Странные дела творились в Валиноре

Странные дела творились в Валиноре. Злые, едва не скалящие зубы тэлери сжимали кулаки, а взирал на них эльф иного народа – правда, неясно какого. Может, нолдо – тяжеловесным лицом, ростом, прямыми волосами? Да только откуда взяться нолдо: жившие на западе полюбили море и Тол-Эрессеа, возведя там новые города, жившие здесь – да всех уже знали, что Элронда, что Эрейниона. Может, синда – уши подлиннее, шаг полегче, ясный взгляд? Но его синдарин отдавал неясным для посторонних акцентом и веяньями далёкой Первой Эпохи… А может, вообще лесной – потому что простая одежда, а руки сильные, к изяществу не тянущиеся почти? Однако никто из этого народа не пришёл в Аман раньше падения Саурона. Вдобавок, в этом эльфе было кое-что ещё. Яркое, резко полыхающее кое-что ещё. - Боюсь, вы обознались, - устало вздохнул он. - Точно? – самый высокий их тэлери щурился. – Похож… - Знаю, ты не первый. Но я даже не нолдо. Я вообще полукровка. Взгляды сменились на удивлённые. Чужие кулаки сами собой разжались, зато, посовещавшись, противники решили, что действительно зря наехали. Ну-ну. Сейчас извиняться полезут. - В таком случае, прости нас, - эльф даже поклонился. – Мы погорячились и обвинили тебя незаслуженно в делах, которых ты не совершал: а дела те страшны и непростительны. - Разве? Я слышал, вы даже мечи в гаванях простили. - Не всем, - сухо. – Но ты тут точно не причём. Я Эстемиль, сын Элламиля, - опять поклон. - А я Халдар, сын Халет, - представился Халдар. Снова удивлённые лица. Снова не понимание, потому что эльфы не могли определить язык, каким дано имя, ведь Элронд-полуэльф носил эльфийское. А это… Четвёртый сын Феанора, которому жаждал сломать нос пол-Амана, даже никогда не знал о его существовании. Четвёртый сын Феанора никак не мог дать сыну эльфийское имя. Четвёртый сын Феанора следовал за Халдаром лишь призраком прошлого – и даже не его. – И у нас было принято здороваться вот так, - добавил он, протягивая раскрытую ладонь. Когда-нибудь Халдар не успеет объясниться. Когда-нибудь ему набьют-таки морду, а вот разбираться будут после. А ведь мама когда-то так любила его лицо, говоря, что весь в папу: и ушками, и формой лица, и носом, и «да вы даже краснеете оба одинаково, дураки мои». Халдар никогда не мог этого оценить, потому что своего отца даже не видел. Признаться, когда-то ему было любопытно. Ведь только у него одного в племени были острые уши – в кого такие? Только он один рос медленнее, но ни одна болезнь не касалась его – от кого такой ценный подарок? Но со временем поистёрлось. А потом умерла мама, а Халдар тогда ещё даже не повзрослел толком. Отца он не разыскивал – разумно, отец о нём и не знал – Халет решила об этом тоже разумно, и стал Халдар представляться именем матери, их гордой правительницы, потому что так было правильно, а девицы её племени сражались как мужчины. Порой гораздо хуже – со стороны врагов. Халдар сдул пыль с зеркала. Прожив годы в Белерианде, он спокойно обходился и без него, но стоило сойти с корабля и осторожно оглянуться – как заметил, что косятся и смотрят, что шепчутся, что говорят… «Похож, похож, похож…» «Не он ли не, не он ли, не он ли…» Да не Карантир он! Но, быть может, на самом деле похож? Халдар никогда не был красивым, но и уродом тоже. Светлые глаза – вот это точно от мамы - слегка терялись на фоне кожи с россыпью почти пигментных пятен. Черные прямые волосы Халдар старательно стриг по плечи. Происхождение горбинки на носу полуэльф даже не помнил: от рождения или сломал когда-то в битве. Битвы-то были. Одна, две, три – стычки по мировой мелочи пока правил племенем, чьи поколения сменялись на его глазах. Три, четыре, пять. Никогда племя Халет не лезло в жестокие сражения с Тьмой. Ни за что ни мама, ни он сам, ни его племянник, быстро переросший его, не выставили бы воинов на борьбу с демонами и жестокими тварями. Им хватало орков, и это была вовсе не трусость. Обычное благоразумие, переданное Халет. Халет. Все они были детьми Халет. Только он – ещё какого-то там эльфа. Какая невероятная чушь. У Туора были ярко-голубые глаза, настолько яркие и пронзительные, что их цвет казался невозможным. Если перебраться через залив, то с ним можно выпить и поспорить на счёт того, почему эльфы такие зануды, и отпустить стылую тоску о громких голосах, шумных праздниках, ругани – о людях, в общем. Туор же человек, его даже сильнее грызло. Но сегодня случилось немыслимое – Туор сам пришёл, шарахнул кулаком по двери, а когда Халдар резонно спросил «какого балрога», ответил: - Да задрало уже всё! А ты хоть к балрогу послать можешь. И то верно. Тут больше никто балрогов не поминал. - Заходи. Жена отпустила? Туор фыркнул: - Что значит «отпустила»? Собрался и ушёл, мужик я или кто? – Халдар скептически на него посмотрел. – Ну что ты от меня хочешь? Отпусти-и-ла. - Совершенно ничего не хочу, - примирительно заявил Халдар и полез за медовухой. На самом деле это было странно. Туор выбирался из дома в исключительных случаях: годы сильно тяготили человеческие корни его свободной души, не знавшей при рождении, что проживёт в Арде так долго. Но человек – или всё же эльф? – никогда не жалел о своих решения, по крайней мере, вслух, и разве что месяцами мог пропадать в море… Море утешало его. - Случилось что? – осторожно спросил Халдар. - Да нет… - Туор почесал в бороде: предмете зависти полуэльфа. – Ничего такого. - Поссорился с женой? - Да нет, всё нормально с женой, - тихо. – Снасти сломались. И парус порван. Но раз вещи собрал – что дома сидеть… Халдар кивнул. Понятно всё. Медовухи он Туору налил целую пинту. И себе – целую, решив выпить за то, что тэлери морду не набили. Ну и так. За человеческую компанию. - Карантир – мудак. - А кто такой Карантир?.. – пробормотал Туор, которого уже клонило в хмельной сон: то ли на самом деле не знал, то ли не помнил. - Мой отец. И он мудак. - О папках так нехорошо. О папках хорошо надо. Или он бросил тебя? - Нет, - мрачно. Налить, выпить. Выпить ещё и налить ещё. - Тогда точно только хорошо. И тебе, по-моему, уже хватит. - Дай надраться раз в сто лет. - Ты приличный, я уверен, что сто лет назад такого не делал. Халдар шумно фыркнул. Это он в Валиноре такого не делал. Зачем он сюда вообще приехал? После того, как в очередной войне разнесли полконтинента, полуэльф поступил как все: сел на корабль и уехал в страну сказок, о которой раньше краем уха слышал. Нет, тут плохо не было. Совсем нет. Разве что скучно и нет никого, кроме Туора и его цыплячьего цвета головы. Только вот дома уже тоже никого не стало, кого бы он мог назвать семьёй. Все умерли давно… - Так что тебе отец такого сделал?- - Совершенно ничего – но это ничего. Но он нажил себе кучу врагов, и меня все принимают за него. Он не мог, что ли, спокойней жить? – раздражённо. - Не, не мог бы, - засмеялся Туор. – Тебе бы тогда скучно было. А Халдар мысленно согласился: не мог бы. Иначе маме не понравился бы, пожалуй. - Морьо?! Это что-то новенькое. От здешних эльфов Халдар слышал разное, чаще красочные эпитеты, а не имена. Но Морьо… «Твоего папу зовут Морьо, - ласково говорила мама и трепала его маленького по волосам. – Наш Морьо очень славный, но мы ничего ему не скажем». Морьо. К Морьо очень хотелось поехать после смерти мамы. Отыскать во враждебных землях и приехать, сказав, кто он и откуда – и почему-то в юности казалось, что если назвать этого эльфа «Морьо», то он всё поймёт и примет. Разумеется, Халдар так не сделал. Бросать родное племя ради чужого эльфа – кощунство, достойное проклятий. А юношеская дурь выветрилась. Однако сердце его вдруг кольнуло прямо сейчас, прямо здесь, на открытой улице эльфийского города. - Вряд ли, - ответил он. – Ты спутал. - Ох… да, вижу уже… Прости, я напугал тебя. - Не впервой. Ты хотя бы не пытался ударить. - А пытались? Халдар пожал плечами. Однако внутри не переставало шевелиться. Морьо не было распространённым именем, да и эльф этот быстро понял, что обознался, а значит… Это, конечно, совсем неважно, но… - Ты знал Карантира? – осторожно спросил Халдар. Не выдержал. - Да, он мой дядя… Дядя?! - А мне он отец, - брякнул Халдар, ни на секунду не задумавшись. - Отец?! Келебримбор оказался славным малым. Правда, Халдар никак не мог выговорить его заковыристого имени, на что эльф помолчал-помолчал, подёргался и, махнув рукой, позволил называть Тьелпэ. Пил за троих, даже в Туора столько не лезло. - Да как вообще такое может быть?! - Вот так, - слетело с языка раз в пятый. Ровно пять раз Тьелпэ выдавал похожие восклицания. Будто никак не мог смириться с мыслью, что он не один в третьем поколении Первого Дома; о Первом Доме Халдар узнал минут двадцать назад, когда новоприобретённый кузен с жаром пояснял широту и значимость их общей родословной. Ну, внук Феанора так внук Феанора – ещё один. Повод ли это так реагировать?.. - Чтобы Карнистир… с аданет… да быть такого не может… - Тебе подлить? - Я не встану. - Так что? - Наливай. Открыть что ли бар или харчевню: Халдар так и не нашёл себе постоянного занятия в Амане, а без дела стыло. Зато вон как хорошо Валинорских жителей спаивать выходит. Что друг-Туор, что этот эльф… Ке-леб-рим-бор. Жуть, а не имя. И всё же что-то изменилось. Словно от новости – кузен, семья, правда? – утихла фоновая боль в ране под солнечным сплетением, в которую меткими стрелами била каждая смерть членов его семьи. Умершая мама. Умерший двоюродный брат – от мамы. Умерший двоюродный внук. Внучка, опять внук. Правнуки тоже двоюродные, их много было, славные, тройня мальчишек и две девочки. И дальше ещё, и ещё… Тогда Халдар совсем потерял счёт, просто знал, что в племени у него куча родни. И все эти люди, живущие, растущие на его глазах умирали так же. У него на глазах. Тошнило до сих пор, вот зачем, должно быть, уехал. Счастье, что хватило ума не жениться на человеческой девице и не заводить своих детей. - Так значит ты мой родственник? – проговорил Халдар. Просто так. Это ничего не значило… К балрогу, хватит самому себе врать! Эльфа хотелось перещупать и перетрясти, чтобы найти что-то общее, связывающее родной кровью, близкое… - Получается, - крякнул Тьелпэ. – А ты чего по матери представляешься? - Мама – воительница и глава племени. И с мамой я рос. - Она скрыла?.. - Да. И нам было не до эльфийских войн. - Не злись, всё нормально. - Я не злился. - Дядя краснел как ты, когда злился. А ещё у него был такой же нос, волосы, форма глаз и… и всё. - Что всё? - Вообще всё, ты его копия, вас только матери б не спутали. Халдар бы поспорил – уж у его-то матери зрение, как у орлицы было, даже в преклонном возрасте: зубы повыпадали, волосы путаным клубком серебряных нитей, но Халет оставалась зоркой и замечала каждую мелочь в родном племени. К тому же, тяжко спутать сына и отца этого сына. А взгляд Тьелпэ вдруг прояснился – будто протрезвел резко. - Точно. Я обязан отвести тебя к леди Нерданель. - К кому?.. - К нашей бабушке! Эльф резко встал, но алкоголя в его крови было достаточно уже. Поэтому пошатнулся. - У меня есть бабушка? – неверяще пробормотал Халдар. Почему-то это было особенно странно. Эльфийка, ну да, кому ж тут ещё быть, точно эльфийка… И бабушка. Его. Ух ты. - Да… Только у тебя есть холодная вода? В таком виде к ней нельзя… Халдар кивнул. Всё у него было. Теперь, кажется, даже семья была. А не только её призрак.