Never

— Это дурдом... Джексон смотрит на балансирующего на табурете Лейхи, забравшегося под самый потолок. У него в руках белоснежный ангел, которого волчонок пытается пристроить на самую макушку пушистой ели. Эта ель так одуряюще пахнет на весь дом снегом и хвоей, что у Уиттмора кружится голова. Или она кружится от взгляда Айзека, что взмахнул своими длиннющими ресницами и уставился голубыми-голубыми глазами. Как воды теплого океана у какого-нибудь тропического острова. Очаровательный. — Чего ты забрался туда, жердь. Навернешься, я тебя поднимать не буду, так и знай. Ворчит, наверное, по привычке. Зависает на обтянутой джинсами заднице. В голове моментально вспыхивает картинка - как и что он сделал бы с этой задницей прямо сейчас. Облизывается. — Ангела вот надо на макушку. Лейхи улыбается. Солнечно-солнечно. Почти ослепляет. Джексон сглатывает, а потом тянется, обхватывает ладонями узкие бедра мальчишки, ведет вверх, прижимая. — Так я точно свалюсь, - Айзек смеется, опуская ладони на плечи своего парня. Вздрагивает, когда теплые губы касаются живота. Даже вот так, через рубашку. — Далась тебе эта елка, слезай оттуда, я знаю занятие поинтереснее. Расстегивает пуговки зубами, ныряет языком во впадинку пупка. Айзек вздрагивает и шумно втягивает воздух. Пальцы на плечах сжимаются, оставляя синяки. Джексон тянется к молнии джинсов. Лейхи охает, когда штаны ползут вниз, а губы Уиттмора смыкаются на уже твердом члене. — Джексон, ох... но елка... и ангел. — Т-с-с-с-с-с-с-с... помолчи. Посасывает самый кончик, скользит языком по всей длине, а потом заглатывает глубоко, до самого основания. Лейхи жмурится до звездочек перед глазами и подается бедрами вперед. — Кончу сейчас. Джексон лишь легонько кивает и начинает сосать быстрее. Айзек вскрикивает, кончая. Хочет отстраниться, но Уиттмор держит крепко и глотает все до капли, а потом причмокивает, облизывается довольно, все еще глядя на парня снизу вверх. — Полночь через час, а у нас елка не наряжена до конца. Джекс, не отвлекай, лучше помоги. У него румянец на скулах и искры смущения в лазурных глазах. Наклоняется, целуя долго и глубоко, чувствуя на губах Уиттмора собственный вкус, а еще привкус мандаринов и красного терпкого вина. — Я люблю тебя. — С Новым годом, малыш. Давай уже нарядим это твое мохнатое чудовище. Куда эти колокольчики? За окном грохочут фейерверки, визжит ребятня. Айзек заканчивает с гирляндой и сразу же зажигает. Красные, синие и зеленые огоньки весело разбегаются в разные стороны. У них пара бутылок шампанского в ведерке со льдом, фрукты, клубника и сыр. А еще мясо, что ждет своего часа в духовке. Джексон задумчиво вешает на одну из ветвей большой красный шар. Айзек задумчиво ведет кончиком пальца от запястья к локтю, пуская по коже стадо мурашек. Дыхание сбивается мгновенно, и Джексон обхватывает его поперек груди, прижимается сзади, потираясь бедрами. — С ума сводишь. Все время. И завалит прям тут, на ковре. Под уже наряженной елкой, под непрекращающиеся выстрелы салютов на улице. С Новым годом, малыш.