Never

– Что ты, черт тебя подери, делаешь, Стайлз? — выдыхает Дерек, когда в секунду оказывается на лопатках, а к влажной после недавнего дождя и достаточно твердой земле его прижимает пыхтящий Стилински. — Я соскучился? — куча родинок на лице — все та же звездная карта. И болтливый рот — до ушей. Сердце волка сжимается и пропускает удар. Хорошо, что человек не может это услышать. — Поэтому решил снести меня с ног, как какой-то... резвящийся сенбернар? Для начала мог бы окликнуть, а не налетать со спины. Кстати, ты все еще лежишь на мне, Стайлз. Пацан ерзает по нему всем своим длинным костлявым телом и хихикает, даже не думая подниматься. — Я как бы заметил. Волче, если ты решил психовать или собрался предъявить обвинение, скажи, что ты делаешь в пригороде Нью-Йорка? У меня тут вообще-то прямо сейчас проходит зачет. Дерек хмурится. Что случится, если проныра-Стилински однажды заметит ненавязчивую слежку за собой, он не учел и не придумал ответы. — Шел мимо, — через пару секунд гнетущего молчания бурчит он, чем вызывает у мальчишки новый приступ веселья. — Далековато от дома гуляешь. Хотя, Лиам писал, что ты уехал из Бейкон-Хиллс в сентябре. В начале учебного года. Так погоди-ка... Постой... — кажется, у Стайлза наконец-то совпадают крестик и нолик. — Да я вообще никуда не спешу. Не имею возможности, — выдает хмуро волк и, не выдержав, отводит глаза. Кажется, он все же попался с поличным. — Следишь что ли за мной? Дер, ты совсем?! Соскакивает с него резво, попутно умудряясь отдавить Дереку ногу и заехать коленом в причинное место. У Хейла из последних сил получается сохранить невозмутимым лицо. Хотя яйца, надо признаться, горят как в огне. — Нью-Йорк — опасное место. И твое место учебы... На подобных заданиях ты можешь легко пострадать, а у тебя нет нашей регенерации, чтобы быстро залечить повреждения. Ты — все еще в стае, и если с тобой что-то случится, всем будет плохо. "И мне — хуже всех", — успевает не закончить разболтавшийся альфа, прикусывает в последнюю секунду язык. и _с н о в а_ не целует его. Стайлз таращится на Дерека, как на гиббона, который прямо перед ним сделал сальто и принялся декламировать Шекспира на итальянском. Кажется, столько слов он от Хейла не слышал за весь последний год в Бейкон-Хиллс, не то что за раз. — Все еще думаешь, что я ни на что не способен? — шепчет, наконец тихо-тихо, с обидой. Хейл может чувствовать ее кислый привкус с жгучими нотками горького перца. — Стайлз, я... просто... ... никогда не был мастаком объяснять. — Просто свали с моей территории, ладно? Я официально выхожу из твоей стаи, если сам альфа вынужден изображать няньку, чтобы человеческий детеныш не обгадился не дай Бог. То-то другие стаи над вами потешаются, правда? ... другим стаям вовсе не обязательно знать, что из Дерека — хреновый вожак, который даже со своей парой объясниться не может. — Послушай меня... — Нет, слушай ты! Бери ноги в руки и дуй домой. Или куда тебе там надо еще. Чтобы я даже тени твоей рядом не видел, иначе, Дерек... Ты же знаешь меня. Все, бывай, волче, аривидерчи. Увидимся следующим летом. И, зло развернувшись на пятках, уносится прочь. Влажные мятые листья летят из-под подошв его сбитых кроссовок. Воздух все еще насыщен густой, тягучей обидой. Дерек закрывает глаза. Он даже не пытается встать.