Eyes that stab, Through the dark, Eyes that close, To righteous light, Will pierce and burn, And leave their mark, Upon an innocent, Untainted mind, And never again, Will comfort, she find, That imprint of crimson, Singed into her skull.
Бронзовая, золотая и серебряная посуда сверкала под уютным сиянием свеч в канделябрах. Сакура сидела в своем кресле, сгорбившись, и с тоской смотрела на уставленный яствами стол перед ней. Она быстро поняла, что Саске не шутил, сообщив ей, что она не покинет банкетный зал, пока не поест. Сакура отчаянно пыталась открыть запертые двери, когда ее похититель ушел, но они не поддались ни на дюйм. Она стучала гневно сжатыми кулаками и звала на помощь, но ее мольбы лишь бесплодным эхом отражались о холодные стены, увешанные гобеленами. И она поняла, что даже если будет кричать во все горло до хрипоты, никто не услышит ее протестов. Никто ей не отопрет дверь. Слова Саске были неоспоримым правилом, и она уже стала свидетелем, в какое волнение и беспокойство вгоняло одно лишь упоминание о нем слуг, что подчинялись ему. Опустив голову на сложенные руки, Сакура зажмурилась и делала все возможное, чтобы игнорировать изнуряющий мучительный голод. Но это было невозможно. У нее сводило желудок и он болезненно вгрызался сам в себя, умоляя о пище. Она знала, что самым разумным будет проглотить немного пищи. Это повысит ее бдительность так же, как наполнит энергией и силой. А ей требовалось собрать запас жизненных сил, если она хотела иметь хотя бы один шанс на освобождение из навязчивого, роскошного дворца, где она оказалась узницей. Но если она поест, это будет означать, что она послушно склонила голову перед требованиями Саске. Сакура облизнула пересохшие губы, ведя войну со своим вспыльчивым и упрямым внутренним миром. Реальность была такова, что Саске уже брал превосходство. Он уже выиграл все больные и извращенные игры, что затевал. Он решил похитить ее по причинам, Сакуре неизвестным, успешно забрал ее у людей, которые любили ее и беспокоились о ней, и еще никто не нашел ее. У Сакуры сжималось сердце, когда она думала о том, может ли мама или кто-либо из друзей отыскать ее в так называемом Подземном мире, куда она была поймана. Как бы им это удалось? Что могло их сюда привести? Саске не походил на того, кто бы оставил после себя какие-то улики. Если удача улыбнется ей, они найдут ее сумку на поляне – но что это докажет? Она взвыла в разочаровании. Должен был существовать какой-то способ отправить сообщение тем, кто, она была уверена, отчаянно ее ищет — но как? Чуть-чуть поесть. Это поможет тебе думать. Или хотя бы сделать несколько глотков воды, умолял ее внутренний голос. Нет! Ответ дал другой — абсолютно противоположный — голос. Если ты поешь, ты сдаешься этому невменяемому психопату. Что скажет Ино? Слезы вновь застили глаза. Ино всегда наказывала ей ни при каких обстоятельствах не подчиняться парню. Она сильно тосковала по лучшей подруге. Если бы только Ино или кто-то из остальных был рядом, Сакура знала, что чувствовала бы себя смелее, способной заткнуть за пояс страх и, возможно, активно противостоять Саске. Но она находилась в полном одиночестве, жалкая, на грани отчаяния. Если она поест, она откажется от единственной власти, которой еще обладала – возможности контролировать собственный аппетит. Она знала, что дольше уже не сможет двигаться вперед без пищи. Блюда перед ней были, бесспорно, привлекательны, но она не желала прикасаться к тому, что принадлежало Саске. А еще его решение запереть ее здесь предполагало его участие в схватке характеров, где он рассчитывал на победу. В ответ на эту мысль ярость вспыхнула внутри Сакуры с силой и жаром, вызывающими дрожь. На сей раз слезы, затуманившие глаза, были слезами гнева. Кто дал право высокомерному придурку указывать ей, что делать, а что не делать? Кто дал ему право рушить ее жизнь и отдавать ей приказы? Неужели он действительно полагал и верил, что она охотно подчинится, что она просто примет ситуацию, случившуюся по его принуждению, и примет абсолютно новую жизнь? Сакура знала, что Саске пользовался преимуществами в виде ее страха и неуверенности, ощущения нахождения не в своей тарелке. Что за поведение преступника-садиста? Разверзнуть землю, жить среди душ умерших, быть в некотором роде самопровозглашенным повелителем смерти, перемещаться в мгновение ока – ведь все это было чистым безумием. Он каким-то образом организовал это все, радуясь ее ужасу. Сакура поднялась на ноги, ярость подпитывала назревающее безрассудство, угрожающе сгущающееся в крови. Она с досадой пристально посмотрела на художественно оформленные яства. Она не возьмет в рот ни крошки, пока он не даст ей ответов. Она покажет ему, что думает о его пище. Если ее пленитель верит, что она какая-то маленькая девочка, над которой он с легкостью одержит победу, он глубоко заблуждается. Вежливость, к которой она всегда склонялась, с Саске явно не прокатывала. Возможно, пришло время попробовать намекнуть, что она не собирается действовать заодно с безумцем, в иной, менее утонченной манере. Сакура сглотнула, облачая нервы в сталь. Она не могла винить себя за то, что намеревалась сделать. Это его вина — убеждала она ворчащий голос разума в своей голове, который предупреждал не совершать глупостей. Если сидеть и дуться в уголке, результатов не будет. Ей требовалось сделать что-то радикальное, что спровоцирует Саске на ответную реакцию. Мрачное предчувствие встрепенулось где-то в глубине изнуренного голодом живота, когда она поняла, что не существует точного способа с уверенностью выяснить, как отреагирует Саске на ее действия. Несмотря на то, что она не имела никакого представления о том, сколько времени провела во дворце, она была уверена, что, по крайней мере, прошло не более пары часов, и этого было почти достаточно, чтобы сформировать какие-то выводы о личности ее похитителя. Он казался отстраненным и скрытным, высокомерным шовинистом и полным идиотом. Если было возможно еще что-то узнать о нем – а Сакура сильно в этом сомневалась – ее это совершенно не прельщало. Она не желала иметь ничего общего с ним. И если он не смог этого понять посредством нормального диалога, тогда он не оставляет ей иного выбора. Он заявил, что не желает убивать ее — тогда ей действительно нечего бояться. Решившись, она прошлась вокруг стола и подняла хрустальный графин с напитком медового цвета. Он гипнотически мерцал, словно являл собой жидкое золото. По воздуху поплыл сладкий аромат, настолько вкусный, что во рту скопилась слюна, а желудок громко заурчал, но Сакура проигнорировала это. С чудовищным спокойствием она приподняла кувшин над подносом с дымящимся рисом и тем, что внешне напоминало глазированную утку. Остатки содержимого она распределила над большой чашей с фруктами, странно выглядящим подносом с кондитерскими изделиями, суши и салатом, а затем поверх дорогой скатерти, украшая ее разводами. Золотая жидкость сверкала на поверхностях блюд, и Сакура ощутила укол искреннего сожаления за уничтожение еды, когда в мире столько бедных голодающих людей. Но она была уверена, что никто бы в здравом уме не захотел отведать этой пищи. Принося извинения любому божеству, кто бы выслушал ее сейчас, Сакура поставила графин обратно и сделала глубокий вдох, после чего взяла тяжелый серебряный поднос с рисом… …и позволила ему упасть с упоительным оглушительным грохотом прямо на твердый пол. С широко раскрытыми глазами, она заворожено смотрела, как пухлые рисовые зерна разлетаются во все стороны, словно белая звездная вспышка. Казалось, в тот момент что-то надломилось и в ней. Возможно, это было внутреннее беспокойство о том, что Саске будет крайне недоволен, узнав (а это неминуемо), что его пленница намеренно разрушила обеденный стол; или же это было возбуждение от раскрепощающих чувств свободы и беззаботности, что стремительно разнеслись по венам. И оттого Сакура не могла остановиться. Она протянула руку и искусно подтолкнула столовые приборы к самому краю, сопровождая блюдами высшей пробы и нетронутыми кубками. — Упс, выскользнуло из рук, — пробормотала она. Звук разбивающегося стекла и стали звучал музыкой для ее ушей. Она находила утешение в крушении. Саске превратил ее жизнь в хаос. Она всего лишь восстанавливала справедливость, хотя в гораздо меньших масштабах. Не так ли? Именно так себя убеждала Сакура, заливая еще одно блюдо ледяной водой. Сердце колотилось от осознания того факта, что Саске может зайти в любой момент. Но теперь она не могла повернуть назад. В крови бурлил адреналин и дело уже было сделано. Она воодушевленно смешивала различные продукты и подливала напитки в близстоящие графины, наблюдая за тем, как жидкости создают неожиданные оттенки. Вскоре шикарный стол ее усилиями был преобразован до неузнаваемости. Казалось, на него налетели сокрушающие природные силы. На губах Сакуры наметилась мрачная улыбка, когда она бросала блюдо за блюдом, пребывая в странном удовлетворении посреди по-детски устроенного беспорядка. Затем она взяла в руки небольшой элегантный деревянный сосуд ручной работы. Она потрясла его и услышала мягкий звук мелких элементов, перемещающихся внутри. Глаза ее заблестели. Перевернув, она начала все вокруг посыпать солью. Гранулы падали словно мельчайшие снежинки, припорашивая все, чего касались. Закончив, Сакура бросила сосуд на землю и принялась обрывать грозди сочного красного винограда, раскидывая ягоды по всему столу и забрасывая их в бокалы. Вот что я думаю о твоей пище и твоем поведении, самодовольный сумасшедший придурок! Бушевал ее внутренний голос, когда она подхватила новую тарелку. Испачканную следами остатков уже не опознаваемых продуктов, Сакура была готова выпустить ее из рук, когда взгляд внезапно зацепился за миску, полную спелых гранатов. На одном из них кожица была снята, чтобы обнажить пухлые аппетитные зерна. Сакура медленно опустила блюдо, что удерживала в руке, и потянулась, чтобы схватить плод. Соблазнительно блестящие недра и зерна, казалось, молили, чтобы их съели. Было бы жаль уничтожить столь прекрасный фрукт, да и Сакура всегда питала слабость к сочным сладким гранатам. Возможно, только самую малость, оправдывалась она, удивленная внезапной тягой к плоду в ее руках. Он блестел от влаги, а она была так измучена жаждой… Она приподняла его к губам, приоткрыв их, чтобы надкусить фрукт, когда звук открывающегося замка заставил Сакуру в ужасе замереть и тревожно отбросить плод. Нет! Саске вернулся слишком рано!.. Ее ноги чуть не подкосились от облегчения, когда маленькая фигурка Юме поспешно юркнула через открытую дверь. — Госпожа, мы услышали жуткий гро… — начала она и задохнулась, бледная рука взметнулась к розовым губам в ужасе, когда она узрела хаос вокруг Сакуры. Чизу вошла следом, и ее глаза в свою очередь комично расширились. — Боже милостивый! Что же здесь произошло? — в растерянности воскликнула старшая. Под ладонью Сакуры грохотало сердце. Какое объяснение она могла им предложить? Могли бы они понять, почему она это сделала? Чизу быстро закрыла дверь и бросилась вперед, обозревая сотворенную Сакурой разруху. Непередаваемый ужас на ее лице отразился в крике Юме: — Ох, мы не можем допустить, чтобы это увидел Господин, не можем! Чизу долгое время хранила молчание. Затем она обрела власть над своими эмоциями и спокойно произнесла: — Мы поняли, произошел несчастный случай, Госпожа. Пожалуйста, позвольте нам здесь убрать. Юме, ведро и веник, быстрее! И побольше тряпок, дитя! Уведоми слуг на кухне и повара, чтобы они немедленно начали готовить свежие блюда; быстрее, быстрее! Сакура недоверчиво распахнула глаза. Это было не то, чего она желала! Она не для того устраивала беспорядок, чтобы они прибрались до того, как Саске увидит результат ее трудов. Когда Юме направилась обратно к двери, она удержала ее за руку. — Оставьте это! Юме помедлила, кинув тревожный взгляд на старшую служанку. Чизу стиснула зубы и сдавленным голосом сказала: — Мы просим Вашу Светлость позволить нам разобраться с этим. Господин будет весьма недоволен, если по возвращении увидит банкетный зал в таком… — она сглотнула, прежде чем осторожно закончить, — …состоянии. Юме… Хрупкая светловолосая горничная намеревалась было исполнить свое задание, но вновь была остановлена сердитым возгласом Сакуры. — Стой! Да что с этими женщинами? Почему они так боятся Саске? Да, он мог быть пугающим, но он ведь не поднял бы на них руку? Кровь застыла в ее жилах от того, что она не могла выдвинуть и единого предположения. Саске не продемонстрировал ей ни грамма доброты. Он казался совершенно не великодушным правителем. Ее моментально охватила вина при мысли, что ее прислуга скорее всего будет наказана за ее действия, но она тут же подавила это чувство. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить себя, она уже более вежливо заговорила: — Прошу. Это я устроила беспорядок — мне и прибираться. Вам не стоит беспокоиться об объяснениях… — она помедлила, напряженно закончив, — для Саске. Она чувствовала себя странно, произнося его имя; словно это было окончательным признанием его существования и реальности того безумия, в котором она очутилась. Юме и Чизу обменялись тревожными взглядами. Они не выглядели успокоенными хоть на сколько либо, поэтому Сакура решилась: — Вы не говорите, почему я здесь. И он не отвечает мне. Он похитил меня! От мамы. От друзей, — она замолкла, чувствуя скапливающееся тепло в уголках глаз. На сей раз она не заботилась о том, чтобы сдержать слезы. Возможно, если стоящие перед ней горничные станут свидетелями ее искренних переживаний и страха, они сжалятся над ней. — Я одна в каком-то странном месте, а он говорит, что управляет мертвыми. Я имею в виду, — Сакура натянуто рассмеялась, осознавая, что вновь на грани истерики, — разве это не сумасшествие? Юме снова захлебнулась воздухом, а Чизу резко выдохнула. — Госпожа, — ее голос послал разряд ужаса по спине Сакуры, — я боюсь, Вы не понимаете, о чем говорите… — Так расскажите мне! — выкрикнула Сакура, в отчаянии всплеснув руками. — Расскажите, кто он и что ему от меня нужно! Расскажите, почему я здесь! Маленькая Юме, похоже, была готова расплакаться. Чизу казалась напуганной; она открыла было рот, чтобы ответить, когда резонирующий звук открывшейся двери заставил всех обратить взгляды ко входу в банкетный зал. Саске неспешно вошел в комнату.***
— Я прочешу западный кампус. На тебе восточный. Свяжись со мной, если обнаружишь его. В случае неудачи, встретимся здесь, и вместе обыщем северный. И, Наруто, — Наруто обернулся, чтобы посмотреть на Шикамару. Нара тяжело вздохнул, прежде чем закончить, — постарайся остаться незамеченным. Наруто усмехнулся, заметив по голосу друга, что тот произнес это без всякой надежды. — Понятия не имею, что это означает, но уверен, что этот идиот сможет выяснить, — отшутился он, на что Шикамару пробормотал ‘как проблематично". Затем, без лишних слов, они разошлись, чтобы начать поиски. Примерно часом ранее Шикамару связался с ним, возвестив, что он заглядывал к Ино и получил новую информацию, требующую некоторого расследования. В ночь Фестиваля Сакуру нашли у карусели, которая не использовалась. Именно там, куда Сай предложил Ино наведаться, когда они вошли в парк. Но после того, как они нашли Сакуру, Сай не ушел с ними. Он остался. Наруто еще в первую беседу с Саем чувствовал, что что-то здесь нечисто. Однако, он знал, что Сай не был тем, кто станет целенаправленно скрывать информацию – по крайней мере, без веских на то причин. Они должны были найти эту причину. Какаши — Наруто был уверен, заходя в восточный кампус Академии — уже добрался до места назначения и вскоре вернется с докладом. Наруто отчаянно надеялся, что тот не обнаружит ничего выходящего за рамки. Он ощутил болезненный укол в груди, когда воспоминания, что он не мог в полной мере подавить, вновь подняли свою уродливую голову. Он мог принять чью угодно причастность к этому. Чью угодно, но не его… рассеянная мысль прервалась, когда он заглянул через прямоугольное окошко в двери, ведущей в один из крупных лекционных залов колледжа. Пусто. Он развернулся и продолжил прогулку по коридору. Шикамару осведомился о местонахождении Сая в офисе, сказав, что им якобы нужно было помочь сопроводить друга к врачу, однако на ресепшене сказали лишь о том, что у того пустая лента. Что значило — он может быть в любой точке кампуса. На чистой интуиции они обследовали библиотеку, потому как знали о тяге Сая к спокойным местам – но его там не оказалось. Потому они решили разделиться, чтобы быстрее осмотреть всю территорию Академии. — Такое чувство, что эти поиски бесконечны, — пробормотал себе под нос Наруто, следуя по коридору через ряд двустворчатых дверей, ведущих в столовую восточного кампуса. Перед обеденным перерывом здесь уже болталось несколько человек, но Наруто не смог разглядеть знакомую черноволосую макушку. Зато он заметил Чоуджи, устроившегося вместе с Шино в дальнем углу. — Здорово, неудачники! — подходя к ним, поприветствовал их Наруто с радушием, которого не ощущал. — О, — произнес жующий сладкие снеки Чоуджи с набитым ртом, — привет, Наруто. — Утром на занятиях отсутствовал ты, — официально подметил Шино. — Почему пропустил уроки утренние? Нездоровым не кажешься мне ты. — А, ну да, хех, я думаю, мне уже лучше, — внутренне вздрогнув, сообщил Наруто; черт бы побрал чью-то проницательность. Спешно сменив тему, он произнес: <— Эй, парни, а вы случайно Сая не видели? — Сая? — Чоуджи задумчиво похрустел. Лицо его внезапно просияло, и Наруто переполнился надеждой. — А, да! Я видел его недавно. Но он ушел после первого урока. — Ушел? — Наруто нахмурился, нетерпеливо подавшись вперед. — Ты знаешь, куда? — Неа, — спустя несколько мгновений отозвался Чоуджи. — Прости, Наруто. Наруто поник. — Превосходно, — фыркнул он; затем добавил: — Спасибо. Увидимся, ребята. Он покинул столовую; разочарование его росло с каждым новым тупиком, в который он заходил. Спустя двадцать минут он уже был на грани желания вырывать на себе солнечно-желтые волосы, когда его мобильный внезапно зазвонил. В своем рвении ответить Наруто едва не уронил аппарат. — Да! — Я нашел его. Во дворе. Сейчас же иди сюда, Наруто. Наруто сорвался на бег даже раньше, чем друг завершил фразу.***
Он вошел в банкетный зал, ожидая увидеть Сакуру или в процессе поглощения пищи с обидой на лице, или жалко рыдающей. Однако, чего он точно не ожидал, так это лицезреть разбитую посуду, перевернутые с ног на голову – буквально – блюда, забрызгавшие все напитки. И потому потребовалось немалое усилие, чтобы сохранить рвущийся наружу скептицизм. Раскаленная, тяжелая тишина повисла в воздухе, густая и душащая, заряженная тем же электрическим током, что, казалось, Саске носил с собой. Сакура сглотнула, неподвластное ей сердце в груди сорвалось на бешеный галоп, стоило его темным глазам медленно окинуть учиненный ей беспорядок. Возможно, вести себя столь безрассудно, не было такой уж умной мыслью. Она ожидала, что он, по крайней мере, проявит раздражение, но его невыносимо красивое лицо оставалось совершенно спокойным, несмотря на сцену полного хаоса перед ним. — Г-Господин, — пролепетала Юме. Сакура округлила глаза, стоило ей отвлечь свое внимание от ее молчаливого похитителя на девушку. Юме трясло, словно она вот-вот задохнется от страха. Сакуре показалось, словно кто-то вонзил в желудок кинжал и теперь зверски вращал его. Она вновь посмотрела на Саске. Чтобы вызвать такую реакцию… Насколько опасным он должен быть? Чизу мужественно взяла на себя обязанность объясниться. Ее голос был сильнее, спокойнее, но Сакура все еще различала в нем долю страха. — Повелитель, прошу, дайте нам возможность объяснить то, что Вы видите перед собой; если Вы позволите нам… — Случайность! — ляпнула с перепугу Юме. Она, казалось, уменьшилась, стоило невозможному взгляду Саске метнуться в ее сторону. — Эт-то была с-случайность; н-нам ж-жаль, Г-Господин… — Мы действительно молим о прощении за нашу негодность, Великий Лорд, — Чизу сделала глубокий реверанс. Сакура в шоке разомкнула губы; ее поразило ужасное открытие: они пытались покрыть ее провинность. Они пытались уверить Саске в том, что только они несли за это ответственность. Разум закрутило в водовороте недоумения. Зачем им это? Если они пытались как-то ее защитить, в этом не было никакого смысла. Она не позволит им этого сделать. Если Саске решит кого-либо наказать, это будет она Отталкивая назад собственный страх, она созналась: — Это сделала я. Юме ахнула, Чизу бросила в ее сторону полный ужаса взгляд – прежде чем вновь склонить в уважении голову. Сакура взяла себя в руки, стоило Саске взглянуть на нее. Он не казался удивленным. Впрочем, она не могла прочесть на его лице ни единой эмоции. Отчаяние грызло ее столь же сильно, сколь и голод. Ее акт протеста не возымел должного эффекта. — Оставьте нас, — холодно приказал Саске слугам. Они покорно склонились и тут же выскользнули из зала. Оглушительный грохот закрывающейся за ними двери прозвучал похоронным колоколом для Сакуры. Смелость, что она призвала, когда решилась перевернуть стол, выдохлась, и оставила ее напуганной, неуверенной, но готовой при необходимости защитить себя – хотя она знала, что у нее больше шансов сделать это устно, а не физически. Саске медленно приблизился к столу. Она морщилась, когда под его каблуками хрустело стекло. Он, казалось, намеревался чуть лучше осмотреть урон, прежде чем заговорить. Голос его звучал резко и жестко, как битые осколки на полу. — И что это значит? Сакура хранила молчание, когда он взял бокал и заглянул в него, прежде чем поставить обратно с королевской брезгливостью. Когда она не ответила, он пояснил: — Какой цели служили твои ребяческие действия? Она внутренне подобралась от снисходительного тона, коим были произнесены эти слова. Пламя ярости, что горело внутри, вновь ожило, заставляя ее нагло огрызнуться в ответ: — Если я такой ребенок, может, стоит вернуть меня моей матери?! Глаза его предупреждающе сверкнули, и Сакура мысленно прокляла себя. Она намеревалась сохранять перед ним спокойствие и уверенность. Но, казалось, эти качества ей были недоступны, когда она разговаривала с Саске — если это можно было назвать разговором. Казалось, что она просто всякий раз при подобном диалоге оказывалась заброшенной в условия заранее проигранной словесной войны. К ее разочарованию — бесконечной. — К твоей матери, — он произнес это слово с такой неприязнью, словно оно было чем-то неприличным для озвучивания в обществе. Он больше ничего не говорил, и Сакура моргнула в недоумении. Она порадовалась, что между ними находилось вполне физическое препятствие в виде стола, как и в момент ее первого столкновения с ним после пробуждения. Он не делал ни единого шага в ее сторону, просто оперся пальцами о поверхность стола и смотрел на нее пронизывающим взглядом. — Она ищет меня, — сообщила Сакура с куда большей уверенностью, нежели действительно ощущала под неподъемным весом его уничижительного взгляда. — И найдет. Саске на это надменно поднял голову. — Только если я дам разрешение на проход через врата. Он снова говорил в этой невероятно загадочной манере. Он прекрасно знал, что она не имеет ни малейшего понятия, какие ‘врата’ он подразумевает; он просто хотел ее выбить из колеи. Сакура потрясла головой, страх был отогнан четким недоверием. — Ты просто… увидел меня на Фестивале и внезапно решил украсть? Так? То, что он произнес спокойным тоном в ответ на это, заставило ее ощутить, как земля ускользает из-под ног, как в момент, когда он схватил ее. — Намного раньше, Сакура. Она почувствовала, как челюсть ее отвисла. Намного раньше? Он знал ее еще до Фестиваля? Внезапно ужасная мысль породила тошнотворную тишину внутри. Неужели Саске каким-то образом наблюдал за ней? Следил за ней? Но зачем ему нужно было делать такие вещи? Что он от нее хотел? Его признание было неожиданным, и при взгляде на его лицо она понимала, что он был абсолютно серьезен – либо же он являлся невероятным актером. Ужас вызывал у нее непрекращающуюся дрожь; задыхаясь, она выдала: — Что? Что ты имеешь в виду под «намного раньше»? — а затем она озвучила тот же вопрос, что задавала раньше, — Откуда ты узнал мое имя? — она оттолкнула подальше накатывающую панику и заставила себя добавить: — Ты… следил за мной? Его молчание и напряжение, адресованные ей, были тем самым подтверждением, в котором она нуждалась. Она стиснула край стола и судорожно выдохнула. Ужас делал почти невозможным дыхание и трезвое мышление. Он следил за ней. Выводы были страшны настолько, что она не могла даже сформировать их в мыслях. — Зачем? — она боролась с головокружением. — Зачем тебе… как долго ты…? Я не… — Тебе нужно поесть. Резкая смена темы только ухудшила ее состояние. Он так непринужденно вел беседу. Да, я следил за тобой. И что? А теперь поешь. Словно это было чем-то незначительным. Она моргнула и нахмурилась. — Нет. Как долго ты?.. — Тебе нужно поесть, — еще раз перебил ее Саске, и сердце застряло где-то в глотке, когда он начал обходить стол по кругу. Он снова ей приказывал. Словно она была одной из его служанок — но она ей не являлась. Она решительно покачала головой, в свою очередь отходя от него. — Нет! Пока ты не расскажешь мне… — Морить себя голодом. Протестуй сколько угодно; это ничего не изменит, Сакура, — категорически заявил он, взгляд его оставался прикованным к ее лицу. — Ты останешься здесь. Сакура вспылила. — Ты не можешь просто удерживать меня против моей воли! — Могу, — невозмутимо опроверг он, снова останавливаясь. Правая рука Сакуры бесконтрольно сомкнулась вокруг чего-то – один из бокалов, который она пощадила в момент хаотичного смешивания напитков. Она сжала его с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Его высокомерие и самоуверенность были совершенно невыносимы. Кем, черт побери, он себя возомнил – неприкосновенным бессмертным богом или как? У нее были дом и семья! И он не имел никакого права все разрушить, отобрать у нее. Ее сердце яростно колотилось, разгоняя адреналин, ее трясло от голода и жажды. Физически ей было плохо, но она не могла позволить Саске обнаружить это. Поэтому она сделала единственное, что могла сделать загнанная в угол, беззащитная добыча перед лицом превосходящего ее по силе хищника: отразила удар в отчаянной попытке избежать надвигающейся опасности. — Почему я? — Потому что, — коротко отозвался он, — я так захотел. Тот же ответ, что он ей уже давал, и последний толчок, уничтоживший последние остатки ее самоконтроля. Сорвавшись на крик, она швырнула в него бокалом, слишком расстроенная, взбешенная, под влиянием момента, чтобы побеспокоиться о последствиях; с широко раскрытыми глазами в ужасе взирающая на то, как бокал замер в воздухе между ними. Сакура задохнулась собственным криком, будучи на грани потери ее последнего и единственного союзника — разума — когда логика ускользнула от нее. Как он это сделал? Он даже пальцем не пошевелил. Его взгляд все еще держался на ее лице. Словно дразня ее, бокал качнулся влево. Глаза Сакуры недоверчиво следили за его движением. Она была уверена, что находится в шаге от панической атаки. Как все снова вышло из-под ее контроля? Да с кем — или с чем — она имеет дело? Затем, словно он обладал собственной волей, кубок плавно опустился обратно на стол. Он стоял с таким невинным видом, будто бы хотел сказать… что? Не смотри на меня. Я ничего не делал. Остекленевший взгляд Сакуры вернулся к Саске и замер. Тот пристально наблюдал за ней, словно ожидал определенной реакции. Нет. Не психуй. Не психуй, судорожно твердила она себе. Облизнув пересохшие губы, словно выброшенная на берег рыба она выдавила: — Ты не… ты не можешь быть нормальным… Саске ненадолго опустил взгляд. — Хн. Ты права. А затем — исчез. Просто взял и исчез. Только что стоял здесь, потом Сакура моргнула, и он пропал из зоны ее видимости. Сердце неистово забилось, взгляд дико заметался вокруг, силясь предвидеть, где и когда он появится. Она была уверена, что ее тело было готово рухнуть от ужаса, когда за спиной едва сменилось давление воздуха, а следом появилась давящая аура, всегда окружающая Саске; с трудом поймав губами воздух, она обернулась, чтобы увидеть Саске, возвышающегося над ней и прожигающего ее своим угольно-черным взором. Рефлекторно, что были значительно быстрее ее вялых реакций, его руки обхватили ее плечи, прежде чем она могла предпринять попытку побега. В ней творился чистый хаос. Казалось, что чем активнее Сакура боролась, тем сильнее становилась стальная хватка Саске. О Боже, мелькнула истеричная мысль, стоило увидеть в его глазах что-то мощное и пугающее, явно не сулящее ей ничего хорошего, что она не могла объяснить; хаотично мечущийся разум отказывался распознать это нечто. Что он собрался сделать? — Пусти, — выдохнула она, чувствуя, что кровь в ее жилах готова остановиться из-за его подавляющей близости. — Отпустименя… В ответ Саске освободил одну ее руку, но прежде чем она смогла этим воспользоваться, чтобы оттолкнуть его, или ударить, как когда-то Ино учила ее справляться с парнями, которые могли ее побеспокоить, он обернул руку вокруг ее талии и потянул вперед, ловя ее свободную руку за спину. Сакура чувствовала жар его тела, и была уверена, что ее гулко бьющееся сердце готово взорваться. Его рука стала тисками; он был слишком силен. Она не могла вырваться, а Саске, казалось, совершенно не заботили ее страдания. Глаза его были закрыты, и она с тревогой думала, что он планирует сделать дальше, когда веки внезапно поднялись, заставляя ее застыть. Глубокий яркий алый удерживал ее на месте, неестественное свечение лишало возможности дышать. В кровавых радужках она увидела три томоэ, лениво, гипнотически кружащих, плетущих отравляющие, подчиняющие ее чувства и разум заклинания. Очарованная, она в смятении смотрела, как томоэ сливаются в замысловатый узор, похожий на переплетающуюся внутри себя шестиконечную звезду. Это было самое яркое и пугающее зрелище, что ей доводилось видеть. Сакура была моментально взята в плен, оглушена, задушена. Мощный темный калейдоскоп пронзил череп, вошел в разум, очаровал тело, пленил душу. Где-то далеко кричал внутренний голос, требуя отвернуться и разорвать зрительный контакт, но любое усилие пресекали сильные холодные пальцы, удерживающие ее подбородок. — Ты будешь повиноваться, — повелительный тон проникал не только через уши и разум, но и через все тело. Конечности были ей неподвластны, но у Сакуры не было времени зацикливаться на причинах происходящего. Мимолетная, острая боль заставила губы разомкнуться в беззвучном крике. Она оказалась поглощена и потеряна в полыхающем алом океане. Иные оттенки растворились в ничто, и все, что она могла видеть — его бездонные глаза. Затем к ней пришла команда Саске, словно мантра, отдающаяся эхом в голове, воспринятая как то, чему стоит беспрекословно следовать. — Ты поешь. Сейчас. Дыхание Сакуры сбилось, взгляд остекленел, и она повисла в его руках.***
Сай оторвал взгляд от книги, которую изучал, когда над ним внезапно нависла чья-то тень. Две знакомых пары глаз смотрели на него сверху вниз – серо-коричневая и ярко-синяя. Молодой человек вздохнул и снял наушники, проявляя внимание к явившимся по его душу. Он искал убежища во дворе под тихой тенью дерева для свободного занятия, но если бы в то утро раньше он знал, что его найдут Наруто и Шикамару, он наверняка бы вообще покинул территорию колледжа. Он уже знал, о чем они хотели поговорить. — Привет, Шикамару, Наруто, — вежливо поздоровался он, натягивая свою привычную пустую улыбку. — Нужно поговорить, — ткнул в него пальцем Наруто, на что Шикамару одарил его колким осуждающим взглядом. Он нарочно объяснял Наруто, как стоит вести разговор, но тот никогда не являл собой образец человека, следующего инструкциям. — Сай, — высокий Шикамару вздохнул, осторожно окидывая взглядом двор; здесь было почти пусто, и он заключил, что это неплохое место для прояснения всех вопросов. — Мы хотели спросить тебя о… — Сакуре, — вздохнул в ответ тот. Парни обменялись взглядами, но Шикамару поспешно заговорил, пока Наруто не поддался эмоциям. — Ино сказала мне, что ты нашел ее в ночь Фестиваля у карусели. — Верно, — кивнул Сай. — Но она не работала, — продолжил Шикамару. Сай выглядел задумчивым. — Не могу вспомнить. — Есть предположения, что она там делала? Сай медленно покачал головой. — Не думаю, что спрашивал ее. — Сай, попытайся вспомнить! — начал злиться Наруто. — Мы говорим о Сакуре-чан! — Когда ты ее нашел, она была одна? — надавил Шикамару. Сай с минуту молчал, и пульс Наруто начал набирать темп. Что-то было не так. Он просто знал, что Сай сказал им не все… — Да, — ответил тот. — Когда мы пришли, она была одна, — затем, после новой паузы, добавил: — Я уже рассказал вам все, что знаю. Я прошу прощения, что больше ничем не могу помочь… Без предупреждения Наруто протянул руку и схватил скетчбук, лежащий в сумке Сая. Сай автоматически попытался отобрать его, но его остановил Шикамару, позволяя Наруто раскрыть страницы. Его глаза лихорадочно осматривали каждую, и, когда он не нашел ничего экстраординарного, его охватило смятение. Закрыв обратно, с удрученным взглядом он обернулся к Шикамару. А затем вручил скетчбук обратно молчаливому Саю. — Сай, — после напряженной паузы снова заговорил Шикамару, — Ино сказала, что именно ты предложил осмотреть место, где вы нашли Сакуру. Как ты узнал, что ее стоит искать там? — Сакура любит карусели, — тихо ответил тот. — Но вы пошли именно к этой, — не сдавался Шикамару. На несколько мгновений их взгляды пересеклись. Затем Сай обернулся к сумке, раскрыл ее и вытащил небольшой свиток. Без лишних слов протянул. Наруто пришлось сдерживать себя, чтобы не выхватить, принимая его; раскрыв, он увидел наспех набросанный чернилами рисунок. Брови его сошлись вместе в замешательстве. — Э? Что это? Осознание ударило его несколькими секундами позже. Он узнал линии прикрепленных к столбам лошадей, круг платформы — обычный чертеж карусели. Шикамару заглянул через его плечо и Наруто услышал его резкий выдох. Затем оба парня устремили подозрительные взгляды на Сая – хотя, взгляд Наруто был скорее обвиняющим. — Ты знал? — требовательно осведомился он; в кобальтово-синих глазах полыхала ярость. Он поднял рисунок и агрессивно ткнул в него пальцем, — Это благодаря ему ты знал, где найти Сакуру-чан? И ты не говорил нам? — Наруто, — тихо позвал его Шикамару, оглядываясь. — Тише… — Нет! — бушевал Наруто, швырнув бумагу в безэмоционального Сая. — Я знаю, что этот ублюдок что-то скрывает, черт возьми! Где Сакура-чан? Сай опустил взгляд. — Не знаю. — Ты лжешь! — зарычал Наруто. — Этот рисунок что-то означает! Шикамару! — он вернул безумный взгляд Шикамару, внимательно рассматривающему Сая. — Он нарисовал луг, где мы нашли сумку Сакуры-чан, и теперь карусель… это не может быть совпадением! — Сай, — Шикамару нахмурился, тон его голоса был значительно ниже, чем у Наруто. — Твой рисунок уже оказался полезен однажды. Если ты что-то знаешь о местонахождении Сакуры, если в твоих видениях было что-то, что может дать нам подсказку о том, что с ней произошло… Сай собрал бумаги и аккуратно сложил их в сумку вместе с книгой, которую читал. Поднявшись на ноги, он забросил сумку на плечо, сжал в руке скетчбук и посмотрел на Наруто. — Мне жаль, простите, — тихо произнес он. Затем он обошел их и двинулся прочь. — Эй! — яростно начал Наруто, — Я еще не закончил с тобой! Вернись и… — Наруто! — суровый голос Шикамару и тяжелая хватка на плече заставили его оторвать взгляд от удаляющейся спины Сая. — Держи себя в руках! Помни, где мы находимся. Люди смотрят, проблематичный идиот! Наруто моргнул, а затем медленно, взволнованно вздохнул. — Ему что-то известно. Я знаю, что… — Знаю, — просто сказал Шикамару. Наруто запнулся, глаза его расширились. — Э? Ты согласен со мной? — В этом есть смысл, — Шикамару разжал хватку, когда обрел полную уверенность в том, что Наруто не сорвется вслед за Саем и не попытается выбить из того информацию. — И я не думаю, что это совпадение, — он сдвинул брови, хмурясь. — Но что-либо утаивать — не похоже на Сая. По крайней мере, без веской причины. В недолгом молчании — Наруто был уверен — он мог видеть, как винтики разума друга вращаются. — Ну так что? — спросил он наконец полным разочарования тоном. Шикамару спокойно встретился с ним взглядом. — Ждем Какаши.***
— Проследите, чтобы она хорошо поела, — распорядился Саске, приказывая служанкам вернуться в банкетный зал. — Затем сопроводите ее в спальню. И, — бросив недовольный взгляд на учиненный беспорядок, тише произнес он, — приберите здесь. — Сию же минуту, Повелитель, — низко склонилась Чизу; Юме последовала за ней. Саске оглянулся на все еще неподвижно сидящую Сакуру. Она невидящим взглядом смотрела на мерцающие перед ней свечи — верный признак того, что она оказалась поймана в некоторое подобие гипноза, что он применил к ней. Он резко отвернулся от слуг, прежде чем они могли бы увидеть, как он нахмурился. Не так он хотел заставить Сакуру поесть, но эта упрямая смертная не оставила ему иного выбора. Ее физическая оболочка будет медленно умирать, если она продолжит отказываться от пищи. А он совершенно не испытывал тяги к коже с костями. Саске покинул помещение и задумчиво вышел из дворца. Он был слишком встревожен тем, что действия Сакуры его скорее заинтриговали, нежели возмутили. Глупая девчонка оказалась достаточно наглой, чтобы перевернуть его обеденный стол и швырнуть в него бокалом — подтверждение тому, что под маской вежливого послушания она таит ревущее пламя. Открытие было неожиданным, но волнующим. Сакура сопротивлялась, но в конечном счете он сломил ее разум, тело и дух. Он поглотил все, каждую ее частичку. Она не знала, что потакание ее бесчисленным детским капризам и истерикам не бесконечно. Никто не смел повышать на него голос и бросаться в него чем-либо ранее – никто из тех, кто мог бы об этом потом рассказать. За исключением одного — с горечью вспомнил он и стремительно разорвал это воспоминание, прежде чем оно смогло бы возродиться. Вместо этого он обратил мысли к вопросу, требующему срочного внимания. Стоит разобраться в этом тщательно и аккуратно, а потом он нанесет визит посыльному. После того, как он убедится, что все необходимые меры приняты, он вернется к изучению Сакуры, как и собирался. Визит Какаши сказал о том, что процесс запущен, и Саске понимал, что не может терять время зря. Он растворился в воздухе, вновь появляясь на берегу реки Ахерон, чтобы увидеть Джуго и Карин стоящими возле высокого беловолосого молодого человека с острыми зубами и глазами цвета лаванды. Он бросил резкий колкий взгляд на своих подданных, которые быстро склонили головы и тут же отвернулись, чтобы вновь приступить к своим обязанностям. — Хех, увидимся, — беловолосый молодой человек махнул им рукой на прощанье. Облаченный в белый и фиолетовый — его любимые цвета — он обернулся к Саске, как только тот подошел к нему; широкие неестественного оттенка глаза сияли самодовольством и хитростью. Саске стиснул зубы. Как он и предполагал, Бог Океана наверняка уже получил сведения о местонахождении Сакуры. — Суйгецу, — небрежно произнес он. — Саске, — кивнуло божество воды. — Как жизнь в этом унылом и мрачном месте? — просияв обманчиво яркой улыбкой, он тут же перешел к делу: — Маленькая птичка нашептала мне, что тебе здесь стало интереснее жить, — он помолчал, прежде чем с лица его стерлась улыбка. — Или мне стоит сказать — маленькие сирены, сейчас числящиеся пропавшими без вести? Тебе случайно ничего об этом не известно, а? Саске твердо встретил его взгляд. Если этот дурак верил, что имеет превосходство над ним, то он глубоко заблуждался. Они оба знали, кто из них имел большую власть и силу. — Они меня ослушались, — отозвался он в категоричном тоне. Суйгецу просиял очередной зубастой улыбкой. — Ты ошибся; видишь ли, они исполняли мои команды. Значит, он послал их — как Саске и думал. — Они жили в моих владениях, — напомнил Бог Смерти. Суйгецу усмехнулся. — Ты не сможешь так ловко выйти из положения, Саске. Следи за своим языком лучше. Ты ждешь, что я просто приму тот факт, что ты убил семерых моих подданных? Саске продолжал молчать, пристально смотря на своего собеседника. — Знаешь, кто навестил меня несколько часов назад? — заговорил Суйгецу, — Некто Цунаде; знакомое имя? Повелитель Подземного мира сдерживал свой возрастающий гнев под видом совершеннейшего безразличия, позволяя обожающему вредить божеству перед собой продолжать. — Ага. Она чудно выглядит для старой богини, — поразмышлял Суйгецу, прежде чем вернуться к основному вопросу. — В любом случае, кажется, у нее пропала дочь. Какая-то горячая цыпочка по имени Сакура. Саске едва сощурился на привычное для Суйгецу определение для девушки. — И знаешь, что самое интересное? — продолжило божество воды. — Вот точно такое же имя мои сирены принесли мне чуть раньше. Ну конечно, это должно быть безумное совпадение… Терпение Саске развалилось на части. — Не вмешивайся, — прошипел он; глаза его предупреждающе полыхнули алым. Но Суйгецу был невозмутим. — Ха? Ты мне угрожаешь? Серьезно? Слушай, красавчик. Даже не думай. Единственная причина, по которой я еще ничего никому не раскрыл — мой интерес. Что, дьявол тебя побери — прости за каламбур — ты задумал, а? Тебе известно, кто такая Цунаде. Она явно не из тех, кому можно просто так перейти дорогу. Ой, — он закатил глаза, словно осуждая самого себя, — я и забыл. Ты великий и могучий Саске с привычкой поиметь каждого, даже собственного брат… — он задохнулся, когда железная хватка сомкнулась вокруг его шеи, и красные глаза с ненавистью прожгли лавандовые, не давая Суйгецу закончить предложение. Беловолосое божество неловко прокашлялось и сообщило: — Не гипнотизируй меня тут. — Ты не скажешь ни слова, — приказал Саске. Суйгецу хмыкнул, игнорируя пальцы сжимающиеся на шее в ответ на его презрение. — Да-а? И что мне за это будет, а? Губы Саске искривились в зловещей улыбке. — Будешь жить, — коротко сообщил он. — Хах, — издеваясь, фыркнул Суйгецу. — Ты не сможешь меня убить. Мы бессмертны, забыл? — Тартар это не заботит, — многозначительно сообщил Саске. Суйгейцу едва округлил глаза – а затем протянул руку, чтобы освободиться от хватки Саске. Тот этого явно ожидал, мгновенно перехватив его кулак. Суйгецу пнул его, практически по-змеиному быстрым рефлексом. Но Саске оказался быстрее. Он уклонился от атаки, отталкиваясь от земли, используя момент и захват, чтобы уйти вверх. Он грациозно приземлился позади Суйгецу, грубым ударом в спину, отправляя хрипящее божество воды в полет. Тот резко повернулся, быстро приходя в себя; жестокий враждебный оскал проявился на его лице. В глазах горел неприкрытый вызов. — Так-так. Я не мог дождаться момента, когда твоя высокомерная задница окажется в дерьме. Пора преподать тебе урок, Учиха, — глумился он. Саске моргнул – и из земли, повинуясь его воле, вспыхнув, появилась железная клетка; по толстым прутьям с треском пробегали заряды электричества. Суйгецу оказался заперт даже прежде, чем успел подумать о том, чтобы переместиться, и теперь недоверчиво таращил глаза. Они расширились еще больше, когда он увидел вращающиеся круги в бездонных глубинах алой радужки божества смерти. — Какого хрена, Саске? Совсем сбрендил? — возмутился Суйгецу. И вздрогнул, когда завиток электричества дернулся в его сторону. Проклятый ублюдок пользовался его слабостью вовсю. Если существовала хотя бы одна вещь, способная удержать Бога Океана на земле и беспокоила его больше всего на свете, то это были чертовы вспышки молнии. Но гнев на подобное обращение на мгновение затмился ошеломившим ощущением недоверия. Он не предполагал, что Саске осмелится на это, но наглый мальчишка все же всегда был слишком непредсказуем. Неужели Повелителю Подземного мира было достаточно угрозы, чтобы заслужить лишения свободы? Он был готов пойти на такие возмутительные действия, чтобы сохранить свою тайну из-за простой смертной девчонки? Бессмысленно – по крайней мере если эта 'Сакура' не более чем та, за кого ее выдала Цунаде. — Тебе нельзя доверять, — коротко бросил Саске. — Сволочь, — парировал Суйгецу. — Думаешь, я не смогу отсюда выбраться только потому, что ты пустил ток? — Если тебе больше нравится Тартар, могу организовать, — угрожающе отозвался Саске. Они оба знали, что он способен забросить божество воды в адскую яму, прежде чем тот успеет улизнуть. Суйгецу в ярости стиснул зубы. — Ты вообще осознаешь, что творишь? Взять в заложники другого бога? Ты свихнулся. Проведенные в темноте годы окончательно снесли тебе крышу. Ублюдок, я управляю морями и океанами. Поверхность может затопить… — Мне плевать, — с сарказмом отозвался Саске. Суйгецу открыл было рот, чтобы обрушить на него порцию особо изощренных оскорблений, когда его тюрьма была в мгновение ока перенесена в другое место. Саске переместил их дальше от берега реки – непосредственно от основного элемента Суйгецу. Перед Богом Океана остались лишь вертикальные железные прутья с пробегающим по ним током – оставшаяся часть клетки превратилась в твердую непроницаемую скалу. Суйгецу вгляделся в новое окружение, но не увидел ничего, кроме бесконечных стен пещеры. — Подожди, пока я выйду отсюда, придурок, — пообещал он, одаривая убийственным взглядом невозмутимого Саске. — Хн, — пренебрежительно отозвался тот; в ответе звучало скрытое «если тебе это удастся». Затем, с шелестом он растворился, оставляя Бога Океана дымиться в своей клетке.***
Цунаде еще до того, как отворила дверь, уже знала, кто находится по ту сторону. Знакомая аура Какаши была неизменно-верной. Она распахнула барьер перед ними и уставилась на мужчину широко раскрытыми глазами. — Ну? — она почти выкрикнула это; сердце колотилось в ожидании новостей. Его одинокий глаз слегка ушел в сторону; Цунаде опустила плечи. — Он отказался увидеться с тобой. Какаши едва вздохнул и вошел. Цунаде закрыла за ним дверь, стискивая зубы. — Я хорошо видел его, — отозвался он спустя несколько мгновений. — Она не проходила через врата Подземного мира, Цунаде. Цунаде облегченно выдохнула. Все это время она знала, что Сакура жива. Вновь поднимая взгляд на прикрытое маской лицо Какаши, она потребовала продолжения: — Учиха вообще ее не видел? — Нет, — даже когда он говорил это, в нем присутствовало ноющее чувство сомнения. Не было абсолютно никаких доказательств тому, что у Саске имелись возможные причины похитить Сакуру, и все же… нечто в особо холодном приеме с его стороны вызывало подозрения. Но, вероятно, это было лишь его воображение. В конце концов, прошло чудовищно много времени с момента, когда он последний раз навещал и говорил с Саске. Может, его капризный разум просто забыл, с каким откровенным презрением относился к нему Повелитель Смерти. — Суйгецу согласился подключить своих сирен, чтобы проверить все под водой, — хмуро произнесла Цунаде, на что Какаши приподнял бровь. — Удивительная готовность к сотрудничеству с его стороны. — Я пошла на сделку с этим глупцом, — пробормотала Цунаде. — Какую? — Не важно, — отмахнулась она. Затем жестом пригласила следовать за ней на кухню. Какаши послушался и остановился за ее спиной возле раковины. — Прошло менее двадцати четырех часов, а они уже увядают, — тихо проговорила она. Какаши проследил за ее взглядом и заметил поникшие цветы в горшке. Хмурая складка прорезала его лоб. Какое утешение он мог предложить стоящей перед ним женщине? Он видел как ее всегда гордо расправленные плечи задрожали от сдерживаемого гнева и горя. — Мы найдем ее, Цунаде. Она жива. Цунаде молчала. Какаши открыл было рот, чтобы предложить альтернативный путь – когда входная дверь с грохотом распахнулась. Он резко развернулся, обнажая спрятанные в незаметной сумке на поясе кинжалы – чтобы опустить обратно мгновение спустя, когда его удивленный взгляд опознал нежданного визитера. — Ну, привет, Какаши! — прогремел добродушный голос. Высокий крепко сложенный мужчина с белыми волосами, обрамляющими тронутое легким загаром и морщинками лицо и неровно спадающими на спину смотрел на него. В левой руке он держал бутылку из зеленого стекла, наполненную саке. Ключик к его истинной личности. — Давно не виделись!