Deep beneath the crater of her maternal earth, Does she seek comfort, by the hearth, Plaintive of what was left behind, But stay – a thread of faith is found, The Hope that sprung from Pandora's box, Is not yet in abandon lost.
Когда ослепляющая воронка света наконец рассеялась, перед глазами у Сакуры все плыло. Её мучила одышка и полная дезориентация, стоило ей отнять голову от твердой груди Саске, к которой прислонилась в том поглощающем чувстве страха, и на протяжении нескольких тревожных минут, глаза её не могли сосредоточиться ни на чем вокруг. Она ощутила, как её опускают, медленно и осторожно, в кресло. Движение вызвало резкое и сильное головокружение, и тело её тут же начало крениться вбок, прежде чем она смогла остановить это. Тепло рук Саске пропало, но одна из них легла на её левое плечо, чтобы не дать упасть. Дыши! Сакура прикрикнула на себя, стараясь пробиться через мысленный шум, вызывающий внутри полный хаос. Она судорожно заглотила кислород, ногти впились в подлокотники кресла в отчаянной попытке зафиксировать плывущее тело за что-нибудь – хоть что-то – твердое. Постепенно зрение её прояснилось, а мир перестал вращаться настолько, чтобы сквозь слезы удалось обнаружить, что Саске перенес их обратно в дворцовый банкетный зал. Он вернулся к своему великолепному безупречному состоянию после её истерики. Последний раз, когда она была в огромном зале, она верила, что Саске опасный, сумасшедший психопат. Сейчас она знала, что он бессмертное божество – и этот факт полностью изменил реальность её ситуации. Сакура в страхе подняла на него глаза, сердце бесконтрольно колотилось в груди. Он стоял слева, молча рассматривая её. Стоило ему увидеть в её взгляде осмысленное выражение вновь, он тут же отошел от нее и, обойдя стол, поднял стопор из хрустального графина, наполненного мерцающей золотистой жидкостью. Сакура наблюдала, как он безмолвно налил немного в кубок и, вернувшись к ней, протянул руку. Она напряглась, инстинктивно дернувшись назад в инкрустированном драгоценностями кресле. Она не могла оторвать от него взгляда. Если это было так сложно сделать раньше, сейчас стало совершенно невозможно, когда она пребывала в ожидании увидеть на его лице знак, говорящий, что все, чему она стала свидетелем на берегу реки – лишь сумасшедшая подстроенная сцена или что-то вроде того. Но в его темных глазах она не видела ничего, кроме безмолвной команды принять напиток. Внимание Сакуры сместилось пустым взглядом на бокал – и пальцы. Длинные и тонкие, словно у скульптора, пробуждающие в ней интерес узнать, почему на обратной стороне они имели мозоли. Какой физической работой должен быть отягощен бог, без особых усилий вынимающий души из тел? И как могло получиться, что столь элегантные, человеческие руки обладали столь ужасающей разрушительной силой? Она лихорадочно старалась подавить свежий пузырь страха, угрожающий взорваться. Нет. Она не могла вновь предаться безотчетной панике. Она не могла. Все вновь перевернулось с ног на голову, но все в порядке; она разберется с этим – как-нибудь. В конце концов, Саске дважды говорил, что не желает её смерти. Ей нечего бояться – но как же ей было страшно! А затем она заметила кольцо на указательном пальце его руки. В платиновой оправе покоился прекрасный темно-алый камень, на котором был начертан черный знак. Сакура бессознательно уставилась на него – а потом крайне странное и поразительное ощущение дежавю внезапно начало охватывать её. Изображение вызывало какое-то странное волнение в самых глубоких уголках её разума; что-то, что она не могла собрать воедино, шепот, что рассеивался в тишине, когда она пыталась схватить его. Чем больше она смотрела на кольцо, тем сильнее чувствовала… Саске в нетерпении подал кубок вперед, так, что тот оказался практически у её лица, резко выбив Сакуру из странной задумчивости. – Выпей, – приказал он. Сакура не смогла сдержать охвативший пальцы тремор, стоило ей протянуть руку, чтобы взять кубок. Рука неуверенно дрожала, когда она приняла его, едва не уронив при этом. Сердце затрепетало, когда холодные пальцы Саске сомкнулись вокруг её собственных, неумолимо направляя кубок к её губам. Она пригубила напиток, и он сразу убрал руку. Сакура моргнула, стоило ей проглотить золотистую жидкость. Спустя мгновение её спутанный разум отметил, что та имела знакомый вкус. Затем её озарило: она была удивительно похожа на лекарство, что мама давала ей в тех редких случаях, когда она просыпалась ночью от сильных спазмов в груди – словно что-то внутри нее готовилось разгореться. Приступы случались только весной. Иногда боль была такой, что не давала Сакуре даже сделать вдох, но чайная ложка чудо-средства от мамы всегда моментально облегчала её состояние. Больничные обследования и анализы крови, проводимые Шизуне, всегда давали вполне хорошие результаты, и никто не смог точно определить причину этих приступов. Изжога – иногда бормотала её мама, успокаивая Сакуру, говоря ей не волноваться – это неприятно, но жизни не угрожает, если происходит редко. И потому Сакура была удивлена, когда напиток, что дал ей Саске, сработал практически так же, как и лекарство, что лишь её мать могла давать ей. В горле он ощущался как мед, в груди отдавался теплом и избавлял от всех волнений. Как ни странно, она стала чувствовать себя намного спокойнее. Когда она выпила те жалкие капли, что были ей предназначены, она с тоской посмотрела на хрустальный графин, в котором был заключен восхитительный напиток. Это какая-то смесь сакэ? Чем бы оно ни было, она хотела еще. Саске, казалось, знающий, о чем она думает, твердо произнес: – Достаточно. Её жадность была без лишних усилий распознана богом. Сакура виновато вздрогнула, ссутулив плечи, и вернула кубок на стол. Тишина висела между ними мертвым грузом, пока она старалась собрать свои сумбурные мысли, пытаясь смотреть на что угодно, кроме божества по левой стороне стола. Задача была непростой. Саске определенно обладал непреодолимым магнетизмом, который всегда притягивал её внимание к нему. Осязаемая, невероятная аура бессмертного существа – осознала она. Не улучшало ситуацию и то, что он оказался сам по себе возмутительно прекрасен… Прекрасен? Конечно, для нее ведь было своего рода священным преступлением внутренне восхищаться его видом? Но ей оказалось трудно воспринять тот факт, что Саске не был просто эффектным парнем её возраста. Она знала, что ей нужно время, чтобы полностью смириться с этим. Затем внезапно её ошеломила еще одна догадка: мог ли Саске слышать все её мысли, витающие в голове? Её сердце затрепетало с опасением. Если так, ей стоит быть предельно осторожной в своих внутренних диалогах. На самом деле, было бы лучше, если бы она вообще воздерживалась от любых мыслительных процессов в его присутствии – однако это было совершенно невозможно. – Ты… действительно бог? Вопрос слетел с губ Сакуры зыбким колебанием. Её вновь охватил панический тремор, когда она осознала, что допрашивать его на эту тему, вполне возможно, было само по себе греховно. Что если он воспримет её вероломной неверующей? Её взгляд метнулся вверх от безмятежного любования декоративными кистями на переливающемся подоле роскошной скатерти у её ног – Саске снова повернулся к ней. Он протянул руку, выудив из глубокого салатника что-то похожее на маленький помидор черри, который после принялся искусно вращать между указательным и большим пальцем. Отрывая взгляд и переводя на гордую привлекательную линию плеч снова, Сакура не знала, что в его обыденном движении заставляло её сердце еще пуще ускориться. – Да, – ответил он после короткой паузы, едва заметно повернув голову вправо, так, что она смогла рассмотреть его идеальный профиль, не ощущая тяжести нервирующего её взгляда. Вот. Он подтвердил это. Сакура выдохнула, давая своему ошеломленному мозгу зафиксировать реальность происходящего. Но тот отозвался возбужденными жужжащими мыслями, отскакивающими от стен её головы и оставляющими её встревоженной полным отсутствием ответов на множество вопросов. Но он выглядит как человек. Почему бог носит человеческий облик? Он выглядит человеком? Ты слепа? Ты вообще видела парней, которые выглядят так… эм… безупречно? Это должно быть не его настоящий вид. Боги могут принимать любой облик – не так ли? Если он действительно сама смерть, не должен ли он выглядеть более неприятным? Нет. Он лишь управляет смертью. Он не тот бог, что создает людей. Он не может быть. Серьезно? Откуда тебе это известно? Неужели здесь нет других богов? Что он хочет? Он… наказывает меня…? Сакура плутала в дебрях сознания. Что она столь скандально возмутительного сделала в своей жизни, чтобы это оправдало похищение божеством? Конечно, у нее была внутренняя сущность, часто приходила в ярость от людей, которые расстраивали или раздражали её, становилась почти обжорой, когда дело доходило до шоколада и сладостей, но что еще-то? Ты ненавидишь смерть, напомнил ей, находящейся в замешательстве, тихий голос. Ты презираешь её за то, как она рвет сердца на части, как оставляет от когда-то полных жизни людей лишь оболочки. Глаза Сакуры, продолжающей смотреть в спину Саске, тревожно расширились. Вот оно. Это должно быть именно оно. Буквально на прошлой неделе она внутренне проклинала смерть, нависшую над мистером Аракава подобно зловещей тени, что не прогнать. Саске услышал её мысли – и решил наказать её. Но даже если Сакура пришла к такому заключению, она все еще испытывала проблемы с его принятием. Из всех злых, грешных, извращенных людей мира – Бог Смерти выбрал её, чтобы предать суду? В этом не было никакого смысла. Но и другого объяснения тоже. Прежде чем она сумела хотя бы понять природу слов, вертевшихся на языке, она выпалила: – Я не атеист. Пальцы Саске прекратили вращать томат. Затем он бросил взгляд через плечо. Одна бровь поползла вверх в ответ на её странное заявление. Сакура ощутила, как к лицу приливает тепло, и опустила глаза, исправляясь: – Я им-мею в в-виду, я не неверующая. – Однажды заговорив, казалось, она не может замолчать. Последствия шока – отдаленно отметила она, пока губы её шевелились: – Я всегда верила в бога. Я каждую ночь молилась… и я помогаю людям. Я даже помогаю животным. В приютах. И я всегда испытываю благодарность. Я могу плохо это демонстрировать, но это т-так. Саске развернулся, рассматривая её; выражение его лица было абсолютно нечитаемым. – П-поэтому прошу, – спешно продолжила Сакура, – я не сделала ничего плохого. Я знаю, что смерть – часть жизни, и я никогда не… – Сакура. Она резко замолчала, переводя дыхание. Желудок в ужасе скрутило, когда она заметила, как хмурый взгляд слабо исказил его искусно вылепленные черты – словно бы ему было все равно на те кривые оправдания, что она отчаянно выдавала ему. – Я не сужу живых. Конечно же, Саске легко читал все её страхи, словно со страниц открытой книги. Он был богом. Это объясняло то, как много он знал о ней. Сакура недоверчиво моргнула. – Тогда.., – неуверенно начала она, – это не… наказание? – Нет. Она тихо выдохнула. Знание о том, что она была приведена в его царство не для суда, подарило огромное облегчение. Но также это было и тяжелым грузом её разуму, потому что Сакура не могла помыслить иной причины, по которой Богу Смерти захотелось украсть её с поверхности. Какие еще мотивы здесь были? Она не могла найти ничего достаточно убедительного, что бы объяснило её присутствие здесь, рядом с ним, сейчас. Он говорил, что это было его желанием, и ей явно стоило принять это, как бы трудно ни было. Но тут должна была быть другая, главная цель. Возможно, если она снова попытается быть терпеливой, он в конечном итоге выдаст ей награду в виде правды, почему он все же решил похитить её. Но у нее были вопросы, множество вопросов, и она ощущала, что сойдет с ума, если он продолжит уходить от объяснений. А еще она была слишком напугана, чтобы противостоять ему. Как Саске ответит, если она попытается? Продолжит и дальше держать её в неведении? Изменилось ли что-то теперь, когда она узнала, кем он является? Он вновь повернулся к ней спиной и небрежно закинул пухлый томат в рот. Не знала, что боги едят человеческую пищу, подумала Сакура, наблюдая за ним широко раскрытыми, очарованными глазами. Суйгецу тоже ест томаты? Мимолетно в ней проскользнул интерес о сущности Суйгецу, но это любопытство тут же было отправлено в надежно закрытую ментальную коробку. Она не должна рисковать и думать о нем в присутствии Саске. Она знала, что ей повезло оказаться свидетельницей подтверждения слов Суйгецу на берегу; это замаскировало её полученные незадолго до того знания. И что более важно, это скрыло их встречу от Саске. Сакура тяжело сглотнула, наблюдая за тем, как божество смерти налило себе тот же напиток, что вручало ей – но значительно больше. Она должна быть осторожна. Саске не был сострадательным богом, раз он заточил другое божество в клетку и не выказал ни капли милосердия к женщине у своих ног. Сейчас она понимала, почему его так сильно боялись слуги. Он наверняка имел возможность прервать жизнь даже быстрее, чем она бы моргнула. Заставляя разум очиститься, когда взгляд его вернулся к ней, Сакура заставила себя собраться с силами и противостоять страху. Она не могла надеяться получить ответы, если позволяет запугать себя до немоты. Но было кое-что, что ей следовало сделать в первую очередь, прежде чем она спросит что-либо еще. – Эм, – робко начала она, чувствуя, как потеплели щеки, когда она заткнула гордость ради того, что куда сильнее было в её интересах сейчас. – Я… я прошу прощения. За то… что кинула в тебя кубок. Она застопорила взгляд на блюде перед собой – мясистая рыба, которой она прежде не видела, окруженная сверкающими пластинками лимона и зеленых трав – и затаила дыхание в ожидании его ответа. Когда это случилось, это было отнюдь не то, чего она ожидала. – Нет, – его голос был холодным грубым льдом. Она почти подавилась воздухом в удивлении, взгляд взметнулся обратно к темным глубинам неодобрительно сощурившихся глаз. – Чт… – начала она, когда Саске остановил её жестом, призывая молчать. Сакура прикусила язык и заставила себя подчиниться; сердце бешено колотилось. Что он имел в виду под этим «нет»? – Ты не извиняешься, – пояснил он. Сакура недоверчиво моргнула. – И-извиняюсь, – пролепетала она, защищаясь. – Если бы я знала… Он внезапно опустил кубок на стол. Когда он начал приближаться к ней, Сакуре понадобилась вся сила воли, чтобы остаться на месте. Но сердце колотилось так быстро и сильно, что она была уверена – он слышит это: грохот безумного барабана внутри нее. Остановившись слева от нее, он оперся рукой о край стола и требовательно осведомился: – Какие бы действия ты предприняла, Сакура? Молилась бы? – взгляд его, казалось, пару секунд жадно пил её черты, прежде чем уголок губ образовал призрачную насмешку. – Это сработает, если ты помолишься сейчас? Сакура изумленно разомкнула губы. Она едва могла поверить, что божество смеялось над её верой – как если бы молящиеся были для него лишь пустыми словами. Каким богом Саске являлся? Разве священное существо не должно быть праведным, милосердным и благостным? Или же мир ввел её в заблуждение и здесь? Взгляд Саске, ожидающего её ответа, был хищническим, и Сакура изо всех сил старалась предотвратить тремор губ. Успокойся! Кричал на нее внутренний голос, пребывая в борьбе за то, чтобы быть услышанным за прочими бессмысленными мыслями, порожденными паникой. Это должно быть тестом, что бы он ни говорил. Успокойся и отвечай ему! Не сиди тут и не давай ему читать тебя, как Какаши читает эти свои неуместные рассказы, спрятанные в верхнем ящике стола, о которых каждый знает! Странно, но мысли о её учителе в маске помогли обрести хладнокровие. Когда-то он похвалил Сакуру за острый ум и уравновешенность. Сейчас она как никогда нуждалась в такой же характеристике. Она знала, что Саске скорее всего от нее ожидает; оправдываться, запинаясь в словах, съежиться под его взглядом, или еще хуже – упасть перед ним на колени и умолять отпустить её к матери. Потому что это было тем, что она демонстрировала ему до сего момента – плаксивость и настороженность. Но он заявил, что не желает её смерти. У нее было слово божества. Каким-то образом она заставила себя поверить в это – хотя это было очень сложно, когда Саске так обескураживал её. Он не убьет её. Он просто хочет видеть её реакцию. Нечего бояться. Нечего бояться – повторяла она себе снова и снова. С этими мыслями она сделала совершенно противоположное тому, что он, по её мнению, ожидал увидеть. Она отодвинула кресло и поднялась с него. Ей почудилось, что она увидела мимолетное удивление в полночной темноте его глаз – но она могла придумать себе это: когда она моргнула, в них не отражалось ничего, кроме ледяного безразличия. Её голос, когда она заговорила, опасно дрожал, но она была рада и тому, что хотя бы не заикается снова как неспособная идиотка. – Я знаю, должна быть… причина, по которой ты принес меня сюда, – она замолчала, прежде чем нерешительно продолжить: – Я все еще не знаю её, но верю, что ты расскажешь мне… когда придет время. Саске пристально смотрел на нее долгим взглядом – а затем обошел угол стола, что разделял их, заставив сердце Сакуры подпрыгнуть. Не бойся, говорила она себе. Не бойся, не бойся, не бойся… Но она боялась. И ничего не могла сделать с собой. Она судорожно выдохнула, когда Саске быстро сократил дистанцию между ними одним изящным шагом. А когда руки его сомкнулись вокруг её плеч, и он притянул её ближе к себе, до легкого контакта тел, ей стало не просто страшно. Она окаменела. – Что если время пришло? – пробормотал он, опуская лицо так, чтобы оказаться всего в паре дюймов от её лица. Вблизи его красота поражала еще сильнее, и она могла разобрать едва заметные вкрапления цвета предгрозового неба на его радужке. Этот цвет заставил её мимолетно подумать о зиме. Она не могла отвести взгляд. Сакура вновь выдохнула и, после нескольких неудачных попыток обрести голос, она сумела отозваться шепотом: – Тогда я готова. Еще в момент, когда эти слова сорвались с её губ, она знала – это ложь. Потому что правда заключалась в её абсолютной неготовности узнать все. Её разум еще не отошел от новости о том, что Саске бессмертен – она не думала, что может справиться с еще каким-то шокирующим фактом. – Готова, Сакура?.. – наклонив голову чуть влево, на выдохе уточнил он. Она сглотнула. – Д-да, – запнулась она, заставляя себя сохранять спокойствие. Его пронизывающий взгляд удерживал её на протяжении долгого, мучительного времени – прежде чем скользнуть ниже. Сердце Сакуры затрепетало взволнованной птицей в груди, когда она внезапно осознала его направление. Он смотрел на её приоткрытые губы – и смотрел напряженно. Она нервно и смущенно облизнула нижнюю губу – еще одна бессознательная привычка – и пальцы на секунду сжались на плечах в ответ. Затем Саске отвел взгляд и на мгновение закрыл глаза. – Хн, – эмоционально звук граничил с раздражением. После, внезапно, хватка пропала. Веки приподнялись, и Сакуре показалось, что он смотрит на какое-то досадное пятно на полу. Пульс грохотал на немыслимой частоте. Как получалось, что его близость была столь пугающей и оказывающей на нее мгновенный эффект? Каждый раз, когда он сокращал дистанцию между ними, она ощущала, как каждый нерв в её теле вступал в контакт с проводом, через который подавали электрический ток. После долгой паузы, она наконец разрешила себе вновь сделать вдох. Но мысли её перемешивались в безумной путанице. Что, черт возьми, произошло? Она знала, что сейчас не время зацикливаться на этом, пока Саске стоит перед ней, и ощутила новую волну опасения, когда просьба, которую она намеревалась озвучить ему, шепотом проскользнула сквозь её мысли. Его хмурое лицо приобрело выражение, которое – теперь она была точно уверена – являлось его обычной маской: полная отрешенность. Сакура сделала глубокий вдох; сейчас или никогда. Она разомкнула губы – и, впервые в его присутствии, помедлив, произнесла его имя: – С-Саске?.. Его плечи чуть напряглись, словно бы удивленно – прежде чем он вернул ей внимание. Сакура нервно отвела глаза, опасаясь его реакции, когда она неуверенно начала: – Я… моя мама. Она должно быть беспокоится. Прошу. Я… если бы я могла отправить ей сообщение, чтобы дать ей знать, что я в порядке… – ее голос сорвался, и она не смела даже дышать, дрожа в ожидании его резкого отказа. Но её слуха коснулось лишь молчание. Когда оно затянулось, она тревожно бросила на него взгляд – и увидела, что он хладнокровно смотрит на нее. Затем, к её полному изумлению, он резко повернулся на каблуках и коротко приказал: – Идем. Слабая, жалкая искра надежды вспыхнула внутри. Собирался ли он удовлетворить её просьбу? Она бросилась следом, почти срываясь на бег, чтобы поспеть за его широким шагом. Он вывел её из банкетного зала и сразу свернул влево, остановившись перед двойными дверьми, которые Сакура еще не исследовала. Они распахнулись по его безмолвной команде, открывая вид на большую комнату – Сакура предположила, что это была комната ожидания или же что-то похожее на роскошный зал для отдыха. Прямо напротив нее в большом, выложенном из черного камня камине пылал яркий горячий огонь, перед ним лежал шикарный ковер глубокого алого цвета, делая комнату более уютной, нежели суровая, вечная красота остальной части дворца. Прямо над камином висело зеркало в богатом обрамлении. Свечи в единственной хрустальной люстре давали тусклый свет, подчеркивая атмосферу тепла в комнате. Два алых, с золотыми узорами, округлых элегантных кресла расположились на ковре возле камина. Пространство также украшали несколько деревянных отполированных столиков, поддерживающих прекрасные вазы, заполненные искусно оформленными букетами цветов. Сакура на мгновение оказалась увлечена ими – восхитительным сочетанием полночно-синих цветов, скомбинированных с молочно-белыми. А затем осознала, что Саске, проследивший направление её взгляда, ожидал её. Она повернулась к нему и последовала за ним, когда он повел её в сторону старомодного письменного стола. Резная столешница была декорирована прекрасной картиной, которую она не смогла полностью рассмотреть – впрочем, у нее почти не было шансов на это, когда Саске выдвинул парный маленькому столику стул, безмолвно указывая ей сесть. Сакура опустилась на комфортное сиденье, пульс её еще не замедлялся так, как в момент, когда она увидела разложенные перед ней предметы. Кусочек чего-то, определенного как чистый пергамент, был развернут перед ней. Аккурат рядом с ним лежало длинное перо, а неподалеку от него – небольшая темная чернильница. Саске жестом предложил ей приступить к письму. Сакура сглотнула, стараясь скрыть свое неверие. Он удовлетворил её просьбу. Но в действительности счастье её было омрачено осознанием того факта, что Саске словно зоркий орел наблюдал за ней из-за её правого плеча. Его присутствие было для нее тихим, не высказанным намеком тщательно подумать о том, что она намерена вывести на бумаге. Сакура протянула руку неловко; пальцы схватили перо. Оно ощущалось слишком мягким и легким, чтобы быть использованным для письма, и она была не уверена даже в том, правильно ли его держит. Чувствуя себя не в своей тарелке под пристальным взглядом Саске, она обмакнула кончик в чернильницу – содержимое вылилось от силы её действия. Она обмерла и было разомкнула губы, чтобы принести извинения за испачканную столешницу – но слова застряли в горле, когда пальцы Саске легли поверх её собственных, направляя перо обратно в чернильницу. Болезненное осознание того, как близко он наклонился – лицо зависло над её правым плечом. Широко раскрытыми глазами Сакура смотрела, как одним легким движением он подвел её руку к погружению кончика пера в чернила. Затем он вернул её кисть обратно и разорвал контакт. Кожу вновь обожгло невесомым прикосновением. Как могли руки Смерти быть столь нежны? Сакура оказалась настолько увлечена этим, что едва не пропустила приказ Саске, разрезавший густую тишину: – Пиши.***
Ноги провели Карин по пройденному бессчетное количество раз пути, но, когда она руководила последней группой умерших на берегу, взгляд её был рассеянным, невидящим. Изображение Саске и смертной девчонки въелось в её сознание, словно чернила с ядом, не имеющим противоядия, что мучил и терзал её. Недавний разговор с Суйгецу против её воли проплыл в мыслях, заставляя с ненавистью смотреть перед собой. Был ли он прав относительно причин божества смерти принести Сакуру в Подземный мир? Возможно ли это? Возможно ли, что Саске… что каким-то образом он… Карин в ярости стиснула зубы. Она даже не могла заставить себя довести мысль до конца, настолько та была нелепа. Саске не мог возжелать эту девчонку ни в каком смысле. Сакура была слишком мелкой и незначительной вещью. Она жалкая, фарфоровая куколка, выглядящая так, словно расколется от малейшего применения силы; она совершенно точно не пережила бы силы божественной страсти. Нет; Саске не заинтересован в ней. Он не может. Это пародия на женщину. Экзотический цвет волос, наверное, был единственным её достоянием; больше ничего примечательного речная нимфа увидеть в ней не могла. – Хмпф, – недовольно проворчала Карин, пнув камушек. На протяжении долгих лет, что она служила Саске, он ни разу не посмотрел на нее так пристально, как на Сакуру в тот раз. С Сакурой он был почти осторожен. Почти… нежен. Это было столько чуждо и странно для Карин – и выпускало наружу бурлящую ярость отвергнутой женщины. Сколько она уже вздыхала по прекрасному королю Подземного мира? Сколько раз он отмахивался от её попыток поговорить с ним, останавливал порывы её чувств обращающим все в лед незаинтересованным взглядом? Губы красноволосой женщины с горечью скривились. Возможно, ей все же стоило прислушаться к идиоту Суйгецу. Быть может, Саске действительно похитил человеческую девчонку в Подземный мир, чтобы та согрела его постель. Действительно ли это так страшно? Боги и богини из века в век использовали для постельных утех необычных людей. А Саске слишком долго был один. И все сдерживаемые грубые желания обрушились на Сакуру… На нее вновь нахлынула тошнота, когда она снова вступила в войну со злым шепотом ревности, овладевающим её разумом. Нет. С чего бы Саске хотеть незрелую, неопытную и абсолютно обычную девчонку? Кроме того, Сакура была истеричкой и боялась его. Чего бы Саске ни задумал относительно нее, она очевидно не собиралась принимать в этом участия. Карин едва не толкнула бедную душу вперед, к нужной линии. – Стоять! – сорвалась она. Душа – девочка-подросток, выглядящая примерно одного возраста с Сакурой – жалко трепыхалась, напоминая Карин о розоволосом недоразумении, которому, каким-то дьявольским образом, удалось завладеть полным и безраздельным вниманием Саске. Но почему? Что выделяло Сакуру из остальных и делало её лакомым кусочком? Взгляд Карин приобрел отчетливые ноты стали, когда её прожгло насквозь понимание, что лишь одно существо способно помочь ей найти ответы. Не идеально, она не хотела снова обращаться к нему, и если бы у нее была альтернатива, она бы даже не подумала… – Карин? Она вынырнула из своих мыслей благодаря тихому, мягкому голосу. Нахмурившись, она оглянулась на Джуго, смотрящего на нее со странным выражением. – Что? – рыкнула она. Джуго помедлил. Она выглядела более неуравновешенной, чем обычно, а у него было достаточно опыта, чтобы понять, что нужно действовать осторожнее. – Все… в порядке? – Да! – рявкнула она в ответ даже слишком быстро. – Отлично! А теперь вернемся к берегу, Нагато перевез еще! Джуго тихо вздохнул и кивнул, разворачиваясь, чтобы последовать инструкции. Карин пару секунд наблюдала за ним, гадая, как он может быть таким спокойным и принимать свою судьбу. Потому что внезапно для нее стало недостаточно просто исполнять волю Саске и не требовать ничего взамен. Внезапно она ощутила себя ущемленной и используемой – так же, как и много лет назад, в момент первого появления божества смерти перед ней: словно темного, величественного, соблазнительного ангела. Жемчужно-белые зубы обнажились, когда она приняла решение.***
Какаши еле слышно вздохнул, оглядывая лица вокруг. Они были уникальны, полностью отличались друг от друга, но даже эмоции их в этот момент были похожи: на лицах отражалось всеобщее изумление. Он недолго размышлял над шутками Судьбы, по которым он, Асума, Куренай, Гай, Цунаде, Иноичи и Ирука были вновь воссоединены в неприятных обстоятельствах. Сакура отсутствовала уже два дня – и Какаши практически мог видеть переутомление на лице Цунаде. Когда он прибыл к дому грозной женщины, полиция уже была у дверей, но они все знали, что человеческий авторитет для них ничего не значил; Сакура была похищена бессмертным существом, и удерживалась в месте, куда человеку нет доступа. Тем, кто наконец нарушил молчание, стал Ирука: – Ты в этом уверен?.. – Да, – ответил Иноичи другу. – Сай раскололся прошлой ночью. – Не могу поверить, – Куренай покачала головой, переводя полный страха взгляд на Цунаде. Лицо той было непроницаемо, но судорожно напряженная челюсть выдавала глубокую ярость, что бурлила в ней. – Это, конечно, создает проблему, – заметил Асума. – Суйгецу всегда нравились шалости, но сделать такое для него… – На этот раз он зашел слишком далеко, – согласилась Куренай. – Предложить нам помощь – лишь чтобы ударить в спину, – темные брови Гая сошлись вместе, создавая хмурый тяжелый взгляд. – Говоришь, Наруто был с тобой? – осторожно осведомился Ирука. – Да. Как можно представить, он воспринял это не очень хорошо, – отозвался Иноичи. – Где Наруто сейчас? – поинтересовался Асума, бросив на него взгляд. – С Саем и Шикамару, – сообщил Какаши. – Они присмотрят за ним, но нам стоит действовать быстро. Говоришь, Суйгецу не отвечает? – Верно, – кивнул Асума. – Теперь мы знаем, почему, – донеслось бормотание Ируки. – Стоп, – Куренай подняла руку. – Давайте попробуем изучить это изнутри. Зачем Суйгецу похищать ребенка? Теперь заговорила Цунаде. Голос её был яростным шипением, выражение лица приводило в ужас, когда она вступила в беседу: – Ради рычага давления. Этот дурак хочет восстановить свое место в Пантеоне. У Ируки отвисла челюсть, как и у остальных. – Что? – Ты это пообещала ему за сотрудничество? – аккуратно попытался уточнить Какаши. Руки Цунаде раздосадовано сжались в кулаки. – Требовать такое… он бредит. Мы не можем вернуть наших мест. – Но ты дала ему слово, – заметил Гай. Молчание Цунаде было единственным подтверждением, которое требовалось. Иноичи пальцами сжал виски. – Как мы можем определить его местоположение, если он не отвечает на наш зов? Мы не можем рыскать по всем океанам. На своей территории он обладает абсолютной властью и с легкостью от нас ускользнет. – И это не объясняет, почему море так взволновано, – добавил Асума. – Если Сакура действительно погружена… – Он не убьет её, – нахмурился Ирука. – Он не такой дурак. У него нет мотива, по крайней мере, пока он не узнал, что Сай нам все рассказал… – Дьявол! – вспыхнула Цунаде, ударив кулаком по журнальному столику перед собой. – Я собственными руками сдеру шкуру с этого ублюдка! – Цунаде, – Какаши поднял руку, предпринимая попытку унять её ярость. – Джирайя может помочь нам. Его жабы могут исследовать… – Нет! – Цунаде напряглась, встречаясь взглядом с Какаши. – Я больше не стану полагаться на него. Он уже продемонстрировал свою некомпетентность в прошлом! – Цунаде, – мягко заговорила Куренай. – Ты знаешь, что Джирайя беспокоится о… Цунаде резко поднялась на ноги. Все знали её слишком хорошо, чтобы понимать, что следует дальше. Она более не желала говорить на эту тему. – Я найду Суйгецу, – прорычала она. – И когда я это сделаю, я заставлю его ответить за все. Она покинула дом в мгновение ока, оставляя всех обмениваться расстроенными, тревожными взглядами.***
Быть запертым в клетке научило Суйгецу двум вещам. Первая – он страдал каким-то вариантом клаустрофобии бессмертных существ. Он обнаружил, что особо неистово ненавидит ограждение из каменных стен вокруг себя и бегающую по прутьям молнию. Вторая – дуться в заключении было крайне скучно, а потому он решил создать как можно больше шума в надежде, что обозленный этим Саске явится сюда. – Как зовут бога, похищающего детей? Киднэппер. Как зовут бога, которому не хватило смелости соблазнить девушку традиционным способом? Саске. Как зовут бога, всадившего нож в спину брату? Саске! Как зовут бога, который оказался настолько глуп, что бросил меня в тюрьму? Бинго! Саске. И как зовут бога, которому надерут задницу, как только я выберусь отсюда? Верно – Саске! – Заткнись, идиот! Я могу слышать твой бред по всей протяженности реки! Суйгецу моргнул, губы медленно изогнулись в улыбке. Его шум, наконец, привлек к себе внимание, хотя это был не совсем тот, кого он ждал. – Хах. Вернулась так скоро? Не смогла держаться подальше, да? – дразнил он. Карин остановилась перед ним. Один взгляд на её лицо и жестокость позы давал пойманному божеству воды немало сведений – он не стал терять времени, чтобы воспользоваться этим. – Слушай, Карин, ты не выглядишь счастливой. Саске снова вел себя как мудак? Ой, подожди; ошибся; он всегда мудак. Карин бросила на него взгляд. Когда ответить она не соизволила, улыбка Суйгецу стала острее, более хищной, словно он перешел в стадию эмоционального убийства. – О, понимаю; ты увидела, как он трахает Сакуру. Оу. Должно быть, это больно. В смысле, ты столько веков пытаешься достучаться до него, а тут приходит Золушка, которая сразу крадет его несуществующее сердце… – Заткнись. – …Э? – удивленный, Суйгецу снова моргнул. Удрученный тон и дрожь в голосе были настолько нехарактерны для склочной, острой на язык нимфы, с которой он привык переругиваться, что на несколько секунд Бог Морей умолк. Он прошел вперед и посмотрел на нее через прутья клетки – его челюсть отвисла, когда он с уверенностью постановил, что увидел следы влаги на щеках Карин. – Только не говори мне, что ты все еще рыдаешь по этому ублюдку? – Конечно нет! – огрызнулась она, быстро возвращая привычный для себя образ, демонстрируемый миру. – И вообще, тебе-то какое дело? Суйгецу хмыкнул. – Ты права, никакого. И почему б тебе не сбежать обратно к своему Саске-куну? – он театрально выделил голосом имя, взмахнув руками в насмешке над безмозглыми женщинами, увлеченными божеством смерти. – О, прости; он не хочет тебя. – Ты такой осел! – зарычала она, живо указывая на него. – А ты психованная сучка, – парировал Морской Бог, сощурив лавандовые глаза. – Еще не пожалела, что приняла его предложение? Карин испустила возмущенное ‘хмпф' и сложила руки на груди, склонив голову. – Ты просто завидуешь, что он лучше тебя – во всем. Суйгецу заржал. – Ты его еще не заполучила, – произнес он, с намеком приподняв брови. – Как ты можешь сравнить? Он наблюдал, забавляясь, как лицо Карин почти сравнялось по оттенку с её волосами. – Д-держи свои отвратительные мысли при себе, ублюдок! – заикалась она, взволнованно сжав пальцами правую дужку очков. Суйгецу хмыкнул и небрежно забросил руки за голову. Все следы веселья исчезли, когда он требовательно произнес: – Чего ты хочешь, Карин? Я не в настроении для твоего раздражающего дерьма, так что, если ты явилась сюда снова позлорадствовать, можешь сваливать. Карин против своей воли замерла. Если она решила продолжить то, что запланировала, пути назад для нее не будет. Если это обнаружит Саске, только божество перед ней сумеет спасти её от смерти. Может ли она вновь довериться Суйгецу, после стольких лет, проведенных врозь? Она действительно хочет пройти через то, что нарисовала в своих мыслях? Изображение Саске, поймавшего Сакуру в клетку своих рук и скалы за ней, заполнило разум, и она тяжело сглотнула, не в силах прогнать кислый привкус тошноты. Она не могла игнорировать это. Она не могла притворяться, что это не больно. Она не могла делать вид, что все нормально. Когда она снова заговорила, она перешла на телепатию. Она не могла рисковать быть обнаруженной так рано. ‘Эта девчонка – живой человек. Что она делает в Подземном мире?’ Брови Суйгецу взлетели вверх. Карин решила пообщаться мысленно? Неожиданно. Любопытство всколыхнулось, он ответил: ‘Итак, ты наконец-то готова поговорить?’ – Заткнись и ответь мне, идиот! Что смертная делает здесь, раз она не умерла? ‘Бьет меня. Как видишь, его королевская брюзгливость не пожелали, чтобы я или еще кто-то узнал.' – Он собирается убить её? Суйгецу просиял. – Если он это сделает, это будет большая потеря. Она горячая. Карин неодобрительно нахмурилась на его слова, прежде чем продолжить: ’Можешь избавиться от нее?' Суйгецу с подозрением уставился на нее. В какие, черт возьми, игры играет нимфа? И что более важно, что заставило её внезапно изменить решение? Он знал, что Карин по натуре непредсказуема, как элемент воды – но для нее развернуться на сто восемьдесят градусов от того, что она говорила ранее?.. И решение определенно касается Саске, не меньше. ‘Чего это с тобой вдруг? Если это шутка, я оторву твою мерзкую голову.' ‘Это не шутка, идиот! Я хочу избавиться от нее!' – мысленно огрызнулась Карин. ‘Ты пойдешь против желаний Саске?' Суйгецу сощурился, прежде чем ухмыльнуться, ‘Не верю.' 'Прекрасно,' – рыкнула она телепатически. – ‘Тогда оставайся здесь!' В ответ Морской Бог расплылся в улыбке. ‘Как я могу знать, доверять ли тебе? Ты можешь пойти и накрысятничать Саске, как только уйдешь.' ‘Если б я хотела подставить тебя, я б уже это сделала!' – возмутилась Карин. Суйгецу ничего не сказал, но продолжал внимательно изучать её. Она нетерпеливо закатила глаза. ‘Послушай, идиот! Я помогу тебе выбраться отсюда, если ты пообещаешь убрать эту жалкую пародию на человека от Саске.' На лице Суйгецу промелькнула недружелюбная улыбка. ‘Думаешь, это повысит твои шансы на него? Мечтай!" Он удовлетворенно наблюдал, как руки Карин яростно сжались в кулаки. Он знал, что она бы замахнулась на него – если б их не разделяли светящиеся прутья. ‘Это меня не волнует,' – отозвалась она холодно. ‘Просто избавься от нее!' Суйгецу усмехнулся. ‘Так ты хочешь сейчас снова объединиться? Прогрессируем, Карин.’ 'Заткнись,' – она снова бросила на него свирепый взгляд. – 'Ты можешь это сделать?' 'Ну, конечно, если мы все продумаем.’ – он внимательно посмотрел на нее, прежде чем продолжить: – ‘Уверена, что хочешь разозлить Саске? У него всегда был самый отвратительный характер.' Сердце Карин гулко забилось. Она не могла поверить, что намеревалась украсть пленницу у Бога Смерти. Но у нее не было выбора. Если она попытается проигнорировать то, что видела, и тот факт, что Саске явно предпочел маленькую Сакуру ей, она знала, что ревность разъест её изнутри. Она не сможет продолжать исполнять свои обязанности, пока её сердце чувствует, что его втаптывают в грязь. А если она не исполнит своих обязанностей, Саске она будет больше не нужна – и, вероятно, он прервет её существование. Карин всегда в первую очередь заботилась о своих интересах. Убрав девчонку из Преисподней, она сделает Саске одолжение – именно так она рассуждала. Его мимолетный интерес к смертному ребенку ничего хорошего не принесет. Глубоко вдохнув, она озвучила последнее из своих условий, чтобы подтвердить соглашение между ними: ‘Если я выпущу тебя, ты тоже вытащишь меня.' Суйгецу был не уверен, правильно ли он расслышал: ‘Э-э?’ Карин раздраженно хмыкнула. ‘Ты слышал, идиот! Я не хочу, чтобы Саске явился за мной!’ Она ощутила укол раздражения, когда у Суйгецу от неверия в её слова отвисла челюсть. Потом он потряс головой и, вызывая в ней раздражение, засмеялся. Сильно. – Заткнись! – рявкнула она вслух, нервно оглядываясь. Суйгецу продолжал фыркать, смеясь, в итоге все же совладав с собой: – Боги, его реакция будет бесценна. Он с ума сойдет! А-ха-ха-ха-ха! – Тише! – прошипела Карин на выдохе; внутри затрепетало дурное предчувствие от одной только мысли о яростном, мстительном Саске. А затем она вернулась к телепатии: ‘Как мы заберем маленькую уродку оттуда? Я не могу попасть во дворец…’ Суйгецу подарил ей легкую улыбку, таким же образом отвечая: ‘Оставь этот маленький цветочек мне.'***
Сакура рассеянно смотрела на огонь в камине. После того, как она нацарапала очень короткую записку, Саске ушел, по-всей видимости (как она надеялась), чтобы отправить оную к её матери. Она же осталась в теплой комнате, устроившись в одном из уютных кресел, и почти тут же потерялась в собственных мыслях. Саске разрешил ей написать письмо. Возможно, он был более милосерден, нежели она изначально позволила себе поверить? Она покачала головой, быстро отвергнув эту идею. То, что её похититель дозволил ей набросать несколько слов, не уничтожало её страха перед ним. Он был Смертью, олицетворением её главного ужаса. Быть может, это тест для нее…? Если она каким-то образом преодолеет страх перед Саске, и, следовательно, перед смертью, он вернет её на поверхность? Сакура опустила голову, опираясь подбородком на согнутые колени, подтянутые к груди. Чем дальше следовал поезд её мыслей, тем правдоподобнее это выглядело. Возможно, если она приложит усилия, чтобы понять Саске… Что тогда? Внутренний голос насмехался над ней. Вы станете друзьями, он проявит милосердие и отпустит тебя? Просто взгляни на него. Выглядит он хорошим, дружелюбным богом? Думаешь, только потому, что он разрешил тебе написать письмо, он станет добрее к тебе теперь? Насколько же ты глупа? Сакура с горечью сглотнула. Бог. Она была поймана бессмертным существом. Могла ли она когда-то предположить, что жизнь её примет столь неприятный и пугающий поворот? Она вспомнила желания, что загадала в конце Весеннего Фестиваля, и губы скривились в мрачной улыбке, полной горечи. Ей стоило просить укрытия от смерти – буквально. Она облизнула сухие губы, осознавая, что вновь испытывает жажду. Тяжело вздохнув, она встала на ноги и покинула комнату, чтобы вернуться обратно в банкетный зал. Она подошла к столу; золотая жидкость в графине заманчиво мерцала. Вопреки желанию налить себе еще, она решила, что была какая-то причина, по которой Саске решил, что ей достаточно. Вместо того она взяла изящный кувшин с водой, наполнила кубок и выпила холодную, освежающую жидкость одним глотком. Удовлетворенно вздохнув, она налила себе еще одну порцию – и едва не уронила, когда внезапно увидела отразившееся на поверхности лицо, явно не принадлежащее ей. Она испуганно вскрикнула и быстро поставила кубок обратно, но все же пролила немного воды на роскошную скатерть. 'Эй, эй! Спокойно, Розочка! Это я!' Сакура изумленно посмотрела на лицо Суйгецу, пошедшее рябью по поверхности небольшого круга воды. – С-Суйгецу? – недоуменно пискнула она. Конечно, должно быть, ей привиделось его лицо в напитке, и голос послышался. Но когда она моргнула, его отражение осталось на месте. ‘Ш-ш! Этого ублюдка же рядом нет?' – когда она без слов покачала головой, он продолжил: – 'Я уже почти сдался в попытке связаться с тобой. Слушай. Направляй свои мысли ко мне – я буду их слышать, пока мы связаны через воду.’ Сакуру посетило понимание. Она сконцентрировалась, попытавшись заговорить с ним так, как он просил. ‘Вы Бог Воды?' Она была награждена улыбкой, что слишком сильно напомнила ей, на короткое, сжимающее сердце мгновение, о Наруто. ‘Умная девочка,' – сделал он комплимент. А затем, уже серьезно, – ‘Все ясно?' Сакура кивнула, внутри расцвела надежда, когда она потянулась к кубку и вновь взяла его в руки. Если на её стороне будет другое божество, возможно, у нее появится шанс освободиться. Но это означало, что она не имела права рисковать, чтобы Саске обнаружил её связь с Суйгецу. ‘Суйгецу…’ начала она, внезапно ощутив, что она не одинока. ‘Пока мы общаемся так, он не сможет нас подслушать,' – прервал её Суйгецу. – ‘Но ты должна сохранить это в секрете, ясно? Полагаю, раз он не явился, чтобы обезглавить меня, о нашем предыдущем разговоре он не в курсе.’ 'Нет,' – отозвалась Сакура. Затем, помедлив: – 'Я видела его на берегу реки. С душами. Я... он перенес меня сюда.' ‘А, так ты все равно узнала обо всем? Теперь веришь мне?' 'Я прошу прощения,' – она мысленно извинилась, прижимая бокал к себе. Она впервые встретила Суйгецу, но почему-то она была уверена, что с ним она в большей безопасности, нежели с Саске. Хотя бы потому, что с ним было проще говорить – даже с учетом его непредсказуемости. 'Хех. Как бы то ни было, ты предложила мне помощь. Предложение актуально?' 'Да!' – Сакура нетерпеливо кивнула; пульс участился. 'Отлично,' – просиял Суйгецу. – ‘Помоги выбраться мне и я помогу выбраться тебе. Буквально. Теперь слушай внимательно, Розочка. Саске постоянно носит с собой клинок молнии. Мне нужно, чтоб ты достала его для меня.’ Сакура выдохнула. Клинок? Суйгецу говорил про меч, который она случайно увидела в украшенных камнями ножнах на поясе у Саске? Нервничая, она ответила: 'Я… как я могу сделать это?' Суйгецу с намеком подвигал бровями. ‘Ты же женщина, не так ли? Я уверен, ты можешь найти способ обезоружить этого мудака.’ Сакура обмерла; к лицу мгновенно хлынула кровь при осознании того, на что намекал Суйгецу. Водное божество наверняка заметило её румянец, потому как насмешливо усмехнулось, дразня: ‘Смущаясь, ты становишься даже очаровательнее.’ Борясь с желанием вылить воду, Сакура все же нашла слова: ‘Я п-против. Я не могу этого сделать. Он слишком пугает меня, я…' Суйгецу хмыкнул. ‘Разве он говорил, что собирается убить тебя?’ 'Нет…' – Сакура моргнула. ‘Он говорил, что не убьет тебя?’ 'Да, но…’ ‘Так в чем проблема?' В Сакуре клокотало отчаяние. Конечно же она прекрасно знала, в чем проблема. Если она хотела заполучить меч, ей нужно предпринять усилия, чтобы снова вежливо заговорить с Саске, попытаться заполучить его доверие, чтобы он разрешил ей прикоснуться к оружию. Но даже так, даже если она это сделает, каким-то чудесным образом сумеет протянуть между ними нити понимания, никакой гарантии, что Саске даст ей возможность взять в руки меч. Как она могла взять его, не вызывая подозрений? Он всегда наблюдал за ней так пристально, так внимательно. Суйгецу не понимает, что она отвратительная лгунья, и всегда была такой. И темнить с божеством смерти – возможно, роковая ошибка для нее; самая последняя в её короткой жизни. ‘Я не могу обмануть его,' – честно созналась она. – ‘Он бог. Он может видеть меня насквозь…’ ‘Ты не будешь лгать ему. Слушай, ты знаешь, как сражаться?’ 'Что?' – на его реакцию она замерла, смущенная внезапной сменой темы. ‘Мечом пользоваться умеешь?' – нетерпеливо разъяснил Суйгецу. 'Э… нет,' – Сакура покачала головой, неуверенная в том, куда заходит разговор. 'Превосходно,' – кивнуло водное божество. – ‘Попроси Саске тренировать тебя, а потом возьми его меч для практики. Потом принесешь, когда он не будет маячить на горизонте. В идеале, это случится после того, как ты одержишь над ним победу его же собственным оружием.’ Сакура открыла рот в изумлении. Сердце безумно грохотало в груди. Попросить Саске научить её обращаться с мечом? Для нее суметь или смочь сделать подобное не было никакой возможности. Несмотря на его слова, она не доверяла ему настолько, чтобы быть уверенной в собственной неприкосновенности. Они едва ли знают друг друга, и, кроме того, он божество, которое явно считает это пустой тратой своего времени. Как Суйгецу может быть настолько уверен, что Саске согласится выполнить такую странную просьбу? Она тревожно покачала головой. Если Саске узнает, если он раскроет все раньше, чем она принесет меч Суйгецу… Что он с ней сделает…? Прочитав тревогу на её лице, Бог Воды вздохнул: ‘Слушай, Розочка. Если ты хочешь выяснить, почему ты здесь, ты должна поговорить с ним. Он, конечно, заноза в заднице та еще, я знаю, но ты должна смириться с этим и попытаться. А если ты хочешь выбраться отсюда, тебе нужно принести мне меч. Мы еще поболтаем.' – Стой! – начала Сакура, в своем отчаянии забыв о телепатии. – Суйгецу!.. ‘Смотри в оба, Розочка.' – После этих слов поверхность воды пошла рябью, а когда она успокоилась вновь, Сакура обнаружила, что смотрит в чистую, прозрачную воду. Она медленно опустила кубок, мысли её сновали хаотично туда-сюда. Суйгецу хотел, чтобы она попробовала и узнала Саске, пытаясь достать меч, который был ему нужен, и, который, в свою очередь, по его утверждению, был нужен ей для освобождения из Подземного мира. Как, черт побери, ей сделать это, чтобы Саске не узнал? Сакура подняла руку к лицу и застонала в отчаянии.***
Саске уставился на незапечатанный пергамент в своей руке. Послание было написано курсивом, округлыми, причудливыми буквами. Однако его тон не имел ничего общего с игривым и беззаботным. Дорогая мама, Прошу, поверь мне, когда я пишу, что в порядке. Я цела и невредима. Я не голодна, мне не холодно. Я прошу простить за то, что заставила тебя и остальных волноваться. Прошу, не забывай поливать розы, цветущие персики, герань и кипарисовое дерево. Я люблю тебя сильнее всего в этом мире. Сакура. Палец обвел её имя, коснулся края, где её беззвучные слезы оставили след на бумаге. Не имело значения, что она несчастна – говорил себе Саске. Он принес Сакуру в свои владения ради удовлетворения собственных желаний – её чувства должны быть подчинены его воле и потребностям. То, что он решил удовлетворить её просьбу, ничего не значило. Он сделал это ради своих будущих намерений, вот и все. Он ненадолго прикрыл глаза, вспоминая, как звучало его имя, срываясь с её нежных, непорочных губ. Он хотел услышать это вновь. Он жаждал этого. Он хотел знать, как оно будет звучать, если он заставит её выдыхать это, стонать, кричать... Саске тихо выдохнул. Скоро, говорил он себе. Пока Сай наблюдает за происходящим на поверхности, у него есть время, чтобы Сакура приняла из его рук пищу мертвых. Вновь согнув пергамент, он приложил указательный палец к губам, чтобы отправиться – когда что-то на земле привлекло его внимание. Саске напрягся, взгляд его моментально прикипел к точке, где было замечено движение. Он смотрел пристально, и минула целая минута без каких-либо новых происшествий, прежде чем он пошел прочь – только чтобы в последний момент обернуться. В мгновение ока он выхватил клинок, находившийся на поясе, и воткнул его концом в землю. А затем опустился на колени, чтобы изучить существо, оказавшееся насаженным на меч. Маленькая жаба с оранжевыми метками молотила лапами в сопротивлении, прежде чем вырасти. Глаза Саске расширились – он мгновенно узнал её, тут же делая резкий вдох. Личность земноводного не могла вызывать сомнений. Он резко выпрямился; бурлящая внутри ярость превратила ониксовую радужку в алую. Пальцы сжали послание Сакуры крепче. Саске моргнул, и пергамент вспыхнул черным пламенем.