Almarea Fear

      Казалось, что прошло самое малое, несколько лет. Хранители понуро шли друг за другом через бесконечные коридоры Морийских пещер. Картина вокруг не менялась: из широкого коридора они попадали на узкий мосток без перил, затем лезли по практически вертикальным лестницам. Пиппин одинаково скользил на каждой такой лестнице ближе к концу, по видимому, уставая карабкаться по высоким ступеням.       Часто попадались широкие расщелины, которые приходилось перепрыгивать. Хоббитам помогали преодолеть ямы, беря их на руки и перепрыгивая вместе. Чаще всего этим занимались Арагорн и Боромир. Гэндальфу помогал Леголас, а Гимли был слишком гордым, чтобы просить чей-либо помощи и перепрыгивал расщелины сам, благо вполне успешно.       Темнота угнетала. Но тишина действовала совсем удручающе. Ни единой живой души отряд по пути не встретил, и Гэндальф утверждал, что это очень хорошо. Однако Лириан иногда казалось, что она чувствует на отряде чей-то настороженный и злобный взгляд, а временами эльфийка могла бы поклясться, что слышит чье-то хриплое дыхание.       Тишина давила, заставляя каждого члена Братства оставаться наедине со своими мыслями: шли молча, практически не разговаривая, ибо каждый шепот отражался от глухих стен громогласным эхом и волшебник, шедший впереди, начинал сердиться и шикать на болтунов.       Привалы старались делать как можно реже. Даже хоббиты понуро, но безмолвно шагали много лиг без остановки — всем хотелось как можно быстрее вновь очутиться на поверхности, где светло, и увидеть небо над головой.       Примерно в начале третьего дня пути Хранители по узкому коридорчику перешли в следующее помещение, которое было довольно большим — с потолка свисали широкие доски на толстых цепях, к стенам с деревянных настилов были приставлены длинные лестницы — в этой пещере гномы явно долбили стены в поисках чего-либо прекрасного или редкого.       — Богатство Мории было не в золоте и не в драгоценных камнях, — произнес Гэндальф, когда отряд шагал по узкой тропинке, и по левую руку располагалась высоченная каменная скала, а по правую пролегала бескрайняя пропасть, дно которой было сокрыто от глаз во тьме. — А в мифриле, — волшебник засветил посох ярче и направил его в расщелину.       Путники, аккуратно наклонившись вперед, увидели, что стены в пропасти местами покрыты светящейся ровным белым светом серебристой прослойкой. Она отражала свет от посоха мага и оттого поблескивала в глазах Хранителей, застывших в изумлении от этого вида — пропасть, испещренная серебристыми прожилками, захватывала дух своим волшебством.       — Бильбо показывал мне кольчугу, которую ему подарил Торин, — подала голос Лириан, когда Гэндальф убрал посох и снова зашагал вперед по неровной тропе. — Она была целиком выполнена из мифрила. Изумительной красоты вещь. А какая тонкая работа мастеров наугримов.       — Это и впрямь королевский подарок! — восхитился Гимли.       — Я ему не говорил, — произнес Гэндальф, — но эта кольчужка стоит больше всей Хоббитании.       На этих словах Фродо уставился себе под ноги, а сердце полурослика забилось быстрее. Ему дядюшка Бильбо ничего не сказал о ценности той кольчуги, что сейчас была надета под одеждой у хоббита.

***

      Еще через день, как примерно предположил Арагорн, хотя в темноте Морийский пещер было сложно сориентироваться по времени, путники достигли довольно просторной полукруглой залы. Путь из нее дальше вел по трем направлениям — прямо наверх, налево вниз или направо по тому же уровню.       На удивление Хранителей, волшебник остановился и хмуро переводил взгляд с одного прохода на другой.       — Гэндальф? — Арагорн сделал шаг к магу.       — Я совсем не помню этого места, — медленно произнес истари.       — Чтооо? — протянул Мэрри. — Как же этот так? Ты же всю дорогу так уверено нас вел!       — Вел, да и привел, — рявкнул Гэндальф. — Сделаем привал, мне надо подумать, — он снял с себя шляпу и присел на невысокий валун, стоявший посередине помещения.       Костер разжигать Арагорн запретил — слишком опасно, они могли привлечь на тепло и свет много разных тварей. Поэтому Хранители просто расселись кто куда в небольшом помещении, чтобы отдохнуть.       Леголас подошел к краю обрыва, находившегося в противоположном конце от дверей, и посмотрел вниз: зловонный туман закрывал от глаз эльфа дно пропасти, опутывая стены и механизмы шахты витиеватыми клочками бледно-серого дыма. Принц Северного королевства вздохнул — та же серость сейчас покоилась и в его душе.       Лириан, словно почувствовав, что возлюбленного тяготит какая-то тревожная мысль, подошла к эльфу и, просунув руку между его поясницей и закрепленным на спине колчаном со стрелами, прижалась к телу Леголаса.       — Мы, должно быть, скоро выйдем из этих подземелий, — прошептала она.       — Ты ничего странного не заметила? — тихо спросил Леголас, отстраняясь от девушки.       Нахмурившись из-за такого действия принца, Лириан ответила так же тихо, сложив руки на груди:       — Кроме того, что за нами кто-то следит?       — Это то самое существо, которое охранял мой отряд в Лихолесье, — принц рукой слегка отстранил эльфийку от края. — Он ниже уровнем, — он кивнул на небольшой выступ в скале в нескольких саженях ниже.       Лириан посмотрела, куда указывал Леголас и, к своему удивлению, действительно увидела на выступе очень странное существо — из одежды на нем была лишь небольшая повязка на бедрах, огромные желтые глаза сверкали, сильно выделяясь на его серой гладкой коже. Существо было настолько худым, что можно было разглядеть едва ли не каждую кость. Словно почувствовав, что его заметили, он скрылся в темной расщелине.       — Это Голлум, — раздался рядом тихий голос человека.       Лириан обернулась и посмотрела в светлые глаза Арагорна, вглядывающиеся в пропасть под ними.       — Он следил за нами с того самого дня, как мы вошли сюда, — добавил Странник.       — Митрандир… — начала Лириан, но Леголас ее перебил.       — Серьезно? Думаешь, он не заметил? Я уверен, он самый первый понял, что это за шлепанье босых ног по скалам, — холодно сказал он.       Арагорн удивленно посмотрел на старого друга:       — Может, тебе стоит отдохнуть?       — Я не устал, Арагорн, — вздохнув, ответил Леголас.       — Мэрри, — раздался звонкий голос Пиппина.       — Что? — устало поинтересовался его друг.       — Я есть хочу.       — Нам нельзя разводить костер, Пиппин, — проворчал Боромир, машинально тронув себя по животу.       — А маленький? — Пиппин покрутился на месте, ища глазами Лириан, в надежде, что девушка встанет на его сторону и уговорит мужчин.       — От маленького не будет толку, — покачал головой Боромир.       Дочери Элронда было жалко смотреть в глаза Пиппина, с такой тревогой всматривающиеся в ее лицо, что ей невольно хотелось сделать все, чтобы его губы тронула улыбка.       — У нас есть еда, для которой не нужен костер, — не громко сказал Леголас, когда Лириан перевела взгляд с Пиппина на него. — Можешь ею накормить полурослика, — с этими словами принц, сжав в руке свой лук, отошел в ту сторону, где сидели понурый Гимли и облокотившийся на свой щит Боромир.       Лириан недоуменно проводила взглядом Леголаса. Вот уже который день она не могла понять, что происходит с принцем. За те годы, растянувшиеся в десятилетия, которые они были вместе, дочери Элронда казалось, что она очень хорошо знает Леголаса. Но сейчас эльфа словно подменили. И такая перемена совсем не радовала Лириан.       — Не обращай внимания, — Арагорн одобряюще провел рукой по плечу девушки. — Он просто нервничает, находясь четвертые сутки в подземелье гномов. Эльфы… — он подмигнул и отошел узнать у волшебника, разговаривающего с Фродо, как обстоят дела с его раздумиями.       Хмыкнув, Лириан подошла к Сэму, взяла у него мешочек с фруктами и яйцами и, намерено пройдя мимо Леголаса, подошла к Мэрри и Пиппину.       — Костер жечь нельзя, но утолить голод помогут фрукты и овощи, — улыбнувшись, присела эльфийка рядом с хоббитами. — Хотя бы на время.       — Точно! Хоть что-то поедим, — Мэрри хлопнул по плечу Пиппина. — Доставай свои помидоры, заморим червячка. Хотя у тебя, Пип, червяк размером с мумакила.       Лириан посмеялась над шуткой, отдавая Мэрри яйца, чудом не испортившиеся за те дни, что Братство провело в Мории. Пока полурослики с присоединившимися к ним Сэмом и Боромиром утоляли голод, она думала о словах Арагорна. Да, Леголасу, как эльфу, было неприятно находится в столь угнетающем месте, во тьме и сырости, тогда как эльфы предпочитают свет и свежий воздух. Но ведь Лириан тоже принадлежала к роду эльфов. И то, что в ней текло совсем не много человеческой крови по линии Элронда, ничего не меняло. Однако принцесса не испытывала излишней нервозности или раздражительности. Да, она бы с большей охотой обошла пещеры вокруг или поверху, но так сложились обстоятельства, что им приходится проходить горы насквозь.       Бросая периодически взгляды в сторону Леголаса, Лириан думала о том, что за все то время, что она знала эльфа, естественно случались вещи, сердящие сына Трандуила или раздражающие его. Но никогда принц не позволял себе выплеснуть эмоции на Лириан, которая была совершенно ни при чем.       Девушка смотрела на непринужденно болтающего с Гимли Леголаса, чувствуя, как в ее душе зародилось пока что еще крошечное чувство обиды, а глаза неприятно начало пощипывать.        «Это все специи Сэма», — пыталась убедить себя Лириан, глубоко в душе понимая, что причина совершено в другом.       — О! — вдруг воскликнул Гэндальф. — Нам сюда, — он призывно махнул посохом, поднимаясь с валуна и помогая Фродо спрыгнуть с камня.       — Он вспомнил! — обрадовано воскликнул Мэрри, выдыхая дым из трубки, которую успел закурить после того, как перекусил.       — Нет, — истари нацепил на голову шляпу. — Но воздух там не такой затхлый. Когда сомневаешься в чем-то, Мэриадок, всегда полагайся на нюх, — он слегка стукнул пальцем по кончину носа Мэрри.       Хранители, наскоро собрав разложенную трапезу и покидав остатки еды в мешки, последовали за волшебником, который направился к проходу, что вел налево.       — Почему мы идем вниз? Нам ведь надо наверх, — шепотом произнес Сэм, ни к кому конкретно не обращаясь.       — По моим предположениям, сейчас мы находились чуть выше и правее главной залы, господин Гэмджи, — подал голос Митрандир. — Восточные ворота, на мой взгляд, самые безопасные, а попасть туда мы можем только через главную залу и знаменитый мост Кхазад-Дума.       Сэм взволновано буркнул в ответ что-то невразумительное, в который раз подумав о том, что Гэндальф порой ведет себя очень странно для старика — все слышит, все видит, разве что, бывает, забывает что-то.       Спустившись по местами разрушенным ступенькам, отряд прошел через высокую арку, в былое время имевшую поистине благородный вид, а сейчас представлявшую собой полуразрушенные столбы. Хранители оказались в каком-то помещении, которое, судя по изрядно посвежевшему воздуху, было огромных размеров. Кое-где по ногам пробегал сквозняк, а звук шагов членов Братства гулким негромким эхом разбавлял тишину.       — Рискнем-ка зажечь свет поярче, — пробурчал Гэндальф, поднимая свой посох и разжигая молочный свет на его конце так ярко, как только мог. — Перед вами великое царство и гномий город Двороудэльф.       От света посоха в стороны метнулись гигантские тени исполинских колонн, на капители которых опирался высоченный потолок. Невиданных размеров зал был абсолютно пуст, а черные стены, полированные, гладкие, как стекло, отражали свет, отбрасывая блики во все стороны и помогая волшебнику освещать все великолепие подземного города.       — Хватит, — самому себе приказал Гэндальф, уменьшая свет на конце посоха. — Рискованное это дело. Что ж, радостные вести — большая часть дороги уже позади. Совсем немного осталось. Но не расслабляйтесь — впереди еще спуск к мосту и воротам Димрилла.       Хранители шли по центральному проходу огромного зала, и каждый, даже Гимли, крутил головой, рассматривая величественный город, насколько позволял яркий огонек посоха Гэндальфа. Обладающие острым зрением Леголас и Лириан видели больше других. Судя по темным окошкам, располагавшимся под самым потолком, снаружи была ночь. Высеченные в скале чертоги восхищали своей колоссальностью и бесконечностью разветвляющихся переходов и лестниц Мории. На исполинских колоннах были вырезаны древние руны гномов, значение которых Лириан не понимала. Кроме рун на столбах были высечены тонкие полоски и полукруглые выемки, в которые, судя по всему, когда-то были вставлены драгоценные камни, украшая столицу государства Кхазад-Дум.       — Наверное, здесь работали целые сотни гномов, — тихонько рассуждал Сэм, но в тишине коридоров, его голос был слышен всем. — Если бы мне сказали, что гномы очень быстро рыли землю, как барсуки, и у них ушло на это лет так больше тысячи, я бы еще поверил… Но ведь тут сплошной камень! Твердый камень! И главное, зачем гномы так настойчиво рыли эти норы, не для жилья же…       — Это не норы! — возмутился Гимли. — Это великое королевство! Гномьи копи! Не надо думать, что тут всегда была такая темень. Мория блистала светом и роскошью, об этом хранят память наши песни, рассказы наших предков. Балину удалось воскресить былое могущество Кхазад-Дума. Пока на них не напали гоблины и не уничтожили тут все, — тихо закончил гном и не проронил больше ни слова.       Сэм стыдливо втянул голову в плечи и тоже замолчал. Так, в полной тишине, слушая только звук собственных шагов и биения сердец, Хранители преодолели практически всю длину огромного зала. И этот переход занял у них довольно продолжительное время, во всяком случае, Лириан заметила в окошках наверху слабое розоватое свечение рассвета. За одной из колонн путникам вдруг почудился слабый свет. Пока волшебник думал, что там может быть, Гимли неожиданно со всех ног бросился в ту сторону, не обращая внимания на суровый оклик Гэндальфа. Вздохнув, маг кивнул головой в сторону света и поспешил за гномом.       За колонной хранители увидели полураскрытые деревянные ворота, с виду довольно шаткие. За ними обнаружилась квадратная маленькая зала. Через высокое, наискось пробитое в противоположной от входа стене отверстие проходил свет. Луч падал на белую гробницу, одиноко стоявшую ровно в центре залы.       Гимли тут же упал на колени перед усыпальницей, опустив лоб на ровно оттесанную каменную глыбу. На ней рунами Дурина были начертаны какие-то слова.       Лириан, прибежавшая первой вслед за Гимли, мягко положила руку на подрагивающее плечо гнома. Девушка уже имела честь познакомиться с каменными гробницами гномов. Она пробежала глазами по надписям, но руны из того же алфавита, что и на колоннах, были ей не знакомы. Однако сердце эльфийки подсказывало, что на камне высечено имя погребенного гнома, и ей совершенно не хотелось знать, какое, ибо она подозревала о самом худшем.       — Здесь покоится Балин, сын Фундина. Повелитель Мории, — прочел Гэндальф, подойдя к гробнице слева. — Значит, он мертв, — сделал несложный вывод волшебник, снимая свою остроконечную шляпу. — Этого я и боялся.       Лириан машинально сжала плечо Гимли, чувствуя, как в носу начинает неприятно пощипывать. Ее страшные предположения подтвердились. Губы эльфийки задрожали от горя, ударившего в самое сердце. А непрошеные воспоминания роем завертелись в ее голове: мудрый седовласый гном с белоснежной длинной бородой, забавно подкручивающейся на конце, всегда такой вежливый и учтивый; она вспомнила, как он улыбался — милая, располагающая к себе улыбка; сколько интересных историй из своей жизни, полной приключений, рассказал он ей во время похода к Одинокой горе. Лириан вспомнила, с каким сожалением Балин смотрел на нее, когда Торин впал в безумие и прогнал принцессу из Эребора: старый гном всегда относился к ней с теплотой, любил ее, как дочь, которой у него не было, и уже не суждено было появиться. Балин прожил поистине трудную жизнь, полную лишений и горя. И когда он нашел свой дом, когда смог воскресить целое умершее государство, что было не так уж и легко, когда, наконец, зажил счастливо, он пал под гнетом неведомого ужаса, напавшего на Морию.       Эльфийка шагнула назад и закрыла глаза, чувствуя, как по горячему лицу побежали холодные слезы, оставляя грязные подтеки на коже. Она спиной наткнулась на кого-то, а в следующее мгновение принцесса оказалась в крепких объятиях Леголаса. Она уткнулась в шею эльфа, позволив эмоциям выйти наружу. Он прижимал к себе дрожащее тело девушки, шепча на ухо слова утешения, хотя ему самом было не по себе от той атмосферы, что царила в этой маленькой зале.       Чтобы как-то скрасить неловкую тишину, заполнившую залу и нарушаемую лишь тихими всхлипами эльфийки да шумными вздохами Гимли, члены Братства начали оглядываться вокруг в желании обнаружить хоть что-то, что могло бы пролить свет на горькую судьбу Балина и его соратников.       Всюду, как и на лестнице у врат Мории, громоздились кости и черепа, закутанные в рваные одежды, поломанные мечи и топоры, расколотые шлемы и доспехи, а также гоблинские ятаганы и несколько особо уродливых скелетов, принадлежавших отродьям тьмы. Затхлый воздух пропах гоблинским смрадом и трупным запахом, и всюду пауки, живущие здесь, сплели плотные слои липкой паутины.       Передав стоящему рядом Пиппину посох и шляпу, волшебник наклонился к скелету гнома, который сидел у гробницы, оперевшись на камень. Гэндальф, осторожно убрав ветхое запястье, подобрал книгу. Вернее, это была груда листов, которые когда-то были сплетены в книгу. Половина толстого фолианта немедленно вывалилась на пол и рассыпалась на мелкие частички. Часть взлохмаченных листов, обгоревших по краям, тем не мене сохранилась. Где-то листы были проткнуты кинжалом, где-то залиты чем-то черным — может быть чернилами, а может и кровью.       Пока Гэндальф, ссутулившись над фолиантом, пытался прочесть размашистые смазанные, наполовину выцветшие записи, Леголас вытер слезы со щек Лириан. Та сделала последний судорожный вздох.       — Война забирает у нас тех, кто так дорог, — тихо проговорила она и вдруг почувствовала странную тревогу в своей душе, никак не связанную с павшим гномом. — Леголас…?       — Зря мы задерживаемся… — эльф привлек внимание Арагорна. — Нужно как можно скорее уходить отсюда.       Арагорн согласно кивнул и хотел было уже сделать шаг к Гэндальфу, чтобы убедить мага двинуться дальше. В конце концов, сейчас им нет нужды знать, что случилось в этой зале, главной задачей по-прежнему оставалось найти выход из этих подземелий, да побыстрее. Но тут волшебник начал читать письмена, которые смог разобрать:       — Они захватили мост и второй чертог. Мы забаррикадировались, но долго нам их не сдержать. Земля содрогается.       Лириан слушала тихую речь Митрандира, а ее взгляд не отрывался от Пиппина, который стоял с вещами волшебника в стороне и с интересом рассматривал маленькое помещение. Шаг назад, второй. И вот Перегрин Тук подошел к высокому даже для гнома скелету, сидевшему на краю колодца. Опутанный паутиной скелет удивительным образом сохранился в сидячем положении.        «Нет, Пиппин, не трогай его», — прошептала Лириан, чувствуя нарастающую тревогу в груди и видя, как рука хоббита уже потянулась к костяной длани скелета.       — Барабаны, — продолжал тем временем Гэндальф. — Барабаны бьют в глубине. Нам не выбраться, тьма движется во мраке. Нам не спастись, они близко.       — Пиппин! — предупреждающе вскрикнула эльфика, но было поздно.       Хоббит дотронулся до скелета, и от прикосновения череп в треснувшем шлеме скатился с позвоночника и рухнул в колодец. То ли от возгласа принцессы, то ли от страха за свой проступок, Пиппин подскочил на месте и на шаг отошел от колодца. В этот самый момент весь остальной скелет последовал за своим черепом и заодно утянул за собой цепь, привязанную к ведру. Последним в колодец упало само ведро.       Должно быть, грохот от этого подающего в, казалось бы, бездонную яму, было слышно в самой крепости Барад-Дура. С каждым стуком, с каждым громогласным эхом, раздающимся по всем нижним ярусам шахт, Пиппин сильнее жмурился и пропускал удар за ударом своего хоббитского сердечка.