Там, где мы будем завтра.

Умыться, привести себя в порядок, подхватить в раздевалке снова заботливо заполненную кем-то из «трешек» снарягу, проверить, не перепутали ли что-либо, найти краткую записку с одним словом «спасибо» – и, все еще не застегивая бутсы, пошаркивая на ходу, отправиться в столовую. И даже не думать о том, что творится сверху. Мышцы ноют. Особенно в поясном отделе. Силы – обманчивы. Кав – отвратительно горек, сколько сладости ему не придавай. Руки трясутся и как чужие тебе… Это нормально. Это до первого дела. Потом раскачиваешься – и забываешь об этом… А что голова дурная – это тоже пройдет. Глотнешь кислорода из маски, да глюкозы вдаришь – и все прекрасно сознаешь. Вот так мы и живем. Глотая свою порцию супа – уже за подобием стола из пустого контейнера с припаянной крышкой от контейнера побольше – я хмуро вспомнил, что вчера – или когда это было? - так и не узнал, как закончилась операция с пилотом, которого собирал Эччен. - Шэф, - хмуро подал уже прочищенный голос я. – А что там с пилотом, не знаете?... - Каким? – док отсутствующе посмотрел на меня. - Ну, тем, кого вчера наш генерал притащил?... Которого Эч собирал?... - Вот ты задаешь вопросики с утра пораньше, Ирик, - усмехнулся устало док, покачав головой. Посмотрел на импровизированный стол перед собой. – Никакого сочувствия к начальству…Не знаю. Вчера было слишком запально, я не в курсе. Спроси Тикки или Ома… - А, - выдал я, уже окончательно просыпаясь. – Точно. – И полез за дэкой: дроидам не нужен сон. Они ничего обычно не забывают. И на запрос Тикки ответил сразу: пилота вчера собрали, лежит на искусственной поддержке, ждет своей очереди на бакту, пока прокапывают, внутривенно, и местную бакта-терапию применяют…состояние тяжелое, но стабильное. И нет, Тикки не знает, сообщали ли об этом его стрелку. Что ему, делать нечего, как отслеживать информационные потоки среди клонов?... - Ну? – спросил док, когда я убрал дэку. - Живой, поддерживают, ждет своей очереди на бак, - отозвался коротко я. - Чудесно, - хмуро отозвался док, заглядывая в свою кружку. Помолчал – и спросил: - Ну что – пошли?... И мы пошли. Вообще-то, мы метили на повторные осмотры, но Ларрин, четвертая бригада, сказал: а не сделать ли нам обход. По профилю. Вернее, мне, потому что Дана он забирает, отдает ему одного из своих «двоек», который хорошо работает, но менее сообразителен, чем я – а я как раз разомнусь. Это значит – переломы, инфекция и «потеряшки». Док тоскливо вздохнул – но отпустил меня заниматься одной из своих непосредственных обязанностей. Верней – обязанностей кого-то из людей Ларрина, потому что сейчас была его смена ведущей. Я уже перестал следить за перестановкой бригад, но нам всем хватало того, что мы перекрываем дежурства друг-друга. Через сутки дежурства утрясутся, это нормально. В смысле, я на это надеялся. Я вздохнул, изобразил на лице вселенскую скорбь, побрал с собой четверых более-менее живых «трешек», забрал у Ларрина дежурную дэку, которая никак не была ему тогда нужна – и отправился в поход. И на ходу – отправил стрелку гонца с вестью о его пилоте. - Дэки достали, слушаем и записываем, кому что надо, - со вздохом, на ходу, приказал я сопровождающим. - Они не скажут, - заметил один из «трешек». - Зато я скажу. - Да, сэр!... – со вздохом же отозвались мне. Начали мы с дальних палат с «тяжелыми». Разумеется, не обойдя и палаты, где лежал со своими братьями-невезунчиками Вар. Когда мы вошли, он не спал, и уже вполне бодро повернул голову, даже приподнявшись, вопросительно и чуть тревожно глядя на нас. Не он один. Я прошел к дальней койке, синхронизируя дэку с аппаратом, в который раз посетовав, что аппараты нельзя объединять в сеть, чтобы снять показания скопом с палаты. Посмотрел на самого раненого, потерявшего левую руку почти до самого плеча. Невыразительный, бесстрастный взгляд в ответ. Температура повышена, но не сильно. Возможно, нервы…а, возможно, и нет. - Ничего не знаю, - буркнул я в ожидающую тишину: они все равно ничего не спросят, скорей всего. – Налет был недолгим, новых раненых не поступало. - Склонился над бойцом, снимая показания анализатором, и делая пробу крови. Он едва заметно вздрогнул, когда я прижал клемму к его здоровому плечу: я его понимал. Тихо бросил: - Успокойтесь. Все в порядке… - Посмотрел на показания анализатора – и вздохнул: все-таки инфекция. Бактериальная. Упавший иммунитет? Плохо «зачистили» повреждение?...Раньше упало, вдохнул что – и активировалось?... Очень плохо. Крайне плохо. На Рилоте вполне могут быть бактерии, которые безобидны для местных, но для людей, на низкий иммунитет – могут дать такую беду, о которой мы знать не знали… - Эй, - я поманил «трешек». – Этого бойца – в изолятор, в инфекционку, на полный осмотр, потом здесь все отчистить до блеска!... - Сэр?... – все-таки подал голос сам раненый. – Что-то не так?... - Подозрение на инфекцию, - ответил я полуправду. – Скорее всего – ничего страшного, но давить ее надо в зародыше. Не будем рисковать. Через сутки вернетесь обратно, через трое – поставим вам другую руку. «Плохо начинается обход,» - подумал я. – «Плохо…Мне не нравится.» - Я справлюсь, сэр, - попытался остановить нас солдат. - Разумеется. Не сомневаюсь. А мы – поможем справиться быстрее… Он едва заметно вздохнул – и больше ничего не сказал. «Трешки», двое из них, осторожно отцепили с него датчики и капельницу, активировали репульсор, убрали ножки – тут койки были высокотехнологичными, для «тяжелых» и «потеряшек» выбрали самые лучшие, - и вывезли его в коридор. Вторая пара, получив от меня данные на дэки, тут же умчалась за переносными стерилизаторами, чтобы просветить палату. Хотя порой не помогает ни ст-поля, ни излучатели асептики, ни жидкость…ничего. И я не хотел, чтобы это был тот самый случай. Наверное, многие думают, что конвейер в первые сутки – это и есть наша работа? Вашими б мыслями…наша работа начинается после того, как все уже вроде бы «починены» и растащены по палатам. Все до этого – только прелюдия. Какими бы мощностями мы не обладали, какими бы технологиями нас не радовал наш генерал-джедай – вселенная всегда найдет, чем ударить нам в тыл и какой пакостью «порадовать». У остальных в палате было все нормально, как показывали приборы и беглый осмотр, я не стал дожидаться «трешек» - и, сохраняя данные и передавая кому надо – лаборатории и фармакологам, на всякий – пошел на выход. Вар ничего так и не спросил, только проводил взглядом, но именно взгляд меня и остановил. Я посмотрел на него, думая уже совсем не о нем - но сообщил: - С Таймером все в порядке, он отсыпается…а еще я вашего Яро, который 1029, нашел. Он втянул в себя воздух, собираясь задать уточняющий вопрос – но я его опередил: - Нет, я его еще не видел!... Как увижу – сообщу вам всем. Или сам, или «трешку» пошлю. И ему скажу, что вы живы, если он не в курсе, - открыл дверь. – Все, отбой. – Замер в дверях, понимая, что остальным, наверное, тоже надо узнать о своих… Мучительно поискал ответ в голове – и сообщил: - После смены списки покажу. – И ушел. Вообще-то – легче было тайком принести дэку и оставить у них. Но на всех дэк не напасешься…и мне бы оторвали голову за такие дела. Дана бы и оторвал. Потому что нельзя. Час. Второй. Третий. Я обошел свой участок, заглянул в инфекционку, в изолятор которой закатили безрукого, КС-5548/4212, чтобы выяснить досконально, что у него там и выгнать заразу к хаттам – и решил, что небольшой передых не помешает. «Трешки», что чистили палату, присоединились ко мне в конце, но были уже заторможены, и я не погнал их дальше, отпустив отдыхать. На ходу посмотрел на расположение боксов на плане медлаба – и отыскал Яро, КС-1029. Он, с касательным ожогом головы и небольшим сотрясением, с легкой «паленкой» в руку – находился в боксе не так уж далеко от секции, в которой стоял бокс Таймера. «Как удачно.» - я поднял передатчик и связался с дежурным по отделению, Тронто Ивоном, из бригады Ларрина как раз. Он был хоть и доком – но был почти моим погодком, потому мы обходились без чинов: - Трон…Трон, занят?... - Чего тебе, Варна? – отозвался он недовольно. – Занят я, да…ну, чего тебе?... - Трон, а ты перенести пару боксов можешь? - Куда и зачем? – коротко спросил он, сам уже понимая мимоходом. - Поменяй местами КС-1029/0025 с 3546/0001. Оно полезно будет. - А, - он, видно, сверился с планом: - Уверен? - Абсолютно. Из одной команды парни… - Ну, если ты говоришь…будет неплохо. Они друг-друга пасут… - Точно, - отозвался я. И это было правдой. Редко какие братья были так преданы друг-другу, как клоны. Это отлично их поддержит. – Спасибо, Трон. С меня обед. - В задницу иди, - машинально отозвался Тронто, видно, задерганный рецидивами по самое не могу. Точно: - Лучше бы мне тут помог… - Закончу обход, глотну кава – и я весь твой. - Я запомнил, не вздумай сбежать!... - Куда? – гыгыкнул я, двигаясь в сторону столовой. - Жестянкам пластыри класть?... - Вливание масла в голову проводить, - поправил он. Наша национальная игра – «исцели дроида». От наших теоретических лечений, имей они хоть каплю реальной силы – вся армия КНС передохла за время нашей службы как минимум дважды. - Цветочного. Благоухать. - Да хоть семечного! Все, отстань от меня, пойду пинать «трешек»… - Принято… - я отключился. Пошел в столовую, снова взял порцию для Таймера, взял себе кава – и пошел разносить сплетни дальше. И снова, когда я вошел – он не спал, и даже вполне себе бодро приподнялся на койке. А потом и вовсе сел, свесив ноги на пол. - Эээ, не так быстро, - предупредил я. – Обманчивая легкость и все такое… - поставил поднос с кружками на столик, уже давно освобожденный. - Я чувствую себя хорошо, сэр, - прогудел он уже даже упрямо, опираясь ладонями о край койки. Выглядел он действительно хорошо, но я все равно направил на него анализатор левой рукой, потому что правой – схватил свой кав. - Верю. Но перенапрягаться не стоит. – И пообещал: - Завтра, если вы мне кое-что пообещаете – я уговорю вас отсюда выпустить. Знаете, когда они такое слышат – у них глаза становятся такие решительные-решительные… - Что я должен делать, сэр? – спросил он негромко. - Как минимум – отдыхать по истечении восьми часов! – И я говорил без шуток. Хотя – кому я это говорил?... Кто угодно из них тут же радостно идет гробить себя нагрузками – только выпусти их из медлаба!... – И, к слову, даже если вас завтра выпустят – никаких тяжелых работ. На посту стоять можно. Бегать или что-то там чинить-таскать-уходить на разведку – нельзя. - Пристально посмотрел на него – и прямо сообщил: - Но ведь вы все равно будете? Кажется, он попытался выглядеть виноватым, но у них это плохо получается. Потому он посмотрел на меня, как всегда смотрят клоны: невозмутимо-решительно-бесстрастно: - Я просто выполняю приказы, сэр. Но я буду следовать вашим инструкциям. - Если они не будут противоречить приказам вышестоящего офицера, - с усмешкой не сдержался я. Он на миг запнулся, потом потянулся за своей кружкой с кавом – и отозвался: - Да, сэр, - мне почему-то показалось, что он тоже хотел бы усмехнуться, но не позволил себе этого. А потом, баюкая кружку в ладонях – он негромко серьезно спросил: - Сэр, я слышал звуки обстрела. Что произошло?... - Тут все его слышали, - отозвался я так же негромко. – Но новых поступлений у нас не было…там, снаружи, теперь есть чем гонять жестянок. - А генерал Дай? Вы не видели его?... - Нет, - с сожалением покачал головой я. – Я его не видел – и ничего не знаю. Тут только нашего видели… - Генерала ии Корво? - Точно. Его самого. Но ему тут и положено было быть… Таймер посмотрел на меня с неуверенным вопросом в глазах: - Простите, сэр…но почему – положено? - Потому что он целитель из Круга Жизни Ордена, - прямо отозвался я. – Когда есть свободная минута – он помогает нам здесь. Локально – или впадая в то, что он называет «целительской медитацией». Что бы это ни было – но «тяжелым» помогает. На это – Таймер откровенно заморгал глазами, не совсем понимая меня. Я тоже так отреагировал, когда услышал о медитациях от брата – а потом увидел грязного головореза в клонской полковничьей «банке» и улыбкой во все зубы. Облик и талант – ну никак не вяжутся. Возможно, Таймер не все запомнил, что видел, но образ генерала – наверняка мелькнул у него перед глазами… - Ну, он такой, - пожал я плечами – и услышал негромкие голоса и возню за ширмами. И шорох перестановок. И я решил свернуть тему о джедаях: - Ладно, я, собственно, не о нем сообщить пришел… - Улыбнулся: - Я нашел вашего Яро. Он, кажется, живой… – Выглянул из-за ширмы, видя, как устанавливают на освободившееся место новый бокс. - …если его, конечно, не перепутали. На это Таймер точно уже не мог сидеть спокойно – и напряженно выпрямился: - Сэр?... – почти выдохнул он. - Сейчас его бокс установят – и вы сможете поговорить. После этого Таймер, разумеется, откинув одеяло – встал на пол. Босиком: пол был продезинфицирован первым делом. Он, конечно, был не в силах дождаться сидя, когда бокс установят нормально. Я его, конечно, подстраховывал, когда он выбрался из своего бокса. Глядя на то, как «трешки» задвигают окончательно ширмы, понятливо оставив нам проем для входа – и поглядывают на нас с едва заметными усмешками – я заметил краем глаза, что Таймер привычно встал в стойку «полусмирно», не замечая, что больничная роба и отсутствие обуви делает эту стойку, с убранными за спину руками, несколько комичной… Но через миг я вообще забыл об этом. Когда заглянул в бокс, то увидел белую, напыленную, пористую «заплатку» на клонской башке, обритой ровно на половину. То есть, не совсем ровно… Боооги мои. Те, кто им занимался – наверняка, третья бригада! – не лишены чувства юмора…и я даже не берусь судить, сколько слез умиления они пролили, обрабатывая его голову. А выражение глаз у подпалившего морду Яро – было кровожадно-недовольным. Стало, когда он нас увидел. Это было…прекрасное зрелище. В дополнение к недовольной морде. И я не удержался от искреннего восхищения: - Ой, кто это тут у нас?... Вау, какой красавец!.. Таймер фыркнул. Тут же попытался взять себя в руки, чтобы не ржать при нас. Громко. Но у него вышло не долго. - Дооок!... – простонал клон по имени Яро в ответ, закатывая глазки, понимая, что высказаться без цензуры просто не может, Устав не позволяет, но это не значит, что он этого не хочет. Я вскинул ладони: - Ладно-ладно, все, я молчу!... Тай ничего сказать не успел, только воздуха набрал – а Яро, эхом на мои слова, ткнул здоровой рукой в Тая: - Просто. Заткнись. Пятидесятка!... Тай не выдержал и заржал. Коротко и дробно, пытаясь сдержаться, но не имея на то сил. Вот такими они мне нравятся больше всего. Я тоже заржал, похлопал по плечу Таймера, разворачиваясь к Яро спиной, чтобы не выдать еще что-нибудь соответственное своему нраву, Тай даже постарался встать «смирно», пытаясь удержать смех, но я его, кажется, добил: - Он просто…неотразим!... – потом зашагал прочь, сгребая по ходу за шею одного из прыскавших смехом «трешек» и доверительно – но не очень тихо – изрек: - Я даже не знаю – это была птичка, сумасшедший кулинар…или действительно кто-то из нас постарался?... «Трешка», Мик, загыгыкал вслед за мной. Пену действительно положили, как надо, но, тьма, очень…высокохудожественно. И мы ушли заниматься своими делами, слыша сдавленный хохот за спиной. Это очень поддерживает, правда. Нас всех. Хотя это и чистой воды психоз. Я закончил обход и проверку, раздал указания, проследил за питанием – и, связавшись с доком, выяснил, что действительно могу, и даже должен помочь Ивону. Со всякими легкими осложнениями и дежурством в интенсивной терапии он справится и без меня. Я козырнул в пустоту, добыл кава, и с двумя кружками – отправился к терминалу дежурного в зале для легкораненых, к Тронто. Выдал ему кружку, нагло потеснив у монитора, посмотрел данные, посмотрел на Трона, серого от усталости кореллианца – и высказал ему свое начальственное недоумение: - Трон, ты когда спал? - Я спал, - огрызнулся он. – Верней – пытался…но рецидивы – находят даже во сне. Не смог отрубиться… Они настолько изношены, что мы чуть не потеряли еще пятьдесят семь человек. Все доброе настроение, обретенное мной при встрече Яро с Таем – резко улетучилось. - Сколько у тебя сейчас тут «двоек»? - Пятеро. И «трешки», у которых тоже уже срывы пошли… Нас всегда мало. В «откат» уходили даже не раненые бойцы генерала Дая. В какой-то момент – я был сердит на джедая за это, но момент был коротким: он сделал все, чтобы они выжили. И они сами – тоже… - Вот что, - помолчав, сказал я – и удержал его от вставания, когда он увидел пару сигналов от санитаров на мониторе. – Тут сиди. Я сам пойду прошвырнусь по боксам. Возьму с собой парочку «трешек» - и пройдусь… - Похлопал себя по карманам. Выцепил пачку ампул из нагрудника Трона. – А ты тут сиди. - А куда надо – как ты узнаешь?... – буркнул он, оседая в кресле обратно. - Я услышу, идиот, - огрызнулся я. – Пей свой кав и не выкобенивайся. Сможешь – поспи хоть тут… И знай, что я на посту. Уловил? - Эчин, - он почти жалобно посмотрел на меня исподлобья. – У тебя где генератор зашит? - В ж…пе, - отозвался я прямо и незамысловато, вставая. И пошел в зал, бросив на ходу: - Трон, мне всего двадцать три, ты не забыл?...До критического – еще десять лет, как минимум!... Ну, собственно, по мне и впрямь нельзя сказать, что мне двадцать три. По виду – мне куда больше. Это нормально. На войне быстрый износ – удел не только клонов. В начале службы – я выглядел младше своих лет, и у меня даже не росла щетина. В тридцать – мои ресурсы уже не позволят мне постоянного недосыпания и воспаления в пятой точке без ущерба для окружающих. Без вмешательства в мой организм, я имею ввиду. Но пока я еще свеженький – я буду выдавать по полной. Сколько раз за те сутки я снимал рецидивы? И не только я?… Я не знаю. Я уверен, что пятьдесят процентов осложнений – это психика, а не нейрология, к примеру. Клоны постоянно испытывают чудовищное давление враждебной среды; они практически постоянно в стрессе, даже если их для этого и делали, и воспитывали соответственно их предназначению – но они люди, их, хоть и усовершенствованная, нервная система просто не выдерживает такой нагрузки… При учете того, что разгрузки, кроме сна, у них обычно нет никакой. Нет, вы не поняли. Никакой – вообще. В той концентрации, что исправила бы положение. И психика выливается в нейрологию. Они умеют шутить, но в большинстве своем – на нервах. Они не знают ничего, кроме войны и всего ей сопутствующего. Ребята, если кому-то не давать радикально выдыхать – рано или поздно у вас будут бесповоротные проблемы и катастрофы. Именно поэтому мы, медики на «Терроксане» - просто молимся на нашего генерала: показатели обследований его контингента – да хоть взять статистику за последний месяц – говорят о том, что у его людей изнашиваемость на порядки ниже, чем в других частях. Он дает своим людям выдыхать, и выдыхать хорошенько, даже если на это – есть только сутки-другие. Он не подпускает их к арсеналам и тренировочным залам в первые сутки после возвращения. Он, мать вашу, кормит своих в разы лучше, чем большинство джедаев!... Он нагло обдирает Орден на оплату дальнобойных трансляций, он заставил Стиммса закупить все фильмы, передачи и электронные книги за последние три года, и рано или поздно, от скуки, когда делать нечего, а в арсеналку или на тренажеры не пускают – особенно в начале войны, когда было время – клоны начинают заливать в себя информацию, которая все дальше и дальше отходит от сферы их непосредственных интересов. Я не говорю о том, что его люди ходят в броне последней прокачки, которую он закупает на свои деньги – они у него есть, и даже Орден не может с этим ничего поделать – потому что это тоже сфера военки. Я говорю о том, что он расширяет их кругозор и отвлекает их сознание от привычных тем. И это в какой-то степени компенсирует то, чего они все лишены. И, знаете – у его людей бывает крайне мало психозов. В виде срывов. Почему так не могут делать другие?... Все можно объяснить и оправдать. Политики это каждый день делают. Да знаю я ответ: просто остальным это не надо. А те, кто пытается хоть как-то протестовать против этого дерьма – сами порой не понимают, что протестами – людям не поможешь: надо просто делать. Хоть что-то. Да, то, что клоны узнают – они все равно могут применить в военных целях. Хотя бы сумев посмотреть на какую-то ситуацию под другим углом. Но я видел в этом всем – да и не я один – несколько другие аспекты пользы… Ну, мы медики. Думаем иными категориями. Глоток глюкозы и кислорода – и я снова бегу туда, куда меня зовет перепуганный «трешка», на ходу охлопывая карманы, но он уже протягивает мне две ампулы-инъектора, зажав между пальцами, полусжатыми в кулак. Канюлями внутрь кулака. Я подхватываю их точно так же между пальцев – экономия секунды, мы навострились – и вбегаю в бокс, чтобы тут же подключиться к снятию ломки: вогнать в вену одну, крутанув в пальцах, выбросив пустую ампулу – вторую инъекцию, этого – ломает меньше, слава богам, он выдержит, и как только я решаю это – он отрубается, и анализатор показывает при «просветке» полем то ли порванный сосуд в башке, то ли сильный спазм … В реанимацию, бегом, передать с рук на руки Чарену, что на подхвате у вернувшегося Эча – и снова в зал, краем глаза видя, как в отдаленный бокс какой-то «трешка» вносит поднос с едой, держа на руке полотенце, как официант – сам кормить будет… У тех, наверху – много врагов. У нас – один. И сепы – всего лишь его воплощение. На исходе я уже не помню какого часа – я понял, что уже не могу. Понял, потому что осознал, что стою, упершись лбом в руку, положив руку на стену в начале коридора, что вел в дальние палаты с «тяжелыми». Меня трясет – и я ничего не помню. Это почти как начало криза, но не оно. Нет, я помню, как только что мы бежали в реанимашку с открывшимся внутренним кровотечением, и я орал на кого-то благим матом за то, что не дожали…но больше – ничего не помню. Я не помню, как хоть кому-нибудь говорил, что я сбойнул и отваливаюсь. Я не помню, на кого оставил смену…это все плохо, но я просто не могу отклеиться от стенки или поднять вторую руку и нажать вызов на наручном коммлинке. «Я не сбойнул,» - понял я, таращась в стену, и чувствуя, как горят глаза. – «У меня срыв.» Надо было срочно что-нибудь кому-нибудь сказать, но я – не понимал что. И кому. - Эчи?... – голос. Даже знакомый. Рука на плече. – Ирик, ты как?... Ирик!... – Чарен. Но я не понял, почему он рядом со мной. - Херово он, вот он как, - прогудел рядом недовольный второй голос. Этого я опознал сразу: Готтас. – Отход у него, не видишь, что ли?... Деликатный хруст одноразового инъектора – и жидкий холодок потек в локтевую вену. Невнятно из-за пляшущих губ и зубов – я даже умудрился сказать «спасибо». - Давай-ка ты отклеишься от стены – и присядешь, - Готтас попытался отлепить меня от стены. - Не… - покачал головой я. – Не-не-не… - как только я смог произнести это, я понял, что могу даже говорить. – Не надо, Гот…Я сейчас…Спасибо…я сейчас… - Закрыл глаза, подавив желание дышать чаще, чтобы не заполучить опьянение от кислорода. – Чар!... - Чего тебе? – Чар смог заставить меня отлепить лоб от руки и провел по нему ладонью, стирая пот. - Ты же не тут должен быть! - А где? – искренне удивился он. - В реанимашке!... Там…ну…кровотёк… - Ты стукнулся, Ирк, - это уже выдал Готтас. - Ирик, - ласково и убедительно выдал мне Чарен. – Кровотёк был два часа назад, дроид ты мой бестолковый…и мы все сделали, как надо!... - Точно? – глупо переспросил я. - Да. Успокойся, мы успели!... Меня откровенно повело и меня поймали. - Ну-ка, ну-ка, что это ты?... - Ирик, быстро перестал дурить!... - Да это… - Я попытался объяснить. - …от успокоительного. Меня всегда так!... Сейчас…я сейчас!... – Собрал все силы, убрал дурноту и качку – и спросил: - А кому я смену сдал? Они глухо заржали в один голос, стараясь поддержать меня: - Тааак, перезагрузка зависла!... - Ирик, ты совсем?... Ты же сам час назад мне ее сдал! – Чарен. – А Трон – спит уже давно!...Скоро встанет!... - Вот тьма… - Эч, мальчик мой, - голос моего дока. – Что это ты?... Засбоил, да?... Так, Гот, тащи его отсюда… - Док, я пошел, - голос Чарена отдалился. И новый голос: низкий, глубокий и хрипловатый. От которого у меня тут же прошли тормоза. Но побежали мурашки по затылку. - Что у вас тут? Мгновенное молчание замешательства. Голос дока: - Перенапрягся немного, господин генерал…ничего страшного. Сон и еда все исправят. - Уверен, - тихое фырканье. Тяжелая рука на плече, сменившая руку забрака – и я вдруг оказался повернутым лицом к черной громаде нашего генерала. И он улыбнулся, спокойно и безмятежно, как мне показалось: - О. Так это храбрый и быстрый спасатель…брат Сеймена Варны, верно? Я молчал, потому что не доверял своим дрожащим и пляшущим губам, но стоящий рядом с генералом мой док – негромко ответил за меня: - Эчин Ирик Варна, сэр… Медтехник второго ранга. Я не знаю, что сделал наш черный генерал. Но я вдруг ощутил и свои ноги, хоть и тяжелые, и руки, хоть и холодные и онемелые…и трясучка ушла куда-то сама собой. Я даже смог поднять голову, чтобы видеть его лицо, полускрытое визором. - Эчин, - едва заметно кивнул он. – Я помню… Вы ведь теперь сможете спокойно уснуть, Эчин? Без побочных эффектов? Я, как ни странно, понял его. И даже ответил, хоть и глухо: - Да, сэр…Думаю, что да, сэр!... - Прекрасно, - кивнул он снова. Блики на черноте визора завораживали. Я ощутил, что дышу легче и ровнее, и сердце, как обезумевшее, не колотится вхолостую в груди. – Я надеюсь, что вы хорошо отдохнете, господин Варна. Вы скоро понадобитесь. - Я всегда готов, сэр, - почему-то ответил я, все еще глядя ему в лицо. Он улыбнулся кривовато, но шире. - Идите, - негромко сказал он, выпустив мое плечо. – ЕС, Варна. Готтас, не выпускайте его, пока не проспится. - Да, сэр!... - А к вам, док, у меня пара вопросов… Я не слышал тогда, о чем они говорили. Я плыл в каком-то отрешенном от яви полусне, плыл до своего спальника, я даже не помню, как Готтас меня укладывал. ЕС – это значит «есть-и-спать». Первая команда, которой учат на «Терроксане». Помню, что отрубаясь – просил только доставить списки «потеряшкам». Кажется.