privacy

Вечер.       Я подхожу к окну только тогда, когда у меня плохое предчувствие. Ненавижу смотреть на мир просто так, любуясь тем, как он гниет. Вы знали, что люди похожи на сигареты? Они ходят зажженными, и я смотрю на них, будто зная, когда они догорят, потухнут, как задутые свечи на невкусном торте, где полно крема.       Я знаю, что сейчас зазвонит телефон у старой женщины по соседству. Внучка явно переживает за ее больное состояние. Ох, что делает с нами возраст. Мы становимся, как испорченные фрукты. Уже совсем не сладкие на вкус для Смерти.       Что-то изменилось этой зимой. Снег упал раньше, чем в прошлом году. Его намного больше, и люди все старательнее проходят через сугробы.       Я включаю плеер и, улыбаясь, исполняю непонятные движения. Эта музыка оставляет странное послевкусие одиночества. В этом мире мне сможет помочь лишь Смерть, и этого достаточно. Понимаете?       Через 12 минут вернется Луи, он поставит чайник завариваться и упадет на кресло рядом. Я жду этого. Я люблю наши вечера до того момента, как оно овладеет мной вновь.       11 минут. Я беру свой белый свитер и натягиваю черные джинсы. Так гораздо лучше. Под толстым свитером он не сможет рассматривать мои уже выпирающие ребра.       8 минут. Закрываю шторы, и темнота поглощает нашу комнату.       7 минут. Мой желудок сводит от предвкушения того, что я и так уже знаю. Будто я мальчик с амнезией, каждый раз прошу посмотреть одно и то же кино, наслаждаясь им не меньше прежнего.       6 минут. Подхожу к зеркалу, осматривая свой облик. Зеленые глаза, которые не видели улыбки уже долгое время. Растрепанные кудри и четко выраженные скулы на похудевшем лице.       5 минут. Я беру воткнутый в мишень дротик и прячу его в шкаф. — До завтра.       4 минуты. Выключаю песню с повтора и прячу плеер в комод. — До завтра.       3 минуты. Беру одеколон и распыляю его на свитер, сразу же кладя обратно. — До завтра.       2 минуты. Я ложусь на постель, принимая естественную позу, беру телефон и снова начинаю набирать сообщения тем, кого не существует. Иллюзия моей силы и власти.       1 минута. Я слышу его шаги, тихие; он устал.       Дверь открывается, и я точно знаю, что услышу это. — Привет, Гарри. Ты дома?       Он спрашивает так все время, при этом зная, что я ни разу не выходил из дома за последние два года.       Луи скидывает с себя пальто, вешая на крючок рядом с моим. Сколько же я не пользовался им.       Парень идет на кухню и ставит чайник, располагаясь в кресле. Я слышу, как он напевает ту же монотонную песню, слова которой я никак не могу понять до сих пор.       Подхожу к двери, ведущей на кухню, и смотрю в глаза Луи, который уже знал. Знал, что я встану в этом дверном проеме, посмотрю на него этим взглядом и ухмыльнусь его измученности. — Наш чайник уже закипел.       Я вывожу голубые глаза из транса, как всегда. Луи подскакивает и хватает горячий прибор с плиты, перемещая на стол — Черт. Каждый раз. Тебе сложно самому выключить его?       Я нахмурился, наблюдая за его выражением лица. Полное непонимание того, что он тут делает. Подхожу сзади и ложу голову на твердое плечо, поглаживая его запястье. Теперь он спокоен. Я причиняю ему спокойную боль. — Кури. — Я шепчу это каждый раз, когда вижу его расстроенным. И он исполняет.       Я разливаю горячую темную жидкость по чашкам, обжигаясь правым большим пальцем. Чувствую, как по ногам бьет холод из-за открытого окна, в которое Луи выпускает кольца печали. Кольца моей слабости.       Сажусь на стул, парень подходит ко мне и благодарит за то, что я помог ему с чаем. И в полной тишине мы всасываем капли горького напитка, чтобы обжечься еще сильнее. Мы хотим стать ничем, догореть. Это лучше, чем быть сигаретами. Не люблю ощущение того, что меня могут сломать.       Я так люблю эти вечера, особенно зимой. Когда холодно, приятнее гореть. Смотрю на него. Еще пару лет назад я мог сделать так, чтобы он улыбнулся. Могу поклясться, я не слышал его смеха с 2012 года. Черт.       Я заглатываю чаем желание услышать его смех вновь. Он всматривается в мои черты и ждет чего-то. — Улыбнись, Луи. — Я все-таки прошу сделать его это. Парень уставился на меня, а я все жду этого гребаного изгиба губ.       Но я не учел того, что мальчик с амнезией лишь я. Луи помнил каждую часть нашего фильма и удивлен, что внесены изменения. Но это моя игра. — Ты не сможешь заставить меня показывать фальшивые эмоции, Гарри. На это ты не способен.       На этой ноте он оставляет чай недопитым и уходит в темную комнату. Он меняет этот вечер. Зачем он делает это? Я яростно разбиваю чашку о стену. Мне слишком нравится разбитое вокруг меня. Иду в комнату. Оно овладело мной. — Луи, мать твою, ты лежишь не так, как надо. — Я почти выплевываю эти слова, видя, как он занимает мою половину.       Парень сдвигается, зарываясь в свою подушку сильнее. Мне жалко разбивать его. Но мне придется, уже скоро.       Я ложусь рядом с ним и обнимаю за плечи. Кровь внутри меня пульсирует с бешеной скоростью, я ощущаю дикое желание приказать ему вернуться на кухню и переиграть наш вечер, но не делаю этого.       Чувствую, как мурашки пробегаются по шее Луи. Теперь он возвращается в то же положение. Как и надо.       Тьма охватывает не мир, а лишь меня. Город засыпает вместе с нами. — Темная часть моего сознания. 13.02.14