Патруль

Ио заснул сразу, как только устроился на широком мягком лежаке, в буквальном смысле парящем в воздухе в сантиметрах тридцати над полом. Свернулся угловатым компактным клубком и затих. Сержант тоже сразу вырубился, выбрав себе лежак в соседнем отсеке. Горячев долго примерялся к такой же койке рядом, но в итоге устроился на полу в спальнике, заявив, что не доверяет кроватям, висящим в воздухе. А я, будучи не в силах побороть любопытство, отправился исследовать оживший после подачи энергии бункер морлоков. Конечно, исследовать – громкое слово. Я просто бродил по коридорам и залам, пытаясь представить, как было здесь раньше, когда лаборатория функционировала, а на панелях управления и странного вида аппаратуре не лежали слои пыли. Но одна находка поразила меня больше всего. Это было внезапно появившееся голографическое изображение. Оно вспыхнуло над ровным металлическим столом в глубине очередного зала, когда я уже собирался уходить. Я подошел ближе и буквально замер пораженный. На фото был пейзаж. Но не та разруха, которую я видел каждый день, патрулируя стену, а, видимо, то, как выглядела планета до катастрофы. Больше всего меня поразило небо. Нежно-фиолетового цвета, оно было словно полупрозрачным и светящимся. Над горизонтом угадывались очертания спутников планеты. Сейчас в небе можно было увидеть только багрово-серые нависающие облака. Я смотрел на фото, различая все новые и новые детали. Возвышающиеся в отдалении огромные здания, деревья с бледно-зеленой листвой. Реку. Широкую, белого, почему-то, цвета. Я и не думал, что здесь могут быть такие реки, а не грязные мелкие ручейки. Интересно, что чувствует Ио, учитывая, что это его родной мир. Он ведь последний из своего вида. Я вспомнил растерзанные трупы морлоков в Переходе. И то, как Ио голыми руками сгребал потом серый прах в пластиковый пакет. Смотреть расхотелось. Так что я развернулся и просто пошел спать. *** Ударная волна толкает меня в грудь, выбивая из легких весь воздух. Я лечу наземь, больно ударяюсь спиной. Пару секунд не могу даже двинуться. Только пытаюсь вдохнуть. Фиолетовое небо над головой затянуто дымом, огонь вырывается из огромных разбитых окон зданий, земля идет трещинами, из разломов вырываются фонтаны лавы. Я едва успеваю перекатиться к вибрирующей стене, уходя от очередного такого всплеска. Кожу обдает жаром, обжигает. Щеку дергает болью. Кажется, теперь там ожог. Я с трудом поднимаюсь на колени, стискиваю руками виски. Нужно понять, где я. Цепляясь за стену, встаю на ноги. Приваливаюсь к ней плечом, пытаясь справиться с головокружением и болью, пульсирующей во всем теле. Хрипло кашляю, выкашливая какие-то темные сгустки. Сплевываю на землю, облизываю потрескавшиеся сухие губы. Хочется пить. Так, будто у меня не было ни капли во рту уже пару суток. Очередной подземный толчок прикладывает меня о стену, но он слабее, так что мне удается удержаться на ногах. Сверху сыпется черная пыль и элементы внешней отделки – тонкие черные плитки. Слышится крик, язык мне неизвестен, но по интонации легко можно определить, что кто-то молит о помощи. Гул, недавно едва слышный, нарастает. Вибрация теперь не прекращается. По улице бегут... сотни морлоков, лица перекошены от ужаса, раздаются отчаянные крики. Кто-то падает, но на него даже не обращают внимания, обезумевшая толпа топчет его, пытающегося подняться на ноги. Отрываюсь от стены, бросаюсь наперерез бегущим. Бью, не жалея. Хватаю упавшего морлока за худое окровавленное запястье, дергаю на себя, поднимая. Тащу к спасительной стене. Разворачиваю его к себе лицом и вздрагиваю. Это Ио. Испуганный, дрожащий. Весь в крови и грязи. Белые волосы слиплись, на лбу рваная длинная царапина. – Ио, малыш! – обхватываю ладонями его лицо. – Как ты здесь оказался?! Мотает головой, накрывает мои руки своими. – Что здесь происходит?! – очередной толчок заставляет нас обоих вжаться в уже пошедшую трещинами стену. – Город рушится... – шепчет морлок. – Это конец. Мы умрем. Все здесь умрут. – Чушь! – хватаю его за предплечье и тащу за собой, заставляю перейти на бег. – Давай! Теперь мы бежим вместе с толпой, спотыкаясь о горы строительного мусора, оставшегося от разрушившихся зданий. Вокруг пыль, крики. Земля под ногами сотрясается практически без пауз. Нас едва не достает выплескивающейся из свежего разлома лавой. Бросаю короткий взгляд через плечо, и меня обдает липким ужасом. Здания сзади рушатся, складываются, словно карточные домики. По проспекту, по которому мы бежим, несется волна обломков и пыли. Нас снесет. Как мелких букашек. Бежать нет смысла. Но мы бежим все равно. Ио запинается о разлом в покрытии, снова едва не падает, подхватываю его, но он припадает на левую ногу, вскрикивает. В голени у него торчит толстый осколок стекла. В лицо мне несется мелкая взвесь пыли. Невольно зажмуриваюсь на секунду. Сметающий все на своем пути шквал совсем рядом. – Рома... – Ио прижимается к моему боку, стискивает мою руку своей ледяной ладонью. – Ничего, – выдыхаю хрипло. – Не бойся. А потом грудь детеныша пробивает острым обломком арматуры, вылетевшим из несущейся на нас волны. Я еще несколько секунд держу его безвольное тело в руках, и все накрывает тьмой. Боли я почувствовать не успеваю. *** Когда я резко сажусь в постели, то сразу же натыкаюсь на немигающий взгляд черных глаз. Ио неподвижно стоит рядом с моим лежаком и не отрываясь смотрит. – Ио? – зову его. Со сна голос звучит хрипло. Я чувствую, что спина у меня мокрая от пота. – Ты видел, – полуутвердительно говорит морлок. – Ты был там. – Это просто сон, – я сразу понимаю, о чем он. – Сон? – непонимающе переспрашивает Ио. – Мы ведь спали, малыш, – тру ноющие виски. – Это просто игра подсознания. Надо полагать, я по случайности попал под псивоздействие, когда Ио потерял контроль над своими способностями из-за ночного кошмара. – Нет! – он делает порывистый шаг ко мне, холодные пальцы сдавливают плечо. – Нет. Мы были там. Это не вымысел. Не подсознание. Мы видели то, что видели они. Смотрели их глазами. Умерли вместе с ними, – это он шепчет мне в ухо, обдавая холодом. Да что за... Жестко беру морлока за предплечье, пытаясь отстранить от себя, и вздрагиваю, понимая, что Ио трясет. Он дрожит точно так же, как и в моем сне. Космические боги! Он ведь просто напуган! – Тише, – тяну его вниз, заставляя сесть. – Мы не могли быть там. Мы были здесь. На этих постелях. – Тело, – Ио смотрит на меня почти умоляюще. – Тело было здесь. А разум – там. Не знаю, как объяснить! – он зажимает ладонями виски. К черту это все. Его нужно просто успокоить. – Пусть так, – обнимаю его за плечи. – Но мы ведь все равно сейчас здесь. Живы. А все те, кто погиб там, погибли давно. Уже ничего не изменишь. – Я чувствовал каждого, – шепчет Ио. – Каждую смерть. Я умирал вместе с ними тысячи раз в одну секунду. Ох, бля... – Ничего, малыш, – прижимаю его ближе к себе. – Уже все. Все закончилось. – Закончилось, – хрипло, с непонятной интонацией повторяет морлок. Глажу его по склоненной голове, соскальзываю ладонью на спину. Мне всегда казалось, что поглаживания по спине успокаивают. По крайней мере, меня бы успокоили. Ио странно поверхностно вздыхает и весь как-то сжимается. Но потом все же расслабляется, приваливаясь к моему боку. Так мы сидим минут пять. Я осторожно глажу морлока по спине, бесцельно глядя в противоположную стену. В голове бродят какие-то разрозненные мысли, ни на одной из которых я не задерживаюсь. – Рома... – вдруг шепотом выговаривает Ио. – Да? – спрашиваю так же тихо. – У меня снова... – он заминается на мгновение, быстро облизывает бледные губы. – Вот здесь, – он накрывает ладонями пах. Да что ж за наказание такое? – Может, в этот раз сам разберешься? – спрашиваю, глядя на собственные колени. Почему-то вспоминаю то стыдное возбуждение, охватившее меня тогда, в первый раз. Черт бы побрал морлоков с их пси-способностями. Не мог же я и в самом деле захотеть... В смысле, с какого хрена у меня бы вдруг встал на инопланетянина? На инопланетянина мужского пола. Или с морлоком не будет считаться? – Я попробую, – неуверенно говорит Ио. И принимается расстегивать комбез. Сглатываю, наблюдая, как его тонкие пальцы скользят по белоснежной коже живота, размазывая прозрачную слизь, поблескивающую в тусклом свете панелей на стенах. Или это нужно называть естественной смазкой? Ио тем временем теребит пальцами уже разошедшуюся в центре пленку, его губа закушена, а между бесцветных бровей складка. Волосы извиваются, тянутся ко мне, едва я касаюсь плеча морлока. – Растяни пальцами в стороны, – не узнаю свой хриплый голос. – Давай. Бля, какого вообще хрена? Это ведь его тело. Не мое. У людей все вообще проще устроено. Захотел, взял и подрочил. Никаких пленок. – Я не могу, – жалобно выдыхает Ио. Ну, твою же мать, а! – Дай, – отстраняю его руки и сам раскрываю пленку. Она точно так же, как и в прошлый раз, убирается в пазухи в паховых складках. Зачем-то провожу пальцами по этим едва заметным щелкам. Наверное, из-за простого любопытства. Ио вздрагивает, вздыхает тяжело. А потом говорит: – Возбуждение не возникает просто так. Я искал информацию. Нужен внешний источник. Это он о чем? Хотя глупо спрашивать. То, к чему он клонит – вполне очевидно. И черт его знает, как у морлоков все устроено. Может, все дело и не в том, что Ио подросток. Но я все равно делаю попытку: – Ты в таком возрасте, что возбуждаться можно от чего угодно. Я в шестнадцать... – Дело не в том, что я не взрослая особь, – Ио сглатывает. – У молодых особей все происходит иначе. Пленка не раскрывается. И все... по-другому. Чтобы было так, как у меня – нужен внешний источник. Я реально крупно попал. – Но я не подхожу, – говорю это, чувствуя, как мой собственный член предательски трется о ткань белья. – Я парень. – Я понимаю, что ты имеешь в виду, – Ио кивает. – Но я буду младшим. Мое тело будет для тебя, а не наоборот. Это он что же... Я тяжело сглатываю, понимая, что именно Ио мне сейчас предложил. – Это все равно... – начинаю было, но морлок перебивает: – Я знаю, я не женская особь, – шепчет он. – У людей это, кажется, что-то значит, раз ты думаешь об этом сейчас. Но мне... Мне хочется. С тобой. Мне нужно. В конце концов, почему нет. Если ему это так нужно, а я, не будем кривить душой, хочу. Больше чем хочу. – Иди сюда, – прошу морлока. И, когда Ио придвигается ближе, осторожно принимаюсь стягивать с него комбез, стараясь не потревожить раненое плечо. Ио молча позволяет мне проделать все это. Задеваю пальцами чешуйки на его лопатках, глажу ладонью чуть шершавую поверхность. Почему-то дотрагиваться приятно. Раздеваю морлока до конца, откладываю комбез в сторону. Ио смотрит на меня, не моргая. В паху у него все блестит от слизи. Член все же немного отличается от человеческого. Головка не выражена вообще, разве что кожа там темнее. Расстегиваю свой комбинезон. Правда, не снимаю до конца. Мне отчего-то кажется, что это будет лишним. Приспускаю трусы. Стояк у меня что надо. Мать его. Глупо отрицать, что Ио... мне не безразличен. Да. Именно. Очень хорошее слово. Теперь нужно... Как это вообще делают с парнями? Правильно, в смысле. Если в этом вообще есть что-то правильное. Дотрагиваюсь кончиками пальцев до измазанного в слизи лобка морлока, собираю ее. И прошу Ио: – Повернись на живот. Молча слушается. Убираю с его худой напряженной спины волосы, провожу чистой ладонью вдоль позвоночника. И мне думается, что при всей похожести на человека, есть в нем что-то чуждое. Незаметное на первый взгляд, но... В темноте рисунка почти не видно, но мне не составляет труда проследить пальцами тонкие линии. Кое-где под кожей видна сетка вен. Она то проявляется, то исчезает. Волнуется? – Все хорошо? – спрашиваю на всякий случай. – Мне нравится, – ровно отзывается Ио. Ну, хорошо, раз так. Глажу морлока по белым худым ягодицам, отмечая идеальную гладкость холодной кожи. Осторожно раздвигаю его ноги. А вот дальше... – Приподнимись, – не узнаю свой голос. Ио послушно приподнимает бедра, выставляя зад. Отверстие ануса точно такое же, как и у любого человека. Ничего необычного. За исключением того, что я сейчас собираюсь трахнуться с парнем, используя это самое отверстие. И парень этот – Ио. От мысли меня прохватывает сладкой волной, прокатившейся по всему телу. Собираю еще слизи и осторожно смазываю ей меж ягодиц морлока. Ио вздрагивает, сжимается на секунду, но потом шире раздвигает ноги. – Если мы... – сглатываю накопившуюся слюну. – Ну, я должен... Могу я сначала пальцем? – дурацкий вопрос. – Мне ведь будет больно все равно? – Ио поворачивает голову, щеки у него в паутине черных венок. – Если расслабишься, то не так сильно, – по правде я не уверен. Я ведь знаю об этом не больше, чем он сам. – Ты можешь дотрагиваться, как хочешь, – он снова прячет лицо. – Мне нравится с тобой. Я сейчас для тебя. Сказать ему, что мне тоже? Что мне хочется гладить его тело ладонями, может быть, даже целовать? В острую белоснежную лопатку. Прямо туда, где только что появилась тонкая черная паутинка. Или коснуться губами полупрозрачного кончика уха, прикрытого волосами. Когда я успел этого захотеть? Палец входит с трудом. Ио вздрагивает, но не издает ни звука. Собираю еще слизи, которой, кажется, стало только больше, случайно задев при этом член морлока. Ио тихонько всхлипывает. По импровизированной смазке палец втолкнуть становится легче. Я осторожно двигаю им внутри, касаюсь влажных, чуть теплых стенок. Края отверстия растягиваются вокруг, кожа, измазанная слизью, блестит. – Ну... не больно? – спрашиваю неловко. Мой член, кажется, готов взорваться. Хотя краем сознания я все равно осознаю всю неправильность и предосудительность своих действий. Впрочем, это совсем не мешает мне продолжать хотеть Ио. – Хорошо, – тихо отзывается Ио. Прозрачная слизь течет у него уже по бедрам, пачкает матрас. Собираю ее ладонью, смазываю свой член и приставляю головку к блестящему от смазки входу. Надавливаю, пытаясь протолкнуться. Выходит это далеко не с первой попытки. Но в итоге стенки растягиваются, пропуская меня внутрь. Ио дрожит, царапает белоснежное покрытие матраса. Волосы змеятся по его спине, не удержавшись, глажу их. Шелковые пряди тут же обвиваются вокруг моего запястья. Не выдержав, прижимаюсь к спине морлока грудью, накрывая его собой. В голове пульсирует только одно: «мой». И мне почему-то кажется, что мысль эта не моя. – Хочу тебя, – зачем-то говорю. Ио вздрагивает подо мной, но не отвечает. И тогда я начинаю двигаться. Потому что терпеть больше нет сил. Морлок тихо, едва слышно всхлипывает от каждого моего движения, пряди, обвившиеся вокруг моего запястья, стягиваются сильнее. А мне до неприличия хорошо. Я вбиваюсь в податливое тело, хрипло дыша, чувствуя нарастающее удовольствие, прокатывающееся по телу. От очередного толчка Ио вдруг стонет, выгибает спину. Я чувствую, как он дрожит. Черт... Я все же облажался? – Больно? – спрашиваю, замерев. – Н-нет... – Ио двигает бедрами сам, отчего я стискиваю зубы. – Не знаю. Больно тоже. Но мне это нравится. Хорошая боль. Ты во мне горячий. От его путаных слов внизу живота все скручивает. Толкаюсь снова, и еще раз... Не знаю, сколько это продолжается, но навряд ли долго. Я кончаю с хриплым всхлипом, впечатавшись в тело Ио так, что тот глухо стонет, сжимаясь. – Ты... – осекаюсь, не зная, как продолжить. Формулировать предложения тяжело. – Ты... кончил? – Младшему не обязательно... – Ио тяжело сглатывает. – Не в этом смысл. Чушь какая. – Ты это серьезно? – интересуюсь у него. Не дожидаясь ответа, просовываю руку, под бедра морлока, касаюсь пальцами его члена. Там влажно. Но на моих пальцах остается только слизь. Так что я, не отстраняясь, поворачиваю нас на бок и обхватываю его член ладонью. Ио кончает так же быстро, как и в прошлый раз. В месте соединения наших тел все мокро. От моей вытекающей спермы, от слизи, которая испачкала весь матрас. Ио тихо тяжело дышит, прижимаясь спиной к моей груди. Заставляю себя отстраниться. Скатываюсь вбок. Ио так и не двигается. Лежит неподвижно, раздвинув ноги, спрятав лицо в сложенных руках. Его нужно вытереть. Эта мысль приходит первой. Тянусь за рюкзаком, вынимаю аптечку. Вытягиваю из упаковки очередное влажное полотенце и молча принимаюсь стирать с кожи морлока все жидкости. Занимает это у меня минут пять. Потому что я обтираю его целиком. Потом меняю повязку на его плече. Рана там уже не кровит и выглядит так, будто ей пара недель. Еще одна подробность. Регенерация у морлоков лучше, чем просто хорошая. Вместо бинта залепляю его плечо широким хирургическим пластырем с обеих сторон, предварительно наложив на рану кусок стерильной марли и там, и там. Ио поворачивается на здоровый бок, лицом ко мне, смотрит в глаза. Глажу его по голове. – Все хорошо? – интересуюсь через паузу. Морлок молча кивает. А я... Я просто смотрю на его губы и мне... Кто, в конце концов, об этом узнает? Да и кого это должно ебать? – Можно попробовать одно? – спрашиваю хрипло. – Да, – Ио снова кивает. И тогда я опускаю ладонь на его щеку и, помедлив, прижимаюсь губами к его бледным, плотно сжатым губам. *** – Зачем ты это сделал? – Ио трогает свои губы, смотрит на меня удивленно. – Поцеловал зачем? – переспрашиваю на всякий случай. – Это так называется? – морлок склоняет голову набок. – Люди это делают часто? Это что-то значит? Значит... Но эту тему лучше обойти стороной. Я точно не готов обсуждать подобное. – Тебе не понравилось? – уместный вопрос. – Это было очень близко, – говорит Ио. Но понятней мне от этого ситуация не становится. Поэтому я спрашиваю: – Я не должен был этого делать? – Можно еще ближе, – Ио вдруг тянет меня к себе, сам прижимается губами, я чувствую, как его волосы скользят по моей коже. И это последнее, что я ощущаю так, как обычно. Перед глазами вспыхивает, я на секунду теряюсь в пространстве, а когда прихожу в себя, все меняется. Я абсолютно обнажен, а все вокруг словно состоит из света, пронизывающего насквозь. Ио отрывается от моих губ, но это не меняет абсолютно ничего. Мне кажется, будто я чувствую его изнутри. Морлок смотрит на меня с секунду, а потом проводит ладонью по моей груди. И это прикосновение... Меня словно ударяет током, я задыхаюсь. Я словно весь сосредотачиваюсь на его ладони. Хочу что-то сказать, но не могу. Поэтому просто дергаю Ио на себя и... ...и все исчезает. Я хрипло втягиваю воздух и неосознанно прижимаю ладонь к груди. Сердце колотится так, будто я только что пробежал десять километров с полной выкладкой. – Вот так, – тихо говорит Ио. – Но долго нельзя. Ты не морлок. А я понимаю, что под носом у меня кровь. Стираю ее, облизываю губы. Кажется, у нас слишком разные возможности. – Ты бы хотел, чтобы мы трахнулись именно так? – спрашиваю хрипло. – Ты не понял, – Ио качает головой. – Это не для физического. Это другое. Чтобы чувствовать. А мне становится как-то... стыдно, что ли. Но ничего сказать я не успеваю. Потому что в отсек вваливается Горячев. – Чего это вы тут делаете? – подозрительно интересуется он у меня. – Плечо ему перевязывал, – киваю на старый разрезанный бинт и распотрошенную аптечку. – Старая повязка ни к черту. Это, между прочим, правда. Хоть и не вся. Ио смотрит на меня искоса, но молчит. Понял, что не стоит распространяться о произошедшем? Или и не думал об этом? – Сержант говорит, пора бы уже идти, – просвещает меня Горячев. – Шесть часов прошло. – Я проверю, что со специальным составом, – кивает Ио. – Минут двадцать на диагностику. Будем надеяться, что с путями тоже все в порядке. Иначе придется идти техническими проходами. А там... Он не договаривает, но я тут же очень ярко вспоминаю жуткие полуразложившиеся лица бывших морлоков. Горячева ощутимо передергивает и он интересуется: – Что это вообще за дрянь с ними произошла? Вирус какой-то, ты говорил? – Сначала была большая война, – Ио убирает с плеча извивающуюся прядь и закидывает к остальным за спину. – Сейсмическое оружие разрушило половину планеты, превратило города в руины, но эффект оказался недостаточным. Армии обеих супердержав все еще были боеспособны и не готовы отступить. Ресурсы таяли на глазах. И тогда командованием одной из них было принято решение использовать боевой вирус, еще находящийся на стадии разработки. Создатели были против, но слушать их не стали. И когда вирус был применен, все кончилось за несколько месяцев. Так думали. Пока не началась мутация. Именно тогда был подписан смертный приговор. Когда ситуация вышла из-под контроля, было снова использовано сейсмическое оружие, чтобы уничтожить остатки городов, но вирус распространялся слишком быстро. И через несколько лет начался тот процесс, завершение которого вы наблюдаете. Наш вид вымер. Планета принадлежит новым формам жизни. – А сейчас этот вирус все еще существует? – спрашиваю, вдруг вспомнив о том, что сородичи Ио в Переходе были вполне здоровы. Да и сам он... – Никто не знает, – Ио пожимает плечами. – Но случаев заражения не было. Возможно, организм тех, кто остался, мой в частности, выработал иммунитет. В любом случае, это больше не имеет значения. – Мне очень жаль, – неловко выговаривает Горячев, пряча глаза. – Это всего лишь процесс эволюции, – ровно говорит Ио. – Виды, не способные к дальнейшему развитию, исчезают, уступая место более совершенным. – Парни? – в отсек заглядывает Сержант. – Я думал, Горячев вас будить пришел, а не трепаться. – Мы готовы, – говорю, наблюдая, как Ио застегивает комбез. – Ну, тогда на выход, – Сержант выразительно смотрит на часы. Киваю и подхватываю рюкзак. Разодранную спину дергает болью. Забавно будет, если Ио не удастся запустить состав. *** – Что это? – спрашиваю Ио, застывшего с каким-то плоским блестящим коробком в руке. Он поднял вещицу с пола, рядом с пультом управления пересадочным узлом. Морлок вскидывает на меня глаза, а потом молча раскрывает ладонь, протягивая ее мне. И что мне с этим сделать? – Дотронься, – Ио все протягивает мне коробок. Пожимаю плечами и под заинтересованными взглядами Сержанта и Горячева беру его в руку. Нет, я не выпадаю из реальности. Я все так же вижу окружающие предметы, но мне будто добавляют воспоминание. Простирающийся до горизонта океан, тепло песка, согревающее влажную кожу. Я буквально слышу шелест волн, чувствую то, как они ласкают мои ступни. Ощущаю всепоглощающее спокойствие. Мне думается, что я мог бы остаться в таком месте на всю жизнь. Едва эта мысль мелькает в моем сознании, лазурная гладь океана вспухает безобразным черным пузырем, в глаза бьет нестерпимый белый свет... И на этом все заканчивается. Потому что Ио выдергивает из моих пальцев коробок, а Сержант неуверенно интересуется, все ли со мной в порядке. – Это блок личных воспоминаний. Архив, – Ио откладывает коробок в сторону. – Нельзя погружаться полностью. – Я вообще ничего не делал, – пожимаю плечами. – Нет ментальной защиты, – объясняет морлок. – А эмоции, вложенные в блок, слишком сильные. У хозяина там погибла вся семья. Хорошо, что ты не досмотрел до того момента. Я не думал, что это так влияет на людей. Это ведь всего лишь ментальный отпечаток. – Что с поездом? – перебивает его Сержант. – Я запустил диагностику, – Ио касается пары углублений на пульте. – Пока ответа нет. Боюсь, что-то неисправно. Возможно, всего лишь приемник сигнала вышел из строя. А возможно, сам механизм отправки. Не могу пока понять. – Так может быть стоит проверить? – интересуется Горячев. – Да, – Ио убирает руки с пульта. – Я схожу. Рома... – Хорошо, – киваю. Мне упорно мерещатся жуткие морды мертвых тварей, набросившихся на нас в техническом туннеле. – Ром? – непонимающе спрашивает Сержант, оборачиваясь ко мне. – Если с ним что-то случится, далеко мы не уйдем, – я и сам не знаю, только ли из-за этого. – Я пойду с ним. – Здесь же никого нет, – Горячев зачем-то оглядывается по сторонам. – Береженого бог бережет, – пожимаю плечами. – Мало ли что. Горячев награждает меня еще одним странным взглядом и отворачивается. Сержант кивает, и я иду за Ио к выходу. По крайней мере, хуже от того, что я пойду с ним, не будет. *** – Ты солгал своему сородичу, – Ио говорит это, когда мы идем по коридору. – Зачем? – Я не солгал, – мотаю головой. – Просто не сказал всей правды. Она ни к чему. – Это что-то плохое у людей? – Ио все же оборачивается ко мне. – То, что у нас. – Для каждого по-разному, – кладу ладонь на его острое плечо. – Не думай об этом, малыш. Я в любом случае буду на твоей стороне, что бы ни случилось. Ио не отвечает. Просто накрывает мою руку своей.