Патруль

Пару секунд в помещении царит гробовое молчание, кажущееся оглушающим. И только когда я медленно опускаю оружие, Сержант тихо говорит: – Ты его убил. Из аккуратных дырочек на груди Горячева толчками выплескивается кровь. Плечо у меня дергает болью. Наверное, задело вскользь. – Ты его убил, – уже громче повторяет Сержант. Щелчок предохранителя на его винтовке звучит как выстрел. Я будто бы со стороны вижу, как он поднимает ее, и как мой палец снова соскальзывает на спусковой сенсор. Еще секунда, и... – Остановитесь! – выкрикивает Ио, вцепляясь в мое предплечье. – Стойте! – Тебя кто спрашивал, тварь? – глухо интересуется Сержант. – Он не мертв! – морлок опускается рядом с неподвижным телом Горячева на колени. – Костюм пока поддерживает его жизнь. У него всего лишь прострелено легкое. Если успеем доставить его в лабораторию – он выживет. – Тогда чего мы ждем?! – Сержант бросается было к Горячеву, но Ио почти отталкивает его, останавливая: – Не трогай, – он, не касаясь, ведет ладонью над грудью Горячева. – Его нельзя сейчас двигать. – Что нам сделать? – спрашиваю морлока. Руки у меня дрожат мелкой нехорошей дрожью. В ответ Ио поднимается на ноги, подходит к матовой, светящейся пульсирующим алым светом панели, коротким движением руки заставляет ее исчезнуть и вынимает из ячейки две плоские пластины. Возвращается к Горячеву, кладет одну из них у него в ногах, другую за головой. И буквально через пару секунд его тело оказывается парящим в полуметре над полом. – Так мы не потревожим раны, – объясняет Ио. – Идемте, нам нужно спешить. *** – Я останусь с ним, – это Сержант говорит уже после того, как Ио запускает работу регенератора, а грудь Горячева облепляет белая студенистая масса. – Долго он проваляется? – Не могу сказать точно, – Ио качает головой. – Двое-трое планетарных суток. Это самое меньшее. – Не могу понять, почему он вдруг с катушек слетел, – как-то растерянно говорит Сержант. – Ни с того ни с сего. – Это не он, – я просто больше не могу молча наблюдать за тем, как люди вокруг меня сходят с ума. Сержант должен знать. И плевать, чем это обернется для меня самого. Я выкладываю буквально все, что рассказал мне Ио. Вплоть до того, почему на меня самого не действует вся эта чертовщина. Сержант слушает молча, опустив глаза в пол. Ио тоже не перебивает, стоит, вжав голову в плечи. На левой щеке у него паутина вен. – И в общем, если ты примешь этот препарат, то воздействие исчезнет, – так я заканчиваю свой монолог. – Это тебе морлок все рассказал? – интересуется Сержант, и в его голосе я слышу недоверие. – Я сказал, – вместо меня отвечает Ио. – Да. – И я должен поверить в эту чушь? – Сержант упорно обращается ко мне, игнорируя Ио. – Мало ли что он там наплел тебе! Особенно учитывая, что перед этим он основательно поковырялся в твоих мозгах. – Он хочет помочь, – умом понимая, что Сержант не может воспринимать мои слова здраво в полной мере, я все равно продолжаю пытаться что-то доказать. – Он не лжет, ему просто нет смысла делать это! – Это для твоего блага, – вдруг говорит Ио, как-то очень незаметно оказавшись за его спиной. И коротко касается его шеи небольшим блестящим устройством, напоминающим медицинский инъектор. Сержант дергается было, но тут же медленно начинает оседать на пол. Успеваю подхватить его и осторожно уложить на спину. Ио присаживается рядом, прикладывает инъектор снова. – Препарат теперь будет в его крови, – на меня морлок не смотрит. – Твой друг очнется через пару часов уже свободным от любого воздействия. Я не хотел поступать так, пользоваться слабостью. Но из-за моего бездействия одни беды! – он вдруг заглядывает мне в глаза. – Я должен был! Да ведь? – Да, малыш, – обнимаю его за худые плечи и, помедлив, прижимаю к себе. – Хочешь, – шепчет Ио, уткнувшись в мою шею, – тоже можешь сделать себе инъекцию. Чтобы... – Я тебе верю, – перебиваю его. – Что бы ни произошло. Понял? – Может, только потому, что я этого хочу... – невнятно выговаривает Ио. А я просто глажу его по спине, думая о том, что, в сущности, это не имеет никакого значения. Потому что я не против. *** – Теперь все коды у меня, заправлять корабль можно прямо сейчас, – Ио оборачивается ко мне от пульта, стоящего на возвышении посредине огромного помещения мостика. Мягкий голубоватый свет, идущий от экранов, подсвечивает его фигуру со спины, и в окружающей полутьме мне вдруг кажется, что свет исходит непосредственно от самого Ио. Тяжело сглатываю, поднимаюсь на затекшие от двухчасового сидения в одном положении ноги. Ио молча смотрит на меня, словно уже понимая, что происходит. А может, действительно понимая. Подхожу к нему вплотную, касаюсь кончиками пальцев его подбородка, глажу щеку. Паутинка вен там теперь едва заметная. Целую его осторожно, почему-то думая о том, что его губы холоднее, чем тогда, когда я целовал его в последний раз. Ио отстраняется, коротко облизывается, зябко поводит уже обнаженными плечами. На нем остаются только тонкие блестящие браслеты. – Можно? – Ио касается пальцами моего запястья. Молча киваю, уже чувствуя, как голую кожу холодит воздух. Ио отворачивается к пульту, вводит какие-то команды. И я сразу же чувствую, как становится теплее. Космос за огромными смотровыми окнами пульсирует мириадами звезд, пробивающих тьму, как пулевые отверстия. Ио берет меня за запястье, тянет за собой. Останавливается перед широкой, непонятно когда появившейся низкой белой кушеткой. – Для отдыха, – объясняет он, наверное, почувствовав мое недоумение. Глажу его по волосам, пропускаю пряди меж пальцев. И мне кажется, что они стали чуть шелковистее. Не такими ломкими и сухими. Ио смотрит на меня не моргая, сетка вен с его лица исчезла, только на левой щеке я вижу едва заметную черную паутинку. Убираю его волосы в одну сторону, сажусь и тяну Ио к себе, заставляя сесть рядом. Он как-то осторожно присаживается на самый край, смотрит вопросительно. – Ложись, – прошу его. И добавляю зачем-то: – на спину. Ио молча слушается, слегка вздрагивает, когда я кладу ладонь на его живот. А я просто наклоняюсь и касаюсь губами сначала его лба, потом целую в щеку. Глажу пальцами приподнявшуюся влажную от слизи пленку. – Почему тебе не неприятно трогать? – отвернув голову, тихо спрашивает Ио. Неприятно? Ну, да, учитывая то, что Ио испытывает к самому себе непонятную брезгливость, вопрос, в принципе, закономерен. – Это твое тело, малыш, – провожу пальцами по приоткрывшемуся «шву» посередине. – Это не должно быть неприятно. – Значит, тебе тоже нравится со мной? – неуверенно выговаривает Ио. – Я нравлюсь? И что мне ответить? Что я никогда не встречал никого на него похожего и в прямом, и в переносном смысле? Или что я никогда не испытывал ни к кому ничего даже близко похожего на то, что испытываю к нему? Ничто из этого все равно в полной мере не передаст царящего внутри меня бардака из чувств и ощущений. Так что я просто говорю: – Конечно. Ио не отвечает, жмурится, когда я растягиваю пленку пальцами. На этот раз она поддается легче, исчезает в пазухах. Из них сразу выделяются крупные капли слизи, стекают по бледной коже морлока. Касаюсь пальцами его члена, глажу. Ио тихонько всхлипывает, царапает ногтями мягкое покрытие кушетки. А я осторожно целую его сначала в шею, потом рядом с маленьким соском, касаюсь губами сетки вен на его впалом, подрагивающем от моих прикосновений животе. Поднимаюсь, целую его в щеку, в губы. Мне почти больно от непонятно откуда появившейся во мне нежности к этому существу. Потому что я никогда не умел быть нежным, это не требовалось никому из тех, чьей работой было вовремя нажимать на спусковой сенсор за Стеной. Хотя, наверное, все мои неуклюжие прикосновения выглядят попросту глупо. – Приятно... – выдыхает вдруг Ио, касаясь пальцами моей ладони. – В этот раз – по-другому. Почему? – По-другому? – о чем он? – Ты касаешься по-другому, – Ио сжимает мое запястье. – Не так, как раньше. Ответить мне нечего. Так что я просто молча собираю с низа его живота смазку и проскальзываю пальцами меж его ягодиц. Проталкиваю средний, сжатые мышцы поддаются неохотно, но Ио быстро расслабляется, чуть приподнимается, словно чтобы мне было удобнее. Слизь стекает вниз сама, я только распределяю ее пальцами, стараясь действовать осторожно. И в какой-то момент Ио дотрагивается до моего предплечья, словно останавливая. Я почему-то сразу понимаю, что он имеет в виду. Убираю руку, провожу скользкой от слизи ладонью по члену и толкаюсь. Медленно, так, чтобы не сделать больно. По крайней мере, чтобы ее было как можно меньше. Ио редко дышит сквозь приоткрытые губы, не моргая смотрит куда-то вверх. Я не начинаю двигаться сразу, просто глажу морлока по плечам, по животу. Целую в лоб. А потом Ио подается навстречу сам. Едва заметно, словно пробуя. Тогда я тоже качаю бедрами, Ио всхлипывает от неожиданности, утыкается в мое плечо. Я не спешу. Мне хорошо и так. Все будто плывет в вязкой тишине, кажется нереальным, далеким и расплывчатым. Ио не издает больше ни звука, я слышу только его срывающееся дыхание. И когда я чувствую, что уже близко, то проскальзываю ладонью вниз и обхватываю его напряженный, скользкий от слизи член. Ио кончает даже на несколько десятков секунд раньше меня. Вздрагивает, выгибается подо мной, зажмурив глаза. И в этот момент меня накрывает. Но не так, как обычно. Я буквально теряюсь в пространстве, окружающие предметы исчезают, все заполняется белой пустотой. Остается только Ио, неловко обнимающий меня за шею. Удовольствие почти болезненное, я не могу издать ни звука, только притискиваю Ио ближе к себе. И мне кажется, что еще немного – и мы станем одним целым. А потом на расслабленном лице морлока вдруг появляется испуг, он отталкивает меня обеими руками, и я лечу куда-то в белоснежную пустоту... Когда я прихожу в себя, Ио слизывает с губ мою кровь. Провожу ладонью под носом, на коже остается красное. В висках пульсирует боль. – Прости, – виновато говорит морлок. – Я не знаю, как это вышло. – Это та же штука, что и в прошлый раз? – спрашиваю у него. – Да, – Ио кивает. – Но я не делал специально. Это неконтролируемый импульс. – Было круто, – признаюсь честно и целую его в прохладный висок. – Опасно, – не соглашается Ио. – Все равно, – осторожно отстраняюсь и укладываюсь на бок. – Ничего же не случилось. Ио не отвечает. Просто придвигается ко мне ближе и берет за запястье, словно проверяя пульс. Хотя, может, так оно и есть. Мы молчим минут пять. Я просто в ожидании, когда пройдет пульсирующая головная боль, а Ио, наверное, за компанию. – Ты родился в Переходе? – не знаю, зачем вдруг спрашиваю это. Наверное, чтобы просто что-нибудь сказать. – Нет, – Ио качает головой. – Не там. Меня нашли. – Нашли? – переспрашиваю удивленно. – Значит, там, в Переходе, были не твои родные? – Моя мать погибла от истощения, не дойдя пару километров до Перехода, – Как-то очень спокойно объясняет морлок. – Она бы дошла, если бы не кормила меня своей кровью. – Зачем? – дурацкий вопрос. Но Ио отвечает все равно: – От голода у нее больше не было молока. Я бы умер. – Прости, – мне становится паршиво. Зря я начал расспрашивать. – Это я убил ее, – Ио смотрит мне прямо в глаза. – Сожрал. – Не надо так, – осторожно обнимаю его. – Она сама так решила. Ио утыкается в мое плечо и затихает, а потом вдруг говорит: – Я хочу остаться здесь. Не хочу улетать. – Что? – спрашиваю растерянно. Но Ио больше не отвечает. Тогда я прижимаю его к себе еще крепче и прикрываю глаза. А потом тишину разрывает неприятный писк коммуникатора. И едва я нажимаю прием, в эфир врывается растерянный голос Сержанта.