Американская роза

LIGHTS — Portal

Помнит ли Гарри? Помнит ли Гарри, что они уснули в объятиях друг друга? Подобные вопросы задаёт себе Луи всё утро, из-за чего он тонет в море сомнений и неуверенности в себе. Они уснули вместе, это факт. Если наутро Луи проснулся и сбежал прежде, чем Гарри что-либо понял, это ничего не значит. Кажется, Гарри ничего не помнит, потому как он говорит лишь о песне, над которой они работают. Его глаза всё ещё блестят, когда он говорит о том, что любит. Он сидит рядом с ним, говоря о цветах и музыке, и его глаза блестят. От этого у Луи идут мурашки по телу, всегда. Он задаётся вопросом, изменилось ли что-то между ними. Наверное, любовь Гарри к нему изменилась. Невозможно любить кого-то, кто вытер о вас ноги, когда вы признались ему. Невозможно, чтобы Гарри хранил свою любовь так безобидно и тепло в своём сердце, ибо именно Луи это сердце разбил. Он хочет, чтобы Гарри перестал его любить. Было бы неловко, знаете, если бы он снова сказал, что он натурал и никак не интересуется мужчинами. Потому что Луи — натурал или, по крайней мере, должен им быть. Если он смотрит на губы Гарри, как голодный человек пялится на тарелку с едой, это ничего не значит. Губы Гарри всегда были привлекательными, а Луи всегда нравилось смотреть на привлекательные вещи. — Так, в целом, тебе нравится? — Гарри прерывает его внутренний монолог, чтобы вернуть Луи обратно на землю. Луи не нужно слышать песню, чтобы знать, что она будет звучать шикарно, но он просит Гарри спеть её снова, потому что ему бы не хотелось лгать. — Честно говоря, это потрясающе, — признаётся он искренне. Гарри улыбается. — Хаз, это будет стопроцентный хит. Твоя мелодия и мой текст… Какой союз. — Какой союз, — повторяет Гарри, кивая. — Не по теме, но... Как ты стал таким… знаменитым за такое маленькое количество времени? — Усердно работаю, — отвечает Луи честно. — У меня не было никакой личной жизни на протяжении двух лет. — Именно поэтому ты никогда не звонил? Ты был занят? — равнодушно спрашивает Гарри. — Да. Ложь. Он лжёт, и Гарри знает об этом. Он прикусывает нижнюю губу, разочарованно качая головой. — Я же знаю, что ты лжёшь, Лу. Ну и что, если так? Они очень хорошо притворялись, что это просто дружба. Они очень хорошо это делали до тех пор, пока им не пришлось поступать в университет, и пока Гарри не признался в своей любви к Луи, и тот сбежал. Луи сбежал, потому что Гарри всегда мог слышать, как его голос меняет цвет, находя оттенок для каждой его эмоции. Он сбежал, когда его самый большой страх начинал становиться реальным, и его было невозможно скрыть от кого-то вроде Гарри. — Чёрт, Хаз, что ты хочешь от меня услышать? — Он кричит шёпотом, и это звучит странно, но он ничего не может с этим поделать. — Что я ненавижу ничего о тебе не знать, но мне в любом случае нужно держаться от тебя подальше? Гарри даже не моргает. — Да. Сейчас ты не лгал. — Ты об этом и сам знаешь, Гарри, — говорит Луи, пытаясь проглотить комок в горле. Гарри значит так много, он бесценен. — Я не хочу ранить тебя больше. Он хочет, чтобы Гарри сказал ему, что они обнимались прошлой ночью. Он чувствует себя дерьмово, делая вид, что ничего не произошло. — Я волнуюсь не о себе, — признается Гарри, наклоняясь к столу, чтобы быть ближе к нему. Луи хотел бы убежать и спрятаться под кроватью. Его пугает, сколько эмоций смешивается в нём, когда Гарри рядом. — Я волнуюсь о тебе. Я не хочу, чтобы твоя жизнь прошла впустую. — Я натурал. Он говорит так, будто эти слова как-то повлияют на суть разговора, но этого не происходит. Он пытается доказать то, чего в действительности нет, он пытается доказать себе, что он не умирает от желания целовать Гарри прямо здесь и заниматься с ним сексом до потери сознания. Он хочет притвориться, что его заинтересовало то, как на него посмотрела официантка. Он хочет притвориться, что он посмотрел на её задницу (не считая того факта, что вместо этого он смотрел на задницу Гарри, но, блять, да). — Я оплачу заказ, — говорит Гарри, вздыхая. Он встаёт и подходит к кассе. Луи остается сидеть на месте, такой одинокий и боявшийся чувства, скрытого у него в груди. Они, чёрт возьми, уснули, обнявшись, прошлой ночью, почему Гарри ведёт себя так, будто ничего не произошло? Почему он так делает? Он нуждается в своём мальчике больше, чем в чём-либо другом в мире. Он не хочет лгать; Гарри — единственное, что не было ложью в его жизни. Он лучше, чем вся фальшивость, которую Луи создал вокруг себя. Он встаёт с места и идёт навстречу Гарри, разговаривающему с кассиршей. Луи хочет заплакать, потому что Гарри такой очаровательный, такой бесподобно красивый, и он был так чертовски терпелив к нему. Гарри замечает его, поэтому оборачивает руку вокруг талии Луи и притягивает его к себе. Он всегда замечает; всегда наблюдает за Луи. Луи хотел бы, чтобы Гарри был девушкой, потому что это бы всё намного упростило. Они бы уже были женаты в таком случае. Его мысли ужасны, Луи знает это. Гарри — парень, и он может существовать только как парень. Пытаться найти «что если» во всём — значит пытаться изменить Гарри, а Луи не хочет, чтобы Гарри менялся, никогда. Луи не оказывает сопротивления, когда Гарри притягивает его ближе в движении, которое больше подходит для влюблённых парочек, чем для друзей. Он пытается перестать волноваться хотя бы один раз, Гарри слишком тёплый и безопасный, чтобы отказываться от его прикосновений. — Спасибо, что пришли! Приятного дня! Луи не прощается. Гарри приводит его к машине, где сажает его на пассажирское сидения, ничего говоря. Луи стоит на краю эмоциональной пропасти, он это знает. — Хочешь немного покататься, Лу? — предлагает Гарри, и Луи знает, что он ожидает «нет» в ответ. Он решает разрушить его ожидания. — Выбирай пункт назначения, Гарольд. Ночь полностью опускается на город спустя часы езды на машине по кругу. Лунный свет освещает дорогу, пока Гарри ведёт машину, его глаза сфокусированы на дороге, и громкая музыка охватывает их обоих. Луи сидит неподвижно на пассажирском сидении, обхватывая свои согнутые ноги руками. Он не уверен, чувствует ли Гарри его дискомфорт, надеется, что нет, но он почти уверен, что даже его молчание издает беззвучные крики страха. — Эй, Лу. Гарри выключает музыку и решает нарушить молчание между ними. Он замедляет скорость автомобиля, но продолжает водить. Луи рад; потому что он почти уверен, что у него красное лицо. — Говори, Гарольд. — Сегодня был хороший день, — говорит он, и Луи не упускает улыбку на его красивых губах. — Спасибо за... Ну, знаешь… За то, что впустил меня в свою жизнь. — Он нервно запинается. — Снова. — Как будто у меня был выбор, — говорит он шутливо. — Парень, которому нельзя солгать. Ты знаешь меня. — Мне на самом деле это очень нравится, — говорит Гарри, смущаясь. — Всегда нравилось. Луи знает; он знает, что любви Гарри не убавилось ни на каплю. Два чёртовых года, и Гарри до сих пор любит его так же сильно, как и в первый день. — Лжец. — Я не лгу, — уверяет Гарри, взглянув на него краем глаза. — Было бы несправедливо, если бы я лгал. Луи фыркает, закатывая глаза. Он немного расслабляется, позволяя онемевшим конечностям упасть на сидение. — Эй, остановись. Давай посчитаем звёзды на небе? Гарри поворачивается к Луи, полностью ошеломлённый его предложением. Луи окликает его, прося внимательно следить за дорогой. — Ты серьёзно? — Конечно, глупый, — заботливо отвечает Луи, кивая головой. — Я начинаю привыкать к твоему присутствию. Снова. Гарри смеётся. Когда он делает это, каждая мышца в его теле напрягается и затем расслабляется, как только он взрывается в каскаде счастливого смеха, запрокидывая голову назад и жмуря глаза, как котёнок. Луи смотрит на Гарри в восхищении, не подозревая о том, что он жутко пялится. Хотя Гарри, кажется, не возражает. Он выезжает на обочину, паркуясь где-то, где деревья не закрывают им вид на тёмное ночное небо. Туманная бесконечность над ними сияет крошечными звёздами, излучающими силу чего-то, что они никогда не смогут понять. Луи чувствует себя крошечным по сравнению с ней. Вселенная кажется такой близкой, когда он смотрит на небо, но, на самом деле, все эти объекты находятся очень далеко. Он задается вопросом, зачем люди борются с вещами, которые не имеют значения, когда перед ними существует такой прекрасный безграничный мир. — Ты витаешь в облаках, — шепчет Гарри на ухо Луи. Луи не заметил, как Гарри к нему приблизился. Он сидит на капоте машины, прижатый к его боку. Его голос звучит мягко, когда он говорит, обволакивая Луи с головы до пят, заставляя его дрожать. Голос Гарри безграничнее, чем сама Вселенная. — Ты имеешь в виду «в звёздах»? — произносит он самую неудачную шутку всех времён, но Гарри смеётся с неподдельным восторгом. Его очарование убивает Луи. Вся его ложь построила прочную кирпичную стену в его жизни; он думал, что его невозможно загнать в ловушку. Это такое хорошее чувство безопасности, когда ты строишь свою жизнь, как тебе захочется. Луи — бог своей собственной судьбы. Кроме тех случаев, когда Гарри находится рядом. — Ты очень красивый, Гарри. Слова бездумно выходят из его рта. Гарри перестает смеяться, его глаза меняют цвет. Становятся темнее, осмотрительнее. Он полон надежды и в то же время испуган, и его лицо сияет ярче, чем звёзды. Он облизывает нижнюю губу, и его взгляд опускается на губы Луи на мгновение. Луи не глуп, он знает, что это означает. — Ты тоже красивый, — шепчет Гарри; ему не удаётся сохранить нормальную интонацию голоса. Он меняется очень быстро в зависимости от обстоятельств, становясь глубже и медленнее, когда они говорят о чём-то интимном. — Даже слишком красивый. Я люблю, когда твой голос делает это… Он становится алым. Всегда. Луи наклоняется к нему. Медленно, сантиметр за сантиметром, в то время как его взгляд ловит взгляд Гарри. Дюймы, отделяющие их рты, ощущаются как пропасть между ними, и пока ни один из них не готов к прыжку. — Что, если бы этого не случилось? Что, если бы мой голос не менял цвет? — удаётся спросить Луи. Его мысли размыты; Гарри не даёт ему нормально думать. Его обаяние испытывает Луи на том уровне, где слова и чувства смешаны в странный меланж, имеющий вкус свободы. — Нас бы не было здесь, — отвечает Гарри абсолютно искренне. — Я бы не понял, что ты… — Он не продолжает фразу. Он особенно осторожен, когда говорит об ориентации Луи. — Удивительный. Каждая частичка тебя удивительна. Ты даже удивительнее звёзд. — Дурачок, — бормочет Луи, пусть и не останавливает Гарри от высказывания всех этих смазливых фраз. В каких бы отношениях ни состоял Луи, ему никогда не делали комплименты. Он думал, что говорить комплименты — это чисто мужское занятие, поэтому ему с трудом приходилось их принимать. — Ты это любишь во мне. Кто Луи такой, чтобы отрицать очевидный факт? Как будто он мог, в любом случае. — Да, — кивает он. Он закрывает глаза, придвигаясь ещё ближе. Он может почувствовать дыхание Гарри напротив своего, мягкую руку, тянущуюся к его щеке и ласкающую её. — Да, я люблю это в тебе. — Можно я тебя поцелую? Слово «поцелую» покидает рот Гарри и пробирается в голову Луи, заставляя его насторожиться. В этот момент он осознаёт, что его и Гарри отделяет совсем маленькое пространство, и они вот-вот поцелуются. Он осознаёт, что уже был в этой ситуации однажды, два года назад; с тем же самым человеком, он чувствовал то, чего не хотел, но в то же время не мог избежать этих чувств. Его стена лжи вот-вот разрушится. — Я не могу, — говорит Луи надломленным голосом, неожиданно отстраняясь. Он встаёт и обхватывает себя руками, отходя от Гарри. Он отворачивается от парня и закрывает глаза, пытаясь стереть чувства, вызванные им. Он не гей, и даже если это так, он не готов столкнуться с этим лицом к лицу. Не сейчас. — Я не могу, мне так жаль, Гарри. Ему хочется заплакать. Он неожиданно нуждается в ком-то, кто бы обнял его, потому что побыть одному бывает полезно, когда ты разбит, но Луи не уверен, что сможет сам себя успокоить на этот раз. Ему нужен кто-то, кто поддержит его. — Луи, пожалуйста, не расстраивайся. Гарри стоит позади Луи, и он достаточно уважает его, чтобы оставаться на несколько дюймов позади. Он не хочет трогать его или заставлять повернуться к нему лицом. — Ты не понимаешь, — всхлипывает Луи, оборачиваясь, чтобы посмотреть на этого парня, который приводит его жизнь в беспорядок. Он не может солгать ему, так какой смысл молчать? — Я сделал это с тобой. Снова. Гарри, я так чертовски запутался. — Он злобно вытирает слёзы, не желая, чтобы они у него вообще были. — Блять, Гарри, я очень хочу поцеловать тебя. Прямо здесь? — спрашивает Луи, шагая вперёд и указывая на машину. — Я мог бы целовать тебя до тех пор, пока ты не забыл обо всех своих проблемах. Но я не могу. Я не могу, потому что это не соответствует той сумасшедшей фальшивой жизни, которую я создал для своей мамы и отца. Это не соответствует моей… — Жизни натурала, — заканчивает за него Гарри, почти угадывая последние слова Луи. Луи вздрагивает, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. Да, он адски боится позволить своей маске натурала упасть. — Иди сюда, Лу. Я не буду целовать тебя, хорошо? Давай заберёмся в машину. Луи следует за Гарри к машине, и тот открывает дверь на заднее сидение и впускает его первым, прежде чем забраться самому. Внутри тепло, и Луи сворачивается в уголке, делая из своего тела маленький комочек. — Я пообещал, что не буду спрашивать тебя о твоей ориентации, потому что знаю, что это деликатная тема для тебя, Лу. — Гарри говорит слишком медленно, не торопясь, чтобы подобрать правильные слова и быть мягким и честным с Луи. Луи внутренне благодарит его за то, что он такой добрый и понимающий по отношению к нему. — Я бы хотел сказать это, — вздыхает Луи побеждённо. — Я не могу даже… Сказать это вслух для себя. Я жил во лжи, и из неё не так уж просто выбраться. — Я понимаю, — кивает Гарри. Он поглядывает на руку Луи, ту, которая лежит рядом с ним. Луи знает, что он хочет взять её в свою, но пока что не делает этого. — Почему ты так боишься быть собой, Лу? — Я… Не знаю. Всё ещё не знаю. Я думаю... я должен доказать своей маме, что мой… Что Трой был неправ насчет меня. Гарри кивает и не давит на него. Они остаются в тишине в течение долгого времени, тишине, которую Луи хотел бы наполнить обещаниями вечной любви и нескончаемых поцелуев. — Мне так жаль, Гарри, — извиняется Луи. Никаких слов в мире не достаточно, чтобы выразить его сожаление. Не только перед Гарри, но и перед собой, потому что он до смерти хочет, чтобы Гарри его поцеловал, он желает его каждым дюймом своего тела. Поцелуй с Гарри означал бы конец его лжи, конец жизни в мире фантазий, где он натурал и всё идёт «как надо». — Мне так жаль, что я постоянно причиняю тебе боль. Я… я тебя не заслуживаю. Тебя не должно быть здесь. Он задаётся вопросом: почему так ненавидит себя? Когда он стал испытывать такое отвращение к себе и почему? — Не говори так, — отвечает Гарри, целуя Луи в висок. Луи не понимает, почему Гарри так заботлив по отношению к нему; он знает ответ, но чувствует себя слишком недостойным его. — Тебе не нужно ни за что извиняться. Я понимаю, я всегда буду понимать, потому что Луи, в которого я влюбился — это этот же скромный, красивый и настоящий Луи Томлинсон. Гарри говорит так открыто о своей любви к нему, что это пугает Луи. Никто не может так легко и комфортно говорить о ком-то, кто разбил ему сердце; настолько сильная связь просто не может быть реальной. — Я… Просто... — Луи громко вздыхает, переполненный чувствами. Он наклоняет голову в сторону, небрежно опираясь на Гарри, чтобы положить голову на его плечо. Гарри открыто его принимает, вытягивая руку и обнимая ей Луи. Он притягивает его ближе, и парень позволяет ему управлять их движениями. Гарри тёплый, но прежде всего в руках Гарри он чувствует себя безопасно. По-настоящему безопасно, а не в виде пустых слов. В отличие от его лжи, безопасность, которую дарит ему Гарри, даёт надежду. — Обними меня, Хаз, — умоляет он слабым голосом. — Пожалуйста? Гарри ничего не говорит, отвечая своими действиями. Его большие руки путешествуют по телу Луи; нежность его действий даёт Луи чувство защищённости, которое он очень любит испытывать. Руки Гарри перемещаются на его бёдра, и он перемещает Луи по сидению, пока он не размещается у него на коленях. Луи судорожно выдыхает, когда его маленькое тело умещается на теле Гарри, утыкаясь лицом ему в грудь, сдерживая отчаянные слёзы, собирающиеся у глаз. Он чувствует, как кончики пальцев Гарри проводят по его спине, и, наконец, заключают его в объятия, которые значат больше, чем весь мир, для Луи. — Ты самое лучшее, что со мной когда-либо случалось, Гарри, — признается Луи, пытаясь прижаться к Гарри настолько близко, насколько возможно. Он притворяется, что мир вокруг них не существует, есть только он и Гарри, сидящие в машине, и ничего больше. — Я так рад, что ты вернулся. Я так рад, что мой голос меняет цвет. — Я рад, что могу слышать, как он меняется, — отвечает Гарри и целует его в лоб. Луи игнорирует то, как сильно он хочет поцеловать Гарри. Его ложь по-прежнему крепко закреплена за ним, даже если уже не настолько крепко, как прежде. Гарри рушит его стены. Он знает, что мог бы поцеловать Гарри, а затем прикрыть это ложью, но он не хочет. Вместо этого он решает просто плакать до тех пор, пока не уснет. В конце концов, он заключён в объятия Гарри, и ничего плохого с ним уже не может случиться.