Танцы с Арлекином

Внимание, пока не бечено! Внимательно изучив дело, Макс крепко призадумался. То, что пожар на улице Пролетарской Диктатуры был явным поджогом – было ясно, к гадалке не ходи. Фотографии, приложенные к делу, были отпечатаны нечётко, пожарно-техническая экспертиза проведена кое-как и вывод – взрыв бытового газа – смотрелся примерно так же органично, как седло на корове. А вот по поводу исчезновения Пруса и Неволина были приложены показания соседок - двух бабушек-пенсионерок, проживавших напротив – в уцелевших домах 54 и 56. Одна из свидетельниц маялась бессонницей и видела, что свет в квартире, служившей ювелирам одновременно и мастерской, горел допоздна и погас только часа в три ночи. Никто из дома не выходил, никто не входил, и бабулька отправилась в постель, надеясь всё-таки немного поспать. А через час её разбудили пожарные сирены. Вторая свидетельница подтверждала показания первой, с той только разницей, что она видела момент возгорания. Только вот сначала записанная опером… ага… Куриловым С.В. фраза бабули звучала: «С трёх сторон полыхнуло, и звук раздался, словно машина отъехала…», а вот во втором протоколе, который заполнял уже некий следователь Силин, фраза звучала уже по-другому: «Полыхнуло на втором этаже, где была ювелирная мастерская, и звук раздался, будто взрыв…» Затем было несколько записей о том, что мероприятия по розыску Пруса и Неволина результатов не дали и дело об их исчезновении передано в отдел по розыску пропавших людей. Кстати, больше фамилия Курилова ни в одном из документов дела не упоминалась. Макс аккуратно переписал фамилии и адреса бабулек-свидетельниц и окликнул Курилова: - Сергей! Вопрос можно? - Валяй, - откликнулся Курилов. - Ты ведь занимался этим делом? Вон, и один из протоколов опроса тобой составлен… Курилов медленно подошёл к столу Макса и спросил: - Где? А… понятно… Ну да, это было первое дело, занимался. Но там ничего сложного не было, обычный поджог, и потом меня перекинули на другое. Так что я об этом деле и не знаю ничего толком. - Врёшь, - спокойно сказал Макс. - А ты что ко мне в душу лезешь, мать Тереза? – огрызнулся Курилов. – Даже если и вру – тебе-то что? Парни эти давно в могиле… Хочешь бесплатный совет? Не лезь ты в это дело! Не лезь! Если жить хочешь! - Жить? – с холодным презрением произнёс Макс. – Как ты, что ли? Посмотри на себя, Курилов… Ты же призрак. Ты только и можешь, что пить потихоньку с утра, надираясь к вечеру. Сделай уже одолжение этому миру – сдохни. Потому что ты уже мёртв. - Не могу, - тихо сказал Курилов без всякой обиды в голосе. – Ежели я руки на себя наложу, то уж точно с Олюшкой и Юркой больше не встречусь. Ты хорошо работаешь, психолог. Дразнишь меня, чтобы я из себя вышел и тебе помогать захотел? Не выйдет. Христом-Богом тебя прошу – не лезь ты в это дело. Ведь тебе наверняка есть, что терять. - Полезу, - вздохнул Макс. – Теперь точно полезу. - Дурак! – с отчаянием в голосе крикнул Курилов. - Может быть, - отрезал Макс. – Меня ведь не просто так к тебе привели. А чтобы я проникся, испугался и уехал из вашего гадюшника навсегда. И ты знаешь, кто этим рулит, правда, Курилов? Чем тебя держат? Чем? - Уходи, - спокойно сказал Курилов. – Уходи. И не лезь на рожон. Не светись. И никому не верь. А я скажу… скажу, что от меня хотят услышать. Что ты отработаешь факты и спокойно уедешь, никого не беспокоя. Я не собираюсь тебя подставлять, идиот. Но не жди от меня помощи. Мне нечем тебе помочь. Макс молча собрал свои записи и подал Курилову папку с делом. - Счастливо… - Прощай, – холодно ответил бывший опер. *** Гостиница «Лесная сказка» тоже представляла собой образчик провинциального классицизма, правда на сей раз, помимо фальшивых колонн, фасад украшали барельефы с изображением длинноногих Марсов, воодушевляющих войска на битвы и крылатых нимф в неприлично коротких туниках. Нимфы дули в трубы, держали в руках лавровые венки, коими готовились увенчать героев, и торжественно грустили над живописными руинами. Слегка удивлённый этой тематикой Макс, поинтересовался у женщины на ресепшн, отчего это гостиница украшена столь неоднозначно. Женщина улыбнулась и протянула Максу буклет из стопки на стойке, сказав, что там всё написано, а потом поинтересовалась, какой номер желает снять товарищ. Макс быстро ответил, что у него назначена деловая встреча с господином Рикардо Гольдони. Женщина расплылась в улыбке и сказала, что господин Гольдони, конечно же, предупреждал о встрече и уже ожидает в номере 24, это второй этаж, налево по коридору. Макс кивнул, поблагодарил женщину и отправился на второй этаж по роскошной красной плюшевой дорожке с маленькими золотыми кисточками. На площадке второго этажа стояло жизнерадостно улыбающееся чучело медведя в кумачовой рубахе с балалайкой в лапах, что, в сочетании с плюшем и кисточками, производило совершенно убойное впечатление. Похихикав над бедным Топтыгиным, Макс повернул налево и вскорости нашёл номер 24, а когда он постучал, Рикардо Гольдони откликнулся: - Входите! Не заперто! Макс вошёл. Рикардо Гольдони вежливо поздоровался с ним и спросил: - Вы что-нибудь выяснили… о Маттео? - Пока нет, - ответил Макс, прикидывая, стоит ли рассказывать Рикардо о несчастной судьбе Алевтины Неволиной и исчезновении её сына. Потом всё-таки решил – стоит. - Я кое-что должен вам рассказать, Рикардо, - сказал Макс. – Это не слишком приятные новости, но кое-какой свет на исчезновение ваших внучек и внука они прольют. И начал рассказывать о судьбе Алевтины Неволиной и её сына Антона. Рикардо Гольдони слушал внимательно, ничем не выдавая своих эмоций. А когда Макс закончил рассказывать, Гольдони сказал: - Вот оно что… Значит и Моника осталась в живых. Если бы я знал… Я забрал бы Антони к себе… Вы говорите, что он – талантливый ювелир, и что серьга Маттео – его работы? - Да, - кивнул Макс. - Но тогда всё ещё больше запутывается… - задумчиво произнёс Гольдони. – Где могли пересечься Антони и Маттео? - Им совсем не обязательно было пересекаться, - ответил Макс. – Рикардо, вы должны узнать, от кого Матвей получил в подарок эту серьгу. Если она не приобретена в Италии, а получена от кого-то здесь – это может значить только одно. Комедиант где-то рядом. Понимаете? Рикардо Гольдони кивнул: - Однако, почему вы не захотели говорить об этом в присутствии Алессандро? Разве он не заинтересован в поиске похитителя сына? - Рикардо, у меня к вам огромная просьба… Вы узнаете всё про эту серёжку по своим каналам… И не будете обсуждать это с вашим зятем. Более того, мы с вами не беседовали на эту тему. Понимаете? - Понимаю, - задумчиво произнёс Рикардо. – Не знаю, правда, зачем вам это нужно, но я почему-то верю, что цель у вас благая. Даю слово, я не буду обсуждать эти дела с Алессандро. - Я вам верю, Рикардо. И поймите – это не моя пустая блажь. Будьте осторожнее. Кстати, вашим итальянским друзьям удалось раскопать хоть что-то про Скорпетти? Каким образом представители враждебного вам рода могли оказаться в России? - Пока нет, Массимо… Но некоторые намёки обнадёживают. Думаю, что кое-какой материал я получу в ближайшее время. Дайте мне адрес электронной почты, чтобы я мог сразу же переслать его вам. Макс кивнул и нацарапал на визитке адрес электронной почты. - И ещё, Рикардо… - сказал Макс – выполните ещё одну мою просьбу… - Хорошо, - кивнул Гольдони, - какую? Макс немного понизил голос и сказал – какую. Рикардо задумчиво покачал головой и заметил: - В принципе, не вижу тут ничего невыполнимого. Хотя это странная просьба… - Я хочу найти ваших правнуков. Обоих. Живыми. А для этого хороши все средства. И вы же понимаете… - Понимаю, - кивнул Рикардо. – Всё строго между нами. Я помню. - Вот и хорошо, Рикардо. Всего доброго. Я вам перезвоню. *** В кафе «Венеция» Макс шёл уже уставшим, как колхозная лошадь, с тоской думая о вечерней дороге домой, но пропустить столь интригующую встречу он просто не имел права. По пути он позвонил Маше и попросил разыскать сведения о майоре Сергее Курилове, нынешнем начальнике полицейского архива Соседнего Города. Если Машу и удивила просьба Макса, она своего удивления не выдала ничем и сказала, что скинет сведения на почту как можно скорее. Макс поблагодарил Машу и вошёл в кафе, которое вечером выглядело ещё уютнее, чем днём – верхний свет был приглушён, на столиках стояли настольные лампы, прикрытые разноцветными расписными шёлковыми платками, в искусственном озере, в котором продолжала нарезать круги гондола, включилась нижняя подсветка, отчего общая обстановка в зале была интимно-таинственной. К Максу подошла официантка-Коломбина и вежливо поинтересовалась: - Вас ожидают? - Да, - кивнул Макс, - отдельный кабинет. Официантка кивнула и сказала: - Идёмте, я провожу. Нас предупредили. И скользнула за портьеру-гобелен, скрывавшую дверь, ведущую от общего зала. Несколько шагов по недлинному коридорчику, и Коломбина распахнула ещё одну дверь, ведущую в небольшой отдельный кабинет. - Присаживайтесь, пожалуйста, - сказала Коломбина. – К вам сейчас выйдут. Макс пожал плечами и устроился в уютном кресле за столиком на двоих, сервированным так, что впору было бы и парижскому «Прокопу». Кабинет вообще был очень уютен – изумрудные шёлковые обои с вытканными букетиками, старинная мебель и светильники, большое фальшивое окно с видом на дворец Дожей… Снова Венеция… Макс не успел заскучать. В кабинет вошла женщина в синем шёлковом платье – немолодая, но продолжавшая оставаться очень красивой. И Макс понял, что эта женщина вполне могла быть любовницей Александра Цимлянского. После смерти любимой жены он встретил очень похожую на неё женщину… и, скорее всего, захотел заглушить боль потери. Макс встал, приветствуя вошедшую женщину, она благосклонно улыбнулась и сказала: - Здравствуйте. Я – Марина Малова, хозяйка этого кафе. И я хочу вас предупредить…