Танцы с Арлекином

- И не было о них ничего слышно более двадцати лет… - задумчиво закончил фразу Рикардо. - Но ведь это ещё не вся история? – спросил Макс. - Увы, далеко не вся, Массимо, - вздохнул Гольдони. – С вашего позволения, я продолжу. - Да, конечно, - кивнул Макс. – История потрясающе интересная. Извините, Рикардо, а откуда вы так хорошо знаете русский язык? - Ну, здесь всё просто, - улыбнулся Гольдони. – Моя матушка была дочерью русского дворянина, бежавшего от революции. Её звали Мария Урусова, и матушка не раз говорила мне, что Урусовы - старинный княжеский род. А я с детства учился говорить на двух языках – русском и итальянском… Правда, когда я стал ближе общаться с Маттео, он частенько поправлял меня, и говорил, что моя манера выражаться… как это… несколько старомодна. - С моей точки зрения, - улыбнулся Макс, - ваш русский практически безупречен. - Благодарю, - ответил Гольдони, - но мой рассказ ещё далеко не закончен. Несчастная Моника Гольдони и вправду оказалась беременной, более того, мерзкий поступок братьев Скорпетти сильно повлиял на её рассудок. Поэтому Джакомо, не желая пересудов и дурной славы, принял решение уехать из Венеции вместе с дочерью и верным приказчиком Джанни Ласпи. Все трое уехали во Францию, и долгое время жили там – уединённо, под чужими именами. Моника родила сыновей-близнецов, и не было никакого сомнения, что отцами их были братья Скорпетти. Тем не менее любящий Джанни Ласпи всё-таки обвенчался с Моникой, но унижение, которому подверглась его любимая женщина и семья Гольдони, членом которой он стал, Джанни прощать был не намерен, как и старый Джакомо. Мальчикам дали евангельские имена – Марко и Лука*, и оба старших Гольдони были намерены воспитать их в ненависти к роду Скорпетти, дабы получить совершенное орудие мести. И им это вполне удалось. Мальчики довольно рано были осведомлены о своём происхождении, но к своим биологическим отцам не испытывали ничего, кроме ненависти и жажды мести. А людям незнающим догадаться об отцовстве Скорпетти было довольно сложно – с годами мальчики всё больше походили на мать и деда, а многие жесты неосознанно копировали у приёмного отца – Джанни. Джакомо постарался выучить внуков всему, что знал сам, он открыл им все родовые секреты, и к семнадцати годам Марко и Лука внешне выглядели, как воспитанные, образованные юноши из знатных семей, а вот внутри… внутри это были безжалостные отравители и хладнокровные, коварные убийцы. Былая слава Гольдони-отравителей возродилась с новой силой. Что же касается Моники, то после рождения близнецов она долго хворала, так и не оправилась до конца, несмотря на всю заботу отца и мужа, но рассудок её практически прояснился. Она действительно любила Джанни Ласпи, точнее, Джанни Гольдони, и когда почувствовала себя беременной во второй раз, то решила оставить ребёнка, несмотря на предупреждения врачей. Моника родила девочку, маленькую копию себя, и скончалась от послеродовой горячки. Девочку ожидаемо назвали Моникой, её любили и баловали все – и дед, и отец, и сводные братья. Между тем время шло. И старый Джакомо Гольдони решил вернуться в родной город. Вернуться двадцать лет спустя. На тот момент Марко и Луке исполнилось по девятнадцать лет, Монике – пятнадцать, и все трое младших Гольдони поражали своей утончённой и изысканной красотой. Что же касается братьев Скорпетти, то они вернулись в Венецию на несколько лет раньше Гольдони, гнусная история с Моникой подзабылась, да и то – этот скандал был скорее тайным, чем явным, так что братья успели жениться, обзавестись малышами и искренне почитали, что прошлое похоронено и забыто. Так что весть о возвращении семьи Гольдони прозвучала для них словно гром среди ясного неба. Однако возвратившиеся Гольдони не проявляли никакой враждебности по отношению к своим старинным врагам, они и не стремились общаться с ними. Было отремонтировано палаццо Гольдони, Джанни восстановил старые связи семьи и занимался исключительно торговлей, сыновья, которых все считали родными, помогали ему, Моника была удачно выдана замуж в знатный тосканский род… Всё вроде бы было благополучно, однако череда мелких неприятностей и необъяснимых смертей стала подтачивать благополучный род Скорпетти. Когда занемогла и скончалась престарелая Франциска Торрини, тёща Карло, никто не удивился – почтенной даме было уже глубоко за шестьдесят, да и боли в сердце беспокоили её уже давно… Спустя полгода умер от лихорадки маленький сын Роберто – но опять-таки в его смерти не было ничего необычного. Ещё несколько месяцев спустя умерла жена Карло – Леонора Торрини, и тут уж Скорпетти насторожились - Леонора была весьма здоровой молодой женщиной, успела родить троих детей и была беременна четвёртым. Однако никаких следов злоумышления доктора не нашли, и на вопросы расстроенного вдовца только пожимали плечами и разводили руками. А потом занемог и сам Карло. Его мучили ужасные боли во всём теле, суставы распухли, стали выпадать зубы и волосы, на теле проступили чёрные пятна, дыхание стало зловонным. Промучившись так две недели, несчастный отдал Богу душу. Невежественные лекари объявили болезнь Карло особой разновидностью чумы, тем более, что после его смерти подобные же признаки появились и у всех его детей. Правда, дети не испытывали столь ужасных мучений – они угасли быстро… Самое же интересное, что более никто из слуг и служанок семьи Скорпетти не заболел – даже те, кто непосредственно ухаживал за Карло и его детьми. Роберто, начавший постепенно терять рассудок от всего, что происходило с его семьёй, воззвал к властям и потребовал расследования. Он обвинил во всём семью Гольдони, однако престарелый Джакомо в пух и прах развеял все доводы Скорпетти, и не было ни одного доказательства, ни одного свидетельства, которое могло бы подтвердить правоту Скорпетти. Ходили слухи, что Роберто Скорпетти тайно встретился с Джакомо и Джанни, он умолял пощадить оставшихся в живых детей, обещая откупиться всем золотом Скорпетти и секретом философского камня, но Гольдони остались непреклонны в своей мести. Роберто Скорпетти, его жена, несовершеннолетний брат жены, тёща и двое маленьких детей чувствовали себя в палаццо Скорпеттти, как в осаде. Роберто стал столь подозрителен, что не ел ничего, кроме яиц, сваренных собственноручно, и не пил ничего, кроме вина из бутылок, запечатанных ещё при его деде. Семья обвешалась амулетами, которые должны были определять яд в еде и питье… Чего там только не было… Рог носорога, безоар, когти строфокомила**… Не помогло. Однажды ночью Роберто окончательно сошёл с ума, он начал буйствовать, схватил меч… и зарезал свою семью. Единственные, кому удалось спастись была тёща – Мария Галигай и старшая дочь – Лоренца. Они в спешке покинули Венецию, скрылись в неизвестном направлении, и следы их затерялись. Что же касается самого Роберто, то он был предан позорной казни, и никто не слушал воплей преступника о том, что он невиновен и действовал против своей воли. Так исчез с лица земли род Скорпетти, и свершилась месть Гольдони… - Однако, - глухим голосом закончил Рикардо, - кровная месть на этом не закончилась. Существует предание о том, что оставшаяся в живых Лоренца Скорпетти и её потомки принесли клятву мстить роду Гольдони, пока он не исчезнет с лица земли. - Но прошло уже пятьсот лет, - возразил Макс. – Неужели кровная месть Скорпетти ещё не остыла за это время? - Мне хотелось бы верить в это, - вздохнуло Рикардо. – Однако серьга… Когда я впервые увидел её у Маттео, то чуть с ума не сошёл от ужаса… Мне следовало бы бить тревогу сразу же… Но Маттео сказал, что эту серьгу подарил ему очень хороший друг… Очень дорогой человек… А сейчас… Сейчас она появилась вновь… - Но при чём здесь Арлекин? – поразился Макс. - Видите ли, Массимо, - вздохнул Гольдони, – в отличие от древнего рода Гольдони, который был древним уже в пятнадцатом веке, Скорпетти буквально появились из небытия за несколько десятков лет… Говорили даже, что первый разбогатевший Скорпетти был сыном комедианта… У Скорпетти было извращенное чувство юмора, и печати их торгового дома украсила голова Арлекина… - Ничего себе! – вырвалось у Макса. – Вот это подробность… *** Посёлок Химзавод прочесали чуть ли не сверху донизу. Однако никто из обитателей ничего не видел – все словно ослепли и оглохли. И Шаманка уже злилась, понимая, что придётся уйти, несолоно хлебавши, как вдруг двое свидетелей всё же отыскались. Малолетняя парочка удрала с уроков и решила провести время в одном из заброшенных гаражей не без взаимной приятной параллельности, благо у них было с собой две пачки сигарет, полторашка пива и большой пакет чипсов. Шаманка только диву далась – выглядели эти двое максимум лет на тринадцать – парнишка в одежде на пару размеров больше, чем требовалось, стриженый наголо, и девчонка с длинными обесцвеченными волосами, заплетёнными в массу косичек. При этом боевая раскраска девочки превосходила всякое вероятие – вампирные губы, жирно подведённые глаза и зеленоватые тени в сочетании с фиолетовой кожаной мини-юбкой и ярко-красными колготками выглядели… незабываемо. На вопрос Шаманки, неужели им разрешают в таком виде ходить в школу, девочка смачно надула пузырь жвачки и ответила: - Окститесь, гражданка начальница. Мы с Серым взрослые уже – девятый класс в прошлом году закончили. В путяге мы учимся. Как выяснилось – так оно и было, детишкам уже исполнилось по полных шестнадцать лет, что снимало целый ряд процессуальных неудобств. Но всё-таки несоответствие внешнего облика и возраста создавало странное впечатление. - Да вы не удивляйтесь, товарищ майор, - шепнул ей один из ППС-ников, - они тут поколениями пьют, оттого пацаны с девчонками по большинству и мелкие такие. Зато злющие, как бродячие собаки – не дай Боже таких деточек ночью стаей повстречать – нападут скопом, с ног сшибут и насмерть забить могут. Были прецеденты. Шаманка кивнула и продолжила опрос свидетелей. Парнишку звали Сергеем Кротовым, девушку – Наташей Майоровой. В заброшенном гараже они отсиживались достаточно часто - у Натальи был пьющий отец, у Серёги недавно откинулся, он уже не помнил, какой по счёту отчим, поэтому в гараже им было и спокойнее, и удобнее. Проведя в гараже большую часть дня и выполнив культурную программу, парочка закономерно почувствовала зов природы - а что вы хотите после полторашки пива-то? Серый выскользнул из гаража первым, однако пару секунд спустя влетел внутрь и прошептал Наташке: - Тихо сиди. Там какой-то мужик подъехал. Мало ли что… Наташка кивнула и стала вместе с Серёгой следить через щель в двери за неожиданным визитёром. Машину им разглядеть не удалось, уже наступали сумерки, да и лицо мужчины было прикрыто капюшоном куртки. Однако действия мужика удивили парочку до одури. Он достал из багажника несколько аккуратно наколотых поленьев, несколько кирпичей и большую кастрюлю. Потом разжёг костёр, установил кирпичи, налил в кастрюлю воды из баллона, который достал всё из того же багажника, а потом… Потом он стал разматывать полиэтиленовый пакет, в который было упаковано что-то, напоминающее большой кочан капусты. А когда «кочан» был размотан, подростки с ужасом увидели, что это человеческая голова… с содранной кожей. Наташка чуть не заорала, но Серый плотно зажал ей рот ладонью и оттащил от щели. Минут пятнадцать спустя раздался звук отъезжающей машины. Подростки, не разбирая дороги, рванулись из гаража и бросились куда глаза глядят. Подходить к костерку, на котором булькала кастрюля, у них не было ни малейшего желания… А ещё четверть часа спустя Мария Павловна решила сократить путь… *Четырёх евангелистов звали Лука, Марк, Матфей и Иоанн. ** Строфокомил – средневековое название страуса. Считалось, что все перечисленные компоненты могут помочь определить в еде наличие яда и служить противоядием.