Never

— Не лучшая из твоих идей, чувак. Скотт хлопает глазами. Скотт даже воздухом давится на какое-то мгновение, улавливая от волчонка целый букет ароматов. Горьковато-кислое смущение, терпкая тревога и отчего-то ягодная нотка желания. Едва уловимая, на грани осязания. Чуть-чуть. Как далекий отзвук гремящей за горизонтом грозы, от которой докатятся лишь редкие всполохи, больше напоминая северное сияние, столь невозможное в этих краях. — Просто... просто тренировка, не больше. Вдвоем. Ты и я. Так... жалко. Скотт изо всех сил кусает себя за щеку, уже не чувствуя ни боли, ни привкуса крови. Его улыбка как застывшая клейкая масса. Могла ли эта ситуация стать более неловкой? Пиздец. — Тренировка, в которой мы уже не нуждаемся. Пиво, которое на нас не действует. Что еще, Скотт? Прогулки под полной луной, завывающие серенады, может, в два голоса? На самом деле, это как подножка или тычок в спину, как плевок прямо в лицо. И спокойная, но какая-то едкая при этом усмешка... кажется... Серьезно кажется издевкой. Оплеухой. Ты изменился так быстро, Айзек Лейхи. Из забитого, зашуганного мальчишки — в мистера мудака за каких-то пару недель. Зачем? Отчего? — Серьезно, Скотт, ничего личного. Просто научись называть вещи своими именами. Так просто? Быть может... — Тогда?.. Надежда разгорается пожаром в груди, вспыхнувшим от слабого сквознячка на месте тлеющих углей. Надежда, что гаснет быстрее, чем Скотт МакКолл успевает вздохнуть, потому что Лейхи качает головой, разглядывая свои длинные пальцы. — Не в этой жизни. Прости. А потом у Лейхи гудит телефон, оповещая о новом входящем, и про Скотта благополучно забывают. Забивают, игнорируют и вычеркивают. И, серьезно, он бы принял любое решение, но не Джексона Уиттмора, развязно улыбающегося с экрана мобильника Айзека. Не Джексона, что зовет того приторно "деткой" и мурлычет в трубку такую похабщину, что Скотт идет пятнами, а Айзек... А Айзек откровенно плывет и только угукает тихо в ответ, явно не в силах вымолвить членораздельно ни слова. Так быстро. Пара едких словечек, от которых тот готов кончить прямо тут, на трибунах, в толпе. Не скрываясь, плюя на него, Скотта, и остальных... Это не больно, не странно... он просто... просто хотел бы понять. Что упустил? Где прогадал? Что сделал не так? Конечно, Скотт не мастер признаний, но все же... — Этому нет объяснений, поверь, — хлопок по плечу и даже кажущийся сочувственным взор. Глаза яркие и чистые. Как небо, как полет, как мечта... — Просто однажды ты встречаешь человека и падаешь в него кувырком, летишь, понимая, что расшибешься о скалы, но он... он тебя держит, понимаешь? Держит, направляет. Все время. И не нужно больше ничего, только бы он держал твою руку. Хмыкает, глядя в ошарашенное лицо капитана команды... — Звучит сопливо, пиздец. Но все — правда. Ты поймешь, когда встретишь. Узнаешь его. Давай, не скучай. Поднимется плавным и гибким движением. Как дикая кошка, пантера. Через все поле — к дальним трибунам. Туда, где ждет, оперевшись роскошной задницей на роскошную тачку первый школьный красавчик и главный засранец Бейкон Хиллс. Надменный, напыщенный сноб. Сноб, что умеет касаться поразительно нежно, что прямо сейчас ведет ладонями по лицу, которое он, Скотт, так часто представляет... вспоминает... Сноб, что целует при всех и шепчет это свое слащаво-нежное: "детка". Сноб, что сплетает их пальцы при всех и бормочет, как сильно скучал... Скотт МакКолл не хочет подслушивать и не может не слышать. Скотт МакКолл ловит через все поле сочувствующий взгляд лучшего друга. Скотт МакКолл, что так и остается на месте, когда серебристый Porshe срывается с места, взвизгнув шинами... "Ты поймешь, когда встретишь..." Что, если я уже встретил? Что тогда, Айзек?