O misplaced child! Fear not what ye may find, In the hushed unknown, Let comfort still, And soothe thy mind, For all manner of surprises, Await to please thee, Seeking to enchant, And beguile thy eyes, So that thou wouldst fall, In rapt charm, Into the closing circle, Of his arms.
Комната погрузилась в абсолютную тишину. Наруто стиснул зубы, в непреклонности против натиска шокированных и крайне неодобрительных взглядов. Ответом их широко распахнутым глазам стал прямой взгляд с непоколебимой решительностью. Первым заговорил Хомура. — Ты осмелился снять печать?.. Лицо Кохару выражало тот же ужас. — Ты знал, что это запрещено! Если ты потеряешь контроль над дремлющей внутри силой~ В ответ Наруто поднял руку, чтобы положить на свой живот, и солнечно-желтые языки пламени, что расходились от его тела, начали медленно втягиваться обратно. Ослепляющее сияние вокруг него понемногу заглушалось, прежде чем полностью исчезнуть – словно бы его и не было. — Я использовал лишь самую малость, — возразил он в свою защиту. Это было правдой; он выпустил только каплю силы, что была заперта внутри него, и это не принесло никакого вреда. Это был единственный способ прочесать большую площадь за короткий отрезок времени. Настолько он отчаялся найти Сакуру. — Ты все равно не должен был этого делать! — предостерегающе воскликнул Хомура. — Возможно, такой юнец как ты, не помнит договор, который мы заключили в обмен на наше дальнейшее существование! — Он не воспользуется этим снова, — резко оборвал его Какаши. Бросив взгляд в сторону Наруто, он добавил, — я позабочусь. Наруто отвел глаза. Затем, желая сосредоточиться на том, что действительно сейчас имело значение, он повторил: — Я не смог почувствовать ее присутствия на земле. — Ты уверен, что проверил все? — в пропитанном напряжением голосе Цунаде шла борьба за самообладание. Смятение усилилось, когда Наруто утвердительно и без слов кивнул. — Что с посыльным? — осведомился Асума. — Ты нашел его? Лицо Наруто потемнело. После недолгой паузы он отозвался: — Сай ничего не слышал. Какаши пересекся с ним взглядом, но промолчал. — Если ее нет на поверхности… — медленно начал Ирука. Куренай в ужасе прикрыла губы рукой. — Тогда это значит… — Под землей. — Завершил их идею Гай и произнес решительно: — Не волнуйся, Цунаде! В своих поисках Сакуры я ни одного океана нетронутым не оставлю! — Я могу отправиться в Подземный мир, — начал Асума, вызывая волнение у Куренай. — Нет, — быстро вставил Какаши. На обращенные к нему удивленные взгляды остальных он со вздохом добавил, — думаю, будет лучше, если туда отправлюсь я, не так ли? — Ты держишься за глупую надежду, — неодобрительно заявила Кохару. — Если Наруто не смог почувствовать ее присутствия на поверхности, то единственный разумный вывод, который напрашивается — Сакура больше не… — начал говорить Хомура. Наруто сделал резкий вдох и посмотрел на старика, яростно сверкнув глазами. Но Хомура не получил возможности договорить. Тремя стремительными большими шагами Цунаде обошла стол и сократила расстояние между ними, протягивая руку, чтобы решительно схватить его за воротник накидки. Дернув его ближе к себе и склонившись так, чтобы их лица оказались на одном уровне, она злобно прорычала: — Я не приму того, что дитя умерло, пока не увижу ее труп! Какаши наконец поднялся. Он подошел к разгневанной женщине и успокаивающе коснулся ее напряженного плеча. — Цунаде. Будь уверена, мы найдем ее. Я пойду прямо сейчас и если что-то обнаружу, сразу же сообщу. — Понизив голос, он добавил: — Мы должны сохранять трезвый ум — ради Сакуры. Сакура. Радостное лицо девочки заполнило мысли Цунаде, и она медленно выдохнула. Пальцы, душащие Хомуру, ослабли, и она оттолкнула его. Никому ничего не говоря, она развернулась и выбежала из огромного зала собраний. Хомура поправил очки и попробовал вновь собраться с мыслями и с достоинством. Он открыл рот, чтобы продолжить говорить, но быстрый предупреждающий взгляд со стороны Асумы заставил его пересмотреть свои действия. — Делайте что хотите — неохотно произнесла Кохару. — Но если он узнает о твоем вмешательстве, вы не приползете к нам за помощью, — на этом она и Хомура равнодушно покинули их. — Почему они всегда такие чокнутые? — пожаловался Наруто, стоило только этим двоим оказаться по другую сторону деревянных арочных дверей. Куренай вздохнула. — Они все еще считают себя стоящими выше нас. — Но не безосновательно, — серьезно вставил Асума. — Запечатывание твоей силы было частью перемирия, Наруто. Если он обнаружит, что ты воспользовался~ — Я только вошел в режим отшельника! — воскликнул Наруто, в защитном жесте поднимая руку. — Это просто способность слежения! — Это не единственная способность, которую она сдерживает, — напомнил Ирука юноше. — Будь осторожен, Наруто. Наруто печально опустил глаза. — Это нечестно, — тихо и раздраженно произнес он. — Все это. Меня не заботит, обнаружит ли он. Он уже забрал у меня все. Я просто хочу вернуть Сакуру-чан. Старейшины обменялись обеспокоенными взглядами. Затем Гай подошел к Наруто и хлопнул того по спине, выбивая его из пучины безрадостных мыслей. — Юность никогда не отчаивается, Наруто. Мы вернем ее. — Режим отшельника, когда он используется для отслеживания, безопасен, — добавила Куренай. — Приняв во внимание обстоятельства, он поймет. — Я бы на это не надеялся, — пробормотал Асума так, чтобы услышала только она. И, уже громче, добавил: — Давайте не будем терять время. Мы поможем тебе с океанами, — кивнул он Гаю. — Отправимся прямо сейчас! — с энтузиазмом объявил тот. — Я проверю, нет ли чего подозрительного на поверхности, — сообщил Ирука. — Какаши, — обратилась Куренай к седовласому мужчине. — Прошу, будь осторожен и сразу свяжись с нами, если тебе понадобится какая-либо помощь. — Хорошо, — заверил ее Какаши, наблюдая за тем, как четверо покинули помещение. Когда за ними закрылись двери, он обернулся к Наруто, выражение лица которого изменилось. — Какаши. Позволь мне~ — Нет, — жестко припечатал он. Наруто ощетинился и Какаши заметил, как у того сжались челюсти в ответ на это. Уже мягче, он добавил, — ты считаешь себя единственным ответственным за случившееся тогда. Подумай, Наруто; подумай, что произойдет, если ты шагнешь на эту территорию. Наруто тяжело сглотнул. Его глаза, переполненные виной, опустились в пол. — Ты знаешь, почему я сделал это, — тихо произнес он; голос дрожал от испытываемых эмоций. — Для меня это был единственный способ… — не в силах говорить дальше, он замолчал. Какаши успокаивающе положил ладонь ему на плечо. — Да, я знаю. Но другие видят ситуацию иначе. Не дай своему отчаянию заставить тебя действовать опрометчиво в желании вернуть Сакуру. Доверься мне, как и всегда, Наруто, и позволь мне разобраться с этим. Наруто все еще не выглядел счастливым, но Какаши чувствовал, как напряжение в плечах ослабло. — А сейчас, — спокойно начал мужчина, вновь опуская руку, — расскажи мне все о твоей встрече с Саем.***
По возвращении с берега реки, Саске удалился в кабинет для размышлений. Ему был нужен кто-то на поверхности, кто-то способный предоставлять ему точную и полную информацию о продвижении поисков Сакуры. Его мысли разворошили несколько возможных вариантов. Большинству нельзя было доверять в полной мере, а другие идиоты вскоре предпочтут предать ради истинных целей. Он задумчиво устроился в роскошном кресле с бронзовой росписью, наблюдая, как потрескивает и вспыхивает голодное пламя в большом камине. Он знал, что Сакура, должно быть, отдыхает. Ему нужно было найти способ заставить ее поесть, или хотя бы выпить. Только одна пища привяжет ее к Подземному миру навсегда; она не знает, что это, и, он полагал, что не узнает, пока не примет из его подающей руки. Сквозь ворох мыслей вдруг проглянуло бледное лицо, и на пару мгновений его дыхание остановилось. Когда он сделал новый вдох, тонкая, лукавая, высокомерная улыбка украсила гордые губы. Конечно же. У него был идеальный кандидат на внедрение в чужие замыслы. В конце концов, маленький посланник был обязан Саске жизнью. Как еще ему освободиться от своего долга, как не выполнив последнюю услугу для бога Подземного мира? Тихий стук в сводчатые двери выдернул Саске из его расчетов. Вместо ответа он мысленно повелел створкам раскрыться, безмолвно демонстрируя разрешение войти. — Великий владыка, — старшая из служанок, приставленных к Сакуре, обратилась к нему тихим благоговейным голосом. Она была связана с Саске двумястами годами службы в обмен на место в белой лодке для ее умершего сына. С тех пор она отслужила семьдесят три с половиной года. Саске ощутил тихую девочку рядом с ней: Юме была утоплена злым дядей, и, в редкую минуту сопереживания, Саске предложил потерявшей рассудок детской душе сделку – вернуть ее восстановленную оболочку и служить под его началом сто лет в обмен на разрешение испить из вод Леты, чтобы забыть все произошедшие с ней ужасы, позволяя ей переродиться, чтобы прожить долгую, полную жизнь. — Ну? — выжидающе потребовал он, взгляд его по прежнему держался на ревущем пламени перед ним. — Госпожа приняла ванну и испросила уединения, чтобы отдохнуть, — проинформировала его Чизу. Саске моргнул. — Она до сих пор не ела. Это был не вопрос — утверждение. — Она настаивает на том, что все еще не голодна, Господин, — взволнованно ответила Юме. Темные брови Саске сошлись к переносице, придавая ему хмурый вид. Не голодна? Она отвратительно лгала, но глупые женщины, которым он поручил сопровождать Сакуру, очевидно поверили ей на слово. — Ясно, — глухо отозвался он. Когда они помедлили, видимо, ожидая его следующих слов, он резко отмахнулся. — Иди. — Владыка, — почтительно прощаясь, произнесла Чизу. Он дождался, когда двери закроются, прежде чем подняться на ноги. Сакура определенно была твердо намерена и дальше отказываться от пищи. Она просто не понимала кто — и что — он. Возможно, пришло ее время узнать. Или, быть может, для лучшего зрелища, он позволит тайне продлиться немного дольше, чтобы посмотреть, сколько времени ей понадобится лично дойти до правды. Как бы то ни было, пришло время для их нового короткого разговора.***
Взгляд Сакуры прошелся по бесконечной веренице из массивных люстр, свисающих подобно великолепным драгоценным кристаллам с высоких сводчатых потолков. Они были прекрасны, каждая капля изящно огранена и безупречно сверкала в теплом сиянии свеч. Она мимолетно задумалась об их стоимости и насколько же богат Саске, раз живет в столь экстравагантном месте. И как обременителен был заказ на строительство такого эффектного здания под землей, вдали от любого взгляда живого существа, способного увидеть и восхититься этим. Покинув спальню, Сакура решила двинуться влево. Она уже знала, куда вел прямой путь – к величественной лестнице и парадному входу дворца. Отправиться туда вновь она не желала. Она попытается и найдет другой путь наружу. Коридор, казалось, простирался в бесконечность. Статуи в доспехах, вооруженные чрезвычайно острыми копьями, стояли по обе стороны как часовые на постах. По крайней мере, Сакура наивно надеялась, что рыцари действительно были статуями. Они сохраняли абсолютное молчание и неподвижность. Между ними расположились деревянные сводчатые двери. Ей было интересно, как здесь может быть столько комнат, и что скрывается за дверьми? Она боролась с настойчивым любопытством и желанием открыть каждую из них — это лишь отдалит ее от поставленной цели; к тому же, распахивать незнакомые двери — неразумная идея. Что если на нее выскочит нечто недружелюбное? Она вытолкнула из головы тревожные мысли и продолжила прогулку в молчаливом благоговении, глаза ее наслаждались архитектурным величием этого места. Несмотря на все ее несчастья, Сакура не могла отрицать абсолютной красоты всего, что ее окружало. Она и не подозревала, что люди все еще жили в подобных зданиях. Как Саске обходился без электричества? Она думала обо всех удобствах, что были дома — ее настоящего дома, что бы там Саске ни говорил — интернет, мобильные, телевидение, DVD-плееры, микроволновые печи, посудомойки, стиральные машины, стерео-системы, пылесосы, все, что угодно – неужели все эти чудесные изобретения здесь не существуют? Но, безусловно, это сознательный выбор. Возможно, Саске просто ненавидит все современное. Даже прекрасные платья из ее шкафа возвращали в давно забытые дни. Даже то, что он сам носил – длинные черные плащи на подкладке с оперением – смотрелись полным расхождением с модой сегодняшнего дня, к которой она привыкла. Сакура уже начала задаваться вопросом, как долго она гуляет, и как далеко забредет, когда коридор ее наконец уже куда-нибудь приведет, когда она заметила архитектурные изменения впереди. Коридор завершился ответвлением в виде отдельной площадки. Тяжелые драпированные бархатные темно-фиолетовые шторы на входе, стянутые золотым канатом, позволяли беспрепятственно войти в большое квадратной формы помещение, служащее связующей точкой для двух разных путей. Новая статуя изображала блистательного величественного серафима, выточенного из чистейшего белого мрамора, стоящего в середине зала и размахивающего орудием войны. Слева от Сакуры находилась деревянная дверь, врезанная в арочный проем. В самом конце, четко напротив нее — такая же, но серебряная, покрытая золотой филигранной гравировкой. Она манила к себе. Приблизившись и толкнув ее, Сакура тихо выдохнула. Место, где она оказалась, было похоже на крытую террасу. Витражи, вновь демонстрирующие фигуры ангелов, протянулись по обе стороны длинного коридора. На полосах каменных стен между огромными окнами были прикреплены золотые двухрожковые канделябры. Их колеблющийся свет отбрасывал цветные отблески. — Вау, — Сакура не могла не выдохнуть пораженно, пока ее ноги сами двигались по мерцающему полу из черного камня. Было чувство, словно она идет внутри волшебной сияющей радуги. И ей почудилось, или воздух здесь был холоднее?***
Саске остановился перед ее комнатой. Он потянулся, чтобы толчком распахнуть дверь, но неожиданно для себя помедлил. Возможно, это был лишь порыв вежливости, в том, чтобы сначала постучать, хотя обычно он почти не уделял внимания манерам. И потому постучал он всего один раз, едва-едва; и замер, ожидая ответа. Внутри все было тихо. Она уснула? Двери распахнулись по его команде, и он вошел внутрь — только чтобы обнаружить, что спальня была пуста. Простыни на постели были идеально ровными и не потревоженными, демонстрируя ему, что Сакура не ложилась, как объявила своим сопровождающим. Даже не удосужившись проверить, он знал, что она не была и в ванной. Она сделала именно то, что он и ожидал от нее; избавилась от тех, кого, скорее всего, посчитала няньками, и ушла изучать дворец самостоятельно. — Хн. Одно из выражений его пренебрежения. Она действительно полагала, что может ускользнуть от него в его собственном доме? Он закрыл глаза и потянулся разумом к магии браслетов, что он застегнул на ее лодыжках. Ответ моментально вспыхнул перед глазами. Она покинула спальню и отправилась по левому коридору. Он стремительно повернулся на каблуках и вышел, направляясь по тому же пути.***
Серебряная дверь в конце коридора, казалось, была целиком закована в золотые листья. Сакура, помедлив, протянула руку, проходясь пальцами по узору. Листья вызвали в ней воспоминания о Конохе, ее дорогой деревне, и страстное желание вернуться туда переполнило ее. Как же неправильно она чувствовала себя здесь! Дворец, бесспорно, очаровывал, но за пределами его ворот в ограде царили ужас и смерть. Как Саске вообще мог предположить, что она примет предложение остаться в подобном месте и с кем-то, кого она совершенно не знает; с тем, кто заставлял срываться ее сердце в бешеный галоп? Сглотнув, она сжала пальцы на золотой ручке в виде листа и отворила дверь. Теперь она стояла на вершине широкой лестницы из восьми белокаменных ступеней, огражденных перилами, и ведущих к тому, что заставило ее разомкнуть губы в изумлении. Светлячки. Крошечные блуждающие сферы из золота и серебра порхали по саду перед ней, разливая волшебную пыльцу. Высокие и стройные деревца выстроились вдоль стен. Неземные, чистые, сияющие, молочно-белые, светящиеся странной сверхъестественной жизнью. Кора их сверкала так, словно была алмазной. Легкие Сакуры забыли о том, как дышать. Эти деревья были самой прекрасной вещью, что ей довелось видеть. Она не могла отвести от них взгляда и ее ноги сделали несколько шагов, прежде чем она смогла отчетливо это осознать; холод мраморных перил под ладонью был единственным доказательством того, что это не сон.***
Саске тихо шагнул за дверь, наблюдая за прогулкой девушки, которая, словно в трансе, шла к серебристым вечным деревьям. В его мире они были чудом, непревзойденным творением природы; ничего подобного больше нигде не встречалось. Похоже, они понравились Сакуре. Он следил за тем, как она протянула руку, чтобы коснуться одного из них. Ответом ей стала пульсация и еще более яркое сияние — Саске в легком недоумении приподнял брови. Деревья никогда не реагировали так на его прикосновения. Похоже, это смутило и Сакуру, поскольку она отдернула руку и отступила, повернувшись, чтобы с широко раскрытыми глазами зачарованно рассматривать белые цветы, что росли в прямоугольной клумбе среди травы оттенка ночного неба. Внезапная мысль посетила его разум: способ заменить ужас в сознании Сакуры чем-то еще более сильным и непреодолимым — чем-то, что заставит ее опустить свою защиту перед ним, даже если только в течение нескольких кратковременных секунд. Пленение. Обольщение. Очарование. Он заманит и увлечет ее чувства, околдует ее так же, как она оплела своей опасной магией его рассудок. Пульс участился от одной только мысли приблизиться к Сакуре, коснуться ее. — Очаруйте ее, — тихо произнес он. Воздух едва колыхнулся в ответ на его команду.***
Amethystium - Silken Twine
Сакура поднялась с места, где разглядывала прекрасные цветы. Визуально они принадлежали семейству нарциссов, но она не могла быть в этом уверена, потому как они не походили ни на одни из тех, что она видела ранее. Стоило оглядеться, как она заметила серебристую дорожку, что уходила вглубь сада. Где-то в самом начале она формировала широкий круг, в центре которого находился мраморный фонтан. Когда Сакура приблизилась к нему, она обнаружила себя смотрящей на пугающе красивое существо, похожее на русалку, льющую воду из декоративного кувшина. Она подошла к фонтану и увидела перед собой безупречно подстриженные живые изгороди, поросшие большим количеством белых цветов. Она подняла глаза к небу — по ясной полночно-синей канве рассыпались скопления игриво мерцающих звезд. Сакура моргнула в замешательстве. Оно было обманчиво-похоже на то небо, в которое она так любила вглядываться по ночам. Но откуда бы здесь быть звездам, если их не было за пределами дворца у главного входа? Еще одна загадка, на которую, вероятно, ответ мог дать только Саске. Сердце ускорило свой бег в ответ на мысль об их новом противостоянии, но она тут же затолкнула ее в дальний уголок подсознания. Она не желала задумываться о нем сейчас. Плавающие перед ней огоньки излучали тепло, касаясь ее щек. Сакуре чудился их шепот, адресованный ей, но она не могла уловить ни единого слова. Она прошла через арку в живой изгороди и оказалась в новой части парка, вновь заставившей ее ахнуть. Блуждающие здесь огоньки были фиолетовыми. Она шагнула под длинную деревянную перголу*, покрытую чем-то, похожим на цветы жимолости. По обе стороны от проема опускались занавеси из белых цветов, и Сакура потерялась в сладости их аромата. Как после всех тех ужасных вещей, что она увидела за главными вратами, могло существовать столь прекрасное место здесь? Глаза Сакуры были ослеплены огнями и неописуемым великолепием садов. Укрытая лозами пергола закончилась, выводя ее к небольшому аккуратно выгибающемуся мостику. Полностью черный, он был украшен выкованными листьями, идентичными тем, что украшали дверь. Она стояла, устремив взгляд на покрытый рябью водоем под мостом, разливающийся в обе стороны сада. Волшебные огоньки осветили ее отражение в воде, придавая ее волосам оттенок лаванды. Сакура была уже готова продолжить прогулку по мосту, когда слуха внезапно коснулась музыка. Она замерла, вслушиваясь, пытаясь определить, откуда та исходила. Точно не из-за спины, а значит, откуда-то из глубины сада. Как далеко она разносилась? Своей протяженностью сад больше напоминал полноценный парк. Сакура надеялась, что он бесконечен, и решила, что если ей не удастся найти выход из Подземного мира как можно скорее, тогда она будет целыми днями гулять здесь, демонстративно избегая Саске и исследуя сады. Стоило ей сойти с моста, она стала слышать мелодию более отчетливо. Струнные и духовые, и что-то еще, не поддающееся определению, в сочетании с мягким вторящим им хором женских голосов, доносились до нее. Сакура шагнула в открытую зеленую зону, окруженную крупными цветами молочно-белого оттенка. Подойдя ближе, она остановилась и сделала резкий вдох. В середине внутреннего цветущего кольца находилось четыре высоких девушки. Они были облачены в одинаковые мерцающие платья-паутинки, с разрезами вдоль бедра и глубоким вырезом декольте. Их алебастровая кожа, казалось, обладала волшебным свечением. Роскошные волосы мягкими волнами ниспадали на спину, касаясь пышных бедер. Одна из них была блондинкой, другая — огненно-рыжей, третья, к изумлению Сакуры, имела голубые локоны, а последняя — серебристые. Глаза имели неземной оттенок аметиста. Увенчанные венками из цветов и с такими же венками в руках. Сакура смотрела, завороженная, как они танцевали под мелодию, что напевали. Движения — плавные и соблазнительные, вызвали бы чувство стыда у посредственных танцоров, которыми она так глупо восхищалась на Весеннем Фестивале. Девушка с серебристыми локонами вдруг подняла голову и заметила Сакуру. Та замерла, словно была поймана с поличным. Прежде чем она смогла послушаться разум и отступить, группа улыбающихся девушек мягко двинулась к ней. По мере их приближения песня заполняла Сакуру. Она никогда не слышала столь очаровательных голосов и была бессильна сдвинуться с места, когда они окружили ее, приветливо скользя руками по ее рукам. Пораженная, сколь пленительно прекрасной была каждая из девушек, и как ярко сияли их глаза, Сакура едва заметила, когда они протянули руку, чтобы развязать пояс ее накидки, позволяя той соскользнуть. Сакура не понимала, что они ей пели. Они кружили вокруг нее снова и снова, напевая, танцуя, и оставляя цветы в ее волосах и на ее шее. Девы с серебристыми и огненными волосами схватили ее за руки прохладными пальцами, мягко, но настойчиво увлекая вперед. — Танцуй с нами, — шепот коснулся ее ушей. Преодолевая растерянность, она посмотрела на девушек, что счастливо улыбались. Их пристальные взоры были устремлены на нее. Она боролась с желанием вздрогнуть под странными взглядами. Они не были недружелюбны. У нее не было оснований их бояться – ведь так? Невзирая ни на что, ее сердце бешено колотилось. — Танцуй с нами, — повторили голоса. Каким-то образом похожие на фей девушки мысленно говорили с ней. Их манящий шепот уговаривал ее присоединиться. Дева с голубыми волосами взяла ее руки в свои и начала покачиваться в незнакомом танце — Я не могу… — Сакура было слабо запротестовала, но та закрутила ее, и ноги, кажется, пришли в движение сами по себе. Словно бы ее телом овладело какое-то заклинание, и теперь оно не подчинялось ее разуму напрямую. Или словно бы ее ноги вспомнили шаги, что она знала когда-то давно, настолько, что памяти туда не было доступа. Девы взялись за руки и радостно танцевали вокруг, звуча в совершенной счастливой гармонии. Что происходит? Сакура была сбита с толку и задыхалась. Собранные в косу волосы где-то по пути расплелись. Потусторонняя, чарующая песня просачивалась через уши прямо в душу. Она что-то делала с ней, что-то, заставляющее сердце неистово стучать. Что это за чувство?***
Саске, широко раскрыв глаза, смотрел, как Сакура последовала за древесными нимфами. Цветочные гирлянды на шее и голове превращали ее в одну из них, но она была самой прекрасной из всех. Танцующие вокруг нее огоньки освещали ее тело неземным сиянием. Он сжал челюсти и с сарказмом признал, что его намерение соблазнить ее отчасти аукнулось и ему. Он сам оказался очарован. Серебристая ночная рубашка соблазнительно облегала ее фигуру, мягко подчеркивая женственные изгибы. Саске хотел провести по ним руками. Желал разогнать нимф, сорвать тонкий атлас с тела Сакуры и забрать ее невинность прямо сейчас и здесь, на траве, в окружении цветущих нарциссов. Это место было достойно, чтобы девушка, названная в честь весны, лишилась здесь невинности. Но он вновь подавил горящее пламя желания. Нет. Не сейчас. Гимн, что древесные духи выбрали, был великолепен, и он мог видеть его влияние на душу Сакуры. Она находилась под гипнозом, но этого было мало. Он желал переменить ее разум еще сильнее. Он послал безмолвную команду сереброволосой нимфе, незамедлительно вырвавшейся из круга и низко склонившейся в молчаливом согласии, прежде чем взять Сакуру за руку и увести от остальных. Саске дождался, пока они пройдут через занавес из виноградной лозы, ведущей в следующую зону садов, прежде чем проследовать за ними.***
Сереброволосая дева, продолжая напевать, провела Сакуру за руку через занавеси из лозы с белыми цветами в сад, что был даже еще более волшебным, нежели предыдущие. Повсюду порхали наполненные светом сферы — бледно-розовые, золотые, синие, фиолетовые и серебряные; ослепленная и изумленная, она металась взглядом между ними. Серебристая дорожка разделилась, ветвясь влево, вправо и прямо. Она слышала тихий водопад где-то рядом, но ее внимание было слишком поглощено поющей девой, чтобы отыскать этот источник. Нимфа повела ее влево, обернувшись и подарив успокаивающую улыбку. Спутанный разум Сакуры подсказывал ей, что нужно попытаться остановиться, ибо она не имела ни малейшего понятия, куда ее ведут, но ее тело, похоже, не намеревалось подчиняться. Наконец, нимфа остановилась перед отверстием в скале, похожем на вход в пещеру. Сакура мельком заметила мерцание внутри и замешкалась, глядя на прекрасную незнакомку рядом. — Войди, дева, — не размыкая губ, обратилась она к Сакуре. Затем, коснувшись рукой ее щеки, отступила и беспечно поскакала прочь. Сакура было намеревалась окликнуть ее, но дева с серебристыми волосами стремительно исчезла из виду. Сакура медленно выдохнула, силясь вновь обрести чувство душевного равновесия. Она вернула свое внимание отверстию в скале и после еще одной секунды замешательства шагнула туда. Она оказалась на каменистой дорожке, уходящей вниз широкой естественной закручивающейся линией. Стены пещеры были сформированы из мерцающего серо-зеленого камня, сияющего странным бледно-зеленым светом. Ломаные отблески танцевали на стенах вокруг нее и едва уловимый отзвук падающей воды становился все громче по мере того, как она медленно спускалась по спирали. Правой рукой она плотно прижималась к неровной каменной поверхности, что ограждала путь по левую сторону. Слабо и так тихо, что поначалу Сакура была уверена — это все игры ее воображения, до нее стала доноситься музыка. Она становилась все отчетливее, по мере ее приближения к источнику звука, и вскоре стала громкой настолько, что можно было различить мелодию. И то, что Сакура расслышала, заставило ее замереть на месте; осознание снесло с ног, сбивая дыхание.Amethystium – Strangely Beautiful
Эта прекрасная грустная мелодия… ошибки не было. Она знала ее. Знала, что она из тех забытых дней, принадлежащих туманных залитых солнечным светом воспоминаний, что она никогда не могла ясно разобрать, когда мать гладила ее по голове и тихо напевала песню, столь глубоко запавшую в душу, что сколько бы лет ни прошло, она не могла истереться из сердца. Голоса, поющие сейчас, были даже слаще, чем у тех танцующих дев; столько болезненно нежные, что ее тело охватил трепет. Она стояла, прикованная к одному месту, и сердце ее колотилось в груди, пока пленительная мелодия заворачивала ее в опустошающий плащ из отрешенности и ностальгии. Заставив ноги двигаться, она приблизилась на несколько дюймов к низкой стене и неуверенно выглянула из-за нее. То, что она узрела, ошеломило ее сильнее, чем все, что она видела с момента вхождения в волшебные сады. Витками спускающаяся дорожка вела к глубокому кристально чистому искрящемуся источнику. Подножие скалы было настоящим сияющим изумрудом, прожилки которого, казалось, пульсировали светом. Словно бы он был живым. Из толщи воды выглядывал большой валун, и на нем расположились хрупкие, но обладающие чувственными формами, девы, с длинными светлыми волосами — золотистыми, серебристыми и белыми. Они были обнажены, и единственное, что сохраняло скромность их вида — старательно уложенные локоны. В руках они держали золотые арфы, струны которых длинные пальцы перебирали с виртуозным мастерством. Некоторые из них купались в источнике, некоторые — сидели под водопадом. Все они пели и выводили голосом мелодию, и в завораживающем припеве голоса их гармонично сливались. Песнь взывала к душе Сакуры. Слезы затуманили взгляд. Ноги сами несли ее по тропинке, и вскоре она оказалась над обрывом, возвышающимся над сверкающими водами. — Мама?.. — прошептала она, затерявшись в воспоминаниях, что все еще не мог понять ее разум. Их отдающиеся эхом голоса поймали Сакуру в ловушку и толкали вперед. Печальные бирюзовые глаза заметили ее, стоящую на краю скалы перед источником, и некоторые из таинственных женщин обменялись удивленными взглядами, внезапно встрепенувшись и заволновавшись. Они говорили без слов, беззвучно шевеля губами и показывая друг другу на Сакуру, словно бы она являлась долгожданной гостьей. Остальные продолжали выводить мотив и петь, когда одна из златовласых дев соскользнула с валуна и подплыла к Сакуре. Ее тело двигалось столь грациозно, что создавалось впечатление единства с водой. Другие женщины показывали свои головы из глубин и рассматривая Сакуру широко раскрытыми любопытными глазами. Сакура испустила дрожащий вздох. Как они могли петь ту же мелодию, что и мама в ее детстве? Она ничего не понимала. Но стоило лишь открыть рот, чтобы спросить их, заговорить, как дыхание перехватило — голоса стали еще сильнее, еще слаще. ‘Ты пришла,' — она услышала шепот в своей голове. Недоуменно моргнув сквозь слезы, она поняла, что смотрящая на нее дева и была той, что говорила. — ‘Мы искали. Ждали.' Сакура ощутила новые дорожки слез по щекам, пока она боролась с рыданиями, ложащимися тяжелым камнем на грудь. ‘Не плачь, дитя весны,' — взглядом обращалась к ней златовласая дева. Но Сакура не могла. Слезы были ей не подконтрольны. Мелодия — столь мучительно-прекрасная, столь невыносимо печальная — напоминала ей о матери, у которой Саске ее украл так бессердечно, и соответствовала внутренним стенаниям по тому, что не удавалось достичь. Она была потеряна, чужая для мира, что был абсолютной противоположностью всему, во что она верила; обескураживающем волшебном мире, неоспоримо великолепном и внушающем ужас. 'Мне так страшно', подумала она, гадая, может ли дева услышать ее. Печальный взгляд бирюзовых глаз подтвердил предположение — может, или же Сакура просто выдавала желаемое за действительное. ‘Мы можем вернуть тебя,’ — беловолосая дева подплыла ближе, жадно разглядывая ее. Златовласая дева бросила взгляд на подругу и кивнула, когда она вновь посмотрела на Сакуру, в глазах стояла мольба, — ' Идем с нами, дева.' Дыхание сбилось; потрясенная, Сакура смотрела на них в недоумении. Как? Как они могут ее вернуть? Как они могут это сделать здесь, в роднике, и чтобы Саске не узнал? Все, что они говорили, было бессмысленно. И больше всего на свете она желала им поверить. Их умоляющие взгляды потянули ее опуститься на колени на краю скалы. ‘Идем с нами, скорее,’ — златовласая дева подняла бледные тонкие руки. В ее глазах смешались отчаяние и настойчивость. Что-то притягивало Сакуру и в сочетании с гипнотизирующим напевом сумело завладеть ее доверием. ‘Да, позволь нам забрать тебя,’ — вздохнула беловолосая дева, тоже поднимая руки. ‘Мы вынесем тебя на поверхность,' — ее златовласая подруга склонила голову набок, — 'к твоей матери.' Губы разомкнулись в изумлении. Они знали ее маму. Ее даже не останавливал вопрос — каким образом. Без раздумий она вложила свои ладони в их руки. Пальцы их были холодны, когда они потянули ее вперед, как можно осторожнее и мягче погружая ее в источник. Вода оказалась на удивление теплой, и все опасения, что могли бы существовать, растворились, когда девы положили ее спиной на поверхность. К ним присоединились и другие, окружая Сакуру с успокаивающими взорами. Златовласая дева поддерживала Сакуру под головой, когда они вновь начали напевать тот же мотив. ‘Закрой глаза, дева,’ — она опять заговорила необыкновенными глазами. — ‘Когда ты очнешься, ты будешь дома.’ Их прекрасная песня успокаивала, наполняла воспоминаниями о материнском тепле и любви, и Сакура погрузилась в наколдованный сон. Именно в этот момент увидел ее Саске – на грани утопления, окруженную кольцом плавающих сладкоголосых сирен, чьи глаза, по его мнению, светились слишком ярко. Они тут же заметили его и прервали пение, испустив пронзительный встревоженный вскрик. Обманчиво прекрасные создания в ужасе сиганули с валуна в воду. Те, что окружали Сакуру, разделились и бросились врассыпную, подгоняемые пугающей силой ледяного взгляда божества смерти. Златокудрая сирена, что поддерживала голову Сакуры, зашипела на него, обнажая жемчужные зубы, прежде чем поспешно скрыться в толще воды. Саске перегнулся через край скалы и подхватил Сакуру раньше, чем она смогла бы тоже опуститься, вытягивая ее вымокшую фигурку из источника в колыбель своих рук. Сердце заколотилось, стоило ему взглянуть ей в лицо. Он поднял руку, чтобы сдвинуть мокрые мягкие пряди волос, облепившие ее лоб. Она была такой хрупкой, такой уязвимой — как изящная стеклянная кукла, которая от одной его хватки могла слишком легко разлететься на осколки. — Сакура, — едва слышно произнес он. Она оставалась недвижима в его объятиях, потерянная в глубинах сна, наведенного сиренами. Он выругался про себя. Он приказал глупым нимфам очаровать Сакуру, а не вести к сиренам, которые могли бы ее убить. Он должен был лучше знать их коварные намерения. Но он полагал, что Сакура обладает иммунитетом к песням сирен. В конце концов, они несли опасность только для смертных мужчин. Что могла сказать их песня ее сердцу, чтобы заставить тело двигаться? Что они нашептали ее разуму, чтобы так заворожить? Саске хмуро всматривался в ее спящее лицо в поисках ответов на терзающие его вопросы. Затем он начал осознавать, как холодна ее кожа. Ей требовалось тепло. Кинув взбешенный взгляд на скрывшихся под водой сирен, хмуро пообещав, что его дела с ними еще ни в коем случае не были завершены, Саске поднял безвольное тело Сакуры и перенес их обратно на территорию дворца с молниеносной скоростью. Ее слуги уже ожидали в спальне, когда он появился из вспышки перед ними. Чизу бросила на Сакуру встревоженный взгляд и схватила из купальни толстое полотенце, поспешив развернуть его на постели. Саске осторожно опустил Сакуру на него и отошел, рассматривая ее в течение долгих наполненных молчанием секунд. Затем, так же безмолвно взглянув на слуг, отдавая им распоряжение позаботиться о ней, повелитель Подземного мира развернулся и покинул комнату.***
Какаши мчался сквозь ночь с головокружительной скоростью; состоявшийся ранее в зале собрания разговор с Наруто эхом отдавался в ушах. Сай утверждал, что не слышал и не видел ничего подозрительного, но Наруто не был полностью убежден его словами. И, беря в расчет обмен Наруто, Какаши тоже. Это означало, что ему придется нанести новый визит Саю, после того, как основная миссия будет завершена. Пролегающий через туманные деревья путь, которым он следовал, был тем, что он уже позабыл — так давно он не был здесь. Ладно. Точнее, не совсем так; пришлось сознаться. Ведь он до сих пор вспоминал тот страшный день и час, когда он в последний раз шел по пугающему маршруту, ведущему в Подземный мир. Он рассчитывал получить такое же прохладное приветствие от его безупречно гостеприимного хозяина – если не еще холоднее. Какаши мысленно вздохнул с усталостью. Как все дошло до этого? Он отчаянно надеялся не обнаружить ничего представляющего ценность на землях смерти, для его же блага – и для блага их повелителя. Он решительно бросился вперед, стремительно-беззвучный, неразличимый для глаз смертных.