Танцы с Арлекином

Когда Макс ответил, то услышал в трубке голос Цимлянского. - Максим Генрихович? Это вы? - Я, - ответил Макс. – Я узнал вас, Александр Аркадьевич. Что-то ещё случилось? Или вы получили какие-то известия о Матвее? - К сожалению, нет, - ответил олигарх. – Но я прошу вас о встрече. Не со мной. С моим тестем. - С вашим итальянским тестем? – уточнил Макс. - Да, с Рикардо Гольдони. Знаете… я не мог ему не рассказать про найденную серьгу Матвея. А он… Он очень разволновался, заявил, что должен рассказать carabineri* всё, и что, возможно, Матвей пал жертвой кровной мести. - Что? – поразился Макс. - Понимаете, я тоже решил, что Рикардо немного не в себе, но он прилетел в Россию так быстро, как только смог, и сейчас требует от меня устроить встречу с вами. Прошу вас, Максим Генрихович, даже если Рикардо по большому счёту и не сообщит вам ничего важного… Пожалейте его. Выслушайте. Для него Матвей был светом в окошке. Я понимаю, что у вас и так хлопот полон рот, но наших полицейских для беседы с Рикардо приглашать не хочу. Не стоят они того, чтобы старик перед ними душу раскрывал. Макс задумался. В Соседний Город он собирался так и так, нужно было получить хоть какие-то данные о судьбе ювелира Неволина, разобраться до конца с личностью убитой девушки, да и с матерью одного из убитых следовало бы пообщаться. Если Цимлянский будет чувствовать себя обязанным Максу – тот вправе стребовать с олигарха ответную помощь. Подключать к тесному расследованию Соседнегородских коллег по-прежнему не хотелось категорически. Но прежде… прежде стоило задать один вопрос: - Хорошо, я приеду. Но прежде ответьте мне максимально честно на один вопрос, Александр Аркадьевич. Какое отношение вы имеете к постройке торгового центра на улице Пролетарской Диктатуры? - А это здесь при чём? – искренне удивился Цимлянский. - Просто ответьте, - настойчиво сказал Макс. - Хорошо, я отвечу, - отрезал Цимлянский. – Абсолютно никакого. Это была неудачная попытка одной московской фирмы внедриться в Соседнегородскую инфраструктуру. Я пытался объясниться по-хорошему, они не поняли, более того, решили, что в провинции можно и побеспредельничать… на улице Пролетарской Диктатуры неожиданно сгорели два дома. Были жертвы. И всё это при полном попустительстве некоторых чиновников. Но им всё было разъяснено… повторно, и они поняли, насколько были неправы. А сама же фирма оказалась втянутой в разорительный судебный процесс, и скоро этот участок будет выставлен на продажу для погашения судебных издержек и долгов перед инвесторами. А уж кто этот выморочный участок купит… На кого Бог пошлёт. Я удовлетворил ваше любопытство, Максим Генрихович? - Вполне, - кивнул Макс. Олигарх, похоже, и впрямь не врал, но кто знает… Стоит задать ему пару вопросов на эту тему… при личной беседе. - Тогда как скоро мы сможем встретиться? – тут же перешёл в наступление олигарх. - Я буду в Соседнем Городе к обеду. Думаю, что я вам ещё перезвоню. - Хорошо, - ответил Цимлянский. – Спасибо, что откликнулись на мою просьбу. До встречи. - До встречи, - отозвался Макс и закончил разговор. - Это Цимлянский? – спросила Шаманка. - Он, - кивнул Макс. – Мне нужно в Соседний Город. Сейчас наметим план действий на ближайшие сутки, и я выезжаю. - Думаешь, что Цимлянский что-то ценное сможет рассказать? - Не Цимлянский. Его тесть из Италии, дед Матвея. В любом случае, его стоит выслушать. В истории семьи Матвея полным-полно белых пятен, а ты не хуже моего знаешь, что разгадки иногда следует искать в прошлом. - Но ты ведь не только ради беседы с итальянским дедушкой в Соседний Город рванёшь? - Нет, - ответил Макс. – У нас ещё пожар, после которого исчез ювелир Неволин, да и с матерью погибшего Сухорукова стоит побеседовать. Не знаю уж, насколько она была в курсе дел покойного сына, но для нас любые сведения могут оказаться важными. И вот ещё… Мне тут в голову взбрело… Наша жертва – она же беременна была, так? - Да, - согласилась Шаманка. - Мне стоит добыть генетический материал Цимлянского. - В смысле? – удивилась Галина. - А вдруг жертва была беременна от Матвея? И если это месть – то девчонка пострадала из-за того, что носила ребёнка не от того человека? То, что Матвей – гей, не значит абсолютно ничего. Искусственное оплодотворение никто не отменял, тем более, что денег у парня было вполне достаточно. - А знаешь… - протянула Шаманка, - это укладывается в результаты вскрытия. Девушка из бедной семьи решила подработать в качестве суррогатной матери – отсюда её неожиданно улучшившееся материальное положение… Внешний вид… Хорошее питание… Но тогда Цимлянский-старший должен был быть в курсе. - Необязательно, - отрезал Макс. – Смотря кому Матвей готовил этот неожиданный сюрприз. Но это мы всерьёз будем обсуждать только после того, как подтвердится генетическое родство плода и Цимлянского-старшего. А может, мы в очередной раз тянем пустышку. - Может… - протянула Шаманка. – Но вариант интересный. - Давай подытожим, - сказал Макс. – На мне – все заморочки с Соседним Городом. На тебе – мотивация оперов и прочёсывание Химзавода, беседа со вдовой второго погибшего и отработка мест, где наш Комедиант мог бы хранить трупы. - Холодильники? – быстро сориентировалась Шаманка. - Да, большие холодильники. Помнишь, что Юра говорил про первый труп? Он был весь покрыт изморозью, то есть длительное время находился в помещении с очень низкой температурой. В лесу труп так замёрзнуть не мог, зима в этом году не настолько холодная… да и трупы мужчин тоже где-то хранились. В общем, подумай, Галя. А мне пора – домой ещё хочу заехать перед тем, как в Соседний Город рвану. *** Макс открыл дверь своим ключом и прислушался. Похоже, Вадим почувствовал себя лучше и встал, поскольку с кухни доносилось легкое звяканье. Макс сбросил куртку, прошёл на кухню и обнаружил там Вадима, пьющего чай с лимоном и что-то проглядывающего в планшете. Выглядел любимый определённо лучше, температура явно спала, хотя глаза оставались немного мутноватыми, а лицо – бледным. - Как ты? – быстро спросил Макс и коснулся губами Вадикова лба. Температуры и впрямь не было, и Вадим насмешливо фыркнул: - Лучше мне, лучше, дорогая нянюшка… Можно было бы и на работу сходить… - А вечером опять свалиться? – хмыкнул Макс. – Нет уж, сиди, лечись, я б на твоём месте и завтра бы отдохнул… Тут Макс сглотнул и подумал, что не надо бы сейчас ничего Вадиму говорить – он действительно нездоров… Но и промолчать нельзя – это слишком чревато дурными последствиями для мальчишек. Вадим моментально почувствовал, что Макс хочет сказать что-то неприятное и как-то подобрался, внимательно глядя ему в лицо. Макс вздохнул: - Вадь… Тут такое дело… И быстро рассказал про Цимлянского, компромат и возможные последствия. Вадим внимательно слушал и хмурился. - …понимаешь, - напоследок сказал Макс, - я это дело бросить не могу. Не могу и всё. Но я боюсь за мальчишек. И если ты решишь, что нам лучше прервать всякие отношения… Я перееду в общежитие. Глаза Вадима вспыхнули от злости: - Ты идиот? Послушай, Макс, даже если ты переедешь на край Земли, я от этого геем быть не перестану, а значит, всегда буду удобной мишенью для слухов и сплетен. И да, эти помои могут задеть наших мальчишек. Но я не допущу, чтобы Андрея и Серёжку забрали. Тем более, что с Андреем это уже сделать не так-то легко, он почти совершеннолетний. - А Малой? Он не переживёт, если его опека заберёт… - вздохнул Макс. Вадим привстал и обнял Макса за плечи, усаживая рядом с собой: - Макс… Ну не пытайся взвалить на себя все грехи мира – не потянешь… Думаешь, я такую возможность не просчитывал? У меня в опеке есть хорошая знакомая, если под нашу семью начнут копать всерьёз - предупредит. И тогда… - Что – тогда? – нетерпеливо спросил Макс. - У меня в сейфе лежат загранпаспорта на всех нас и авиабилеты с открытой датой. Просто улетим из страны, а говно уляжется – рано или поздно. Ну, как? Тебе легче? - Ну, ты жук… Жучара! - восхищённо произнёс Макс. – Продумал-таки… - А ты как думал? Я человек тихий, мирный, законопослушный и патриот до мозга костей. Но мальчишек я в обиду не дам. Никому. Хватит с них трагедий, пусть живут спокойно. И если нам не дадут спокойно жить на Родине… Макс кивнул: - Всё правильно, Вадик. Никакие высокие идеалы не стоят одной слезинки ребёнка. Это ещё Достоевский сказал, а уж он в таких вещах толк понимал. Кофе будешь? Вадим лукаво сощурился: - Не знаю, как ты, а я не кофе предпочёл бы. - А плохо тебе не будет? – обеспокоился Макс. - Думаю, - хмыкнул Вадим, - что мне будет очень даже хорошо… И, что характерно, не ошибся. *** Когда ты решил покинуть меня, мой маленький Арлекин, я долго не мог смириться с этой потерей… Пустота внутри меня чуть было не поглотила то немногое, что осталось от моей души, но… Но я нашёл способ её заполнить. Думаешь, это было легко и просто? Нет… Ты даже не представляешь, сколько ошибок я совершил, пытаясь заполнить пустоту. Но мысли о тебе подсказали мне верный способ. Красивый способ. Знаешь, малыш, я честен. Если я проиграю – так тому и быть, пустота поглотит меня, и я не буду ни о чём сожалеть. Но если я выиграю – ты будешь моим призом. Ты, мой маленький Арлекин, будешь танцевать только для меня… Ты ведь помнишь церковь ла Пьета? Знаменитую церковь Вивальди? Антонио Вивальди, которого экзальтированные гиды называют Повенчанным с Ангелами, знаменитый Вивальди в своё время был вынужден зарабатывать себе на кусок хлеба и с 1704 по 1740 годы преподавал музыку в сиротском доме для девочек Оспедалето делла Пьетра, и воспитанницы сиротского дома выступали в церкви Ла Пьета. Существует легенда о том, что Вивальди продал душу дьяволу в обмен на искусство композитора и лунными ночами тут бродит его призрак. Он пишет на воде свою музыку, но никак не может закончить самое последнее и самое прекрасное из своих произведений и обрести покой… ** Мой маленький Арлекин… Я хочу с тобой быть, и меня не страшит даже дьявол… *carabineri (итал) – полиция ** опять-таки подлинная венецианская легенда.