Never

"Ты нужен мне" До ломоты в висках и холодной крови во рту. До проломленных ребер и зияющей раны в груди. До раздробленных пальцев и отчаяния, струящегося по венам. "Ты нужен мне, чтобы жить. Нужнее воздуха, Стайлз" Он смотрит неподвижно и холодно. Не моргает и, кажется, даже не дышит. И взгляд цвета спелых орехов затягивает черная пленочка пустоты, что растекается по радужке, заливая ее целиком. "Я знаю, что ты где-то там. Борись, я прошу. Возвращайся ко мне" Соленые капли на языке и губах, и он вспоминает другую ночь - дождливую, безнадежную. Ночь, когда он так облажался. Ночь, когда он позволил Темному Лису вернуться одним лишь своим: "Я не верю". - Стайлз умер, Скотти. Его больше нет. Ногицунэ скалится гримасой усмешки, а потом привычным жестом Стайлза Стилински поправляет взлохмаченные волосы. Ложь. Ложь. Ложь. Лиса может лишь лгать. Никогда не скажет ни слова правды. - Ты врешь, он все еще где-то там. И я найду способ достучаться, придумаю, как загнать тебя в преисподнюю, откуда ты вылез. - Но это ты открыл мне ворота, Истинный Альфа. Ты сделал так, что Стайлз не захотел больше бороться. Он сдался и тихонечко умер. Издох. Остался лишь я. "Пожалуйста, Стайлз, что мне делать? Ты нужен мне. Я же не справлюсь один, понимаешь?" - Волчонок плачет? Волчонок хочет к мамочке Стайлзу? Ногицунэ хохочет откидывая голову назад, обнажая усыпанную родинками шею, которые всегда хотелось пересчитывать - взглядом, пальцами, языком. Соединить сплошной линией, рисуя на бледной коже карту звездного неба. "Я не могу потерять тебя, Стайлз. Я не сказал тебе самого главного" - Я уничтожу тебя. - Попробуй. Самоуверенный блеф без тени сомнений. Такая холодная кожа, и сердце, что бьется в груди в два раза медленней, тише. Губы, утратившие былую мягкость, словно покрытые тонким слоем воска. И бесстрастно-механический голос, прячущий самодовольство за маской ироничного равнодушия: - Ты можешь попытаться убить меня, Скотт. Но тогда твой дружок точно умрет, и ты никогда не узнаешь, был ли шанс спасти Стайлза. - Он есть. Полшага вперед, и руки обхватывают такое родное и одновременно чужое лицо, пальцы поглаживают скулы, и на миг в черных провалах глаз зажигаются огоньки изумления, когда губы Скотта прижимаются ко рту лучшего друга. "Я здесь, Стайлз. Навсегда... Только вернись" Холодный раскатистый смех. Темный Лис веселится. Не пытается мешать, но и не отвечает. Но Скотт замечает, как черная пленка в глазах друга начинает трескаться. Он углубляет поцелуй, раскрывая языком сухие обветренные губы. Ладонь опускается на затылок, притягивая ближе. - Ты нужен мне, Стайлз. Вернись. Вернись, я прошу. В ответ - тишина. Такая громкая, что рвет перепонки. Ошибся, думает Скотт, отступая к стене. Не вышло. Не смог. Глаза нестерпимо чешутся, а сердце в груди, наверное, превращается в камень. Иначе почему оно стучит вдруг тяжело, будто с одышкой? Почти отворачивается, когда парень быстро шагает вперед и, дернув за футболку, прижимает к себе. Возвращает поцелуй - торопливо, влажно и неумело. - С-стайлз? Моргает три раза, и видит кривоватую усмешку в ответ и эти огромные глаза цвета любимого какао с корицей. - Я нужен тебе? Как же Тео и смерть Донована? - вопрос с привкусом горького тмина. - Прости меня, Стайлз. Я знаю, что поздно. Я облажался, дружище. Ты только прости. И... не уходи больше, Стайлз... - Зачем я стал вдруг нужен тебе? Моргает растерянно, но слушает, не уходит. Будто правда хочет понять. Будто ему не все равно. Будто... будто может простить. Теплый легкий ветерок надежды дует прямо в лицо, и слезы зачем-то текут по щекам, как летний солнечный дождь. - Всегда был нужен, - бормочет МакКолл и тянется за новым поцелуем. Стайлз опускает ресницы, и когда теплые ладони ложатся на плечи, сминая тонкий трикотаж, Скотт точно знает: он не уйдет.