Troye Sivan — Wild
Это просто подпись. Имя Гарри, нацарапанное неряшливым и быстрым почерком, и его расшифровка внизу — это его подпись на листе бумаги, не несущего никакой ценности, не считая слов, напечатанных на нём. Это просто подпись, но для Гарри эта простая каракуля значит целый мир. — Что ж, теперь это официально! — провозглашает Лиам, и Гарри улыбается, когда заканчивает писать. — Контракт подписан и всё такое. Добро пожаловать в Parma Ham Records, Гарри Стайлс. — Спасибо, Лиам, — счастливо благодарит он, когда законный представитель убирает все документы в папку. — Теперь я не просто стажёр. — Он садится напротив своего партнера по работе и теперь друга, когда к нему приходит осознание. — Было приятно увидеть тебя, Пейн, — говорит мужчина, и Гарри не обращает на него совершенно никакого внимания, потому что это… Это действительно происходит. Он приехал в Ливерпуль с разбитым сердцем и без чёткого жизненного пути, которому он бы следовал, а теперь у него есть работа, планы на будущее, и его сердце почти зажило. Он хочет этого. Ему нужно это, потому что он слышит гармонии черными, когда они не подходят друг другу, и он знает, что в песне такого не будет; он знает, что она будет хитом, потому что она флюоресцентная. Он чувствует, что он — часть чего-то (и если это что-то содержит Луи, так ещё лучше). — Я так рад, что ты, наконец, окончательно решил присоединиться к нам, — признаёт Лиам, сидя в своём офисе, оставив дверь открытой. — Это никак не связано с нашей дружбой, ты очень хорош в создании музыки, Эйч. — Спасибо. — Гарри сияет, его лицо болит от улыбки, но ему нравится это чувство. — Это… Правда очень важно. Я… я, обычно, не вписываюсь. Моя семья не видит мою синестезию так, как вы. — Именно поэтому Луи сказал, что ты предпочитаешь умалчивать о ней? Гарри молча кивает, наслаждаясь моментом. Он наконец-то стал частью чего-то. — Я рад, что ты работаешь с Луи. Он хорош в написании текстов песен, но ты ещё лучше в написании музыки. Вы двое идеально друг другу подходите, не так ли? Лиам пытается завязать разговор о Луи, и его глаза говорят об этом, говорят о том, что он знает, но Гарри не даёт ему и шанса. — Теперь, когда у меня появился доход, я думаю, пора начать искать себе дом. — Ему очень нравится жить у Луи, но в то же время он знает, что это будет длиться недолго, пока Джей не попросит его съехать. Он не винит её, у неё есть много детей, за которыми нужно присматривать, и Гарри лишь добавляет ей неудобств. Ему не нравится так пользоваться ее добротой, Джей любит его, как сына, и Гарри отвечает ей взаимностью на это уважение и даёт ей личное пространство. — Я не могу жить у Луи вечно. В глазах Лиама появляется тот самый взгляд, в них вспыхивает проблеск сочувствия, а затем исчезает так же быстро, как и появился. Гарри знает, что его с Луи отношения не идеальны, но между ними уже что-то есть, и пока этого достаточно. — Говоря о Луи, где он? — спрашивает Лиам нерешительно. — Я думал, что он собирался прийти. То есть… — Он не заканчивает предложение из-за предупреждающего взгляда, который бросает на него Гарри. — Где он? Гарри действительно не знает, что ответить. Он не знает, где Луи, он лишь нашёл записку от него, объясняющую, что он скоро вернётся. И не поймите его неправильно, он доверяет ему, он хочет доверять. Но его сознание борется с воспоминаниями о прошлой ночи, о поцелуях, об объятиях и прошептанных словах, и всё это кажется слишком идеальным, чтобы быть реальностью. — Я не знаю. Он уехал из города. Ему интересно, догадался ли Лиам о том, что произошло между ними, догадался ли он, насколько сильно Гарри влюблен в Луи. Вполне вероятно, что да. — Гарри. — Тебе не нужно жалеть меня, — резко отвечает Гарри, и вспышка раздражения мелькает в зелёных глазах. — Я и не делаю этого, Эйч, но я не настолько глуп, — Лиам вздыхает со смесью смирения и сочувствия. Он отвечает не сразу, задумчиво смотря в стол. — Я просто… Смотри, я не могу осуждать ваши с Луи отношения, потому что я даже не знаю, что между вами происходит, но, насколько я понимаю, Луи выглядит дерьмово всё время, когда он не с тобой. — Что есть, то есть, — Гарри точь-в-точь цитирует слова, вытатуированные на груди Луи. — Не неси эту чушь, — бормочет Лиам, скрещивая руки на груди. — Луи — мой друг, и теперь ты тоже мой друг. Я волнуюсь за вас. — Повышенный тон оранжевого голоса Лиама предполагает раздражение, но ему по-прежнему удаётся звучать вежливо. — В тот вечер… Гарри, Луи притворялся, что ему нравится Даниэла, я не настолько тупой, он едва может держать её за руку. И сегодня я сказал ей, что ты собираешься стать частью компании, и она едва ли не уволилась. Что происходит между тобой и Луи? Прояснять ситуацию — задача не Гарри. Он знает, что они поцеловались, но крошечные шаги Луи не могут быть закончены никем, кроме него. Ему нужно помогать ему, а не подавлять. — Не усложняй всё, Лиам, — просит Гарри тихо, но твёрдо, молясь, чтобы друг понял его и остановился. — Мы в порядке, пожалуйста, не заставляй меня говорить что-то, о чём я буду жалеть. Лиам грызёт ногти, наблюдая, как Гарри говорит, он до смерти хочет задать вопросы, но достаточно учтив, чтобы промолчать. — Я не хочу этого, извини, Эйч. Я надеюсь, что вы справитесь с этим. — Какой он наблюдательный, раз знает, что нам нужно с чем-то справляться, думает Гарри. — Я могу сложить два плюс два, знаешь? Песни о свободе, которые написал Луи, твоё возвращение, и изменение его поведения… Это всё связано, ставлю все свои деньги на это. Гарри знает, что не может ни подтвердить, ни опровергнуть эту точку зрения, но он также не может и лгать, так что он предпочитает промолчать и позволить Лиаму сделать свои собственные выводы. По правде говоря, эта ситуация довольно нова для него. Никто прежде не признавал его и Луи отношений, не так, как это делает Лиам. Джей привыкла шутить о них, как о лучших друзьях, но она никогда не подразумевала ничего в романтическом плане, когда говорила о них. И дело в том, что их отношения всегда были романтическими, даже когда они не знали, что такое романтика. Гарри отдал своё сердце в тот день, когда Луи поклялся защищать его от детей, которые над ним смеялись. Они скрепили свою любовь, когда Луи поклялся всегда быть рядом, чтобы помочь ему во время сенсорных перегрузок. Они всегда вели себя как родственные души несмотря на то, что все воспринимали их как простых друзей. — Извини, Эйч, я слишком остро отреагировал, — произносит Лиам после продолжительного молчания Гарри. — Всё нормально, Ли, не волнуйся. Лиам встаёт и подходит к парню. Он любезно хлопает его по спине, и Гарри показывает ему слабую улыбку. — Хэй. Приходи в студию, ладно? Я хочу показать тебе кое-что. — Да, ладно, — соглашается Гарри, доставая телефон из кармана. — Только подожди минуточку. Лиам кивает и выходит из офиса, оставляя Гарри наедине со своим телефоном. Нет ни одного сообщения или пропущенного звонка от Луи; и как бы сильно он не хотел доверять ему в этот момент, в груди все равно словно висит камень.«Я скучаю по тебе.»
Сообщение выходит нуждающимся и отчаянным (и, на самом деле, всё так и есть), но Гарри всё равно, когда он нажимает «отправить», надеясь, что Луи его прочтёт. Гарри блокирует телефон и идёт в студию звукозаписи, зная, что его мысли не смогут сосредоточиться ни на чём другом, кроме телефона в его кармане. Даниэла стоит в студии с Найлом, новым стажёром, и Лиамом. Они что-то слушают, и сердце Гарри трепещет, когда флюоресцентные тона песни, которую написали он и Луи, вспыхивают у него перед глазами. — Я же говорил, Луи и Гарри — потрясающий дуэт! — восклицает Найл восторженно, когда песня подходит к концу. Даниэла обменивается взглядом с Гарри, который вежливо ей улыбается. Она не улыбается в ответ и уходит к стойке регистрации, даже не попрощавшись. — Foxes понравилась эта песня, — говорит Лиам, подмигивая Гарри. — Ладно, Найл, мне нужно побыть немного наедине с Гарри, так что… — Я понял, — обрывает его Найл, закатывая глаза. — Храним тайны от стажёра! Пока, неудачники! Прежде чем выйти из комнаты, Найл ударяет Гарри по заднице, просто чтобы вывести его из себя. Гарри застигнут врасплох, но когда он оборачивается, чтобы накричать на Найла, тот уже выбежал из комнаты, смеясь. — Это ещё не конец, Хоран! — смеётся Гарри, и Лиам закрывает дверь. — Дети, — бормочет он себе под нос, подходя к ноутбуку. — Хорошо, итак, у нас есть это… — Он берёт другой диск, помеченный как «Песня Луи», без каких-либо пояснений под названием. — Неизданная песня, которую Луи написал и спел сам. — Правда? — спрашивает Гарри удивлённо. — Это потрясающе! У Луи красивый голос. — Это так, — соглашается Лиам. Гарри вспоминает те времена, когда Луи состоял в школьном кружке драмы и любил петь. Он думал, что эта часть его жизни закончилась, правда, что было просто бессмысленным, потому что голос Луи имел идеальный красноватый оттенок, который должны были слышать все. — Это должен был быть дуэт с одним из наших артистов, но мы не смогли найти никого подходящего. Как только Лиам тянется, чтобы начать играть трек, сердце Гарри начинает биться немного быстрее в груди. Дело в том, что он не знает, чего ему ожидать, но знает, что что-то произойдёт. Его сердце бьется до нелепого быстро, и голова отзывает все слова, которые они шептали друг другу прошлой ночью; и он хочет Луи так сильно, что больно, и, впервые за всё время, он знает, что Луи испытывает то же самое. — Эта песня замечательна. Мы найдём какого-нибудь артиста, который будет сотрудничать с Луи, поверь мне. — Я надеюсь на это, — кивает он нерешительно. — Я не знал, что Луи хотел начать карьеру певца. — Он и не хотел, на самом деле. Он просто считает эту песню… Особо важной и хочет поделиться ей. Глаза Гарри следят за Лиамом, пока тот ставит запись в ноутбуке, его любопытство растёт. Тишина давит на его уши, коричневая, как горький шоколад. Затем, музыка начинает играть. Сначала звучит тишина. Потом Луи шепчет какие-то случайные слова, позже аккорды, и затем это происходит. Это красный, но не совсем. Это розовый, но не совсем. Это немного похоже на малиновый, но ещё чуть больше на мадженту. Это порыв светлого без тьмы и грусти, это Американская Роза. Гарри съеживается, когда цвета начинают окутывать его, напоминая о том событии, которое принесло этот цвет в его жизнь. Оно вызывает покалывание, оно заставляет его желудок перевернуться в безумии эмоций. Это было бессмысленно, это было незначительно, им было восемнадцать и пятнадцать, Гарри плакал, и Луи сказал это. «Я люблю тебя.» «Я люблю тебя, Гарри.» Воспоминания заставляют его дрожать. Это не было чем-то важным, но это был первый раз, когда он услышал оттенок Американской Розы, цвета, который резко возникает, когда Луи зовёт его Гарри и вкладывает всю свою любовь в это имя. — Гарри? С тобой всё в порядке? Оранжевый голос Лиама заставляет Гарри осознать, что он здесь не один, что он находится в студии звукозаписи. Он возвращается к реальности, глядя на своего друга ошеломленными глазами. Он не знает, плакать ему или смеяться. Луи написал это, написал и сочинил музыку, которая звучит, как настоящая любовь, любовь, которая принадлежит Гарри и только Гарри. Это как тайное признание в любви, потому что единственный, кто может слышать этот цвет, — это Гарри, и он также единственный, кто знает, что этот цвет означает. — Как называется эта песня? — спрашивает он, заранее зная ответ. — «Американская Роза».***
Тёмное ночное небо нависает над Луи, когда он приезжает домой, паркуя свою машину в гараже. Свет в комнатах девочек выключен, показывая, что они уже спят. Когда Луи закрывает двери гаража и подходит к входной двери, он замечает постоянное мелькание света телевизора и маленькую фигурку, свернувшуюся калачиком на диване спиной к окну. Борись, сын. Борись. Луи входит внутрь и видит Гарри, смотрящего телевизор на диване и обернутого в розовое одеяло Лотти. Луи просто смотрит, смотрит на это прекрасное создание, которое он имеет удовольствие называть своим возлюбленным. Глаза Гарри прикованы к экрану, пока он бессознательно играет со своей нижней губой, погрузившись в фильм. Его сердце делает эти вещи, когда Гарри рядом с ним, что-то, что он не знает, как объяснить словами, так что выбирает выражать это через музыку. — Здравствуй, Гарольд. Гарри оборачивается к нему сразу же, как только слышит его голос. — Лу! — Всё его лицо освещается широкой улыбкой, показывая глубокие ямочки, пока Луи подходит к нему. Он сбрасывает с себя ботинки и быстро забирается на диван, уткнувшись носом в шею своего мальчика. Гарри вытягивает руку и обнимает ей Луи, также прикрывая его тело розовым одеялом. — Привет, котёнок, — шепчет Луи лицом к лицу. — Ты скучал по мне? Он обнаруживает, что жаждет близости с младшим парнем, той близости, которую он думал, что никогда не сможет позволить себе почувствовать. Борись, сын. — Привет, — отвечает Гарри. Дыхание Луи прерывается, когда Гарри наклоняется к нему, чтобы оставить легкий поцелуй в уголке его рта. Он издаёт крошечный стон, наслаждаясь ощущениями. — Да, я скучал по тебе. Я отправил сообщение. Гарри берёт пульт и выключает телевизор, погружая их в мрачную атмосферу, где всё темно, помимо слабого света фонарей, проходящего через окна. — Я знаю, извини, что не ответил, милый. Я не планировал провести весь день за городом, — начинает объяснять Луи, лениво скользя пальцами по острым чертам лица Гарри. — Я хотел приехать к ужину. Я ужасен в планировании. Гарри хихикает, у его глаз появляются морщинки, когда он пытается сдержать свою нежность. — Не беспокойся, я хорошо провёл время с Джей. Она до сих пор впадает в панику, когда ты не отвечаешь на её звонки. — Да, она думает, что мне три года, — ворчит Луи, закатывая глаза. — Нет, она просто любит тебя, — возражает Гарри, целуя его в щёку. — Где ты был, Лу? Луи опирается головой о диван, позволяя спокойствию, которое приносят ему руки Гарри, усыпить его. — Я ездил к Марку. — Твоему отцу? — спрашивает Гарри, хмурясь. — Да. Он помнит тебя, знаешь. — Луи смотрит на него с вялой улыбкой. — Он назвал тебя «тем кудрявым парнем». — Почему все меня так называют? — спрашивает Гарри ворчливо. — Потому что ты кудрявый парень, дурачок. Это смешно, сколько чувств вызывает довольная улыбка Гарри в Луи, но он не может позволить себе думать об этом слишком тщательно, не сейчас. — Спасибо за то, что написал мне ту записку, Лу, — мягко говорит Гарри, огни из окна создают поразительный эффект света на половине его красивого лица. — Я немного запаниковал, когда проснулся, а тебя не было рядом. — Я хотел, чтобы ты знал, что я не собирался сбегать или что-то вроде того, — объясняет Луи еле слышно. — Мне просто... нужно было поговорить с отцом, но я пообещал не оставлять тебя. Снова. — Всё нормально, — кивает Гарри, целуя его в лоб. — Ты говорил о?.. Луи прикусывает кончик языка и кивает. — Нас. Да, я хотел поговорить о нас. О Трое, о… себе. — Я горжусь тобой, ты знаешь это? — Спасибо, малыш, но это не значит, что я… — Он сглатывает, пытаясь снять нервное напряжение внутри себя. — Я не готов… Признаться. Пока что. — Это не имеет значения, я хочу этого не ради каминг аута, Лу, — объясняет Гарри с абсолютной честностью в мягком голосе. — Я хочу этого ради тебя. Твоя ложь причиняет тебе боль, а я ненавижу видеть, как тебе больно. Я люблю тебя. — Хаз, — шепчет он слабым голосом по той причине, что он хочет сказать это, он так сильно хочет сказать это, но у него пока что недостаточно сил. — Тсс. Я горжусь тобой. Луи чувствует, как озноб пробегает по его позвоночнику, он любит каждую частичку этого прекрасного мальчика, и он начинает признавать, что, возможно, нет ничего плохого в этом, потому что его любовь не просто романтична, она намного сильнее. — Эй, — спрашивает Луи, кладя палец под подбородок Гарри. — Не мог бы ты поцеловать меня? — Разве ответ не очевиден? — кивает Гарри. Однако спрашивать кажется верным. Луи не привык к этому; спрашивать — значит не только получать разрешение у Гарри, но также просить себя позволить делать то, что кажется правильным. Он просит согласия и у себя, и у Гарри. И, возможно, его мама находится где-то в доме, возможно, она может увидеть их, и это не значит, что Луи всё равно, ему далеко не всё равно; но он также хочет, а желание не значит ничего без небольшой борьбы. — Я скучал по тебе, — говорит Луи, разрывая поцелуй. — Но… Я надоедливый, — бормочет Гарри, пряча лицо в изгибе его шеи. — И требовательный. — Да, ты определенно требовательный, — уверяет он, целуя Гарри в висок. — И я люблю это. Гарри расплывается в улыбке, откидываясь назад, чтобы посмотреть ему в глаза. Луи действительно не может осознать идею о будущем с этим человеком, потому что оно кажется слишком идеальным и потрясающим, чтобы быть правдой. Тем не менее, он хочет его, хочет так сильно. Его отец сказал ему, что он должен бороться за него. — Я подписал контракт сегодня, — говорит Гарри, осознавая, что Луи до сих пор об этом не знает. — Я теперь официально работаю в вашей компании. — Что? Хаз, это замечательно! — восклицает Луи, и его лицо разрывается в улыбке. — Чёрт, это потрясающе! Я не знал, что сегодня тот день, милый. Лиам сказал мне, что… Это так здорово! Твоё место здесь, ради бога, ты был создан, чтобы писать и сочинять музыку! — Это достижение Гарри, и он чувствует, будто оно и его собственное. — Я так горжусь тобой, котёнок. — Теперь я должен сказать своему отцу, что останусь в Ливерпуле, — добавляет он, немного загрустив при упоминании отца. — И найти квартиру. Так много дел. — Всё в порядке очереди, котёнок, — успокаивает его Луи, целуя в лоб. — А пока наслаждайся этим, и добро пожаловать в Parma Ham Records. После этого они лениво целуются, сохраняя нежную атмосферу, чтобы насладиться ощущениями. Луи задыхается, когда Гарри пробегается руками вниз по его груди, останавливаясь на бёдрах, не продвигая их дальше. Они не открывают свои глаза, даже когда разделяют губы на мгновение, потому что хотят, чтобы это было нежно, они хотят почувствовать друг друга на более глубоком уровне. Тем не менее, в Гарри есть какой-то небольшой намёк на нервозность, который беспокоит Луи. — Хаз, — он называет его по имени, стараясь вложить все свои чувства в него. — Хаз, малыш. О чём ты думаешь? Гарри мурлычет, соединяя их губы вместе, скользя кончиками пальцев по верхней части руки Луи. — Я слушал твою песню, Лу. Гарри говорит хриплым голосом. Хрупкость момента вызывает нежность во всём, даже в словах. Сердце Луи пропускает удар, когда он слышит его. «Американская Роза». — Песня Foxes? — спрашивает он несмотря на то, что знает, что Гарри имеет в виду. — Нет, — отрицает он, наконец, садясь прямо на диване, разрушая атмосферу. — «Американская Роза». Песня Гарри. Когда Луи впервые написал её, он был сломлен и тонул в любви, которую не должен был чувствовать, но всё равно чувствовал. Он написал слова песни о маленьком мальчике, чьи страхи были чёрными, а слова — разноцветными. Он написал песню о том, как сильно он любил и продолжает любить Гарри. — Она не получилась, — отговаривается Луи, чувствуя, как горят его щёки. — Я не нашёл с кем её спеть. — Не прикидывайся дураком, Лу, — говорит Гарри настойчиво. — Эта песня… Ты знаешь, что звучит для меня, как Американская Роза. «Единственное „Я люблю тебя“, которое я тебе говорил» — мысленно отвечает Луи. Он смотрит вниз на свои руки, нервно дергающие за свободную нить на футболке. Они сидят в тишине, и Гарри отказывается нарушить её, ожидая, пока Луи разберётся со своим дерьмом, возьмёт себя в руки и, наконец, начнёт бороться за него. — Да, — бормочет он. Он чувствует своё сердце, бьющееся, как бешеное, в груди, адреналин, смешанный с кровью. Борись, сын, борись. — Да, я знаю. Гарри ухмыляется, он, чёрт возьми, ухмыляется с явным самодовольством. — Я не знаю, как это у тебя получается, но каждый раз, ты… Ты будто вкладываешь любовь в слова, я не знаю как, но у тебя удаётся заставить свой голос звучать, как Американская Роза. Как?.. Только твои признания в любви звучат так. Когда ты говоришь всем своим сердцем, когда ты просто… Твоя любовь — Американская Роза. Как ты смог заставить эту песню звучать так? — Потому что, — Луи запинается. Он облизывает нижнюю губу, взгляд прикован к Гарри. — Возможно, потому что эта песня и есть признание в любви. — Да? Его глаза устремлены на розовые очертания, являющиеся губами Гарри, линии его верхней губы привлекают глаза, искушая его. Возможно, Луи сходит с ума, но он неожиданно обнаруживает каждую мелочь в Гарри интересной для изучения, как если бы он был произведением искусства. — Лу, — зовет Гарри, пробуждая Луи от своих фантазий. Он хочет его, хочет его так сильно. Вчера у него не было сил для близости с Гарри, но прямо сейчас он вроде как признался ему в любви посредством песни. Признание, которое мог понять только Гарри, потому что он — единственный, кто слышит цвета в мелодиях. Гарри проводит пальцами по резинке боксеров Луи, заставляя его задыхаться от прикосновения, прикрыв глаза. — Я хочу тебя, — удаётся прошептать Луи напряжённым голосом, наполненным страхами, но также сильным желанием. — Луи? Словно часы, разрушающие чары Золушки, голос Джей возвращает Луи в реальность, где он — натурал и ничего не чувствует к Гарри (или делает вид, что это так). Реальность, где он всё ещё сидит в шкафу. Джей включает свет и обнаруживает Луи прижатым к Гарри в очень двусмысленном положении. Парень откидывается назад, прочищая горло, когда тот опускает руку Луи. — Привет, мам. — Я не слышала, как ты приехал, — говорит Джей, глядя на их руки, которые Луи переплел вновь. Эти мелочи являются большими шагами, думает он. — Где ты был? Я не видела тебя весь день! — Я был с отцом, мам, — объясняет Луи, пока Гарри упирается головой в подголовник дивана, проводя большим пальцем по ладони старшего. — С Марком? Оу. — Она выглядит довольной. — Он скучает по тебе, я рада, что ты его навестил. — Её внимание переходит в Гарри. — Всё в порядке, дорогой? — Да, спасибо, Джей, — отвечает Гарри вежливо. — Я на самом деле уже направлялся в кровать, мне нужно поспать. — То же самое, — кивает Луи. — Всё в порядке. Я хотела проверить тебя, дорогой, вот и всё, — говорит Джей, приближаясь к своему сыну, чтобы поцеловать его на ночь. Она целует и Гарри. — Спокойной ночи, мальчики! — Пока, Джей. Луи смотрит, как она уходит, и в тот момент, когда они остаются одни, он опускает голову на грудь Гарри. — Я ненавижу её. Она разрушила момент. Гарри смеётся, обнимая его крепко. — У нас ещё куча времени. Пошли спать, Лу. — Вместе, верно? Гарри не удаётся скрыть то, как он счастлив знать, что Луи хочет спать с ним. — Вместе. Всегда вместе.