Never

- Бля, чувак, ну и забрался же ты в дебри, я еле дошел… Наверное, он хотел сказать – еле доплелся, думает Хейл, глядя, как Стилински, плюхнувшись своей обтянутой джинсами задницей на рассохшиеся ступени, принялся стаскивать кед, подошва от которого почти отлетела, не выдержав долгого перехода в горах. … И раздолбайства владельца, - мысленно добавляет мужчина, прихлебывая остывающий кофе. - Слушай, я три горных хребта перешел… кажется. По крайней мере, это было чертовски долго и утомительно. Ты бы хоть поздоровался что ли. Он швыряет разодранный на боку рюкзак прямо под ноги Дереку. Тот выразительно приподнимает брови, заметив связанную неумелым узлом лямку. Да уж, собрался парень в поход… - Между прочим, Скотт был уверен, что ни за что не дойду, вызову помощь по спутнику. – Мотнул лохматой головой под ноги Дереку, и тот видит черную антенну, торчащую из кармашка. Рация что ли? – Только я справился, а карта, знаешь ли, у меня чертовски приблизительная. Он пахнет лесом – сосновыми шишками, смолой и терпкой хвоей, хочется встряхнуть его за шкирку, чтобы заткнулся, и вдохнуть полной грудью, а потом зарыться носом в отросшие за лето волосы… Ну и херачит тебя, Дерек Хейл. - Что ты тут делаешь, Стайлз? Это выходит так хрипло, что вздрагивает и сам Дерек – от неожиданности. А Стайлз, зачем-то натягивая на пальцы рукава своей невозможной клетчатой рубашки, вперивает в него глаза-блюдца и смотрит так, не моргая. А потом выстреливает скороговоркой: - Черт, Дерек, я понимаю, телефон не ловит. Я знаю, что не ловит, я не смог дозвониться. Но черт, ты даже с зайчиками-белочками поговорить не пробовал? Это ж свихнуться можно – молчать полгода… Хейл закатывает глаза и подносит кружку к губам, пережидая этот словесный понос. Это проще, чем пытаться заткнуть Стилински. А тот твердит что-то еще про потерявшийся компас и огромных черных муравьев, которые, ну кто бы думал, оказались такими кусучими, будто дикие осы. Кстати об осах, их ведь тут нет? А то он, Стайлз, натерпелся за несколько дней, то ночуя в оврагах, то прячась на деревьях (Стайлз – на деревьях???) от диких койотов. Мать честная, где он койотов-то здесь нашел? - Стайлз… - А потом кончились и бутерброды, и консервированное мясо, но я собирал ягоды… - Стайлз! - … фляжку вот потерял… - Стайлз!!!!!!! – Во всю мощь волчьих легких. Так, что птицы, щебечущие в кронах деревьев вокруг хижины, испуганно замерли, а потом заверещали на все голоса. Оборотень поморщился и, наконец, отставил в сторону треснувшую на боку кружку с остатками кофе. - А? Ты что-то спросил? Черт, да как он получился вот таким – наивно-приставуче-надоедливо-обворожительным чучелом? Разглядывая исцарапанную физиономию, вперемежку утыканную родинками и измазанную полосками грязи, Дерек вдруг чувствует, как в груди разливается какое-то непривычно-теплое чувство. Словно он вернулся из холодного, мокрого леса домой, в тепло, а кто-то усадил его к очагу и напоил обжигающим рот грогом. - Что. Ты. Тут. Делаешь. Стайлз. Раздельно, почти по слогам, глядя прямо в эти невозможные глазищи, затягивающие в омут грешных мыслей. Сдвинул брови сурово. Может быть, это поможет сбить с пацана эту идиотскую щенячью восторженность, от которой сводит скулы? Неожиданно Стайлз замолчал. Будто кто-то вырубил звук. Это выглядит так же странно, как если бы клокочущая и беснующаяся масса воды в Ниагаре вдруг разом исчезла, и вместо грохочущей какофонии над рекой воцарилась бы тишина, оседающая водяной пылью, тающей в крошечных разноцветных радугах. Несколько секунд тишины, будто бы Стилински собирается с мыслями или подыскивает слова. (Серьезно?!) - Я к тебе пришел, Дерек. Просто, наивно и непосредственно. Моргает этими своими ресницами, что больше похожи на крылья мотылька (становишься поэтом, Дерек?), рот несколько раз открывается и закрывается, вызывая у волка самые неуместные ассоциации (да угомонись ты уже!)… Дерек молчит. Ждет продолжения, приподняв брови и чуть вздернув подбородок. Пацан вдруг густо краснеет и пытается спрятать глаза. Скользит взглядом по его плечам, торсу, спрятанному под футболкой прессу… Хейл разве что не стонет вслух, но лицо – как высеченная из камня маска, сквозь которую проступает слабый намек на изумление. - Серьезно, чувак, ты исчез посреди ночи, бросив лофт и стаю. Брейден задержалась подольше, иначе мы решили бы, что ты укатил с ней. А так – ни записки, ни адреса, телефон не отвечает… Мало ли что… Он запинается, жует язык, замолкает и начинает сначала. Дерек не понимает ни слова. Вернее, не так. Он понимает все, кроме самого главного – какого ляда мальчишка тащился через непроходимый местами лес и горы, чтобы найти его. Того, кто всегда был волком-одиночкой по своей сути. Омегой. - Зачем, Стайлз? Это звучит почти нежно, и на какую-то секунду Дерек внутренне жмурится. Так и хочется дать себе увесистый подзатыльник, а лучше – пинка посильнее. Расчувствовался, как сопляк. - Ты так и не понял? – Стилински протяжно вздыхает, облизывая свои потрясающе чувственные губы. – Я же беспокоился… и… ну, скучал… И словно спускает курок этой фразой. Хейл, нависающий над ним, будто скала, дергает Стайлза вверх и на себя. Тот почти падает на грудь твердую, будто гранит (так и синяков заработать недолго, чувак!), моргает испуганно и успевает сделать один только глубокий вдох. Губы у Стайлза мягкие и такие податливые, что Дерек лишается последних остатков самообладания. Слизывает с языка парнишки вкус ежевики и дикого салата, которыми тот питался последние дни. Ну, что за недотепа… Когда Стилински, сбросив оцепенение, отвечает на поцелуй, глаза Хейла на мгновение вспыхивают яркой лазурью. * * * Утро в горах наступает рано. Прохладный воздух струится из распахнутых окон. Стайлз, сонно улыбаясь, потягивается, пытаясь нащупать рядом хоть какую-то одежду. Из-за окна тянет свежесваренным кофе, а он душу бы сейчас отдал за глоток кофеина. Облокотившись на тревожно потрескивающие перила, Хейл большими глотками прихлебывает чуть ли не кипящий напиток из широкой кружки. Натягивая толстовку, Стайлз молча идет под навес, где на кособоком деревянном столе дымится турка. Плеснув в чашку с отбитой ручкой, долго вдыхает пьянящий запах. Это не только кофе, еще и смола, лес и чуточку дыма. Терпко и возбуждающе. Как Дерек Хейл. Он чувствует спиной взгляд волчары – настороженный, колючий, с примесью надежды, готовый к разочарованью. Горькому, как горсть прошлогодней хвои. - Знаешь, наверное, я задержусь тут. Не против? Ему не надо оборачиваться, чтобы увидеть улыбку, скользнувшую по сжатым в полоску губам. - Без проблем. Утренний белесый туман, струящийся над деревьями у обрыва, постепенно тает, когда солнце, яркое и золотистое, как ягоды, что растут на той стороне долины, медленно выползает из-за гор, освещая хижину теплыми лучами.