Never

— Мы не справимся без него, — упрямый повтор, как на реверсе. И страх сжимающей его предплечье Хейден перетекает в тело оборотня, заставляя ладони потеть, а зрачки — расширяться. Кажется, химера вспарывает куртку прорезавшимися от волнения когтями. Куртку, а еще плоть — до кости. Лиам даже не морщится. Фигня вопрос. Заживет, и моргнуть не успеешь. Рукав уже тяжелый от крови, а в голове молоточками колотится страх. Липкий, противный, въедливый. А еще этот голос, что шепчет, поддевая ехидно: "Вы не справитесь? Вы, Лиам? Или только ты? Ты можешь быть честным?" Нет. Нет. Не так и не здесь. Лиам жмурится на мгновение, а потом распахивает глаза, и радужку будто топит жидкий янтарь. С размаха втыкает катану Киры в гладкий пол. Вибрация такая сильная, что ноют зубы. Отдается в каждой мышце, в каждой косточке. Или это просто руки так трясутся от страха и зуб на зуб не попадает. Ужас — самое верное слово. Животный, первозданный. Темнее безлунной ночи, темнее лиц всадников Дикой охоты, заглянув в которые, ты никогда не вынырнешь из бездны. Тонкая змеящаяся трещина молнией раскалывает камень под ногами. Точно такой же, с которой приходят Всадники, забирая все новые жертвы. Разлом ширится, еще немного, и оборотень с химерой рухнут в разверзшуюся пропасть. Стены дрожат, пара мгновений, и сложатся карточным домиком, погребая под собой живых. Секундная пауза, рвущая звенящей тишиной перепонки, и рука, хватающаяся за острый край разлома. Рука с кривыми когтями, царапающими камень. Рука, что через мгновение сжимает шею волчонка, заставляя кашлять и хватать ртом воздух. Вот только воздуха больше не надо, и боли нет. Лиам даже не чувствует удушья, лишь какую-то запредельную радость, что затапливает изнутри как цунами, и в голове колотится только одно: "Получилось, во имя всех богов, получилось. ... Получилось. Он здесь. Он...". Воздух искрит и сгущается. И будто издалека сквозь сверкающие в отдалении разряды молний Лиам видит кривую ухмылку химеры и глаза, вспыхивающие янтарем. Всегда янтарем — сколько бы крови не было на руках беспринципного ублюдка. Тео Рейкен. Мне просто нужно было попытаться... Иррационально, болезненно, запредельно. Смотреть, как он дышит. Видеть, как кривит презрительно рот, как опускает ресницы, моргая. Слышать громкое дыхание. Вдыхать его запах: кровь, жженый сахар, пряные травы. Альфа шагает через порог, подавляя инстинкты, но Тео успевает понимающе хмыкнуть, скользнув по волчонку заинтересованным взглядом. Химеры тоже читают эмоции, и бьющееся как птица в силках сердце мальчишки сейчас не услышал бы только глухой. И Тео слышит. Слышит и понимает. — Обнимашек, я так думаю, не будет, — хмыкает Рейкен в ответ на низкое рычание МакКолла. — Мы вернем его к перевертышам. Скотт с трудом отдирает взбесившуюся Малию от Тео, смотрит на своего бету чуть укоризненно. Молча покачивает головой, призывая, прося, уговаривая: "Не надо, Лиам, опомнись". — Ты не можешь! — выкрик, которого не ожидал от себя даже сам. — Он... он помнит Стайлза. Ужасные Доктора знали все о Дикой охоте, он сможет помочь. — Он может убить нас, — возражает Скотт, уже понимая, что спор бесполезен. Потому что альфа чувствует бету, как никто. Потому что он, кажется, даже может читать его мысли. "Он нужен мне, Скотт, пожалуйста, так нужен мне" "Зачем?" "Я... не знаю" — Он — МОЯ ответственность! И замолкает, захлопнув рот. Скотт глядит, не мигая. Хейден чуть хмурится, склонив набок голову. Она тоже слышит, но не понимает... не так. Тео из своего угла просто сверлит (будто поглаживает кончиками пальцев) взглядом. Разглядывает, как диковинную зверушку. "Нужен. Хочу. Дай...дай...дай..." — Ты помнишь, кто он, Лиам? — уводит мальчишку подальше от объекта их спора, от девчонок, которые уже просто на взводе. — Он забрался тебе в голову, и ты пытался убить меня. Когда это не сработало, он убил меня сам. И Трейси, и Джоша, и свою сестру. — Но это может быть единственным способом вернуть Стайлза, — упрямо твердит Лиам, будто это он, а не МакКолл не может жить без Стилински. Будто все дело в Стайлзе, только в Стайлзе, не в Тео. — Мы должны использовать все, чтобы найти его, понимаешь? > ... ... < — Я верну тебя в землю, если ты накосячишь, — голос не дрожит, и смотреть получается твердо. Кого ты обманываешь? Бесстыжие глаза Тео смеются, когда он серьезно кивает, а потом, когда никто больше не смотрит, быстро подмигивает. Будто бы... что? Обещает? ... Наверное, это была плохая идея — посадить на цепь, как бешеную собаку. Они идут по лесу, и эти самые цепи гремят за спиной. Рейкен недовольно ворчит, но не кажется злым, а Хейден время от времени касается ладошкой плеча, успокаивая. — Я верю в тебя, — говорит ему девушка, склоняясь к лицу. Ее губы мягкие с привкусом мятных леденцов, а Лиам гадает, какого вкуса был бы Рейкен, если бы... "Тише, не думай. Не надо" Тонкие пальчики гладят шею, лицо, влажный язычок обводит губы по контуру, а потом пробирается между ними, чтоб скользнуть в рот волчонка... Если закрыть глаза, можно представить... слушать его яростное сбитое дыхание за спиной, нырять в его аромат, что почти сбивает с ног, опьяняя. Оба чуть не падают, когда цепь сзади натягивается до предела, и психованный койот мечется попавшим в западню зверем. Диким... опасным... ревнивым? — Хотите, чтобы я оставил вас наедине? Ах, да, я не могу! Я ж на цепи, — шипит, сужая глаза, но почему-то смотрит чуть в сторону — мимо Лиама. Такой красивый, когда бесится. Опасный. Такой желанный. Пульс и дыхание учащаются, когда Лиам шагает вплотную и дергает за плечо. — Уймись. Или назад захотел? Во рту пересыхает, потому что Тео смотрит. Смотрит и видит насквозь. И куда испаряется нежданная ревность, когда он снова кривит губы в злобно-самоуверенной усмешке, как бы отвечая: "ну-ну". — Мы это обсудим, волчонок. Когда закончим с Дикой охотой. Нам ведь есть, что сказать друг другу, ведь правда? Смачивает языком пересохшие губы и громко смеется, потому что Лиам отшатывается, отпрыгивает почти что и глухо рычит, ощетинившись. — Нам не о чем говорить. — И я так думаю, детка, — еще одна порция смеха под злым, неуверенным взглядом. И молча, без слов: "Ты вернул, ты меня ждал, ты скучал" "Сука, Тео, я тебя ненавижу. Я не... я не хочу" "Тебе не придется, я не уйду. Как я могу? Такой сладкий мальчик. Такой... влюбленный" "Только не умирай. Больше не умирай"