Осознание

Глава 7.       Выбор есть всегда. В любой сложившейся ситуации, что бы ни происходило, насколько бы ни были узки рамки, выбор есть всё равно: так уж построена вселенная, в которой приходится существовать. Порой его очень сложно увидеть, но он всё равно есть, хотя порой бывает слишком жесток. Большинство следует по более легкому и доступному пути, оправдываясь тем, что у них не было этого самого выбора, но они даже самим себе не признаются, что в действительности испугались выбрать второй, более страшный и тяжелый вариант из тех, что были им предложены.       Выбирать приходится даже тогда, когда этого не хочешь, когда ситуация складывается так, что сама ставит тебя на развилку, где пути расходятся в противоположные стороны, и, встав на один из них, уже не сможешь ничего изменить и вернуться обратно, чтобы попробовать заново. Тогда и приходится решать, что же важнее, что больше значит для тебя самого. Встаешь перед необратимым выбором, и принятое решение изменит твою жизнь, может быть, совсем незаметно, но даже один шаг в другом направлении может в итоге привести к совершенно иным результатам.       Эдварду приходилось и раньше стоять на таком перепутье, но каждый раз он поворачивал на нужную дорогу без каких-либо сомнений и колебаний, твердо зная, куда и ради чего он движется. И любые жертвы в таком случае были оправданы. Достаточно лишь твердо верить в необходимость таких поступков, но именно сейчас столь нужной ему уверенности не было, в душе копились лишь сомнения. Проклятая атмосфера «Совенка» уверенно подтачивала его внутренние барьеры, о которые раньше разбивались уговоры самых искушенных во лжи и обмане людей и демонов. Он действительно не понимал себя, не представляя, что же сейчас ему важнее: те твердость и принципиальность, что прежде вели его, не давая упасть, поднимая снова и снова, либо та возможность стать чуть ближе к этой умильной непосредственности и радости, которыми в этом пионерлагере буквально дышал каждый кустик и листок. Вдруг всё это - всего лишь одна большая ловушка, расставленная специально для него, и нужно сделать всего лишь один необдуманный шаг, чтобы угодить в неё. С другой стороны, он видел во сне собственную смерть, и этот мир можно воспринимать как нечто совершенно другое… Для вечных мук он слишком красив, для его представлений о рае слишком сложен. Может быть, стоит хотя бы один раз просто рискнуть, понадеявшись на лучшее?       - А что будет, если я не уйду? – спросил Эдвард, решив, что слишком затянул паузу и надо как-то развивать диалог, прежде чем девочки решат, будто перед ними аутист. К демонам в Бездну все сомнения о ловушках «Совенка»; если они здесь действительно существуют, то он всё равно найдет их. А сейчас ему лишь хочется увидеть, как эта девушка снова улыбается.       - Тогда… - Алиса напряглась, а её глаза забегали из стороны в сторону, когда она судорожно собиралась с мыслями, пытаясь сообразить, как лучше всего ответить на такое заявление. Но в голову ей, кажется, не приходило ничего достаточно толкового. Самым простым в таком случае будет устроить драку, но разносить половину музыкального клуба из одного только желания сломать Эдварду нос даже этой девушке казалось слишком радикальным решением, к тому же он уже пару раз демонстрировал, что может отбиться без особых усилий. Если, конечно, вообще решится ударить девушку.       - Мику, мы вас покинем ненадолго? – прервал Алису Эдвард, оглянувшись на японку, впервые за время их знакомства не уверенную в том, что следует что-то говорить. Она только кивнула, держа ручки в кулачке на груди. А вот Ульяна прямо вся сияла в ожидании чего-то грандиозного.       Прежде чем Алиса успела возмутиться, Эдвард взял её за руку и вытащил наружу, на широкое крыльцо музыкального клуба, закрыв дверь за своей спиной. Не слишком надежная защита от любопытных ушей, но здесь хотя бы не было никаких зрителей. Оставалось только надеяться, что Мику, у которой, кажется, чувство такта развито гораздо больше, чем можно подумать с первого взгляда, удержит Ульяну от подслушивания.       - Ты совсем, что ли? – только и успела пискнуть Алиса, оказавшись снаружи. Такой резкий маневр сбил ее с толку, и на какой-то момент под напускным задором и бунтарством на секунду показалась совсем другая девушка, слабая и запуганная, глубоко и надежно запрятанная под маской хулиганки, как фасад здания под маскировочными сетями. Эдвард уже успел как-то заметить эту двойственность поведения, напоминающую чем-то его самого, привыкшего играть ту роль, какую хотят видеть остальные. Может быть, именно поэтому эта девушка казалась ему ближе других? Всего лишь секундное предположение, но этой мысли оказалось достаточно, чтобы прочесть во взгляде Алисы глубоко засевший страх перед людьми, словно она каждую секунду ждала от них подлости и разочарования.       - Что с тобой не так? – Эдвард отступил назад, освободив её из захвата. Он запутался больше в собственных мыслях, чем в общении с этой рыжеволосой бунтаркой. Двойная шкатулка - так, это, кажется, называют - секрет прячут под маской, чтобы враг никогда не смог его найти, пока ему не укажут напрямую. Разгадав первую загадку, он слишком радуется и гордится собой, чтобы понять, что под этим вскрытым слоем есть ещё один, куда более важный. Алиса - словно загадка «Совенка», вставшая на его пути для того, чтобы отвлечь внимание от самой важной и главной тайны. Только специально ли её поставили перед ним или всё это - всего лишь случайный набор ситуаций, каждое решение которых приводит к неожиданному результату?       - Со мной всё нормально, - Алиса быстро пришла в себя, потирая запястье, которое он, кажется, слишком сильно схватил, - Это ты словно с ума сошел! Бросаешься, будто маньяк какой-то!       - Если с тобой всё нормально, тогда к чему такое поведение? – поинтересовался Эдвард, - Сначала пытаешься меня утопить, потом ведешь себя так, словно ничего этого не было, теперь же разговариваешь со мной так, будто я чем-то тебя оскорбил. И что самое интересно, всё это происходит без всякого вмешательства с моей стороны! – он развел руками, пытаясь показать масштабность своего отрыва от всей ситуации.       - Дурак! – бросила Алиса, - Появился здесь, с первого же дня начинаешь тут командовать, выпендриваться. Славя от тебя не отлипает, Ульянка только о тебе и говорит, теперь еще Ленка! Зачем ты вообще сюда приехал?! – у нее на глазах даже сверкнули слёзы.       - Я об этом и не просил, - сказал Эдвард, - Только получилось так, что я здесь и сейчас, и ничего с этим поделать не могу… хватит! – он не мог смотреть, как Алиса вот-вот расплачется. Подчиняясь секундному порыву, он подошел к девушке и обнял её прежде, чем успела его оттолкнуть, - Хватит! Я видеть не могу, как ты плачешь! Так что будь любезна избавить меня от сего зрелища! – девушка вдруг размякла и уткнулась ему в плечо, даже не пытаясь вырваться. Странно было вот так стоять и прижимать к себе человека, которого он знал всего лишь второй день. Но и отпустить её он теперь не мог, слушая, как она сопит ему в плечо, пытаясь справиться с собой и не заплакать, - Если ты ещё раз скажешь, что я тут к кому-нибудь… - Эдвард замолчал, пытаясь вспомнить то, слово, которым его Алиса уже обвиняла, - Клеюсь… Клянусь честью, я сделаю что-нибудь очень плохое!       - И что же? – прогудела Алиса, не отрываясь от него. Было несколько щекотно от того, что она дышала ему прямо в плечо сквозь тонкую ткань рубашки, но девушка, кажется, уже начинала приходить в себя, пережив самый тяжёлый момент, - Скажешь, я не права? – она снова напряглась, и Эдвард только тяжело вздохнул. Алиса, кажется, была непробиваема в своей привычке самостоятельно решать всё за всех остальных вне зависимости от того, насколько её точка зрения соответствовала действительности.       - Скажи, пожалуйста, как мне ещё объяснить тебе, что я не собирался и не буду заниматься ничем подобным? – он отцепил её от себя, внимательно посмотрев ей в глаза. Алиса даже покраснела и никак не могла с собой справиться - Не за этим я сюда приехал… понимаешь?       - А зачем ты тогда сюда приехал? – спросила Алиса, шмыгнув носом и снова попытавшись взять себя в руки, - Все в этом лагере сюда зачем-то приехали… И все что-то делают…       - Сам не знаю, зачем я здесь, - пожал плечами Эдвард, - Собираюсь узнать, но если ты и дальше будешь обвинять меня во всех смертных грехах, то, боюсь, буду слишком занят постоянными оправданиями, чтобы искать ответы на вопросы, - он улыбнулся, глядя на эту упорную девушку, не отступающую от своего даже несмотря на понимание того, как глупо выглядит, - И закроем эту тему, - Алиса уже успела рот открыть, чтобы снова вернуться к теме полигамии Эдварда, но больше разъясняться с ней по этому поводу он не собирался, а вместо этого снова прижал её к себе, не давая закончить начатое, - Уже всё тебе сказал. Так что ты сейчас либо поверишь мне, либо я сейчас же разворачиваюсь, и мы больше друг с другом не сталкиваемся до конца смены, - конечно, он сомневался, что останется здесь так долго, но посвящать в свои сомнения Алису не хотел: девушка и так слишком много себе придумала, чтобы ещё получить известие о том, что Эдвард собирается отсюда бежать каким-то нечеловеческими путями, которыми сюда и попал.       - Я… Я верю, - пискнула Алиса, крепче прижавшись к нему. Перешагнуть через себя получается не каждый раз, особенно когда делать это приходится, встав перед четко обозначенным другим человеком выбором. И эти слова показались Эдварду сейчас самыми важными из всего, что он слышал в этом лагере, как и тихий перестук сердечка девушки, который он чувствовал сейчас под тканью рубашки, как её дыхание и сопение в плечо.       - Вот и хорошо, - Эдвард погладил её по голове, - Знаешь, что мне говорил отец каждый раз, когда я начинал сомневаться и бояться, что мой следующий шаг окажется неправильным? Что можно ошибиться, когда ждут от тебя совсем другого?       - Что? – Алиса чуть отступила назад, посмотрев на Эдварда и чуть улыбнувшись, - Сейчас ведь скажешь какую-нибудь глупость…       - Как знать, - он тоже улыбнулся в ответ, - Он тоже вот так ставил меня, как ты сейчас передо мной стоишь, и говорил, чтобы я внимательно его слушал, поскольку видел я его вообще редко, а если и видел, то значит, опять что-то натворил… - Эдвард не смог сдержать ещё одной улыбки, - Он говорил мне, что весь мир - одна большая игра. В ней все играют против всех, нет ни правых, ни виноватых, поскольку все лишь игроки, и каждый плетет свою игру. И когда всё вокруг тебя - лишь паутина других игроков, не стоит даже пытаться найти в ней путь. Его нет. Вокруг лишь ложь. Когда вокруг тебя лишь паутина лжи, правдой становится лишь то, что делаешь и во что веришь сам. Ведь ты тоже игрок, и сам создаешь свою игру. Ты не пешка на чужом столе. Пешками станут они, став частью уже твоей паутины, - Алиса, кажется, вслушивалась в эти слова, смотря на Эдварда совершенно другим взглядом, пока он объяснял ей самые простые истины политической игры, к которой он привык настолько, что не помнил уже, когда так просто, в открытую и без тайных мотивов, говорил с другим человеком, - А теперь повтори, что только что сказала мне минуту назад.       - Сказала… что верю тебе, - кивнула Алиса, улыбнувшись, сообразив, что от нее хотят, - Это получается, моя игра?       - Конечно, твоя игра, - кивнул Эдвард, улыбнувшись, - И нет никакого значения, что делают остальные, Славя, Ульяна, Лена, я или кто-нибудь ещё. Если ты сейчас поверила мне, а я поверил тебе, то только это и важно.       - Странные у тебя игры, - Алиса вроде как успокоилась, а Эдвард понял, что самый критический момент между ними пройден, в ее словах уже не было той холодной стены неприятия, - И ты вообще какой-то странный порой бываешь…       - Давай о моей персоне поговорим в следующий раз, - усмехнулся Эдвард, отпуская её, - А сейчас ты умоешься, после чего пойдем заканчивать столь важное для меня поручение от Ольги Дмитриевны с обходным листом. Хорошо? – он тронул ее пальцем за кончик носика, от чего девушка рефлекторно отдернулась, но и она, и Эдвард почти одновременно улыбнулись, будто между ними рухнул какой-то барьер, раньше разделявший их по разные стороны баррикад.       - Ты и дальше собираешься командовать? – Алиса отступила на шаг, возвращая себе прежний более или менее боевой вид, - Я еще гитару забрать у Мику собиралась, и усилок надо на сцену отнести…       - Усилок мне сейчас Мику покажет, - кивнул Эдвард, - Я отнесу. А ты за это время успеешь до умывальников дойти и вернуться, а гитара нам по пути не помешает. Во всяком случае, я так думаю. Или ты снова бросишь меня одного, как перед медпунктом? – напоминание про их первое разногласие несколько омрачило Алису, но виду в этот раз она не подала, всё же обретя новый настрой, радикально отличающийся от прежнего.       - Ладно, только я могу и больше времени потратить, - она кивнула головой, - Если задержусь, ты ведь подождешь?       - Нет, что ты, - Эдвард не удержался от еще одной шутки, - ни секунды ждать не буду, сразу сорвусь с места и бегом брошусь по всем остальным пунктам этой ничего не значащей бумажки! – Алиса шутку оценила и улыбнулась; в таком виде Эдварду она нравилась гораздо больше, чем в каком-либо другом. Правильно как-то сказал мудрый человек, что на самом деле для счастья нужно немного, всё остальное лишь перегружает сознание, занимая его лишними заботами и волнениями, - Иди уже, я никуда не денусь!       Проводив Алису взглядом, Эдвард вернулся в музыкальный клуб, где обнаружил Мику, пытавшуюся научить Ульяну извлекать из гармошки хотя бы один действительно музыкальный звук, а не то звуковое оружие, что она собиралась использовать против барабанных перепонок несчастных пионеров. Только вот та была уверена, что для красивой музыки нужно дуть как можно сильнее. К тому же японка говорила слишком много и слишком быстро, чтобы из ее объяснений получилось что-то внятное.       - Мику, - прервал их Эдвард, предварительно прокашлявшись, привлекая к себе внимание, и аккуратно прикрыл за собой дверь, - Алиса сказала, что ей нужно какой-то усилок на сцену оттащить. Я обещал помочь, так что где эта штука и куда конкретно её нужно тащить? – Мику сразу же спрыгнула с рояля, махнув хвостиками, а вот Ульяна, освободившись от контроля своей недавней учительницы, постаралась исполнить на губной гармошке какую-то мелодию, в таком исполнении больше похожую на звуки пробитого танкового мотора, который раз за разом пытались снова завести.       - Вот он! – Мику сама попыталась хотя бы приподнять усилитель над полом, но быстро сдалась, указав на усилитель Эдварду, - Может быть, у тебя получится, уж больно он тяжелый, - она даже стукнула здоровый деревянный корпус ногой, впрочем, не сдвинув его с места ни на сантиметр. Высотой чуть больше полуметра и чуть уже по ширине, усилитель оказался довольно мощным динамиком с несколькими расшатанными разъемами для подключения и с корпусом из прессованной древесной стружки, уже старым, затертым и захватанным. Даже тонкая решетка, прикрывавшая непосредственно бумажный динамик, в нескольких местах была чем-то пробита. Но сам усилитель казался вполне рабочим. Для более удобной переноски наверху даже были две ручки, Эдвард за них и взялся, сразу приподняв этот нехитрый прибор над полом. Весил усилитель едва ли больше двадцати-двадцати пяти килограмм.       - И куда его? – на сцене Эдвард еще не был, так что он весьма смутно представлял, где она находится и как к ней пройти, а таскать усилитель по всему лагерю, интересуясь у каждого встречного, в какую сторону идти, было не самым перспективным занятием.       - Я покажу! – тут же вызвалась Мику, а вместе с ней и Ульянка, готовая, кажется, участвовать в любом мероприятии, где ожидается хоть какое-то движение. Губную гармошку она реквизировала из музыкального клуба надолго, и Эдвард начинал чувствовать свою вину за то, что создал подобного монстра, приведя Ульяну в музыкальный клуб - там она и этот духовой инструмент нашли друг друга и ныне представляли страшную комбинацию, направленную против слуха пионеров.       Идти от музыкального клуба до сцены оказалось не так уж и долго, особенно если не пользоваться специально проложенными дорожками. Эдвард уже начинал привыкать, что здесь довольно редко пользуются теми путями, которые подготовлены заранее, так что бодро шагал за идущей впереди Мику по высокой, несколько выше щиколотки, траве, таща на себе усилитель.       - А ты только второй день в лагере? Да? И как он тебе? Понравилось? Мне здесь сначала тоже очень понравилось! – Мику готова была разговаривать на любую тему, лишь бы не молчать. Но её скороговорки были гораздо лучше Ульянки, всё порывавшейся ещё что-то сыграть на гармошке, хотя Эдвард сразу пообещал стукнуть её усилителем, если она извлечет из этого инструмента хотя бы ещё один звук на расстоянии ближе, чем сто километров от него. Улыбаясь и беззаботно топая ножками по траве, Мику всё время оглядывалась на идущего позади носильщика, - Папа говорил, что мне обязательно надо побывать в пионерлагере, я и согласилась. Мне тут сначала понравилось, но потом как-то скучно стало. Понимаешь, я в Японии привыкла, что всё время что-то происходит. Это как когда каждый день что-то новое. Я все время репетировала или училась, или новые костюмы в примерочной… Эдвард, представляешь, у меня на каждое выступление был новый костюм! Это так здорово, но иногда их приходилось перешивать, поскольку мне это очень важно. Знаешь, когда на сцене что-то мешается, петь очень тяжело… А вот и сцена! – больше всего сцена напоминала гигантскую ракушку какого-нибудь головоногого, выброшенную на берег и вросшую в землю в стороне от лагеря, на большой солнечной поляне. Только эта конструкция была собрана из дерева и множество раз перекрашена, что, впрочем, не мешало ей постепенно гнить на отрытом месте, под солнечным светом, дождем и снегом. Эстрадная часть на пару метров выдвигалась из-под крыши, и именно там была лесенка в четыре ступеньки, ведущая наверх. Мику влетела наверх всего лишь за пару прыжков, а Эдвард медленно поднялся следом по скрипящим от времени и влаги ступенькам, поставив усилитель в углу и только после этого позволив себе вздохнуть и растереть руки, несколько занемевшие после нагрузки.       - Устал? – сразу участливо поинтересовалась Мику, но он только отрицательно покачал головой, больше прислушиваясь к собственным ощущениям. Всё же это не его тело, не то, к которому привык, но пока что оно ни в чем его не подводило, действительно напоминая те времена, когда он был ещё совсем мальчишкой, резвым и бойким, готовым на любое безумство, лишь бы завоевать признание отца, казавшегося вечно недовольным. Сейчас, конечно, Эдвард понимал, почему так вел себя с ним, но тогда отцовское внимание и, что гораздо важнее, похвала, казались для него вершиной успеха. И всё же, если возвращаться к делам насущным, то на свое тело он пожаловаться не мог, нагрузку с усилителем оно выдержало с легкостью, даже дыхание не участилось.       - А давайте устроим дискотеку! – подскочила Ульяна, еще минуту назад присевшая перед сценой. Там, на одинаковых и длинных деревянных скамейках, составленных двумя рядами, мог поместиться весь лагерь или, во всяком случае, его большая часть.       - Ульяна, дискотека будет в пятницу, - рассмеялась Мику, - если её проводить каждый день, всем надоест и никто приходить не будет. Так ведь? – она посмотрела на Эдварда, - Ой, а ты пойдешь на дискотеку? Там будет очень весело, Ольга Дмитриевна мне по секрету сказала, что у нее есть записи иностранных групп, и если всё будет хорошо, то она даже даст их поставить. Только я ещё не знаю, каких именно, а она не сказала. Было бы очень здорово, если бы что-нибудь из современных исполнителей, а то здесь очень много старой музыки. Она, конечно, очень красивая, но на дискотеку нужно что-то другое. Эдвард, а ты музыку слушаешь? А кого слушаешь? Кто больше нравится? – порой возникало желание убить эту девочку, больше напоминающую словесный пулемет, но, глядя на её милое личико, Эдвард сразу отказывался от такой идеи.       - Я с музыкой довольно слабо знаком, - уклонился от прямого ответа на этот поток вопросов, - Времени особенно много на неё нет, изредка какие-нибудь записи включаю, но не более того, так что и музыкальных предпочтений особенных нет. Мику, нам здесь ещё что-нибудь надо сделать? – девушка отрицательно покачала головой, продолжая что-то говорить про отечественных и зарубежных исполнителей, но Эдвард слушал её краем уха: все равно имена и названия ему ровным счетом ничего не говорили, - Тогда в клуб вернемся. Ульян, ты с нами?       - Неа, - улыбаясь от уха до уха, бросила та, спрыгнув со сцены, - Я на спортплощадку, у нас там матч скоро, а без меня у наших ничего не получится, их порвут, как тузик грелку. Потом увидимся! – и, как обычно, чуть ли не бегом направилась к основной части лагеря,       - Матч? – переспросил Эдвард Мику, удивленно выгнув бровь. Логично предположить, что у Ульяны должен быть какой-то сторонний выход энергии, иначе её просто разорвет в клочья, но все равно удивительно, что здесь девочкам разрешали заниматься спортом. К этой особенности мира «Совенка» тоже следует привыкнуть.       - Она про футбол, - пожала Мику плечами, - Здесь очень многие в него играют, хотя я совсем его не понимаю. И правила какие-то в нём сложные, никак не могу разобраться, да и не для меня это, по полю бегать… Эдвард, а ты футбол любишь? Или волейбол? Или что-нибудь еще? С мячом столько игр на самом деле! И я почти ни в одну играть не умею. Нет! То есть я правила знаю, но играть все равно не получается. Там ведь тоже тренировки нужны, а у меня почти всё время уходит на репетиции. Мне это гораздо лучше даётся…       - Пошли лучше в клуб, - прервал ее Эдвард, - Там ещё Алиса должна вернуться, и нехорошо получится, если она будет нас под дверью дожидаться. А футбол как-нибудь подождет, - на самом деле он слабо представлял, что эти названия вообще обозначают, но игры с мячом были и у него на родине. Наверняка здесь популярно что-нибудь похожее, но ничем подобным Эдвард, слишком занятый учебой и тренировками, из-за нехватки времени никогда не увлекался даже в детстве.       Когда вернулись, Алиса действительно уже дожидалась их, сидя на ступеньках веранды и катая между зубами тростинку. Впрочем, она сразу же ее выплюнула, когда заметила возвращение своего носильщика и организатора музыкального клуба. Теперь перед ними снова была та бесшабашная и агрессивная девчонка, которую Эдвард встретил в самом начале своего пребывания здесь.       - Я гитару, наверное, все-таки потом заберу, - кивнула она Мику, когда та предложила всем зайти внутрь и, если есть такое желание, выпить чаю. У неё, оказывается, был отличный чай, который привезла с собой чуть ли не из Токио, города, который, как понял Эдвард, является столицей той страны, где живут такие странные говорливые девушки с удивительными волосами. И чай там тоже очень хороший. Только заваривать его надо по-особенному, и для этого есть целая чайная церемония... И ещё целая гора действительно интересной, но сейчас ненужной информации свалилась сейчас на их головы.       - Обязательно зайдем, - кивнул Эдвард, не сдерживая улыбки при виде радости Мику от того, что к ней пожалуют гости, - я заинтригован чайной церемонией и очень хочу её посетить, но только не сейчас, у меня еще обходной лист.       - А я обещала ему помочь, - усмехнулась Алиса, ткнув его локтем под бок, - А то новенький у нас здесь пока ничего не знает, глядишь, заблудится еще. Потом будем искать всем лагерем, а он где-нибудь под дверью лежит, - она улыбнулась, а Эдвард просто не мог обижаться на такие беззлобные шуточки, которые, кажется, были единственным знаком внимания, какой Алиса могла оказывать другим людям, то ли не умея, то ли стесняясь делать подобное каким-либо другим образом.       Распрощавшись таким образом с Мику, Эдвард решил отложить посещение медпункта на как можно более позднее время, вместо этого заглянув в библиотеку, где он ещё ни разу не был, а вот Алисе, кажется, было всё равно, куда идти. Она просто шла рядом, изредка посматривая на него из-под челки, но не заводя разговор. Эдварду сейчас именно это и нужно было, несколько минут тишины для того, чтобы осмыслить только что произошедшее у дверей музыкального клуба. Конечно, это был чисто эмоциональный поступок, он практически не отдавал себе отчета в том, что делает, и теперь, логически на него взглянув, уже начинал себя обвинять в глупости. Нужно было оставить все, как есть. Алиса, конечно, красивая и милая девушка, но вот ему нельзя вести себя таким образом, он только усложняет ситуацию, пытаясь налаживать отношения с местными обитателями. Зачем ему это? Для чего?       До библиотеки идти было совсем недолго, так что сложившееся между ними молчание не успело перерасти ни во что большее. Перед Эдвардом снова выросло кирпичное одноэтажное здание с рядом широких окон и простой фанерной дверью, сейчас едва прикрытой. На скамейке перед зданием сидела парочка пионеров, уткнувшихся в книги и буркнувших что-то вроде приветствия, когда проходили мимо.       - Сюда? – спросил Эдвард у Алисы, почему-то усмехнувшейся.       - А говорил, что заблудишься? – сказала девушка странным тоном, - Когда ты успел в библиотеке побывать? У нас тут сюда приходят только когда совсем уж нечем заняться, - Алиса кивнула на парочку с книгами, - Или когда просто занятия поинтереснее себе не придумают…       - Славя показала, когда в первый день успел к вашей Виоле попасть, - пожал плечами Эдвард, открывая дверь и по привычке отходя чуть в сторону, позволяя девушке пройти первой. Алиса хмыкнула, не оценив такой вежливый жест, но всё же прошла вперед. Он зашел сразу за ней и был неприятно удивлен, увидев внутренне убранство: на библиотеку убранство здания походило совсем мал и больше напоминало какой-то выставочный отдел министерства пропаганды, символика в виде красного флага и уже знакомого герба из серпа и молота здесь была буквально всюду, куда взгляд не брось. Здесь же были и бюсты, изображавшие какого-то человека с лысиной и маленькой бородкой, явно очень знаменитого, раз не писали даже его имя, полагая, что оно и так всем известно, развешанные на стенах многочисленные изречения, взятые в рамочку и, несомненно, необходимые для каждого посетителя, портреты то ли писателей, то ли цензоров, имен знакомых здесь всё равно не было. Зато практически нет символики оружия, за исключением тех же красных флагов, иногда изображавшихся вместе с древком, на вершине которого был острый наконечник. Как военного человека, Эдварда привлек только один плакат, изображавший почти такой же постамент в виде пятиконечной звезды, из которой шло пламя, как и на нашивке на его рубашке. Но здесь за пламенем стояли белые силуэты солдат с оружием в руках, а сам плакат гласил «они умерли, чтобы мы жили», вместе с двумя датами: 1941-1945.       Книги стояли в высоких и широких деревянных стеллажах, занимавших большую часть помещения. Только справа, у окон, стояли еще несколько столов для чтения и даже алфавитный указатель с картотекой, которыми, кажется, всё равно никто не пользовался. Подоконники окон были заставлены многочисленными цветами в глиняных горшках, словно того вида на лес и поляну, что открывался за стеклом, было недостаточно, но по большей части эти растения уже подсыхали: их поливом здесь явно занимались весьма нерегулярно.       Алиса, не обратившая внимания практически ни на что из того, что здесь было, тронула Эдварда за плечо, показав на библиотекаря, мирно дремавшего на своем месте, сложив руки на столе и положив на них голову. Тоже пионер, точнее сказать, пионерка, вряд ли старше Алисы, немного ниже ростом и с темными волосами, почти ровно уложенными, за исключением единственного локона, забавно торчавшего сверху. Отдельной особенностью были большие очки с довольно толстыми линзами, сейчас медленно сползавшие с носа. Кажется, стук дверью и шаги новых посетителей её не разбудили, и девушка продолжала сладко спать, словно от неё здесь ничего и не зависело, заодно поставив Эдварда перед дилеммой, стоит её будить сейчас или немного подождать, пока она сама не проснется. Он, может быть, выбрал бы второй вариант, заодно самостоятельно ознакомившись с содержимым книжных полок, но вместе с ним пришла Алиса. У этой девушки чувство такта в подобных вопросах было развито гораздо меньше, а потому она просто разбудила библиотекаршу резким хлопком ладонью по столу, от которого даже углубившийся в чтение выставленных на полках книжных корешков Эдвард бросил на свою сопровождающую удивленный взгляд.       - Зачем... Зачем пришли? – девушка-библиотекарь, открыв глаза, сразу же постаралась сделать серьезный вид и, поправив очки, строго посмотрела на Эдварда с Алисой, словно и не спала несколько секунд назад.       - Обходной лист мне подписать надо, - положил он требуемую бумажку на стол, - Что был в вашей библиотеке.       - А, понятно. Новенький, - кивнула библиотекарша, взяв лист и, приподняв очки, посмотрев на него, - Ну да, понятно, первым делом в музыкальный клуб. Все у нас одни хиханьки да хаханьки, - непонятно к чему добавила она, кладя листок на стол, - Алиса? А ты зачем сюда пришла? – второй вопрос был направлен уже к стоявшей рядом девушке, явно редко появляющейся в библиотеке и сейчас не находившей себе подходящего места, - Сдать книжку хочешь или ещё что-нибудь взять? – вот это уже интересный момент, сразу отметил Эдвард про себя. Несмотря на показушную неприязнь к людям, уделяющим много времени чтению, сама Алиса в библиотеке тоже числится, и на нее даже что-то записано. Интересно, а как вообще кроме чтения и выполнения заданий вожатой пионеры проводят свободное время? На военный или подготовительный лагерь это место не похоже совершенно, значит, не стоит здесь ждать занятий или учебы, скорее, это место отдыха, но и отдыхать можно по-разному… надо будет как-нибудь расспросить поподробнее.       - Нет, Жень, я только начала, позже принесу, - почему-то Алиса от такого вопроса покраснела, словно спросили что-то очень неприличное. Стеснение от того, что читаешь, отлично подходит к образу бунтарки, но придает уж слишком много наигранности такому типажу, заставляя усомниться в его подлинности. Зачем он вообще ей нужен, зачем она так усердно за него цепляется, ограничивая свои собственные желания?       - А ты? Читательский билет заводить будешь? – Женя посмотрела на Эдварда примерно таким же взглядом, каким уборщица смотрит на выползшее из-под кресла насекомое за несколько секунд до того, как приложит его шваброй.       - Конечно, - кивнул Эдвард, - Здесь ведь книги можно и с собой забирать? Необязательно читать прямо в библиотеке?       - Ты откуда вообще приехал? Из юрты какой-то? – Женя даже очки сдвинула, посмотрев на него поверх оправы, - Приходишь, берёшь книгу и уходишь. В следующий раз вижу тебя только тогда, когда книгу возвращаешь. Такое объяснение тебе понятно? Не хватало ещё, чтобы вы тут целыми днями просиживали.       - Ага, ты же у нас одна такая занятая! – не преминула подколоть её Алиса, из-за чего удостоилась ещё одного свирепого взгляда.       - Принял к сведению, - кивнул Эдвард, - И раз уж речь пошла о книгах, я бы хотел заказать небольшую подборку, чтобы не ходить постоянно и каждый раз не брать по одной, - судя по взгляду Жени, будучи на месте библиотекарши, эта девушка вообще не привыкла, что к ней часто заходят, и уж тем более берут больше, чем одну книжку за смену, но всё же позволила ему продолжить, - Нужна учебная литература. Общий курс истории, географии, что-нибудь по физике и курс по новейшей технике. Да, и если есть, что-нибудь о небе… - здесь возникла проблема: как называть науку о небесных светилах и самой структуре неба, он не знал, в его родном мире ничего подобного не было, пустоту сколько не исследуй, она пустотой и останется. Здесь же ситуация совершенно другая, бездонное пространство над головой заполняют сияющие огни, облака и небесные светила, возбуждая любопытство Эдварда, никогда прежде не видевшего ничего подобного. Но Женя, видимо, привыкла и к более дурацким запросам.       - Школьный курс астрономии подойдет? – спросила она, записав всё по пунктам на вытащенном из полки стола листке, - По технике есть учебник довузовской подготовки, насколько я помню, остальное тоже только школьные курсы. Устроит?       - Вполне, - кивнул Эдвард, но Алиса опять вмешалась в разговор, хлопнув Эдварда по плечу.       - Ты что, до конца смены собираешься за книжками сидеть? – с трудом сдерживая смех, поинтересовалась она у него, пока Женя, разочарованно вздохнув и пробормотав себе под нос что-то про шумное поведение в библиотеке, скрылась где-то за стеллажами с пропагандистской литературой, состоявшей в основной из сочинений политиков, судя по названиям, то ли современным, то ли уже больше относящимся к истории, - Эд, только не разочаровывай меня!       - Нет, конечно, - он повернулся к Алисе, - За книжками всю смену я просиживать не буду, даже не надейся, но раз уж я здесь, то вполне можно совместить приятное с полезным, не находишь это разумным? – он улыбнулся девушке, стоявшей совсем близко от него, а она, тряхнув головой, отчего хвостики на заколках забавно закачались в такт её движениям, тоже растянулась в довольной улыбке.       - Никогда не думала, что ботаники могут быть такими, - присев на стол библиотекарши, разглядывала Эдварда Алиса, почти в точности копируя Ульяну в её пренебрежении к правилам этикета, - Вы должны быть в толстых очках и белых рубашках, и все преподаватели должны ставить вас в пример классу… Как Женю, наверное, ставят…       - Ботаник? – рассмеялся Эдвард, не зная, что именно значит это слово. Судя по продолжению фразы, Алиса имеет в виду учеников с отличной успеваемостью, полностью посвящающих себя занятиям и подготовке, даже в ущерб собственной личной жизни. Получается, в детстве, по принуждению отца, он и сам был таким же «ботаником», но почему-то никогда не видел в этом ничего плохого, - Алиса, не знаю, как на это реагировать, а потому отреагирую как на комплимент. Благодарю покорно! – он сделал жест рукой, словно снимает шляпу и делает поклон, и девушка рассмеялась от удачной шутки, нисколько не заботясь, что под потолком висит транспарант почти на всю длину помещения, призывающий к тишине в библиотеке.       - Ты еще улягся здесь! – прервал их окрик Жени, снова появившейся из-за стеллажей с небольшим складным картонным квадратиком, но без запрошенных книг, - А ты… как там тебя?       - Эдвард, - представился он, удивившись тому, что девушка вообще не пожелала представляться, а теперь не стала даже дослушивать до конца, просто кивнув и, вернувшись к своему месту, уже освобожденному Алисой, вписав его имя в первую строку. Дальше шла фамилия или родовое имя, как девушка любезно согласилась записать, отчество, а после этого пошли вопросы, на которые Эдвард честно отвечать не мог, если только не хотел, чтобы его отнесли в дом для умалишенных. Пришлось выкручиваться из ситуации, опираясь только на собственную интуицию и надеясь, что даже столь странные ответы для Жени будут в пределах дозволенного. У них здесь явно другое летоисчисление, да и деление на месяца явно другое, даже неделя была семидневной, а каждый день имел собственное название. Поэтому на следующие вопросы Жени, заполнявшей читательский билет, он отвечал вроде как и правильно, но странно. Так, на вопрос про год рождения он, сравнив свой возраст с примерным возрастом местных пионеров, ответил, что ему семнадцать лет. Алиса усмехнулась, а Женя опять посмотрела на него поверх оправы своих очков и переспросила про год, назвав тысяча девятьсот семьдесят второй, на что Эдвард поспешил кивнуть головой. Датой его рождения стало первое число прошлого месяца, названием которого оказалось «июль». Больше ничего, к счастью, не потребовалось, и Женя протянула ему билет, где еще нужно было расписаться.       - Книжки тебе срочно нужны? – спросила девушка совершенно серьезным тоном, - Заказ большой, нужно время, чтобы всё найти.       - Тогда я завтра зайду, - сразу согласился Эдвард, - этого времени будет достаточно? – Женя даже не ответила, лишь кивнула головой, достав из полки стола большую тетрадь и полностью в нее углубившись, делая какие-то пометки и всем своим видом давая понять, что разговор закончен. И Эдварду с Алисой, получается, тоже здесь делать было нечего, так что они поспешили покинуть помещение.       - И зачем тебе столько книг? – сразу же спросила Алиса, - Да ещё и учебников! Я бы поняла, если бы там фантастики набрал или приключений, но учебники… Эд, ты в лагере собираешься читать учебники! Это же глупистика чистой воды!       - Знания подтянуть никогда не мешает, - кивнул он ей в ответ, - Да и потом, этих книг недостаточно, чтобы занять меня на долгое время. А так, чем вообще заниматься в этом лагере? – он развел руками, - Я весь во внимании… Да, кстати, нам теперь в медпункт надо. Кажется, я там появляюсь слишком часто...       - Да можно чем-нибудь заняться, - Алиса пожала плечами, - на пляж сходить. Или в лес… многие ещё на спортплощадку ходят… Но не читать же весь день напролет, как ты собираешься! – она снова развела руками.       - Вот и отлично! - Эдвард рассмеялся, - Если ты не хочешь, чтобы я читал весь день напролет, предоставляю мой досуг в твое полное распоряжение. Покажешь мне, чем же занимаются пионеры в то время, когда Ольга Дмитриевна не дает им крайне важных и срочных заданий, - возвращаться в медпункт в сопровождении Алисы, а не в гордом одиночестве, было гораздо легче и интереснее, а Виолетта Церновна уже не казалась таким пугающим персонажем, как после первого посещения. Вряд ли позволит себе такие вольности в общении, когда к ней сразу зайдут два пионера. Как всегда, дверь была открыта, а сама медсестра что-то продолжала заполнять в журнале. Эдвард из вежливости постучался и попросил разрешения зайти, на что, естественно, было дано согласие.       - Обходной лист? Понятно, – взяв у него бумажку, Виола неодобрительно посмотрела на от руки написанные пункты посещения, тоже поставила свою роспись и отложила листок в сторону, - Что ж, тогда приступим к стандартным процедурам, - положив ногу на ногу, она внимательно посмотрела на Эдварда, - Раздевайся!       - Простите, что? – он не ожидал подобного указания и теперь очень надеялся, что ослышался, а медсестра имела в виду что-то совсем другое. Алиса, стоявшая рядом, опять прыснула от смеха, но успела прикрыть рот кулачком и теперь лишь стояла рядом, задорно улыбаясь. Кажется, присутствие здесь ещё одного пионера, к тому же женского пола, нисколько Виолу не смущало.       - Осмотр проводить будем, - спокойно сказала медсестра, - тебе же нечего скрывать, пионер… Сейчас, посмотрим, проверим… пощупаем, - она прикусила кончик ручки, посмотрев на Эдварда столь вызывающе, что даже Алиса притихла.       - Не думаю, что это хорошая идея, - сказал он в ответ, - Если бы у меня что-то болело, то я бы обязательно сказал. А так я ещё несколько тороплюсь… - медсестра особо и слушать его не хотела, указав ручкой на висевший на стене в стороне от окна плакат с буквами разных размеров.       - Глаза по одному закрывай и читай, - сказала она, решив, видимо, все же начать с проверки зрения. Искренне не понимая, зачем всё это происходит и зачем он вообще теряет здесь свое время, Эдвард глубоко и отчаянно вздохнул, вызвав новый приступ смеха у Алисы, старавшейся подавить его внутри себя, но от того выглядевшей ещё забавнее. Чтение прошло без всяких проблем: в свое время несколько лазерных операций на глазу решили все его возможные проблемы со зрением как сейчас, так и в возможном будущем, но рассказывать об этом медсестре, конечно, не стоило. Пусть думает, что у него просто хорошие глаза.       - Вот видишь, в осмотре ничего страшного нет, - усмехнулась Виола, - А теперь все же сними рубашку, послушаем твое сердце и легкие. В твоем возрасте многие ребята уже курить пробуют, да и алкоголь для них уже не так запретен… Да, Алиса?       - А я что? Со мной все хорошо, - дернулась девушка, как ужаленная, - Я не употребляю, даже не волнуйтесь, - она сказала это так быстро и с таким усердием закачала головой, что даже Эдвард засомневался в правдивости этих слов, но Виолетта Церновна, кажется, обратилась к Алисе лишь для того, чтобы сбить с толку, и вместо продолжения опроса вернулась к Эдварду, выжидающе на него глядя. Пришлось снимать рубашку, открывая всем голый торс. Хорошо хоть, что контакты нейронной связи закрыты, иначе сейчас было бы слишком много лишних вопросов. Впрочем, теперь проблемы возникли совсем с другой стороны.       - Тебя за это Ольга Дмитриевна вообще убьет, если увидит… - протянула Алиса, в этот момент стоявшая со спины и даже присвистнувшая от открывшегося вида. Эдвард обладал хорошо тренированным и относительно худым телом, наиболее подходящим по строению для управления тяжелыми экзоскелетами, где выдающиеся в разные стороны лишние килограммы пилота могут сильно мешать нейроконтактам, не способным послать прямой сигнал через слои жира, но многочисленные походы, заключенные дипломатические союзы и выполняемые для них порой весьма странные требования тоже оставляли свои отпечатки. И если шрамы от ранений еще можно было убрать с помощью пластической хирургии, то некоторые оставленные знаки приходилось сохранять, порой в напоминание о том, через что прошел, а порой для того, чтобы напоминать, кто ты такой. Спину Эдварда украшала гибкая хромированная вставка длиной почти во весь позвоночник, узкая и разделенная на несколько секций. Операцию по ее вживлению пришлось перенести после того, как возникла необходимость использовать боевые костюмы на синаптической связи, и теперь под слоем гибкого металла скрывались контакты для подключения. И если по этому вопросу еще что-то можно придумать о поврежденном позвоночнике, то вот широкая шрамированная татуировка в виде сложенных крыльев дракона, закрывавшая почти всю спину, объяснению не подлежала, особенно после того, что вожатая устроила по поводу татуировки на руке. Не станет же он объяснять действительную историю ее происхождения, почему позволил себе ее нанести и почему после этого так и не стал удалять. Слишком длинный и сложный рассказ окажется, выходящий за рамки понимания этих людей и привычного им мировоззрения. На груди ничего подобного не было, только контакты нейронной связи, но эти хотя бы не были видны внешне. Виола с первого взгляда могла оценить только рельефную мускулатуру, но и такая картина медсестре пришлась по нраву, судя по её плотоядной улыбке.       - Какой у нас странный пионер попался, - сказала Виола, прикладывая к его груди фонендоскоп и прислушиваясь к биению его сердца, - так посмотришь, и не пионер никакой… Теперь не дыши… татуировки, мускулатура… - она внимательно посмотрела прямо ему в глаза, и вот этот взгляд Эдварду уже не понравился. Виола словно изучала его, пытаясь предугадать реакцию, - такую ведь не накачаешь в спортивном зале и со штангой. Для такого результата совсем другие методы используются, не так ли? Куда более… жестокие… Так, а теперь дыши глубоко… С сердцем у тебя тоже все в порядке, а легкими можно меха раздувать, - кивнула медсестра, продолжая разглядывать Эдварда, - Можешь одеваться… пионер… Алиса, а у тебя с сердцем как? Я не помню, слушала ли твое или нет…       - Слушали, конечно, когда сама к вам с листом обходным приходила, - поспешила заверить медсестру девушка, сама испугавшись - И сказали, что все у меня в порядке, волноваться не о чем…       - А, ну да, точно! – кивнула медсестра, - хотя, кажется, у тебя какие-то проблемы все-таки были… ладно, я потом в картотеке посмотрю. Так, красавец, с тебя на сегодня хватит осмотров, забирай свой обходной и двигайся дальше, - она протянула листок, - И смотри, не шали с пионерками! – подмигнула Алисе, от чего девушка сразу покраснела, - А если все-таки решишься, то сначала зайди ко мне, - продолжила давить на больное место медсестра, теперь заставляя краснеть уже самого Эдварда, - У меня найдется кое-что, что поможет вам избежать… непродуманных последствий ваших развлечений, - поразительно, что она вообще могла говорить с такой легкостью подобные вещи, учитывая даже то, что перед ней все же стоят несовершеннолетние, для которых, по идее, подобные темы должны быть запретными до достижения нужного возраста, - и ваших… первых шагов во взрослой жизни, - она хитро улыбнулась, от чего у Эдварда возникло желание провалиться под землю прямо сейчас, вместе со всем этим медпунктом. Забрав обходной лист и скупо попрощавшись, он быстро вышел на улицу, обогнав даже Алису, появившуюся из дверей пару секунд спустя.       - Почему у меня такое впечатление, будто меня только что изнасиловали? – спросил он у Алисы, когда девушка закрыла дверь, не зная ещё, следует ей сейчас смеяться или пытаться скрыть свое смущение, - Это вообще нормально? То, что она сейчас говорила? – впечатление было сильное, этого он не мог не признать. Ко всему прочему, медсестра этого лагеря оказалась и очень хорошим психологом, способным выбить из колеи даже выдержанного человека вроде Эдварда.       - Она что-то реально палку перегнула, - Алиса рассмеялась первой, - Ты бы своё лицо видел, стоял красный, как рак!       - Кто бы говорил, - передразнил её Эдвард, отходя от полученных впечатлений так же быстро, как и набираясь их, - Наша бунтарка сама раскраснелась так, что от её лица можно было костры разводить, - в следующую секунду ему уже пришлось закрываться от посыпавшихся на него ударов, впрочем, несильных и наносимых без явного желания причинить боль. Он уже не пытался сдерживать смех, - Все, хватит! Я пошутил про костры! – но Алиса увлеклась, пытаясь пробиться сквозь выставленный блок и продолжая лупить Эдварда почем зря со всех сторон, даже губу закусив от усердия. Это действительно было забавно, но оставаться вечно избиваемым в сегодняшние планы у него не входило, - Хватит меня бить уже! – перехватив руки девушки, он попытался ее успокоить, но удержать их на весу не получилось: Алиса пыталась освободиться, дергаясь во все стороны сразу. Тогда Эдвард завел их за спину, прижав девушку к себе грудью. И только потом, когда количество эндорфинов чуть поубавилось, он сообразил, что только что сделал и как близко они с Алисой сейчас оказались. Девушка же, прижатая к нему, в первую же секунду попыталась укусить его за нос, так что он едва успел одернуться, и улыбка у нее в этот момент была какая-то слишком странная. Как у Изабеллы в те немногие моменты, когда им никто не мешал и когда… Воспоминания нахлынули на Эдварда с новой силой, взрывая сознание и растворяя в своей пучине многочисленные логические преграды, что он сам ставил для себя, огораживаясь от столь ломкого и странного мира эмоций, где далеко не всё и далеко не сразу поддается рациональному объяснению.       - Ещё будешь драться? – не без труда контролируя дыхание, спросил Эдвард, не отпуская Алису, все еще смотревшую прямо на него, глаза в глаза, будто пытаясь прочесть там что-то очень важное для неё.       - Буду! – уверенно ответила та, даже не делая попыток вырваться, наоборот, лишь крепче к нему прижимаясь, словно желая повалить на землю. И на этом обычно словоохотливая Алиса замолкла, ожидая ответной реакции. Надо было что-то сказать в ответ, к чему-то подвести эту неожиданную для них обоих ситуацию, но мысли Эдварда, сейчас пытавшиеся одновременно существовать как в реальности этого мира, так и в прошлом его собственного, захваченные воспоминаниями и совершенно не нужными сейчас сравнениями, постоянно путались и никак не могли выстроиться хотя бы в самую примитивную смысловую цепочку. От окончательного логического тупика их спас только прозвучавший сигнал горна, возвещавший о начале обеда и открытии столовой.       - В столовую? – спросил Эдвард, не отрываясь от Алисы, и та лишь кивнула, опять отказываясь от каких-либо попыток освободиться, которые могли бы вывести Эдварда из того состояния прострации, в котором он сейчас оказался. И только звук шагов в медпункте за дверью, почему-то напугавших их обоих, заставил быстро расцепиться.       - Тогда в столовую? – повторил Эдвард, чувствуя душащее его ощущение неуверенности, противное и слабое, от которого никак не получалось избавиться. Этот «Совенок» всего за полтора дня смог превратить его в тряпку, не способную контролировать свои эмоции. Лагерь действовал хитро и исподтишка, надавливая на уязвимые точки и используя против него самые глубоко запрятанные уголки его собственной души.       - В столовую, - кивнула Алиса, смущенная не меньше Эдварда и лишь изредка бросавшая на него странные взгляды, о которых он сейчас не хотел задумываться, банально боясь тех выводов, к которым мог прийти. Он отвык от страха, смерть и страдания его не страшили, ни одна тварь из тех, с какими уже приходилось встречаться, живая или мертвая, напугать его не могла, но страх перед тем, какие эмоции он испытывает рядом с этой девушкой, захлестывал Эдварда с головой. То, что сейчас произошло и его собственные ощущения можно описать с позиции логики и здравого смысла, но вот хочет ли он это делать? Или пускай все остается так, как есть: детская наивность всего происходящего, словно в неповторимый первый раз, когда только еще начинаешь осознавать собственные ощущения. Эдварду казалось, что этот мир словно пытается вернуть ему то, что он давно потерял, буквально запихивает в руки и требует принять этот дар, а он, как гордый нищий, отказывается взять этот кусочек собственного счастья.