Never

— Видеть тебя не могу. Бесишь, сука, пиздец. Айзек буквально плюется словами. Он пахнет обидой и лимонными печеньями. А у Джексона злость растекается по радужке пленкой лазури, когда он вцепляется пальцами в воротник волчонка и дергает на себя, целуя отчаянно и глубоко, раздвигая языком холодные влажные губы. Лейхи вздрагивает, но не сопротивляется. Он, как податливая, мягкая глина в его руках. Он тихо стонет прямо в рот Джексона и опускает ресницы, отбрасывающие на щеки длинные изогнутые тени. — Я люблю тебя, - шепчет Уиттмор, скользя языком по обветренным губам мальчишки. - Я люблю тебя и не отпущу никуда, понимаешь? Пальцы Айзека красивые и длинные, как у пианиста, поглаживают скулы и шею, спускаясь к ключицам. Пускает мурашки по телу каждым касанием, путает мысли, плавит сознание в один плотный клубок желания и слепого обожания. — ... не отпущу, хоть ты тресни. Он слышит, как где-то там, за спиной восхищенно-пораженно охает Лидия, как Стилински тараторит со скоростью двести слов в минуту, захлебываясь фразами, как хихикает Эрика, колотя кулачком по плечу невозмутимого Бойда, и как Дерек рявкает, приказывая стае заткнуться, а МакКоллу - подобрать челюсть с земли. Джексону наплевать, потому что Айзек так близко, он мягкий и теплый, яркий, как солнышко с искристыми лучиками во взгляде. — Ты знаешь, я идиот. Айзек кивает и пятится. Два шага назад. Для Джексона - как два выстрела в упор куда-то в висок. — Все кончено, Джекс. — Не надо. Блять, Айзек, нет. Я прошу. Нет... Он смотрит, как Лейхи уходит сквозь скопившуюся на парковке толпу, как поднимает воротник и застегивает молнию на куртке. Первые крупные капли дождя падают и падают сверху, будто плачет небо - оплакивает то, что уже не вернется. Лейхи стряхивает влагу с кудряшек, и Джексон видит, как блестит на его пальце полоска бледного металла - то самое кольцо, что он подарил на помолвку. Я же люблю тебя, Айзек. Зачем? И сквозь кровь, колотящуюся в висках, он слышит отдаленный вой сирен пожарных и спасателей. Как будто где-то случилось что-то плохое. Как будто не только его жизнь только что пошла по пизде. * * * Тихий писк приборов и глубокие тени в углах. Голова как из куска железа, а во рту так пересохло, что язык, кажется, превратился в кусок мерзкой пакли. Пытается сесть, и взгляд падает на трубки, торчащие из рук, а боль пульсирует в каждой клеточке тела, будто взрывая его изнутри. Где я? Айзек, задремавший на жестком стуле у изголовья, подскакивает, лупает глазами, стискивает ледяные ладони. А Джексон почему-то чувствует странное облегчение, видя на пальце все то же кольцо. — Джексон? Джекс? Ты очнулся? — Ч-ч-что... "Что случилось?", - хочет спросить Уиттмор, но одно короткое слово словно забирает все силы, а новая порция боли выламывает ребра к херам и заливает в глотку порцию кислоты. Лейхи, он здесь. Кудрявый, испуганный и такой красивый, что хочется плакать. — Просто лежи, ладно? Все хорошо, ты будешь в порядке. Доктора постарались, ну и волчья регенерация, конечно. Сука, ну и напугал ты меня. Porshe в лепешку просто, самого еле выскребли оттуда. Думал... думал потеряю тебя, кусок идиота... Авария? Но когда? Айзек всхлипывает все громче, стирая набегающие слезы рукавом мятой рубашки, а потом просто позволяет им литься на больничные простыни непрерывным потоком. — Я думал, оторву Тео башку, устроили, блять, гонки без правил за две недели до свадьбы. Дерек ему выписал пиздюлей, Стайлз забегал рассказал. Ну, когда выяснилось, что ты будешь жить. Ты мне пообещай просто, что больше никогда. Джексон, я прошу. Уиттмор моргает (и даже от этого кажется, что крошечные злобные человечки где-то под кожей пилят на части каждую кость своими микроскопическими пилами, выбивают суставы молоточками, режут сухожилия заточенными ножами) и хочет спросить: "Это ведь я просил тебя, помнишь?". Когда так все поменялось? И две недели до свадьбы? "Ты же бросил меня, Айзек. Ты просто ушел. Ушел даже до того, как мы успели назначить дату" Наверное, он выглядит малость охуевшим, потому что Лейхи хмурит брови и озадаченно взбивает свои неугомонные кудри пятерней. — Надо позвать Мелиссу, но ты поспи, ладно? Я никуда не уйду, буду ждать, пока ты снова проснешься. Его пальцам так тепло в ладони Лейхи, и он устал, безмерно устал. Глаза закрываются сами собой, но он силится просипеть из последних сил: — Т-ты... н-не бр-росил меня? Айзек распахивает глаза так широко, что на секунду Уиттмор думает, что грохнется туда сейчас прямо с кроватью. — Ты в дуб въебался или как? Ах да, ты ведь и правда... - он наклоняется, осторожно трогая губы губами, а потом ласково берет его бледное лицо в ладони. - Ты в отключке был девять дней. И сегодня бормотать что-то начал, как в бреду, или будто тебе снились кошмары. Мелисса предупреждала, что это возможно из-за препаратов. Так что просто успокойся. Куда я денусь-то от тебя? Не дождешься, блять. И нежно, почти трепетно, ведет рукой по лицу. Слезы скапливаются в глазах, и одна, не удержавшись, срывается с ресниц и катится вниз по щеке. — А ты... ты... ? — Конечно же я люблю тебя, идиот. Всегда любил. Проваливаясь в сон со слабой улыбкой на губах, Джексон успевает подумать, о том, какой он все-таки правда придурок.