Never

- Стайлз, остановись! Скотт бросается наперерез уже отъезжающему авто, зная, что Стайлз не станет давить лучшего друга. Машина тормозит, и запах жженой резины перебивает ароматы цветущих у дома гортензий. - Я не могу отпустить тебя одного, Стайлз. Ты погибнешь, понимаешь? Ты не выстоишь против химер в одиночку, ведь ты... И замолкает, прокусывая с досадой собственную губу. - ... всего лишь человек, - с горькой усмешкой заканчивает сидящий за рулем мальчишка. МакКолл слышит, как сердце в груди человека останавливается, пропуская удар, потом быстро-быстро ударяется о ребра, и вдруг успокаивается, выравнивая темп, ... тормозит. - Я не... я не об этом. "Не все из нас истинные альфы. Некоторые из нас совершают ошибки. Некоторые из нас всего лишь люди" И вкус дождя, что падал и падал с неба в тот день непроглядной пеленой, все еще щиплет язык раскаленными каплями ртути. Ртути, что вытекала из глаз и ноздрей умирающих "химер" - продуктов провалившегося эксперимента паранормальных маньяков. - Я нужен тебе, Стайлз. - Ты? Ты не нужен мне. Смотрит прямо через стекло на того, кто столько лет звался лучшим (единственным) другом. Кто стал ближе, чем брат. Смотрит, и глаза, в которых раньше было столько солнца, затягивает черной пленкой. Будто Темный Лис вернулся, чтобы забрать себе Стайлза Стилински уже навсегда. - Пожалуйста, Стайлз. Его прошибает молнией вдоль позвонков от этого "пожалуйста". Потому что он слышал, так часто слышал это слово, слетающее с губ Скотта МакКолла. Не горько и обреченно, как сейчас, а низко и хрипло, на выдохе. И губы не хранили тогда вкус крови и аконита. Они пахли каштанами и теплым какао, они были мягкими, податливыми, нежными... Как и все его тело, что плавилось и менялось в его руках, изгибалось податливо и послушно. А потом появился Тео. Тео Райкен, который ломал все, к чему прикасался, крушил все и всех, кого не мог (не умел) получить. - Ты верил ему. Ладонями по рулю так, что удар отдается в голове, и что-то звенит в ушах, рассыпаясь по венам пустым равнодушием. - Я так просил тебя, Скотти. Умолял. Ты помнишь? "Пожалуйста, Скотт, скажи, что веришь мне", - и слезы смешивались с ледяной водой, падали под ноги, впитываясь в грязь. А Скотт смотрел как чужой, и трещина между ними росла, ширилась, превращаясь в бездонную пропасть, которую отныне не обойти, не перепрыгнуть. Даже ему - истинному альфе. - Ты тоже в конце концов поверил ему. Он как змея, Стайлз, он нас всех запутал и одурачил. Скотт пытается защищаться, оправдываясь, но даже ему эти отговорки кажутся жалкими, ничтожными, лживыми. - Если бы и я поверил ему, мы не разговаривали бы сейчас с тобой, Скотт. Я был бы частью его стаи, а ты - хладным трупом, наспех закопанным где-то в лесу. Бьет каждым словом наотмашь и отводит глаза, наклоняясь к замку зажигания. А Скотт хотел бы сейчас рывком выдернуть Стилински из этой машины, вхерачить затылком в стену и целовать до тех пор, пока тот не начнет задыхаться. Нежно, просяще, провести рукой по щеке, позволить считать с себя каждую мысль и эмоцию, каждое движение сердца. Он так хотел бы упасть на колени в грязь и просить, молить о прощении, потому что подвел, предал - не поверил. И, черт, ему жаль, так жаль, что у Лиама не вышло, что он продолжает дышать. - Я же твой лучший друг. Мы же были... все это... Пожалуйста, Стайлз. - А я теперь думаю, что же это за дружба такая, мать твою, Скотт? Дружба, потребность, влюбленность. Что это было, если какой-то там Тео смог расхерачить все вдребезги одной лишь усмешкой? Скотт хватает ртом воздух, не зная, что ответить. Стайлз поворачивает ключ и нажимает на газ.