, когда мы после уроков спустились в раздевалку. Но я снова не успела даже рот открыть, как словно из воздуха возник Соколов. Похоже, я начинаю привыкать к его неожиданным появлениям и даже совсем не испугалась, а вот настроение немного испортилось. - Куда направляетесь, дамы? – поинтересовался он, кидая свой портфель рядом со скамейкой, на которой мы переобувались. – Можно с вами? - У нас сегодня экскурсия, - сообщила Алиса и хотела добавить что-то еще, но Аня вдруг ее перебила. - Это частное мероприятие. Извини, но сегодня мы никак не можем тебя пригласить, идем только втроем и это не обсуждается. Алиса удивленно моргнула, явно не понимая, в чем дело, а вот я, признаюсь, была рада. Если бы Коля пошел с нами, у меня наверняка бы опять не вышло спросить Алису про ее имя, а откладывать этот важный разговор и дальше было нельзя. Аня словно мои намерения угадала, отвадив Соколова, не иначе как Господь помогает… - Ну что ж, - Соколов пожал плечами. – Не скажу, что я не обиделся, но уважаю ваши желания. Надеюсь, как-нибудь вы меня все-таки возьмете в свою компанию. - Всенепременно, - заверила его Аня. Когда Соколов отошел на достаточное расстояние, чтобы не услышать нас, Алиса зашипела на подругу: - Зачем ты с ним так? В конце концов, это просто невежливо! - А зачем он нам сегодня? Будет только под ногами мешаться. Не спорю, этот Николай – парень занятный, но уж больно много о себе воображает. Если бы мы его взяли, всю прогулку пришлось бы выслушивать истории о том, как он вытаскивал младенцев из горящего дома. Я невольно хихикнула – Коля и в самом деле частенько рассказывал подобное, безбожно преувеличивая, а то и вовсе полностью выдумывая свои подвиги. Чем-то он был в этом похож на Голикову, кстати… Просто удивительно, какой проницательной была Аня! - А потом, эти его пошлые шуточки.., - продолжала девушка. - Я думала, ты ничего не имеешь против юмора, - возразила Алиса. - Не имею. Но с нами Таня, а ей такое слушать будет наверняка неприятно. Правда, Таня? - Ну, в какой-то степени.., - промямлила я. - Ну вот. Все, тема закрыта, пошли, а то, пока будем спорить, стемнеет уже. Девочки полностью предоставили мне выбор мест, которые им необходимо было увидеть. Оказалось, они, как и многие гости северной столицы, мало что знали о нашем городе – Эрмитаж и разводные мосты, если быть честным. Велико же было разочарование Алисы, когда она узнала, что мосты разводят только глубокой ночью – она так мечтала своими глазами увидеть подобное зрелище. - Но по телевизору столько раз показывали этот момент, и я точно помню, что иногда вокруг них еще светло, ну или только начинает темнеть, - доказывала она. – Я же еще не такая старая, чтобы не помнить! - Это все белые ночи, - терпеливо объяснила я. – Летом у нас так каждый год, туристы специально съезжаются сюда, чтобы это увидеть. - Белые ночи, - повторила Алиса, словно пробуя на вкус это слово, а потом рассмеялась. – Это что, надо теперь ждать до следующего лета? - Выходит, что так. - Хреново… На первый взгляд Алиса могла показаться недалекой и легкомысленной, но это только на первый невнимательный взгляд. На самом деле она просто была по-детски непосредственна, не боялась спрашивать, если чего-то не знала или не понимала, даже если вопросы могли показаться собеседнику проявлением невежества. Девушка с искренним интересом разглядывала предложенные мной вниманию подруг достопримечательности и даже фотографировала – оказалось, еще когда им пришла на ум идея попросить меня провести что-то вроде ознакомительной экскурсии по городу, Алиса обрадовалась возможности взять с собой фотоаппарат. - Это мое хобби – фоткать все, что попадается у меня на пути, - пояснила она, делая очередной снимок. – А тут я почти месяц не снимала – переезд, морока с поступлением в школу, да и вообще… Соскучилась по своему фотоаппарату страшно. Улыбочку! Алиса навела на меня объектив, и я тут же смущенно опустила глаза – мне никогда не нравилось фотографироваться. Но Алиса вовсе не собиралась так быстро сдаваться и сначала заставила меня-таки посмотреть в камеру, потом сфотографировала нас с Аней вместе, а затем протянула фотоаппарат подруге. - Щелкни нас тоже на память, - попросила она, обнимая меня за плечи. От Алисы пахло чем-то цветочным – едва уловимый запах, то ли духов, то ли шампуня, я в этом не разбираюсь, - но аромат был очень приятным. Странно, что я не обратила внимания, как пахла Аня, а запах Алисы так меня привлек… Но подумать об этом как следует не получилось – девушка уже отстранилась от меня и потянулась к Ане, чтобы забрать фотоаппарат. - Моя прелессссссть, - прошипела Алиса, прижимая к груди камеру. – Эта самая дорогая вещь в нашем доме, дороже даже папиного ноута. Но ты, Тань, не думай, что у нашей семьи денег куры не клюют, вовсе нет. - Она его в конкурсе выиграла, - пояснила Аня. – Алиса у нас гений, хотя почему-то все время косит под бездарность. - Я? Гений? Да я самый последний ленивый бездарь из всех ленивых бездарей! – возмутилась девушка. – Если бы была гением, давно повесила бы фотик на плечо и без гроша в кармане отправилась автостопом до Парижа, чтобы сделать самую невероятную фотку Эйфелевой башни и получить за нее кучу бабла. Хотя, я и не люблю Францию, там все картавые… Ой, смотрите, чайка, их ведь можно кормить, правда? Мы купили в ближайшем ларьке батон белого хлеба и уселись на набережной, чтобы покормить понравившихся Алисе чаек, к которым тут же присоединилось еще штук десять жадно кричащих и отпихивающих друг друга птиц – даже одинокий голубь сумел как-то затесаться в эту компанию. У самой воды было достаточно холодно, но кормить пернатых мне нравилось, в этом было что-то успокаивающее. Когда батон кончился, мы стряхнули последние крошки в воду и решили двигаться дальше. Алиса взяла меня под руку и рассказывала о том, что в ее родном городе тоже есть набережная, но здесь, в Питере, кажется, что вода повсюду, и это так странно – жить на островах. Аня чуть отстала, разглядывая балконы дома справа от нас, и я подумала, что это мой шанс задать интересующий меня вопрос. - Я все хотела спросить, - начала я, едва девушка закончила свою мысль. – Кто твоя святая покровительница? - В смысле? - Ну, твоего имени нет в Святках, значит, тебя скорее всего крестили именем святой, память которой чтят в ближайший к твоему рождению день, - объяснила я, чувствуя себя вдвойне неловко от того, что Алиса продолжала держать меня под руку. - А, вот ты о чем, - девочка улыбнулась. – Ну, день рождения у меня в апреле, нескоро еще, и, честно говоря, я вообще не представляю, какая у меня там святая. Родители меня не крестили. - Как это? – ужаснулась я. - Ну, у них особый взгляд на веру, - Алиса пожала плечами. – Они считают, что ребенок должен сам выбрать свой путь, а мама с папой не имеют права навязывать ему свои убеждения. Вот исполнится мне восемнадцать, может, покрещусь, если не увлекусь, к примеру, буддизмом. - Но как же можно жить некрещеным? – недоумевала я. – А если с тобой что-то случится? Как твои близкие смогут за тебя помолиться? - Вряд ли за меня будет кто-то молиться – ну разве что Аня, но она сама не слишком верующая, так что проблемы нет, - девушка улыбнулась. - Я хотела бы за тебя помолиться... - тихонько проговорила я, думая о том, как глупо, должно быть, выгляжу в глазах Алисы. Ну, в самом деле, кто в наше время думает о Боге? В храм приходят, только если случается что-то плохое и пойти больше некуда, а чтобы всю жизнь жить с Господом в сердце – такое удается немногим. Особенно не осознают необходимость в спасении души молодые люди, которые слишком увлечены низменными удовольствиями, чтобы думать о том, куда их это все потом приведет. И Алиса… она так беспечно говорит о том, что не была крещена, словно собиралась жить вечно и у нее была куча времени, чтобы привести душу в порядок. А между тем, Страшный суд куда ближе, чем кажется, и что мы скажем, представ перед Господом? Как оправдаем свое наплевательское отношение к спасению? - Я даже и не знаю, что тебе ответить, - Алису, казалось, смутили мои слова. – Никто еще не говорил, что хочет за меня помолиться, я даже толком не знаю, что это значит, но все равно спасибо тебе. - За что? - За намерение сделать меня хоть немного лучше. В сердце потеплело. Значит, Алиса не так безнадежна, как хотела казаться. Возможно, если приложить усилия, мне удастся привести ее в храм, просто сейчас девушка еще не понимает, что это ей действительно нужно. Господь послал мне ее заблудшую душу, чтобы я помогла ей воспарить к свету, Он надеется на меня, и я обязательно оправдаю Его ожидания. - Что-то от этих богословских бесед у меня разыгрался аппетит, - сообщила Алиса и обернулась, чтобы позвать Аню. – Я есть хочу, давайте чего-нибудь купим! - Тебе вечно только бы желудок набить, - фыркнула Аня, но мы все-таки отправились на поиски булочной. Я плохо знала эту часть города, в которой мы оказались – Алиса захотела сфотографировать дом, который увидела далеко впереди, и нам не оставалось ничего другого, как последовать за ней, а потом был еще один дом и еще, так мы и оказались здесь, сильно отклонившись от первоначально выбранного мной маршрута. Не то, чтобы я заблудилась, просто не знала, где тут могут быть продуктовые магазины, а те, обычно попадавшиеся на пути по штук пять в ряд, словно специально попрятались. Наконец, впереди мы заметили какую-то вывеску. - Сувениры, - прочитала Аня и ее лицо стало еще более мрачным. – Непохоже, чтобы они были съедобными. - А давайте зайдем, - Алиса решительно зашагала вперед. – Вдруг там будет что-то интересное? Аня закатила глаза, но возражать не стала. Мы зашли внутрь и лично я чуть не ослепла от яркого света, отражавшегося во множестве стеклянных витрин и их содержимом. Чего там только не было – фарфоровые сервизы, расписанные под гжель, всевозможные куклы, тарелки с видами Петербурга, значки, целый стенд с магнитиками на холодильник… Я обратила внимание на иконы – разумеется, неосвященные, - но тут Алиса схватила меня за руку и куда-то потащила. - Смотрите, какая прелесть! – воскликнула она, ткнув пальцем прямо в стекло. – Ань, да у меня в детстве же такие были! Представленные в витрине существа на мой взгляд прелестью не отличались – морщинистые темные лица, всклокоченные волосы, босые ноги с грязными ногтями. Ну, разве что глаза у них были, как живые, и по-доброму взирали на нас из-под витрины. «Тролль с кружкой» - прочитала я на ближайшем ценнике и подивилась про себя чего только люди не придумают. - У тебя были пластмассовые, а эти – фарфоровые, - заметила Аня, подходя поближе и равнодушно глядя на так обрадовавших подругу статуэтки. - Ну и что? Ты вспомни, как мы в них играли! - Ты хочешь сказать, как ты меня заставляла в них играть? – Аня фыркнула. – Каждый раз, как я к тебе приходила, ты доставала целую роту этих страшил и начинала объяснять, как кого зовут и кто кому кем приходится, а потом обижалась, если я что-то путала. В мои игрушки, кстати, ты почему-то играть не желала! - Потому что твои Барбикены были скучными, - Алиса надулась. – Желтые волосы, розовые платьица… Девушка, скажите, а сколько стоит такой троллик? - Сто рублей маленький, двести большой, - отозвалась продавщица, не отрываясь от чтения какого-то романа в газетной обложке. – Будете брать? - Ну и зачем тебе эта ерунда? – попыталась вразумить Алису Аня. – И так весь стол заставлен, только пыль собирают. - Ну, Ань, не занудничай! – заныла девочка. – Он мне крайне необходим, просто поверь в это! - Да мне-то что? Деньги-то твои. Так Алиса стала счастливым обладателем маленькой фигурки тролля в матроске, опиравшегося одной ручкой на красный якорь в половину своего роста. Едва мы вышли на улицу, девочка протянула мне свою покупку. - Держи, это тебе, - пояснила она. – На память об этой прогулке и вообще о нас с Аней. - Что ты, я не могу его принять! – замахала я руками и даже сделала шаг назад, но Алиса не отставала. - Это же не чертенок, а сказочный персонаж, так что Господь на тебя не разгневается, - убеждала девочка, по-прежнему протягивая мне неожиданный подарок. Я нехотя взяла его в руки и пробормотала слова благодарности, но Алиса, довольная, что ее затея удалась, уже не слушала, настраивая свой фотоаппарат, чтобы сфотографировать меня с лохматым существом в матроске. Необходимость искать булочную как-то сама собой отпала – погода вновь испортилась и начал накрапывать дождь, пока предупредительный, но скоро обещавший перерасти в ливень похлеще тех, что «радовали» горожан с самого начала сентября. Мы решили от греха подальше поехать домой и, отыскав остановку, сели на автобус, по счастливой случайности ехавший прямо до нашего района. На улице девочки со мной попрощались, наскоро чмокнув меня в щеку (не скажу, что это было мне привычно, но я решила, что это чем-то похоже на приветственное лобзание православных на Пасху, и велела себе успокоиться), и побежали домой, а я, стараясь не наступать в так и не успевшие высохнуть лужи, направилась к себе. Дома я вытащила тролля из сумки и еще раз внимательно его оглядела. Это явно была не та вещь, которая должна быть у каждой христианки, и, если мама ее увидит, то серьезного разговора мне не избежать – и это в лучшем случае. В худшем она просто выкинет фигурку, а уже потом будет разбираться… Что же касалось моего собственного отношения к фигурке, то тролля мне все-таки подарили и, как бы он ни был ужасен на вид, это был символ зарождающейся дружбы. Раньше сверстники никогда мне ничего не дарили… Я высунулась в коридор, проверяя, не закончились ли у сестры мультики, и, убедившись, что сестра не застанет меня за тем, что я собираюсь сделать, залезла на кровать. Божья Матерь укоризненно на меня посмотрела, когда я отодвинула ее икону, чтобы спрятать статуэтку в углу между ней и образом Сергия Радонежского, но я отвела взгляд и, поставив все на место, спустилась на пол. Я знала, что совершаю грех, но впервые мне почти не было за него стыдно.