Never

Приятный холодок в груди, в кои-то веки отглаженная рубашка и даже галстук, на который Стайлз потратил все утро и резервный запас нервных клеток. Тяжелая сумка на плече, все по списку: тетради, пособия, куча разноцветных ручек. Стайлз знает не понаслышке, как важна каждая мелочь, когда речь идет о расследовании преступления. И пусть пока он стажер... ничто не может быть лишним, не так ли? Даже термос с холодным кофе. Он здесь, в самом центре системы. Он там, куда стремился с самого детства. С тех пор, как впервые уволок рацию шерифа-отца. С тех пор, как впервые удрал со Скоттом ночью в лес, чтобы найти вторую половину трупа девушки... Того самого трупа, что завел их в итоге в непролазные дебри мистики. Сделал взрослее, научил выживать. "Ты увидишь, папа, я могу быть не только балбесом. Ты будешь гордиться своим ребенком с непроизносимым именем и самым нелепым прозвищем на всем Западном побережье. Возможно, и на Восточном тоже". У него от нетерпения ладони зудят, и хочется подпрыгивать на месте, вскидывать кулаки, а еще вопить что-нибудь невообразимое, как на финальном матче по лакроссу — там, дома, в Бейкон Хиллс. Его разрывает от эмоций, и даже тонкая струйка пота бежит меж лопаток. Наверное, бисеринки блестят и на лбу, на висках. Успокойся, Стайлз, успокойся. Это всего лишь исполняется мечта всей твоей жизни, не больше. Успокойся, Мечислав. Дыши. Ступеней так много. И обшлага чуть натирают, и воротник с непривычки кажется картонным. И... черт, просто впервые в жизни он хочет... что? Удивить? Не вляпаться хотя бы во что-нибудь для начала. Не растянуться перед всем классом, зацепившись ногою о ногу. "Он видел тебя и не такого, ты что, все забыл?" Глухие шаги по ступеням. Дыхание сбивается, и галстук съезжает вбок, куда-то под ухо. Отдышаться, стереть испарину со лба. "И эта переписка два года может ничего и не значить. Чуваку просто нужен был друг. Там, на чужбине. Ты мог слишком много всего выдумать, Стайлз, между вами был целый континент и Атлантика". В аудитории шумно, но гул стихает, когда Стайлз переступает порог. Десятки глаз: любопытство, ирония, веселье... И отчего-то хочется съежиться. Стать незаметным. Всего на секунду. Так глупо. Какого черта, ребята? — Вах, а вот и герой собственной персоной. Охуенно выглядишь, Стилински. Наконец-то завел стилиста? Сочащийся ядом голос, который он не слышал долбаных два года. Кривая ухмылка на идеальном лице... Роже, о которую уже хочется сбить костяшки, разрезая пальцы об острые скулы. — И тебе доброе утро, мистер засранец. Не отравился пока собственным ядом? Яркое веселье в глазах и какая-то легкость, разливающаяся в груди. И сумка, летящая через весь класс на свободную парту. И руки, стискивающие плечи, похлопывающие... гладящие по спине. — Ты все же приехал. Оторвал задницу от стула, себя... от сиськи папаши-шерифа, вырвался из этого болота зловонного... — Сука, ты неисправим... — Не верю, Стилински, но я тоже скучал. Это пиздец. — И как я должен жить с осознанием, что сам Джексон Уиттмор?.. — Заткнись ты уже... Он пахнет каким-то охуенно-дорогущим парфюмом, лаймом и самую чуточку горьким перцем. У него губы изгибаются так привычно, что щемит где-то в груди... — Уже нашел, где будешь жить? — А ты серьезно думаешь, у тебя есть варианты? — И правда... Он все та же надменная сука с острым языком и идеальной прической. Его рубашка стоит больше, чем весь гардероб Стилински. А Стайлз... Стайлз просто так чертовски рад его видеть. "Пиздец, я и правда тоже скучал".