And with her departure, The flowers do grieve, For who could have foretold, That Spring would leave? As a noiseless phantom, That cannot see, Where nightmares are wrought, Her dreams will be, Lo! The hearty bloom doth wilt, As its mistress, Alone, bereft.
Саске остановился у кромки воды, глаза приглушенно сияли, как твердые угли. Поверхность была абсолютно безмятежной, вступая в войну с ледяной яростью, бушевавшей в нем. Еще до появления Сакуры здесь он отдал приказ всем обителям своего царства: смертная женщина будет находиться в его дворце, и всякий глупец, кто позволит себе хотя бы допустить идею вреда ей, встретится с гневом бога смерти. Беспечные сирены, очевидно, не вняли его предупреждению. И еще под оболочкой гнева его терзало подозрение: соблазнять человеческую женщину было не в порядках сирен. Теми, кого они презирали и желали обречь на преждевременную гибель, являлись мужчины. Так почему тогда они заманили Сакуру? У него был лишь один способ получить ответ. — На поверхность, — скомандовал он скрывающимся в глубинах омута существам. Они обитали в его мире, священная клятва делала их его слугами. Он наблюдал, как из-под воды появляются головы, и сразу же признал златокудрую сирену, осмелившуюся оскалиться в его сторону. Его взгляд был устремлен в ее сторону — она смело глядела в ответ. ‘Великий Бог’, — телепатически обратилась она к нему. Ее подруги сбились в кучу рядом; для него было очевидно, что она являлась лидером клана подводных существ. — Объясни свои действия, — короткое требование, сразу к сути. В его глазах промелькнула скрытая угроза, советующая не испытывать его терпение, изображая непонимание. Златокудрая сирена выглядела невозмутимой. На его безмолвное обвинение она ответила с неудовольствием: ‘Мы не имели намерения причинить ей вред, Великий Бог. Мы бы не осмелились пойти против Вашей власти’. Саске сощурился. Как он и подозревал, за их действиями крылось что-то не столь очевидное. — Ну? — надавил он. Она переглянулась с остальными, хранящими взволнованное выражение на своих неземных лицах. Краем глаза Саске заметил, как одна из них покачала головой, словно пытаясь отговорить подругу от того, чтобы сделать – или сказать – что-то неразумное. Но златокудрая сирена без всякого стеснения продолжила: ‘Я не стану скрывать наши намерения, Великий Бог: мы пытались вернуть деву на поверхность’. Остальные съежились и бросали испуганные взгляды бирюзовых глаз на бога смерти, грозно возвышающегося над ними. Лицо его оставалось бесстрастным, пока он раздумывал над признанием. Сирены, как и нимфы, были существами озорными. Но каким был мотив к подобным действиям? Почему они желали спасти Сакуру? Обманчиво спокойным голосом Саске задал вопрос: — Зачем? Сирена склонила голову, опуская глаза в извинении, что казалось ему не совсем искренним. ‘Я поклялась хранить молчание, Великий Бог’. Ее подруги ахнули, ощутив, как резко упало давление воздуха рядом, распознавая зловещую, леденящую кровь ауру ужасающего гнева. — Ты ответишь мне, — прошипел Саске. Вокруг него начали грозно вспыхивать потрескивающие разряды бело-голубого электричества. ‘М-мы повязаны клятвой с другим божеством’, — попыталась объяснить белокурая сирена, дрожа от страха под весом уничтожающего неодобрительного взгляда Саске. — ‘Мы не можем отречься от нашей клятвы, Господин…’ — Вы находитесь в водах моего царства, — оборвал ее Саске. Прежде всего они были его поданными. Неужели неразумные существа забыли об этом? Его острый ум оттолкнулся от знания, что другое существо проинструктировало сирен найти Сакуру. Кто? Мать Сакуры? Но нет — ее слова не могли возобладать над его властью. Его мысли внезапно замерли, стоило появиться новому варианту. Был тот, чей приказ мог отменить его собственный – божество, управляющее элементом, из которого сотворены сирены; хозяин морей и океанов. Они отвели глаза, давая понять, что не могут пойти навстречу. Подозрения Саске разгорелись вновь. Возможно ли, что существо, о котором он подумал, было тем, кто повелел сиренам похитить Сакуру обратно в мир живых? И если так, ради чего он вмешался? Саске знал, что Бог Океана был таким же проказливым, как и плавающие в воде перед ним создания, но умышленно злить повелителя Подземного мира было не самым мудрым решением. Он знал, что, вполне вероятно, одна из водных дев уже передала своему повелителю информацию, что Сакура была в подземном мире; что значило, Саске не может позволить себе тратить время, выясняя, действительно ли за эту попытку спасения был ответственен Бог Океана. И если его догадка верна, очень скоро у него будет сердитый гость — гость, требующий отчета о действиях, которые он намеревался совершить. — Итак, говорить вы не будете, — ровно и спокойно постановил он. Златокудрая сирена вернула ему бесстыдный взгляд. Ее молчание говорило само за себя, давая ему однозначный ответ. Затуманенный гневом взор Саске опустился на сверкающую сине-зеленую поверхность воды. ‘Прости нас, Великий Бог’, — другая сирена, осмелившаяся показаться и заговорить, умоляла, полная раскаяния. В ожидании ответа божества смерти воцарилось напряженное молчание. Все случилось быстро и без предупреждения, приняв форму потрескивающего сгустка яростной бело-синей энергии. Скрежещущий звук электричества оглушающе отражался о стены пещеры и сливался в ужасающую гармонию с пронзительными криками страдания сирен. Пугающе пустым взглядом Саске смотрел, как кристально-чистая поверхность воды окрашивается ярким багровым цветом смерти, отражающим ярость, что тлела в его пронизывающих насквозь глазах.***
Изящная изнанка вышитого золотом полога бросилась в глаза Сакуре, когда ее веки дрогнули и поднялись. Она в замешательстве моргнула. А после сердце упало куда-то в желудок, когда ее вялое сознание напомнило о том, где она находится, разрушая любые слабые надежды на то, что она могла быть поймана в ловушку ночного кошмара. Она находилась в опочивальне, которую ей предоставил Саске, и все еще являлась пленницей дворца. Ее тело ощущало приятное тепло, и она опустила глаза, обнаруживая, что накрыта плотной мягкой накидкой бронзового цвета. Тонкий аромат лаванды коснулся ее носа. Желудок заурчал, и Сакура осознала, насколько истощена голодом, но куда хуже была невыносимая жажда. Как же ее губы желали прохладный поцелуй воды! Медленно, Сакура присела, отбрасывая накидку, чтобы в замешательстве посмотреть на себя. Она была одета в белую кружевную ночную сорочку. Она нахмурилась. Разве, выходя из купальни, она не надела серебристую…? Дыхание перехватило, стоило ей вытянуть из глубин памяти события, предшествовавшие сну. Она изучала прекрасные дворцовые сады и была заведена в пещеру странной сереброволосой девой с цветами на голове. Она вошла под зеленые своды и сердце ее было очаровано мелодией, которую она признала — мама напевала ей этот мотив, когда она была маленькой. Они говорили, что могут вернуть ее на поверхность; она позволила им столкнуть себя в сверкающие воды, а потом… Сакура не могла вспомнить, что произошло потом. Должно быть, она погрузилась в сон. Но это не объясняло того, как она вернулась в спальню. Кто принес ее, и, что более важно, кто, черт возьми, ее переодел? Даже ее волосы были абсолютно сухими, струясь шелковистой волнистой рекой вокруг. Она ощущала беспокойство и тревогу. Отбросив остатки накидки, Сакура встала; сердце бешено колотилось. Ей нужно было вернуться в пещеру; она должна была убедиться, что все это ей не привиделось. Из выдвижного ящика гардероба она вытянула атласную робу темно-фиолетового цвета и поспешно обернула вокруг своей едва одетой фигурки. Двойные двери распахнулись, стоило Сакуре подойти к ним, и она замерла на месте, уставившись в такие же удивленные лица Чизу и Юме. — Госпожа! — воскликнула Юме. — Вы проснулись! — Вы хорошо себя чувствуете? — заботливо осведомилась Чизу. Она держала маленький серебряный поднос, на котором расположилась золотая миска с дымящимся супом. Рядом находилось блюдо с хлебом, покрытым маслом. Юме же держала кувшин, наполненный прохладной водой. Рот заполнился слюной от голода, но она проигнорировала аппетитный аромат пищи и сфокусировала внимание на служанках. — Кто сменил мое платье? — потребовала она ответа. Ее сердце колотилось; она надеялась, они не скажут ей того, что она так отчаянно не желала слышать. — Простите нас, леди. Господин принес Вас; Вы вымокли до нитки. Мы боялись, что Вы заболеете… — начала Чизу. Губы Сакуры ошеломленно разомкнулись. Саске? Саске выловил ее из источника? Так значит, встреча с девами неземной красоты, что так прекрасно пели, ей не привиделась. Открывшийся факт заставил ее чувствовать себя еще более неуверенно. Как они могли знать песнь ее матери? Она вспомнила огоньки в саду и медленно покачала головой. Как такая магия могла в действительности существовать? Ее рациональный ум по-прежнему боролся, не желая принять этого. Может, все было иллюзией? Нет, молча возразила она, все, через что она прошла, ощущалось пугающе ярким, чтобы не быть реальным. — …мы сменили Ваше платье, — закончила Чизу. Облегчение затопило Сакуру. Несколько коротких ужасающих секунд она думала, что это было делом рук Саске. Конечно же, она ощущала, как при каждом взгляде на нее, он раздевал ее глазами. — Ваша светлость, должно быть, голодны… — робко начала Юме. — Мы принесли немного… Но Сакура не дала ей закончить. Она рассеянно обошла их, спеша к двери. — Госпожа! — тревожно окликнула ее Чизу. — Прошу… — Я не желаю здесь оставаться! — воскликнула Сакура. Она вернется в пещеру, чтобы узнать, откуда женщины знали ее маму. Ей требовались ответы, и поскольку Саске явно не собирался объясняться с ней, ей приходится полагаться на собственные силы, обращаясь к любым доступным источникам. Желудок в знак протеста вгрызался сам в себя. Мучения приобретали ту форму, когда их сложно игнорировать, и Сакура поняла, что ей нужна вода, и быстрее. Ей необходимо найти выход раньше, чем тело поддастся голоду. Она не собиралась брать в рот ни крошки в этом месте. Вполне возможно, что еда отравлена, или повлияет на нее иным образом, даже если ее прислуга и похититель утверждали обратное. В своем новом окружении она не могла доверять никому – никому, кроме себя. Не обращая внимания на зов Чизу, она выбежала из комнаты и понеслась в направлении блистательных садов. Она вновь оказалась ослеплена, стоило вновь ступить на эту территорию. Молочные деревья были не менее впечатляющими, а огоньки — не менее завораживающими. Но Сакура не останавливалась в восхищении, как делала до этого. Она решительно направлялась к пещере, почти не дыша, пока не достигла конечной точки. Когда она сделала шаг под своды, возникло ощущение чего-то неправильного. Огоньки, подсвечивающие стены, погасли, и она не могла расслышать успокаивающего звука водопада. Все поглотила мертвая тишина. Она спустилась по извилистой тропинке, едва ли не спотыкаясь в стремлении скорее добраться до пункта назначения. Но то, что она увидела, когда спустилась и приблизилась к обрыву, заставило сердце ухнуть куда-то вниз. Чистые прекрасные воды замерзли. Они были заключены под толстым слоем непроницаемого льда. Даже водопад застыл, образуя эффектную рельефную стену. Взгляд Сакуры заметался по твердой поверхности. Что, во имя всего святого, здесь произошло? Куда пропали девы? Что-то блеснуло в отдалении слева — она заметила это краем глаза — нечто золотое. Арфа — поняла Сакура — лежала разбитая на льду, струны были порваны. Это зрелище послало дрожь ужаса вдоль позвоночника. Нет, промелькнуло в мыслях; руки потянулись к голове в бессмысленной тревоге, когда паника вновь охватила ее. Единственный потенциальный источник информации исчез. Что ей делать теперь? Ответ, что предстал перед ней, заставлял сердце неприятно менять ритм. Был лишь один человек, что мог ответить на все ее вопросы, и он был именно тем, кого она старалась избегать. Но она не была глупа. Она знала, что это неизбежно. Ей придется вновь поговорить с Саске — и, на этот раз, без паники и психоза или рыданий. Для нее, бесспорно, это был единственный способ, чтобы пролить свет на ее плачевную ситуацию. С последним горестным взглядом на замороженный источник Сакура вновь направилась по извилистой тропинке, но теперь уже вверх, и через сады. Когда она прошла через первую секцию и достигла короткой лестницы, ведущей во дворец, она резко остановилась, задержав дыхание. Тем, кто с гордостью стоял на верхней ступени, был никто иной, как Саске. Тело Сакуры непроизвольно напряглось, когда его взгляд упал на нее. Прежде чем противостоять ему, она намеревалась собрать мысли в кучу; она не предполагала, что столкнется с ним прямо сейчас. Долгое время они рассматривали друг друга в полной тишине. Сакуру тревожило то, с какой силой и скоростью колотится ее сердце. Только от одного взгляда на него оно неудержимо грохотало – от страха, говорила она себе, и только от страха. Но она не могла позволить своему страху перед ним вновь помешать получить ответы на беспокоящие ее вопросы. Она уже разомкнула губы, чтобы обратиться к нему, но Саске опередил ее. — Не слушай песни сирен. Сакура ощутила, как у нее отвисла челюсть. Сирены? Она читала о них в книгах по мифологии и старых легендах. Он и правда полагал, что они существуют? Она бы посмеялась над иронией – такая девушка как она, всегда мечтавшая встретить волшебных существ, историями о которых зачитывалась без конца, очутилась в заветной фантазии. Вот только ее фантазии обернулись сущим кошмаром, и Саске, кто был олицетворением самой тьмы, воплотил в себе все то, чего она боялась. Ее похититель начал спускаться по лестнице, целеустремленно; движения грациозные и томные. — Они желали утопить тебя, — добавил он, глядя на нее так, что можно было предположить, будто он не может отвести взгляд. И, что вводило в ужас, Сакура тоже, когда плавающие светлячки заскользили по его лицу, подчеркивая царственно-утонченные и словно вылепленные рукой искусного скульптора черты. Он ужасно пугал, да, но еще он был смертельно прекрасен. Потрясающие гены, как бы выразилась Ино. Мимолетная мысль о лучшей подруге выдернула Сакуру из ее глупого созерцания и твердо подтолкнула обратно к насущному. Поющие девы намеревались утопить ее? Но они говорили о ее матери. Было ли это просто уловкой, чтобы заманить ее в воду? Или она просто заблуждалась? — Что с ними случилось? — взволнованно спросила она, заставляя себя держаться на ногах, когда Саске преодолел последнюю ступень и двинулся в ее сторону. Часть ее боялась ответа, что мог прозвучать, но она чувствовала, что должна знать. Пульс участился, когда его взгляд оценивающе прошелся по ней. Она ощущала себя уязвимой и в некотором стеснении под тяжестью его изучающего взгляда. После новой тяжелой паузы, он небрежно произнес: — Забудь о них. Сакура почувствовала, как разочарование вновь скребется внутри. Почему он не отвечает на ее вопросы? Почему он считает себя вправе указывать, что ей стоит, а что не стоит знать? Она желала выяснить, что произошло с теми молодыми женщинами. Саске же, в свою очередь, был явно намерен сменить тему. Почему? Внезапная мысль пришла в голову — он что-то сделал с ними? Шепот неуверенности прошелся сквозь нее, когда она взглянула ему в лицо, надеясь найти зацепки к тому, о чем он думал. Но это было невозможно; выражение его лица являлось абсолютно нечитаемым. Ты смешна, Сакура, отругала она себя. Как Саске мог заморозить воду? Но она подумала об остальных волшебных и паранормальных вещах, которые увидела с момента первого пробуждения в Подземном мире, которые, по мнению научных законов, не существовали. Было ли возмутительно предполагать, что Саске тоже имел определенные способности? Она сглотнула, борясь с одолевающим ее желанием отступить и увеличить дистанцию между ними, когда он оказался почти на расстоянии вытянутой руки. Каждый мускул в ее теле напрягся, когда он начал обходить ее, словно величественный ястреб, готовый спикировать на свою добычу. Облизывая внезапно пересохшие губы, Сакура сконцентрировалась на крутящемся в голове вопросе. Она должна была держать контроль над собой. — Ты был на фестивале, — начала она, внутренне проклиная то, как дрогнул ее голос в этот момент. Но она ничего не могла с этим поделать. Тело ужасно остро чувствовало, как он обошел ее сзади. Словно бы электрический заряд заполнил пространство между ними. — Да, — холодно подтвердил он, плавный голос был словно обернутая в шелк сталь. Она подавила дрожь от того, как близко он оказался, как он, казалось, совершенно не считался с ее личным пространством. Словно он имел все права стоять настолько близко к ней. Не думай о нем, убеждала она себя, зацепляясь взглядом за распустившиеся молочно-белые цветы прямо перед собой. Просто чтобы сконцентрироваться на получении ответов. — Ты ждал, — чуть ли не шепотом, когда собрала воедино все, в чем была уверена, пытаясь выстроить полноценную картинку его мотивов. Его молчание стало подтверждением. Она знала это, но это не делало правду легче для усвоения. Он управлял каруселью, чтобы завлечь ее. Он знал, что она придет, и, вероятно, намеревался схватить ее еще тогда, но Ино и Сай прибыли вовремя, чтобы помешать… Дыхание перехватило. Сай. Цветущий луг на его рисунке. И той ночью, когда он и Ино нашли ее, он выглядел обеспокоенным и каким-то рассеянным. Мысли ускорились. Знал ли он, что что-то произойдет? И если знал, был ли шанс, что он сказал об этом ее матери? Надежда заполнила ее, но она подавила ее. Не было никакой гарантии в том, что Сай обо всем знал. — И… поляна – как ты это сделал? — выдала она с большим трудом. Как он заставил землю раскрыться? Как он вообще знал, где ее найти? Как это вообще было возможно для человека — сделать что-то в подобном духе? Внезапное предположение поразило ее, настолько абсурдное, что она едва испустила нервный смешок. Она не могла поверить, что допустила саму мысль, что молодой человек, кружащий вокруг нее, каким-то образом был не совсем человеком. Она явно пересмотрела с Наруто в последние месяцы фантастических триллеров. Она категорически ненавидела такое, но Наруто как всегда пускал в ход против нее огромные щенячьи глаза, и Сакура постоянно обнаруживала, что потакает ему. Но каким могло быть иное объяснение в этой ситуации? Как еще Саске мог вызвать стихийное бедствие? Если только все это было безумным совпадением, а оно не могло им быть – ведь Сакура действительно находилась под землей. Она видела это собственными глазами. И она точно упала в расщелину. Она до сих пор помнила, как колотилось ее сердце, когда земля под ее ногами заскользила, словно зыбучий песок. Саске остановился за ее спиной. Он мог видеть, как подрагивали ее плечи, мог чувствовать ее недоумение. Она сумела разгадать достаточно, чтобы понять, что с ним было что-то не так – но ее разум все еще не в состоянии точно определить, что именно. Он играл с идеей рассказать ей, положить конец ее тревожным терзаниям. С другой стороны, ее замешательство было довольно занимательно, и он желал увидеть, сколько времени ей потребуется, чтобы придти к собственным выводам. — Как ты можешь здесь жить? — она пренебрегла тайной его способности вызвать землетрясение и перешла к следующему пункту Коротая пауза. Затем, Саске ответил: — Это мои владения. Его владения? Звучало так, словно он был королем или кем-то в этом духе. Но какой король жил под землей? Да еще и в окружении мертвых людей? Если только… Мысли замерли на месте. Если только он тоже не был мертв? Нет, подумалось ей. Это было нелепо и вообще не имело никакого смысла; если бы Саске был мертв, он был бы не более чем бестелесным призраком вроде тех, что она видела на берегу реки. Однако пальцы, скользнувшие по ее щеке, были твердыми. Несмотря на определенные подтверждения тому, что ее похититель однозначно жив, Сакура все же спросила: — Ты… ты… — внутри нее шла борьба за последнее слово, — …мертв? Несколько мучительных секунд он ничего не говорил. Сердце Сакуры еще никогда не колотилось с такой скоростью. Она не осмеливалась дышать, от его молчания внутри разрастался ужас, пока он наконец не отозвался: — Я управляю мертвыми. Но не принадлежу к ним. Она медленно выдохнула, разум обрабатывал информацию, что он по каплям выдавал ей. Управляет мертвыми? Что он имел в виду? Как он мог управлять душами? Преодолев растерянность, она резко развернулась к нему. Он встретил ее взглядом таинственно сияющих от ярких огней глаз. — Что это значит…? — начала Сакура глухим голосом; глаза ее расширились, стоило им пройтись по его непроницаемому лицу. Царственная красота завораживала – такая холодная и далекая. Он был так близко, и она знала, что ей следует отойти, но почему-то не могла. Она предугадывала каждый его ответ, желая узнать больше. Саске моргнул. — Увидишь, — короткий, уклончивый ответ. Сакура покачала головой. Это было не тем, что она хотела услышать. И у нее все еще было немало вопросов. Мечущиеся мысли вдруг переполнили разум, и все вопросы, на которые она отчаянно желала услышать ответы, спешно посыпались с языка вперемешку. — Что это за огоньки? Те поющие женщины – как они могли знать песню моей матери? Как замерз источник? Как на небе могут быть звезды, если мы под землей? И те лодки — куда они следуют? — в отчаянии, прерывистым шепотом, она закончила самым мучительным из всех. — Я не понимаю; почему ты принес меня сюда? Почему сделал это со мной? Саске хранил молчание. Его внимание зацепилось за ее слова о том, что сирены пели песню, которая принадлежала ее матери. Решив, что обдумает это, когда останется один — потому, что когда она была так близко, сконцентрироваться на проблеме оказывалось невозможно — он произнес: — Я отвечу тебе – если ты поешь. Сакура резко выдохнула. Он полностью разрушил ее жизнь, не чувствуя за собой никакой вины, и еще имел наглость ставить ей условия? Она сделала шаг назад. Бросив на него недоверчивый взгляд, она произнесла: — Ты похитил меня. Ты не можешь ожидать, что я… я не… — она искала слова под тяжестью его взгляда, прежде чем взорвалась: — Я ни крошки не съем, пока не получу объяснения! В его темных глазах мелькнуло что-то невероятно враждебное, и временный порыв смелости Сакуры моментально усох. Саске вновь надвигался на нее, и Сакура в тревоге быстро отступила, пытаясь сохранить позволяющее дышать пространство между ними. — До каких пор, Сакура? — прошипел он, делая ударение на последнем слове. То, как он смаковал ее имя на языке, посылало волну ужаса по позвоночнику. — Лишая себя пищи и воды, ты не убьешь себя, — он помедлил, прежде чем многозначительно добавить: — Ты не можешь умереть, пока я не позволю этого. — Чт..? — Сакура открывала и закрывала рот, как выброшенная на сушу рыба, не способная больше сформулировать ни слова. Изнуряюще пристальный взгляд делал визуализацию произнесенного слишком сложной задачей. Она не может умереть, пока он не позволит? О чем он вообще? Слишком быстрым движением, чтобы его можно было предвидеть, Саске шагнул вперед, сокращая дистанцию между ними. Она ощутила холод у шеи; его рука, ошеломленно осознала она, слишком поздно, легла сзади. Контакт кожи к коже вызвал тревожные уколы сквозь нее. Она попыталась отодвинуться, чтобы освободиться из его хватки, но, похоже, ее предательские ноги примерзли к земле, и она не могла их поднять. Она вспомнила золотые браслеты вокруг своих лодыжек, чувствуя, как истерика просачивается сквозь маску хладнокровия, за сохранение которой она так отчаянно боролась, стоило только подумать, не ответственны ли узоры на них за ее неспособность контролировать собственные ноги. Саске опустил голову, его лицо замерло в каких-то дюймах от ее собственного, останавливая весь кислород в легких. — Если я пожелаю твоей смерти, Сакура, — выдохнул он, читая испуганные, не высказанные мысли в ее глазах, — ты умрешь. Сердце заколотилось с невероятной скоростью и силой, отдаваясь дрожью во всем теле. Страшнее всего было то, что она верила ему. Саске действительно выглядел как безжалостный человек, который убивал людей без каких-либо угрызений совести. И еще кое-что пугало ее больше, чем что-либо: она была не в силах отвести взгляд от его приковывающих к себе глаз. Они уничтожали ее, поглощали, заставляли задыхаться. Она едва могла сделать вдох; воздух выходил короткими быстрыми рывками. И было мучительно осознавать его близость, когда он скользнул твердой рукой вокруг ее талии, сжимая мертвой хваткой, и дернул ее на себя; его взгляд не отпускал. Ее рука инстинктивно поднялась, чтобы оттолкнуть его, но случившееся после буквально размылось. Только что она стояла с Саске в саду – а в другую секунду она была перенесена, каким-то образом, обратно во дворец. Сакура испустила задушенный тревожный вскрик и поспешно попятилась, ноги вновь подчинялись ей. Она опять была в банкетном зале. Но как, черт возьми, Саске перенес их? Она ничего не ощутила – только быстрый порыв пронизывающего ветра. Голова закружилась, когда она вновь посмотрела на него, разум был слишком перегружен, чтобы сформировать связное предложение. Внезапно мысль о том, что Саске не был человеком, не показалась такой уж нелепой. И когда он начал приближаться к ней, Сакура ощутила примитивное непреодолимое желание сбежать; как добыче от хищника. — Как ты, — она задыхалась в истерике, — как ты это сделал? Он не ответил, просто продолжил движение вперед. Что-то твердое ударилось о заднюю поверхность ее бедер, и Сакура потеряла баланс, падая на что-то удобное. Стул, осознала она; Саске толкнул ее на один из стульев в столовой. Она забилась внутрь, подтягивая колени к груди в защитном жесте, словно этот барьер и впрямь мог оградить ее от него. Но Саске приблизился, выражение его взгляда определенно было зловещим, когда он подался вперед и уверенно оперся руками о подлокотники, фактически поймав ее в ловушку. Приблизив лицо так, что оно вновь было всего в нескольких дюймах от ее собственного, он произнес с полной уверенностью: — Ты не покинешь этой комнаты, пока не поешь. Сакура сглотнула. Его глаза горели даже ярче, чем пламя свечей на огромном столе позади нее. Она не могла сделать ничего, кроме как шокировано смотреть на него, и сердце ее яростно рванулось, когда взгляд Саске изучающе переместился на ее губы. На какой-то ужасающий миг она окаменела от мысли, что он склонится еще ниже, лихорадочно гадая, как ей уклониться, если он сделает это, но его голова вдруг дернулась влево, и, казалось, он старательно прислушивался к чему-то в течение нескольких секунд. Затем, ничего не говоря, он выпрямился и обошел ее. Сакура испустила судорожный вздох и отсчитала пять секунд, прежде чем оглянуться за спинку массивного стула, только чтобы обнаружить, что Саске уже покинул столовую. Она даже не услышала, как за ним закрылась дверь.***
Когда Ино наконец вытащила себя из постели и рассмотрела собственное отражение в зеркале, она увидела бледное лицо с красными глазами и темными кругами под ними. Она не спала всю предыдущую ночь; как бы она могла это сделать, когда сознание было затоплено виной и беспокойством за состояние пропавшей подруги? Мучительные мысли не оставляли даже шанса на малейшую передышку. Все ли было в порядке с Сакурой? Где она сейчас? Ино отчаянно желала это знать, но Сакура пропала более пятнадцати часов назад и никто ничего о ней не слышал. Приостановившая действия полиция взяла заявления, после того как мать Сакуры уехала накануне поздно вечером, и они пообещали старательно расследовать это дело. Но у них не было никакого видимого прогресса, и это порождало бесконечное разочарование. Она была готова от горя выдрать собственные волосы. Как вообще они могли не обнаружить следов Сакуры? Это озадачивало. Ведь псы-ищейки взяли бы хоть какой-то след? Как она могла полностью раствориться в воздухе? Ощутив отчаяние и жгучие слезы, Ино сердито загнала их обратно. Она должна быть сильной. Если бы Сакура ее могла сейчас видеть, трясущуюся, сокрушенную тревогой, она бы не поверила своим глазам. Правда заключалась в том, что Ино тоже полагалась на Сакуру. Ее здравомыслящая лучшая подруга была той, кто всегда заставлял ее держаться твердо на ногах. И не знать, где та сейчас, жива ли она, здорова ли, причиняло боль Ино сильнее, чем что-либо другое. Прополоскав рот и поскрабив лицо, Ино покинула собственную ванную комнату и стянула фиолетовый мобильный со столика. Сердце ухнуло вниз, когда она увидела всего одно непрочитанное сообщение, полученное от переживающих Тен-Тен и Хинаты, спрашивающих о новостях. Ей было нечего сказать. Уже почти половина одиннадцатого, учебный день. Но Ино уже решила, что не сможет присутствовать там. Как она вообще может сконцентрироваться на чем-то еще? Подумать только, всего двадцать четыре часа назад Сакура была с ними… Прекрати, отругала она себя, сглатывая. Перестань думать о ней в прошедшем времени. Она жива и они найдут ее. Она верила, что с Сакурой все в порядке. Потому что верить в обратное было слишком мучительно; с предлагаемой реальностью она могла не справиться. Изменения начались автоматически, разум был занят настолько, что она даже не сразу услышала стук отца в дверь. — Ино? Ино моргнула, выныривая из своих мыслей. — А? Папа? — Ты проснулась? — Ага, — словно бы она спала. — Одеваюсь. — Когда закончишь, спускайся завтракать. У тебя гость. Ино открыла рот, чтобы поинтересоваться, кого там принесло, но шаги ее отца уже затихали в самом низу лестницы. Она не думала, что сможет вообще переварить какой-то завтрак, но это было так мило, что ее строгий, но заботливый отец, готовил для нее. Она закончила со сборами и затянула волосы в фирменный высокий хвост, прежде чем покинуть спальню. Спеша вниз по лестнице, она гадала, кто ее ждет. Сердце затрепыхалось, как пойманная в клетку птица, когда она вошла на кухню и увидела Шикамару. Перед ним стояла миска с завтраком, и пульс Ино участился, когда тот перевел на нее взгляд. — Ино, — поприветствовал он ее кивком головы. — Привет, Шикамару, — отозвалась она, озадаченная его внезапным визитом. Она даже не слышала, как он подъехал, хотя была уверена, что не спала всю ночь. — Ты давно здесь? — Минут двадцать, — ответил Иноичи, ставя новую дымящуюся миску на стол перед дочерью, напротив Шикамару, и жестом указал на стул. Она присела, и, когда Шикамару взял палочки, она ощутила урчание желудка. Возможно, она сможет поесть хоть немного. — Пап? — Ино заметила, что отец ничего не приготовил себе. — Ты не присоединишься? — Я уже поел, — сообщил он. — Вы приступайте. Мне нужно сделать телефонный звонок. Прошу извинить. Шикамару поблагодарил Иноичи, прежде чем вернуть внимание Ино. Это был первый раз, когда он так пристально смотрел на нее, и Ино была уверена, что сердце готово вырваться из груди. Он был так прекрасен, окруженный меня-действительно-не-заботит-что-вы-думаете аурой. И она считала это захватывающим. Ей было достаточно просто смотреть на то, как он ест, и она нетерпеливо задала вопрос: — Какие-нибудь новости? Шикамару покачал головой, взяв порцию риса из чаши. — Ничего. Радость Ино от встречи с ним моментально сдулась. Она уткнулась лицом в ладони и простонала: — Как она могла просто исчезнуть? — Это определенно подозрительно, — согласился Шикамару. — И эти проблематичные офицеры, кажется, не знают, где искать. Ино посмотрела на него сквозь пальцы. — И что мы будем делать? Шикамару многозначительно указал рукой на ее миску и палочки. — Ты поешь. Сонная и голодная для Сакуры ты бесполезна. Ино вздрогнула. Ее бессонница была так очевидна? Она полагала, что все скрыла косметикой. Но она знала, что объекту ее привязанности не обязательно смотреть на внешность. Не нужно быть гением – которым являлся Шикамару – чтобы узнать, что лучшая подруга Сакуры наверняка не сомкнула глаз в ночь после пропажи. Она нехотя подняла палочки и стала вяло ковыряться в миске. Какие мотивы были у того, кто напал на Сакуру и похитил ее? Исключая очевидный факт ее необычной красоты. Их непосредственный страх об изнасиловании был развеян фактом отсутствия свидетельств борьбы, одежды или крови. По крайней мере, она не подверглась сексуальному насилию в лесу; но кто мог утверждать, что ее не утащили куда-то и не связали там, прежде чем отвратительно воспользоваться? Ино сглотнула, любые намеки на аппетит тут же растворились в мрачных мыслях. Слезы снова застили глаза, и она отчаянно пыталась подавить их. Она не могла плакать перед Шикамару! Но тот факт, что именно он сидит перед ней, казалось, делал только хуже; она ощутила себя жалким существом, когда теплые дорожки все же потекли по щекам. Она поспешно утерла слезы, стараясь свести к минимуму ущерб, который они наносили ее уверенному и спокойному виду. Шикамару отложил палочки и молча коснулся ее. — Ино, — тихо начал он. — Прости, — ее голос дрожал. — Я просто слишком волнуюсь. Дай мне пару секунд и я буду в порядке. Он вздохнул и опустил глаза, словно бы видеть ее в таком состоянии ему было неудобно. — Я пришел спросить тебя о Фестивале. Он не стал говорить, что второй причиной его визита было желание проверить, что с ней все в порядке. — Что именно? — она шмыгнула носом. Взгляд Шикамару вернулся к ее лицу. — Расскажи мне подробно, где вы нашли Сакуру после того, как мы разделились на площади. Ино в замешательстве уставилась на него. Почему он спрашивает? Какая связь между событиями той ночи и нынешней ситуацией? Однако она ответила: — Она была одна, где-то возле карусели. — Там был управляющий? — Нет, — Ино нахмурилась. — Тогда что она там делала? — Я не… — Ино глубоко вдохнула, когда ее вдруг осенило, что она даже не задавала подруге вопроса, что та делала у карусели. Она была настолько погружена в свое маленькое облачко любви на пути к дому Сакуры, что даже не заметила, какой озабоченной казалась лучшая подруга. Смешно — подумала Ино — как вспоминалось это сейчас. — Я не спрашивала ее, — закончила она почти шепотом. — Ты была с Саем, когда нашла ее, — продолжил Шикамару, как полицейский на проверке свидетельских показаний. — Он помог мне, — Ино кивнула. Сейчас, когда она думала об этом, понимала, что Сай словно знал, где ее искать. Не было ли это тоже странным? Или у нее уже развивается паранойя? — Но Сай не вернулся с тобой. — Э? — Ино моргнула, чувствуя себя в еще большем замешательстве. — Нет, он… — ее голос оборвался, когда она вспомнила, что они оставили Сая. — Возможно, он ушел после нас сам. — Но ты не уверена, — атаковал Шикамару, смотря на нее. Она покачала головой, неуверенно глядя в ответ. — Шикамару, о чем ты говоришь? Сай как-то связан с пропажей Сакуры? — недоуменно осведомилась она. Сай был странным, но он не походил на человека, который целенаправленно навредит кому-то. Опять же, Сакура рядом с ним всегда чувствовала себя неуютно. Шикамару покачал головой. — Нет. Я не думаю, что Сай ответственен за это, — медленно ответил он. Ино расслабила плечи; она была рада услышать это. Взгляд Шикамару скользнул куда-то в сторону, и с минуту на его лице присутствовало задумчивое выражение. Затем, внезапно, он поднялся со своего места. — Куда ты? — беспокойно поинтересовалась Ино. — Мне нужно кое-что сделать. — Могу я пойти с тобой? — произнесла Ино и ощутила, как прилила кровь к лицу, когда любовь всей ее жизни подняла удивленно брови в ответ. — Я имела в виду… Я не собиралась мешать тебе: просто я сойду с ума, если останусь здесь. Шикамару колебался, прежде чем ответить: — Не сейчас — позже. Ино недоуменно моргнула. Что он имел в виду? — Шикамару? — Я должен идти. — Он кивнул на ее миску, — попытайся съесть что-нибудь. Я позвоню, если будут новости. Прежде чем она смогла запротестовать, Шикамару покинул кухню. Ей показалось, она слышала, как он сказал что-то перед уходом ее отцу – что-то, что она не смогла разобрать толком – а потом хлопнула дверь, и с ней потонула надежда в ее сердце.***
Цунаде нахмурилась, когда ее мобильный зазвонил в сотый раз. Снова больница. До сего момента она игнорировала их, но она знала, что если продолжит это делать, они не прекратят донимать ее надоедливыми звонками. — Да? — практически рявкнула в трубку. — А! Доктор Харуно, — заговорил вежливо и официально голос на другом конце линии. — Это доктор Якуши… — Что тебе нужно, Кабуто? — осведомилась Цунаде ледяным тоном, вышвырнув формальности в окно и напомнив тому, что она выше него по положению. Она конкретно невзлюбила младшего врача и намеревалась удалить Сакуру из-под его опеки в больнице. Но сейчас Сакура оказалась вне любой опеки, даже ее собственной. И Кабуто был последним человеком, с которым она хотела бы поговорить. — Мы просто интересуемся, ожидать ли вас сегодня в операционной. Мы пытались дозвониться вам в течение нескольких часов, но безуспешно. — Я занята. И я не приеду на работу. Проинформируй всех; я не хочу, чтобы меня снова беспокоили, — распорядилась она. — Конечно, но, как вам известно, сегодня день операции на сердце у Ай Тозуна, и это очень сложная операция… Цунаде вспыхнула. Маленький хорек пытался сыграть на ее совести? Она прекрасно понимала, что у ее пациента повышаются шансы умереть, если ее заменит менее квалифицированный специалист. Но в команде Цунаде были талантливые люди с блестящим послужным списком. Она была уверена, что ее старшая медсестра Шизуне проследит за всем в ее отсутствие. — Я уже ответила тебе, — сдержано произнесла она. — Прошу прощения, что побеспокоил, — покорно извинился Кабуто — даже слишком покорно. Его голос раздражал ее истерзанные нервы. — Надеюсь, у вас и у Сакуры все хорошо, и вы наслаждаетесь… Она резко оборвала вызов и медленно выдохнула. Последние слова заставили сердце болезненно сжаться. Дурак верил, что она взяла выходной с целью провести его в компании с дочерью. Как плохо он знал истинную причину ее отсутствия на работе. Внезапно все пациенты потеряли значимость. Единственная жизнь, о которой она беспокоилась, принадлежала дочери. Она швырнула телефон на кухонный стол и осмотрела комнату. Какая тишина стояла в доме без Сакуры. Как он был пуст, лишен тепла и ее дарящего покой музыкального смеха. Черт побери, глаза горели от невыплаканных слез разочарования. Она была женщиной дела, и сидеть в ожидании было достаточно, чтобы сойти с ума. Она взглянула на часы. Прошла пара часов с момента отбытия Какаши. Она задумалась, достиг ли он уже своей цели; в конце концов, туда было не так просто добраться, и множество препятствий стояло на пути. Взгляд ее переместился на подоконник у раковины и замер на маленькой герани в горшке. Медового оттенка глаза расширились от внезапного осознания. Как она не заметила этого ранее? В силуэте цветка было что-то неправильное. Он выглядел увядшим.***
Саске напряженно всматривался в замораживающий белый туман. Прямо за ним, словно огромный разинутый рот с ледяными сталактитами и сталагмитами, образующими скалящиеся зубы, расположился ужасающий проход в Подземный мир. Он вел к узкой извилистой тропинке, в конце которой расположились гигантские выкованные из железа врата, открывающие вход в его царство. Неприступные, с жутким свечением, специально построенные для притока душ, но предотвращающие любую утечку. Исключений из правил не существовало; как только человек попадал в земли мертвых, у него уже не было пути назад — если только их повелитель не даст разрешения. А Саске не был известен как благосклонный бог. Он получил известие от Нагато, что его привратник становился все беспокойнее — верный признак приближения живого существа к устью Подземного мира — и тут же покинул Сакуру, чтобы встретить гостя, но кем бы тот ни был, он еще не прибыл. И потому он стоял в ожидании, внимательно следя за гигантским трехглавым Цербером, покорно занимающим свой пост. Гордый дикий Цербер имел огромные размеры, вызывающий оцепенение кровожадный набор острых зубов и стальные мышцы. Он обладал черной шерстью, длинными, кромсающими, окровавленными когтями, и, похожим на хлыст, жалящим хвостом. Вокруг каждой шеи замыкался железный ошейник, а вокруг каждой лапы — толстые кандалы, запечатанные волей его хозяина. Адское пламя полыхало в раскосых глазах. Они обещали боль и страдания любому из смертных, кто случайно окажется беспомощным в переделах его видимости. Цербер был печально известен тягой к живой плоти; это делало его идеальным хранителем врат Преисподней. Он позволял умершему свободно пройти во владения Саске – и разрывал на куски любого смертного, который осмелился бы вторгнуться или улизнуть отсюда. Подавляющее все зловоние и гнилостный запах висели в холодном воздухе, и тошнотворный хруст костей под массивными лапами Цербера обещал ужасные муки тому, кто проявил бы безрассудство, проигнорировав волю Бога Смерти . Головы зверя испустили слаженный голодный рык, слюна капала из хищных челюстей. Саске напрягся, обращаясь во внимание. — Стоять, — тихо произнес он, когда ощутил чье-то приближение. Цербер издал еще один рокочущий звук в знак протеста, прежде чем послушно замереть. Саске наблюдал, как высокая фигура медленно материализуется из густого тумана. Его лицо оставалось совершенно бесстрастным, когда его гость небрежно прошел мимо Цербера, не удостоив того и взглядом, и подошел на тщательно отмеренное расстояние. Но под этой внешней эмоцией Саске был, мягко говоря, удивлен. Он не ожидал столкнуться с этим человеком так скоро. — Саске, — мягкий голос, обвитый осторожностью. Саске сощурился, окинув визитера откровенным презрением. Он почти не изменился; хотя, с чего бы ему это делать? В конце концов, они были бессмертны. — Какаши, — холодно произнес он. — Прошу простить за беспокойство, — извинился мужчина в маске, — вторгнуться сюда было не моим намерением, однако там … случились некоторые обстоятельства на поверхности, о которых я бы хотел поговорить. Саске хранил молчание, когда седовласый мужчина поднял руку. Искры бело-синего света потрескивали и сливались, образуя светящийся шар, зависший между ладонями. Внутри начало проявляться знакомое изображение, пастельные тона смешивались; розовый и зеленый, персиковый и желтый. — Пропало дитя Цунаде. Ее зовут Сакура Харуно. Ей восемнадцать, и это ее портрет, — он посмотрел на улыбающееся лицо Сакуры и помолчал, прежде чем мимоходом добавить, — ты случайно не видел ее проходящей через врата сегодня? Взгляд Саске поднялся ото сферы и остановился на лице Какаши. От него не укрылось, как тот внимательно рассматривал его, пытаясь симулировать равнодушие. — Нет, — коротко ответил он. Это не совсем было ложью; ведь Сакура действительно не пересекала устья Подземного мира. Какаши устало вздохнул. — Ясно, — просто сказал он, и сфера без усилий растаяла в его руке. Несколько секунд они стояли в молчании. Какаши думал, что Саске выглядит еще холоднее и еще более замкнутым, нежели в их последнюю встречу; но это было так давно. — Тогда прошу простить мое вторжение, — вежливо отозвался он. Его взгляд опустился в сожалении, когда он чуть тише добавил запоздалую мысль. — Надеюсь, с тобой все в порядке? Уголок губы искривился в презрительной насмешке. В ответ Саске произнес: — Уходи. Глаза его продолжали фразу – уходи, пока я не изменил своего решения. Без лишних слов повелитель Подземного мира пренебрежительно развернулся на каблуках и растворился в темноте.