Never

Солнце слишком ярко светит в глаза, а Скотт улыбается слишком широко, слишком счастливо. У Айзека легкие горят и щиплет язык, но он рта раскрыть не может, чтобы сказать четыре коротких слова, которые разрубят этот запутавшийся узел, что стягивает горло колючей удавкой, мешает ловить кайф от лакросса и пары пива в компании друзей, мешает расслабиться, выпустить пар, отпустить чувства на волю. Я не люблю тебя. — Лидия устраивает барбекю вечером. Мы приглашены, — сообщает Скотт и тянется, чтобы сорвать похожие на колокольчики цветы. Сорняк, что пробился между плит на подъездной дорожке к дому МакКоллов. Лидия Мартин и ее вечеринки с барбекю. Лейхи точно знает, что там будет Джексон и его охуенные скулы. И эти глаза, что будут смотреть, немного щурясь, и язык будет скользить по губам, словно провоцируя, завлекая. У него джинсы натягиваются в области паха даже сейчас, когда он просто вспоминает надменную усмешку этого самовлюбленного ублюдка... Какой-то ебаный экзистенциальный кризис, не иначе. — Я не пойду! — Выдыхает Айзек, чувствуя спиной растерянный взгляд. — Мне надо... эм... к контрольной готовиться. Какая, мать твою, контрольная, если на улице — жаркий июль, и в школьных классах книжные полки скрипят от пыли, а краны в душевых тихонько ржавеют. — Что-то случилось? — В голосе МакКолла такое искреннее беспокойство, что хочется немедленно пойти и удавиться в чулане. Или провалиться сквозь землю через прогнившую крышку заброшенного погреба. А сверху пусть засыплет землей и обломками. Может быть, не хватится никто? — Айзек, что происходит? Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, СКОТТ!!! Беззвучный крик застревает в горле, и наружу вырывается лишь какой-то жалобный всхлип, напоминающий полу-плач. Прости. Прости. Прости. Я не могу. НЕ ХОЧУ ТЕБЯ. Уже нет. Серебристый Porshe проносится мимо по дороге, не снижая скорости. Айзек успевает рассмотреть высокомерный профиль. Идеальный. Совершенный. Который хочется сжать пальцами и целовать до тех пор, пока не сведет скулы. — Айзек? Телефон тренькает в кармане, и Лейхи лезет в узкие джинсы, хотя уже знает, кто ему написал. "Я расстегну каждую пуговку на твоей блядской рубашке своими зубами. Сегодня, Лейхи" И мерзко прищурившийся смайл с пошлым розовым языком, рождающий самые влажные ассоциации в воспаленном мозгу. Пропади ты пропадом, Джексон Уиттмор! Скотт задумчиво ведет ладонью по волосам и смотрит на Айзека пристально. Слишком пристально. — Кто тебе пишет все время? — Это Стилински. Знаешь же эту трещетку, — Айзек отвечает слишком быстро и неестественно улыбается. А еще напрочь забывает о том, что Стайлз уговорил Хейла на поход аж в Аппалачи, и уже дня два дозвониться до них попросту невозможно — связь не ловит в такой глуши. Только спутник и то не везде. — Ничего не хочешь мне сказать? Лейхи качает головой, и упругие пружинки, будто бы скрученные из полосочек бронзы, подпрыгивают и раскачиваются в разные стороны. Скотт по привычке зависает, любуясь своим парнем, но потом щелчком откидывает в сторону смятый цветок и молча уходит в дом, даже не взглянув на него. Телефон, сжатый вспотевшей ладонью, словно только и ждал ухода МакКолла, он радостно взвизгивает, подпрыгивая, и судорожно мигает синим огоньком. "Я буду облизывать твою шею, Лейхи. Медленно, долго. А потом украшу твою бледную кожу ожерельем из засосов" Придурок. Кровь шумит в голове, и перед глазами темнеет. Он долго смотрит на экран, то и дело касаясь сенсора пальцем, чтоб не погас. Перечитывает похабные строчки снова и снова. Удалить, вычеркнуть, забыть. Но лишь свернет диалоговое окно и вернется в прохладу дома, чтобы выпить со Скоттом ледяного пива. Какая же ты сволочь, Айзек Лейхи. * * * — Так ты едешь? — Скотт делает вид, что не расстроен, Айзек кусает губы и притворяется, что все чудесно. — Угу. подождешь в машине? Я телефон в спальне забыл. И быстро взлетает по лестнице, чтоб напечатать несколько слов и отправить адресату с глазами в цвет его навороченной тачки. "Не пиши мне, не звони, не подходи. Я серьезно, Уиттмор" И круглая ухмыляющаяся рожа в ответ. Что за дебильная привычка везде пихать эти придурочные смайлы? * * * Вечеринка в самом разгаре, и Айзек умудряется расслабиться, потому что Джексон держится на расстоянии, он шутит со всеми подряд, заигрывает с Лидией. А потом флиртует с Дэнни, и Лейхи неожиданно психует и налегает на выпивку больше обычного. Скотт не отходит ни на шаг, все время берет его за руку, обнимает за плечи со спины и трогает губами шею. — Ты пахнешь карамелью, — шепчет он хрипло и возбужденно, но не вызывает в Лейхи ничего, кроме досады. Я не люблю тебя, Скотт. Через час с небольшим МакКолл исчезает куда-то, а Айзек уходит вглубь сада, чтобы проветрить мозги. И совсем не удивляется, когда кто-то (понятно ведь, кто) хватает из темноты за руки и прижимает к твердому шершавому стволу какого-то дерева. — Не подходить, значит? Уверен? — Губами по скулам и кончиком языка вдоль шеи. Когда Уиттмор цепляет зубами первую пуговку, чтобы исполнить "угрозу", Лейхи упирается ладонями в широкие плечи, пытаясь оттолкнуть. — Ты ошалел, Джексон? Что, блять, с голосом? Какой-то жалкий щенячий скулеж... — Не бойся, кудряшка. Твой мальчик нянчится с перепившим Данбаром. Час-полтора у нас есть. — И спускается к следующей пуговке. Вычерчивает на груди влажные узоры языком, прихватывает кожу зубами. Язык ныряет во впадинку пупка, а Лейхи скулит, откидывая назад голову. Он чувствует, как губы начинают обратный путь, останавливаются на ключицах. Он чувствует, как земля шатается под ногами и как ноет, пульсирует член, как напрягаются соски. — Джекс, не... — Т-с-с-с... малыш, помолчи. Сминает губы губами. У них вкус сигарет и оливок, сочной груши и немножечко кешью. У Айзека все мысли окончательно вылетают из головы, когда Джексон обхватывает ягодицы ладонями и прижимает к себе, трется бедрами о пах. А потом, не прекращая целовать, медленно (подчеркнуто медленно) расстегивает его джинсы, стягивая к коленям. — Не надо, — всхлипывает Лейхи, когда горячая ладонь сжимает твердую плоть. — Останови меня, — шепчет в ответ, и начинает двигать рукой, а губы при этом возвращаются к шее, оставляя на бледной, почти прозрачной коже, крошечные пунцовые метки. Айзек кончает через несколько минут. Его колотит так сильно, что приходится ухватиться за Уиттмора, чтоб не упасть. А тот прижимает к себе неожиданно нежно и зарывается носом в кудряшки. — Сегодня ты едешь ко мне. — Не терпящим возражений тоном. — Но Скотт... — Мне похуй на Скотта. Или хочешь, я поговорю с ним? — Не нужно ничего говорить... — Оборачиваются на голос синхронно — растрепанные с раскрасневшимися щеками и исцелованными губами. МакКолл курит в кулак и улыбается нервно и криво. У него глаза темные и печальные, и пахнет он какой-то терпкой разъедающей грустью. Айзек шагает вперед, чтобы ... чтобы что? Сделать что-то? Сказать? Объяснить? Скотт лишь качает отрицательно головой, и Джексон ловит Лейхи сзади за рубашку. — Прости меня. Короткий кивок, и Скотт уходит, закуривая новую сигарету.