Bridge the space between you and I, The chasm that lies from earth to sky, And secure around my wrist a ring, That whispers I am, Your most precious thing.
Хината низко склонилась, перемещаясь легко и незаметно, словно тень. Ночь принадлежала ей, и хотя способность маскироваться под покровом тьмы требовала некоторого взаимодействия с запретной печатью, она говорила себе, что это того стоит. Ради Сакуры. Ради Наруто. Чтобы вернуть ему улыбку, она была готова пойти против своей законопослушной, спокойной натуры и нарушить все правила – даже если за это позже придется расплачиваться. Она продвинулась на пару дюймов вперед и её верный спутник проследовал за ней. В присутствии обычных людей Неджи Хьюга играл роль её неразговорчивого кузена, но это было лишь маской, скрывающей его истинную личность. Он являлся серафимом – ангелом высшего порядка, поклявшимся быть ей опекуном и защитником. Сначала он пытался отговорить её от этой идеи – ради её собственного блага, наставал он, – но Хината удивила его, оказавшись столь же упрямой, как и парень, в которого была безнадежно влюблена. Вместо того, чтобы пытаться и дальше препятствовать ей, Неджи покорно последовал её просьбе сопровождать её. Таким образом – рассуждал он про себя – он может выполнять свои первостепенные обязанности и при необходимости защитить её, как и утолить неуемное любопытство, ноющее внутри. Он никогда не мог предположить, что среди них возможно будет присутствовать предатель. Обоснования действиям Хинаты, которые они совершали сейчас, сначала выглядели неясными и сомнительными, но Неджи верил в её проницательность. Её инстинкты никогда не подводили её в прошлом и если интуиция говорила ей, что что-то идет не так, значит, по его мнению, было достаточно оснований для проведения расследования. И пока они оба надеялись, что на этот раз чутье Хинаты оказалось ошибочным, существовал лишь один способ развеять все сомнения. Они крались по траве, надежно скрытые за мощными стволами деревьев, избегая извилистой тропинки и держась в стороне от ярких ламп, освещающих дорожки; их светящиеся лунным светом глаза неотрывно смотрели на одинокую фигуру, набросившую капюшон на голову и идущую впереди них. Сай всегда отличался скоростью передвижения. То, что он гулял ночью в парке всякий раз, когда терял сон, было общеизвестным фактом. Совершенно невинное времяпровождение, поэтому Хината ощутила новый укол вины. Какое право она имела таким образом лезть в личную жизнь Сая? Доказательств в поддержку посетившего разум предчувствия было крайне мало. Какая странная сила заставила её проследовать к его дому после встречи со старшими? Конечно же Сай был предан их делу – всегда был, и для нее даже одна мысль против этого совершенно точно делала её худшей из друзей и заслуживающей презрения. Воздух внезапно замер в горле, разбившись за миг до того, как Неджи протянул руку, преграждая ей путь. ‘Стой’, – мысленно обратился он к ней. – ‘Ты ведь тоже это видишь, да?' Хината напряженно кивнула. Тонкое, зловещее одеяло тумана, просачивающееся сквозь скопления увядающих цветов на горизонте, было сложно не заметить – и Сай шел прямиком к нему. Но её настроенные на поиск глаза не могли засечь физического тела внутри него или за его пределами. Не имелось ни единого признака чакры, что давало возможность предположить ответственность чужеродных сил за возникновение тумана. Что означало, что это странное творение природы – действительно слишком резкое – или то, что таилось за ним, было достаточно умелым и сильным, чтобы полностью скрыть подпись своей чакры. Если последнее предположение верное, то чему они противостоят? Ей было крайне сложно поверить, что за исчезновениями Сакуры и Иноичи стоял только Суйгецу. Тяжело сглотнув, Хината скользнула ладонью по ладони Неджи, успокоившись, лишь когда его прохладные пальцы сжали её собственные. Они поспешили вперед, периодически останавливаясь, чтобы сохранить безопасный интервал между ними и преследуемым.***
Разум Сая пульсировал несогласованными мыслями, когда он вновь испытал сожаление о том, как он мог угодить в такую отвратительную, отвратительную переделку. Но что более важно, как он планировал из нее выйти? Он прошел через весь парк с опущенной в унынии головой. Похоже, Саске – как и всегда, отличающийся изощренным умом – нашел способ усмирить океаны, хотя бы на время. Но при этом подарил Саю новую порцию проблем, с которыми он должен был разбираться. Остальные были уверены, что Суйгецу прячет Сакуру под водой, и намеревались предпринять опасную попытку обратиться к Богу Смерти с открытым подкупом ради его помощи. Предложить Саске назвать цену и условия – опасный шаг, демонстрирующий истинную степень их отчаяния. Вдобавок, это совсем не гарантировало сотрудничества с королем Подземного Мира. Саске доверял остальным ровно настолько, насколько они доверяли ему. То есть не доверял совсем. И конечно же, все они пребывали в заблуждении, потому что Саске уже знал, где именно находится Сакура. Сай хмуро размышлял, как божество смерти намеревалось выкрутиться из ситуации, избежав столкновения, учитывая последние события. Покинув секретную базу, он тут же отправил мысленное сообщение Саске и теперь знал, что тот уже в пути. Сай обдумывал то, что намеревался сказать, вновь и вновь, прекрасно зная, что добрая половина слов забудется, стоит только Саске материализоваться перед ним. Безжалостное божество смерти оказывало на окружающих настолько пугающий эффект. Выдохнув и тоскливо уставившись на облачко пара, стоило тому раствориться перед лицом, Сай продолжил свой путь, потерявшись в дилеммах, сдавливающих грудь. Наконец он приблизился к туманному участку, что был обозначен как место встречи, полагая, что Саске уже там – но на глаза не попалось ничего, кроме слабо различимых силуэтов деревьев. Он зашел глубже в морозную дымку; стук сердца вызывал тошноту, слух напрягался от малейшего звука. Но все, что улавливали его уши – хруст слишком рано опавших листьев. Решив прикрыть спину, Сай в ожидании прислонился к стволу одного из деревьев; зубы стучали от холода. Почти отсутствующий туман – без сомнения дело рук Саске. Сай быстро привык к тому, что кровь леденеет, предвещая приход божества смерти. Ну и где он? Почему он еще не появился? Секунды сменяли одна другую, и Сай становился все более взволнованным и озабоченным. Конечно в любой момент… ‘Тебя преследуют’. Сердце подскочило к горлу от звука голоса Саске, раздавшегося в голове. Мышцы напряженно окаменели, и он нервно отозвался: ‘Великий Бог. Клянусь, я был не в курсе…’ ‘Лунная богиня и её защитник скрываются во тьме’, – мысленно предупредил Саске; слова сочились презрением. Его алые глаза были способны распознать любые тщательно скрытые потоки чакры, едва мерцающие вдали. Ничто не могло скрыться во тьме от его взгляда. В конце концов, тени – его дом. Находясь с обратной стороны того же дерева, к которому прислонился Сай, божество смерти воспользовалось моментом, чтобы взвесить все варианты. Лунная богиня, замаскированная, как и прочие, под простого человека – подругу Сакуры, обратилась к своей печати. Он не имел с ней личного знакомства, несколько раз видел её мельком отдаленно, но в далеком прошлом много раз слышал рассказы матери о ней. Пришлось напрячь память, чтобы выловить те крупицы информации, что хранились в голове. Она была робкой и спокойной. Не агрессивна, старалась по возможности не привлекать к себе внимания. В целом она была покладиста. И потому Саске показалось странным, что она решила притронуться к своим запечатанным силам. Серьезно, это же категорически противоречило желаниям остальных – нарушало священный договор, заключенный в давно забытую эпоху? Она подозревала Сая, и Саске раздраженно размышлял, как ей вообще удалось додуматься до такого, даже если он уже знал ответ. Должно быть она заметила что-то в поведении Сая. Даже малейшее несоответствие не ускользнет от её взгляда. Все же её глаза, как и его собственные, отличались куда более острым зрением (особой проницательностью), нежели у иных божеств. А потому она создавала проблему. Но в отличие от ситуации с Иноичи, просто напасть и схватить богиню с таким происхождением и статусом он не мог. Правитель Подземного мира был уверен, что на поверхности он значительно сильнее и превосходит ее, но он не был знаком с её способностями, и его всерьез беспокоил факт, что она возможно сможет легко скрыться в небе, если возникнет такая необходимость. Вдобавок ко всему, она не одна. Защитник-серафим, которого она одарила таким же зрением, сопровождал её. Саске рисковал бы разоблачить себя, действуй он второпях. Раздраженно стиснув зубы, он бросил посланнику: ‘Оставаясь на месте, ты вызываешь подозрения. Регулируй чакру’. ‘Прошу прощения…’ – начал извиняться Сай и вновь был прерван Саске. ‘Шевелись’. Сай изо всех сил старался сохранять спокойствие. И это было почти невозможно. ‘Мне нужно столько рассказать…’ ‘Быстро,’ – приказал Саске; взгляд его крепко зацепился за двоих, становящихся все ближе к ним. Он не мог переместить Сая в Подземный мир – внезапное исчезновение его чакры будет тут же замечено богиней и её защитником и породит еще больше вопросов. Сай сглотнул и послушно двинулся вперед, приняв мудрое решение передать новости как можно более лаконично. ‘Они намерены посетить Подземный мир. Хотят обратиться за помощью в поисках Сакуры и готовы заплатить за содействие’. Саске внутренне усмехнулся, зеркально отражая шаги Сая. Идиоты! Даже не считая то, что он не собирался возвращать Сакуру, остальные божества точно были не тем, чего он хотел – пока они не явятся к нему со способностью воскрешать мертвых, древних божеств, чьи сущности давно растворились, и обернуть вспять кровавые, ненавистные ему события, что предшествовали принесению клятв. ‘Когда и сколько?' – требовательно осведомился он. Сай продолжил путь. ‘Они пока не уточняли, но я полагаю, что скоро, Великий Бог’. Глаза Саске сузились. Сколь же высокомерны они были, чтобы поверить, будто они способны смело войти в его царство без приглашения, и, главное, сделать это безопасно! И какая же наглость – предполагать, что он когда-нибудь примет что-то из их грязных рук! И все же ему следовало подготовиться к этому нежеланному ходу с их стороны. Похоже, Джирайя проигнорировал его предупреждение и убедил остальных направиться в Подземный мир, чтобы попросить его о сотрудничестве. Саске желал избежать этого столкновения, но всегда знал, что оно неизбежно. Часть его предполагала их зов даже раньше. Бросив многозначительный взгляд на посланника, он отрезал: ‘Позволишь им еще раз подозревать себя и ты мне больше не нужен’. Сердце Сая дрогнуло от очевидной угрозы, обнаруженной в словах. ‘Что мне сказать им, если мы столкнемся здесь?’ В течение долгого мгновения Саске сохранял молчание – прежде чем угрожающе ответить: ‘Ничего’. И сразу же мысленная связь между ними была резко разорвана, и для Сая это походило на резкий удар захлопнувшейся в голове двери. Без предупреждения его пронзила боль, и он замер – прежде чем упасть, словно марионетка, у которой перерезали ниточки, на землю. Бог Смерти бездушно взглянул на его недвижимое тело, прежде чем спустя один удар сердца покинуть поверхность.***
'Он остановился’, – пробормотал мягкий голос Неджи в её голове. Хината ахнула, став свидетельницей внезапного, опасного изменения в системе чакры Сая, которая до этого момента странно колебалась – и падения, последовавшего за этим. Встревоженная, она прошептала: – Быстрее, Неджи-сан! Неджи не нуждался в повторениях. В один миг они вышли из скрывающего их пятна и кинулись вперед, чтобы поймать Сая. Они бесстрашно погрузились в туман и не остановились, пока не наткнулись на него, тяжело упавшего у основания дерева. Неджи внимательно осмотрелся, прежде чем присесть, чтобы вглядеться в лицо бессознательного Сая, выискивая хоть одну зацепку, что могла бы объяснить эту внезапную потерю сознания. Но его глаза ничего не нашли. – Дыхание ровное. Не похоже, чтобы он испытывал какой-либо дискомфорт. Хината приложила ладонь к неровно стучащему сердцу. Что произошло? Несколько минут назад с Саем все было относительно в порядке. Почему он не реагировал на попытки Неджи привести его в чувства? Она было разомкнула губы, чтобы ответить на замечание своего серафима – когда, изумленно вздрогнув, она осознала, что воздух вокруг них изменился. Жуткий туман дематериализовался в полной тишине.***
Саске вошел в кузницу, глубоко потерянный в мысленных расчетах. Он сообщил Церберу, что тот должен проявить особую бдительность, и приказал Нагато сообщить ему сразу же, если случится внезапное появление посетителей в его царстве. Его работающий на сумасшедших скоростях разум уже набросал несколько стратегий, как действовать при неизбежном визите божеств с поверхности. Главное – осторожность. Он не может позволить им прочесть его. Тон, язык тела, слова, что он подбирает – все следует тщательно выверять. Он ничего не может выдать. Проще говоря, ему нужно убедиться, что он их перехитрил – и насколько легко ему это удастся, зависит от того, кого именно они решат отправить сюда. Он не думал, что будут посланы все – это слишком опрометчивый шаг с их стороны. Цунаде, он был почти уверен, нанесет ему визит, как и этот проклятый Джирайя. Какаши, возможно, потому что они верят – старый дурак когда-то знал его и потому имеет представление, как взаимодействовать с ним. Но введенный в заблуждение Саске, которого Какаши знал в прошлом, давно уже исчез. Все, что осталось – злопамятная, безжалостная оболочка. Кто еще явится, Саске мог лишь догадываться. Но все же существовала одна-единственная личность, которую он бы не желал видеть ни при каких обстоятельствах. Развязывая плащ и закатывая рукава туники, Саске остановился перед глыбами золота, которое в пещерах с драгоценными металлами добывали по его приказу кентавры. Камень, который он выбрал дополнительно, красиво сидел на рабочей поверхности, сверкая невероятной чистотой. Яркий цвет заставил его мимолетно подумать о больших, выразительных глазах Сакуры, и он ощутил внутри непонятный приступ боли. Такой зеленый. Такой безумно пленительный. Создать то, что сформировал его разум, не займет много времени. Максимум несколько часов, если оставить полировку, упаковку и последние штрихи искусным нимфам, всегда желающим угодить ему. Взяв в руки литейный молоток, божество смерти приступило к работе.***
Проводя кончиками пальцев по бархатистым белым розам, изящно собранным в вазе перед ней, Сакура мурлыкала себе под нос. Успокаивающая ванна помогла восстановить душевное равновесие и вернуть настроение, а потом, переодевшись в бирюзовое платье и выйдя из комнаты, она обнаружила Юме, стряхивающую пыль со статуй в галерее, и пригласила ту заняться с ней сбором букетов в сумеречном саду дворца. Они болтали о разных цветах и Юме задала множество вопросов о том, откуда Сакура знает, как их сочетать, и что означает каждый цветок. Эти вопросы дали Сакуре паузу для размышлений. Она никогда не задумывалась, откуда знает так много. Цветы ей очень сильно нравились еще с детства – она просто всегда осознавала и чувствовала связь с ними и с природой. Время, или его подобие, что Сакура сохранила внутри – которого было не так много в потустороннем царстве, ставшем её ловушкой – казалось, полностью прекращало свой бег, когда она оказывалась в прекрасных садах. Она наслаждалась, вдыхая цветочные ароматы и слушая успокаивающее журчание кристально чистых, мелких ручьев, когда холодная вода колебалась. Она различала шелест травы и листьев в приятном целебном ветерке. Иногда ей удавалось услышать чарующее эхо далекого пения лесных нимф: их гармоничные голоса сплетались с нежной музыкой деревянной флейты и щебетанием птиц. Ей нравилось впитывать сочность и яркость всего, что её окружало, видеть, как все вокруг светилось таинственной, волшебной жизненной силой, и её глаза всегда находили новые детали, поражающие воображение. – Госпожа? Продолжая осматривать дивную коллекцию цветов вокруг, Сакура отозвалась рассеянно: – М-м? – Вам… – младшая служанка, кажется, замешкалась, прежде чем осмелиться на продолжение: – …Вам нравится здесь? Правая рука Сакуры, протянутая к розовой гвоздике, замерла в воздухе. Быстро придя в себя, она вытянула стебель из вазы. Притворяясь, что внимательно осматривает лепестки, она словно бы небрежно поинтересовалась: – Почему ты так внезапно спросила? – А, – застенчиво начала Юме. – Просто... ну, я так счастлива, что Вы здесь. Дворец был таким тихим и пустым прежде, но с Вашим появлением… – её голос становился все более и более воодушевленным, и фразу она закончила уже на чистом восхищении: – …Вы словно вдохнули в него жизнь! Сакуру тронула искренность её чувств. – Мне очень приятно. – А после, уже на прозвучавший ранее вопрос, она непринужденно, осторожно добавила: – Здесь определенно... интересно. – О да! Подземный мир полон магии, – восторженно заговорила Юме: – Но я правда так счастлива. И все слуги тоже говорят о Вас! Даже мальчики на кухне – я никогда не видела их такими любопытными! Один из них – я не могу назвать имени – считает Вас ужасно красивой. Он сказал, что хотел бы станцевать с Вами. – Правда? – Сакура улыбнулась. – Я бы хотела с ним встретиться. – Ой, нет! Он слишком застенчив. И я не думаю, что Господину это понравится, если он увидит его танцующим с Вами. Улыбка Сакуры тут же потускнела. Замолкнув, она взяла еще четыре цветочных стебля – две лиловых фрезии и два очаровательных розовых тюльпана, – прежде чем положить их на траву рядом с остальными выбранными цветами. Ловкие руки начали искусно расставлять их, но вскоре её отвлекли собственные мысли и она замерла, выбрав изысканную лилию глубокого фиолетового оттенка. Качнув цветком в руках, она тихо позвала: – Юме? Юме оторвала взгляд от прекрасных лент, между которыми сосредоточенно выбирала лучшую, чтобы та соответствовала оберточной бумаге и цветовой схеме, которой следовала Сакура, составляя букет. – Да, Госпожа? На несколько секунд неопределенно закусив нижнюю губу, Сакура решилась озвучить то, что было в голове. – Я действительно здесь в безопасности? – Конечно, Госпожа! – воскликнула Юме; её голос был полон уверенности, словно бы стремилась мгновенно рассеять беспокойства своей госпожи. – Подземный мир – владения Господина. Он никогда не позволит случиться чему-либо с Вами. Возможно, если угроза будет исходить извне, да – но это Сакура уже знала и не имела сомнений, что Саске сурово накажет кого угодно и что угодно, имеющего недобрые намерения в отношении нее. В конце концов, она уже стала свидетельницей тому в гнезде гарпий. Но защищена ли она от самого Бога Смерти? Почему-то отсутствие полной уверенности в ответе испугало её даже сильнее, чем мысль о нападении любого из существ, населяющих его царство. Хотя бы потому, что монстры руководствовались злобой или тягой к нехорошим делам. Пульс ускорился, стоило вспомнить ощущение, когда губы божества смерти коснулись её щеки. Прикосновение столь же нежное, словно дымка на коже. Саске… С Саске все было иначе: слишком запутанная история. Честно говоря, она не чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Она ощутила это еще в момент их первой встречи у карусели, когда что-то прошептало об исходящей от него опасности – и вместо того, чтобы привыкнуть к его присутствию, она обнаружила, что напряжение, терзающее тело всякий раз, когда он оказывался рядом, со временем лишь росло. Суйгецу прав – в конце придется чем-то пожертвовать. Но действительно ли она способна сделать то, что он посоветовал? Может ли она сильнее ослабить свою защиту рядом с ним? Она знала, что вполне способна. Все же, Сакура всегда была открыта к окружающим, и ей удавалось разговорить даже очень замкнутых людей. Но к Саске следовало приблизиться (и контактировать с ним) с особой осторожностью – и с умом. Если она хочет сделать все правильно, придется оставить промедление. Возможно – лишь возможно, – если она заложит первые несколько камней, время сделает остальное за нее, и в конце концов она сумеет что-то построить. Но все зависит от того, как много настороженный Саске готов отдавать ей. Однако – сказала она себе – существовали способы проверить воду, прежде чем броситься в омут с головой. Подданые Бога Смерти знали его намного дольше, чем она. – И Саске, – тихо уточнила она, обрывая фиолетовые бархатные лепестки. – Я в безопасности с ним. – Да, Госпожа, – с энтузиазмом кивнула Юме, и голос её звучал так, словно бы она не могла поверить в то, что Сакура вообще усомнилась в подобном. – Надеюсь, не слишком дерзко прозвучит с моей стороны, но Господин очень заботится о Вас. Сакура непроизвольно рассмеялась. Если это правда, Саске выбрал очень, очень забавный способ продемонстрировать это. – Ты действительно так думаешь? – Конечно! – Юме еще более пылко закивала; лицо её выражало крайнюю степень серьезности. – Вы особенная для него, Госпожа – он благоволит Вам. – Сакура сглотнула, когда от слова ‘особенная’, произнесенного с такой уверенностью и убежденностью, сердце внезапно встрепенулось. Она снова замолкла, когда служанка весело закончила: – Он все здесь подготовил специально для Вас; прошу, поверьте! Особенная? Это определение приносило дискомфорт, и первым порывом было отрицать его. Но потом она вспомнила о своей опочивальне, достойной королевской семьи. О прекрасной, роскошной одежде, идеально подходящей ей, словно бы шилась по её меркам. Обо всех своих любимых блюдах, что были приготовлены, о цветочной зоне, что была создана специально для нее. И внезапно стало ясно, что она была похищена не по мимолетной прихоти, как Саске сказал ей вначале. Проведение подобных приготовлений к её прибытию и последующему пребыванию в Подземном мире требовало длительного планирования и времени. Бог Смерти очевидно приложил немало усилий. А затем она осознала, что Юме смотрит на нее, ожидая ответа. Сакура подняла глаза и встретилась с встревоженным взглядом служанки, и, спустя пару секунд, слабо улыбнулась. – Я верю тебе, – мягко произнесла она. Юме заметно расслабилась и просияла улыбкой в ответ.***
Подавленный взгляд синих глаз был угрюмо направлен на гладкие черные и оранжевые клетки. Какаши только что положил трубку, сообщив ему, что в Подземный мир после завершения построения дипломатической стратегии спустятся только пятеро из них; сам Какаши, Цунаде, Куренай, Джирайя и Шикамару должны были возложить на себя рискованную задачу склонить Саске к сотрудничеству и помощи в поисках Сакуры. Наруто оставили в стороне. Они сочли его слишком неуравновешенным, слишком эмоциональным, чтобы позволить вновь увидеться с Саске. Пальцы сжались в пропитанные горечью кулаки. Они проигнорировали его протесты и аргументы, что повелитель смерти воспримет их визит как своего рода нападение; что он скорее всего отреагирует агрессивно. Они не знали его так, как знал Наруто. Они не понимали хода его мыслей. – Дьявол, – прошипел Наруто, разочарование закипало в груди. Им не было смысла даже формулировать то, что абсолютно очевидно светилось в их глазах всякий раз, когда они смотрели на него и упоминали имя Саске. Они полагали, его преданность была слепой, неуместной, основанной на разбросанных останках изломанной, растерзанной и запутанной дружбы. Но человек, живший в самых далеких и дорогих уголках памяти Наруто, не был иллюзией. Он был реален. И несмотря на все случившееся, на всю пролитую кровь и разрушенные жизни – Наруто искренне верил, что этот человек все еще где-то существует, глубоко внутри, за надежной железной маской враждебности и ненависти. Наруто понимал суть этой ненависти. Потому что тоже её ощущал, только в другом направлении. Он ненадолго прикрыл глаза. Возможно он действительно был дураком, цепляющимся за древние воспоминания. Но он не мог позволить им так беззастенчиво ворваться в Подземный мир. Они не знают, как подойти к Саске. Они оскорбят и спровоцируют его. И это приведет к еще большему расколу, разрушит все еще сильнее. Нет. Наруто стиснул зубы. Он не может допустить этого. Он не может позволить им причинить ему еще больше боли. Пусть не ждут, что он будет стоять в стороне и пассивно наблюдать, как ситуация протекает без его контроля. Он должен выступить вперед; должен действовать. Чтобы защитить интересы каждого. Чтобы почтить старые связи. Его глаза вновь распахнулись и сердце гулко забилось, когда он принял решение.***
Сакура положила свежесобранную жизнерадостную цветочную композицию на туалетный столик и отошла, чтобы полюбоваться яркими желтыми, оранжевыми и белыми оттенками. Она сделала три букета: один себе, один для Юме и еще один для Чизу, которые пришли в восторг от её подарка. Сакура улыбнулась, вспоминая их радость и горячую благодарность. С самого её прибытия они демонстрировали исключительно доброту в её адрес; подарить им такую малость в знак признательности было наименьшим, что она реально могла сделать. Вздохнув, она подавила зевок. С момента, когда она последний раз спала, прошло немало времени, и перспектива близкого отдыха выглядела крайне заманчивой. Чизу сообщила ей, что Саске покинул дворец, что вызвало у Сакуры огромное облегчение. Она все еще не обдумала, как собирается разговаривать с ним при следующей встрече. Что она может сказать, учитывая неловкость последнего их взаимодействия? Только представив новое столкновение, она ощутила тепло на щеках, а её сердце отправилось в легкий галоп. Я буду в полном порядке, твердила себе Сакура, снимая платье, чтобы надеть алую ночную рубашку. Я не позволю ему увидеть, что это как-то задело меня. Я буду в порядке. Но вместо того, чтобы успокоить, голос в голове звучал так, словно бы пытался убедить её. Повесив платье на плечики, она приблизилась к постели и сдвинула полупрозрачные шторы, прежде чем упасть на мягкий матрас. Она уставилась на обратную сторону полога, что быстро становился её молчаливым компаньоном, когда она впадала в глубокие размышления, пока сон наконец не подкрался к ней и её глаза не поддались дремоте.***
– Персефона! Божественное имя, под которым её знали и поклонялись смертные, вновь эхом пролетело через лес, прозвучав ищущим, раздраженным тоном. Затуманенные паникой, искрящиеся золотом зеленые глаза Коры нашли взгляд Аполлона. Им обоим был знаком этот голос. – Гестия! – ахнула она. Сестра её матери и доверенное лицо была отправлена забрать её! Она вцепилась в ленту, проходящую диагонально по груди Бога Солнца, и яростно прошипела: – Я говорила, что не хочу участвовать ни в каких мальчишечьих гонках! Смотри, что случилось! Когда моя мать узнает, она больше не выпустит меня из-под надзора! – С-стой, стой! – Аполлон вскинул руки в успокаивающем жесте. – Она не должна узнать! У нас все еще есть преимущество! – Что предлагаешь? – потребовала ответа Кора, заставив Аполлона вздрогнуть, сердито ткнув ему пальцем в живот. – Если она обнаружит нас здесь, это будет выглядеть крайне подозрительно! Я должна быть рядом с твоим отцом, в его дворце! – Твоя мать тебя не найдет, Кора! – Тебе стоит очень сильно надеяться, что этого не случится! Аид молча наблюдал за их оживленным общением, ошеломленный их внезапным и непонятным беспокойством. Он не воспринимал Гестию яростной богиней – хотя, он мало о ней знал. С другой стороны, ‘мать', которую они упоминали, похоже, была устрашающей личностью, внушающей ужас. Быстро заскучав, он решил, что ему наплевать на их проблемы, и шагнул назад, собираясь молча уйти – когда Аполлон бросил на него предупреждающий взгляд. – Не так быстро, Аид! Ты виноват, что Кора вляпалась в эту заварушку – так что поможешь мне вытащить её! Аид ответил ледяным взглядом. – Такие мелочи меня не касаются. Кора усилием заставила себя не уронить челюсть. Именно он вовлек её в проклятую гонку в самом начале! И теперь он просто умывает руки? Она разомкнула губы, чтобы с негодованием сообщить Аполлону, что у нее нет никакого желания принимать помощь от столь высокомерного, невежливого божества – пусть он и был невероятно прекрасен, – но друг заговорил прежде, чем она смогла сказать хоть слово. – Все ужасы Тартара! Где твое благородство, ублюдок? Аид намеревался презрительно ответить, что здесь никто не заслуживает его попыток произвести впечатление, когда голос Гестии раздался вновь и намного ближе: – Персефона! Аполлон схватил Кору за руку и стрелой рванул вперед, бросив через плечо взгляд на Аида, чтобы сообщить: – Если не собираешься объясняться с её матерью, тебе лучше следовать за нами! – И с озорством добавил: – Давай втянем старушку Гестию в веселую погоню, Кора! – Ты… невозможен! – в неверии пробормотала Кора. Только Аполлон к такой серьезной и напряженной ситуации мог относиться с бесстыдной скукой и легкомыслием. – А еще – я самый лучший; поверь! – он широко улыбнулся в ответ, заставив Кору против воли закатить глаза. Аид нахмурился и бросил взгляд на их удаляющиеся фигуры. Это напыщенное сияющее божество с мозгом-фасолиной всегда втягивало его в бессмысленные авантюры – и, чтобы сделать все еще хуже, похоже, у него нашлась сообщница в лице странной богини, убегающей вместе с ним. Кора. Кем была мать этой юной богини? Он полагал, что шансов узнать будет больше, если он последует за ними. Он неохотно бросил взгляд за спину, к колеснице и ожидающим коням. Он знал, что им легче сбросить Гестию с хвоста, передвигаясь своим ходом, что позволит лучше затеряться среди деревьев. Голова вновь повернулась, чтобы опять посмотреть на Аполлона, активно увеличивающего дистанцию. И наконец его гордость скончалась, когда он сказал себе, что не может этому дураку позволить обойти его на чужих глазах, и перед девушкой. Он выведет эту Кору отсюда – и заставит Аполлона упасть в грязь лицом. Тогда будет ясно, кто здесь лучший. Усмехнувшись и молча скомандовав жеребцам возвращаться в Подземный мир одним, Аид повернулся и бросился в погоню. Ему не потребовалось много времени, чтобы догнать цель – Аполлон знал, что у друга на поверхности есть преимущество. – Все же решил к нам присоединиться, а? – глаза Аполлона торжествующе сияли, когда Аид поравнялся с ним. – Испугался моего отца? – Хм, – фыркнул Аид. – Придурок. Не льсти себе. – Забери свои слова обратно, ублюдок! – А ты заставь. Кора вспыхнула. Даже в самый разгар преследования они находили время на ссору. Она вырвала свою кисть из руки Аполлона и жестом попросила следовать за ней. – Такими темпами Гестия услышит ваши пререкания! – предостерегла она обоих богов. – Сюда; я заставлю траву скрыть наши следы! Аид бросил на нее заинтересованный, сомневающийся взгляд, прежде чем посмотреть назад, чтобы увидеть, как там, где они шли, постепенно прорастают новые травинки и цветы. Его глаза расширились, когда им медленно завладело нежеланное очарование. Он пришел из мира, где господствовала смерть. Эта же богиня, на контрасте с ним, управляла жизнью. Его дернули вперед, заставляя вновь развернуться и перевести внимание вперед – и взор приковало к яркому золотисто-зеленому. Он никогда не видел таких больших, выразительных глаз, и на короткий момент их взгляды замерли друг на друге. – Осторожнее! – предупредила его Кора, кивнув в сторону выглядывающих узловатых корней, которые он не заметил по несвойственной рассеянности. – Аха-ха-ха-ха! – закудахтал Аполлон, и Кора тут же отвела глаза, разрывая зрительный контакт. – Аид всегда так неуклюж, не может отличить левую ногу от прав…аргх! – он споткнулся о незамеченную неровность, отчего губы Аида украсила самодовольная, насмешливая ухмылка. – Что ты там сказал, идиот? – Перестань казаться чертовски крутым, Аид! Кора не смогла сдержать смеха, рвущегося с губ. По какой-то причине её опасения сменились захватывающими ощущениями от всплеска адреналина. Конечно, пугала мысль о том, что её нагонят – но почему-то казалось, что вероятность этого значительно снизилась, когда Аид решил присоединиться к ним. – Персефона! – голос Гестии звучал уже дальше – но еще слишком близко. – Дьявол! Эта старая кошелка довольно настойчива, не? – Качество, которое в почете у моей матери, – согласилась Кора. Они промчались через подлесок, перепрыгивая еще больше корней, изящно избегая угрозы зацепиться за концы низко опущенных ветвей, тянущихся к ним словно длинные деревянные пальцы. Аид наблюдал, как Кора вышла вперед, беря на себя задачу провести их; её движения были мягкими и стремительными. Строптивые, спутанные кустарники расступались перед ней, и когда они приблизились к мелкому ручью, она перешла его, прыгая с камня на камень, словно проходила этот лес раньше не раз. Окружающая их природа, казалось, звенела новой жизненной силой – и так сильно, что Аид различил в этом шепоте имя богини, произносимое деревьями, цветами и застенчиво прячущимися лесными нимфами. Куда бы ни ступала богиня, распускались бутоны, радостно заявляя о своем существовании. Аид никогда не видел такого поразительного дара. Аполлон, заметивший, что друг смотрит на ноги Коры, лукаво ухмыльнулся: – Она правда нечто, да? Знаешь, её мать бы наверняка вырвала твои глаза только за то, что ты посмотрел на нее – и отрезала бы мне язык, если бы я сказал про гонку. Аид нахмурился. – Кто её мать? – Деметра. Но я тебе этого не говорил. Ты не захочешь с ней связываться, поверь. – Хм, – бесстрашно и презрительно хмыкнул Аид. Все, о чем он думал – у Деметры была взрослая дочь? Почему до этого момента он ничего не знал? – Опушка леса к западу отсюда! – возвестил Аполлон, но Кора уже двигалась в том направлении, словно бы деревья сами вели её. Они покатились по мягкому пологому склону; сердца их колотились от напряжения. Кора хихикнула и засмеялась, пока Аполлон бросал насмешку за насмешкой в адрес Аида, иногда парирующему, а иногда решающему полностью игнорировать Бога Солнца. – Сюда, – сообщил им мрачный бог, когда они достигли конца спуска, заставив Кору нахмуриться в замешательстве. – Но это не… – начала она. Предвосхищая её слова, Аид ответил: – Короткий путь. – Ублюдок! Так вот почему ты столько раз обходил меня в прошлом – хитрил, срезая дорогу! – воскликнул Аполлон, когда они приблизились к выходу из леса. – Я обходил тебя, потому что я лучше, – категорично объявил Аид. – Мечтай! – Прошу, тише! – взмолилась Кора. – Мы еще не оторвались от погони! – Не нервничай по пустякам, Кора. Теперь Гестия нас точно не найдеееееет! – Аполлон! – ахнула Кора, когда тот оступился и полетел вниз с крутого склона, усеянного деревьями, на котором они оказались. Стальная рука ухватила её левое запястье, не дав последовать за сияющим божеством. – Дурак. – с отвращением пробормотал Аид на вдохе. – Он догонит. В животе трепетало, когда Аид провел её вниз по склону и через еще один ручей. В конце концов дремучий лес начал рассеиваться, и они достигли небольшого приподнятого участка покрытой травой земли, выходящего на раскидистый луг. Аид наконец отпустил её руку и Кора присела на каменный валун, переводя дыхание. Между ними повисла тишина, и Кора внезапно осознала, что находится наедине с богом, который в сущности для нее является незнакомцем. Нет, убеждала она себя неистово. Друг Аполлона и для нее тоже был другом. Однако, то, как Аид смотрел на нее, нервировало, и в этом тлеющем взгляде было что угодно кроме дружелюбия. – Я… – начала она неуверенно, встревоженная теплом, охватившим лицо, стоило вспомнить, что это то же божество, часто посещающее её мысли после того, как Афродита указала ей на него. – Я просто… Аполлон резко вырвался из леса и издал радостный крик. – Да! Мы оторвались! Я непобедим! Аид кинул на него возмущенный взгляд. Он был совсем другого мнения. Бог Солнца тут же обернулся к нему. – Аид, ты ублюдок! Ты бросил меня! Разве друзья так поступают? Аид скрестил руки на груди и отрезал: – Мы не друзья. – Ауч, – поморщился Аполлон, прежде чем обнять одной рукой Кору за плечи, садясь рядом и переводя дыхание. – Кора. Не верь ничему, что слетает с языка этого ублюдка. Он ведет себя грубо и выпендривается, но на самом деле я его лучший друг. В сущности, можно даже сказать, единственный. Кто еще будет мириться с такими издевательствами? Кора захихикала, но тут же подавилась смехом, когда Аид бросил полный ненависти взгляд на Аполлона. Она почти забыла, сколь прекрасен он становился, когда хмурился. Небеса наверняка где-то ошиблись? Разве не улыбки должны быть полны очарования? – Аид, прекрати пугать бедную девушку. Сегодня вообще-то её день рождения, чтоб ты знал, – выражение лица Аполлона смягчилось, когда он взглянул на зардевшуюся Кору. – С днем рождения, – произнес он, прислонившись своей головой к её. Кора опустила глаза, но поудобнее пристроилась к нему, прошептав слова благодарности. Аид несколько мгновений наблюдал за ними и снова поймал себя на мысли, что ему интересно, в каких отношениях они находятся. А потом Аполлон поднял голову и присвистнул. – А у нас отличная команда – когда Аид с нами. Нам стоит как-нибудь снова что-нибудь затеять вместе. Что скажешь, Кора? Кора подавила невольную дрожь. Она действительно наслаждалась гонкой, как и преследованием – не так часто ей позволяли безобидно веселиться с остальными богами её возраста. Если точнее, вообще не разрешали. – Моя мать убьет меня. – Ха! – отмахнулся Аполлон. – Не убьет. Ты убедишься. Правда, Аид? Кора в замешательстве взглянула на обоих. И еще сильнее озадачилась, когда Аид отвел глаза. – Мне пора домой, – произнесла она, поднимаясь на ноги. – Аполлон? – Моя колесница ждет, прекрасная леди! – кивнул Бог Солнца, жестом указывая на золоченую повозку, появившуюся на лугу перед ними. – Мы сравняем счет в следущий раз, Аид, – добавил он с улыбкой, прежде чем развернуться и направиться к лошадям. Кора последовала за ним, но помедлила и обернулась к Аиду, чьи темные глаза вновь смотрели на нее. – Я… – начала она нервно. – Была рада встрече, Аид. Он продолжал молчать, как изумительный, надменный памятник, не намеренный отвечать на все, что по его мнению стоит ниже него. Сглотнув разочарование, Кора развернулась и продолжила идти за Аполлоном, когда вкрадчивый, глубокий голос Аида прозвучал так тихом, что она была готова решить, что ей послышалось: – Всего наилучшего, богиня. Сердце подпрыгнуло, и она резко крутанулась на месте, удивленная внезапным поздравлением – но глаза не увидели ничего кроме воздуха там, где Аид стоял секундой ранее.***
Сакура медленно приходила в себя; в глубине живота порхали бабочки. Новый сон. Она поднесла ладонь ко лбу; разум отчаянно хватался за ускользающие нити её видения. Она находилась в густом зеленом лесу и от кого-то убегала. Все вновь выглядело настолько реальным, что она практически могла ощутить запах свежести природы и полевых цветов даже после пробуждения. И она была не одна. Еще двое были рядом… – Госпожа! – внезапно воскликнул энергичный голос, яростно разорвавший её мысли до того, как она успела попытаться собрать их в кучу. Подавив слабый всплеск разочарования, Сакура обернулась и присела в постели, чтобы увидеть Юме, взволнованно смотрящую на нее через драпировки. – Юме? – Сакура вопросительно отодвинула завесу. – Наконец-то Вы проснулись! Меня попросили доставить Вам этот подарок! – тут же доложила младшая служанка. В руках она держала среднего размера бархатную коробочку глубокого фиолетового цвета, изысканно обернутую лентой, выполненной в нескольких оттенках золота. Передав её Сакуре, Юме робко добавила: – Это от Господина. С легким девичьим хихиканьем она развернулась, подхватила плетеную корзину с бельем и довольная выскочила из комнаты. – Стой! Юме… – окликнула её вслед Сакура, но двери за её что-то напевающей служанкой уже закрылись. Тяжело вздохнув, Сакура взглянула на коробочку. Она потрясла подарок, и любопытство возросло, когда не удалось с ходу предположить, что же скрывается внутри. Поставив коробку на колени, она прошлась кончиками пальцев по шелковистой ленте, недоверчиво покачав головой. Юме сказала, что Саске отправил ей подарок, но было крайне трудно поверить, что он способен сделать нечто подобное. Осторожно она потянула за ленту, что легко развязалась, а, после секундной задержки, она подняла крышку… … и мгновенно ощутила, как из легких вышибло воздух. Перед ней сияло самое прекрасное украшение, какое ей когда-либо доводилось видеть. Роскошная, насыщенная зелень гипнотически мерцала под светом свечей и живого огня, окружающих её – и её сразу же ударило узнавание. Чистота этого изумруда была безошибочна. Она уже видела его, когда подняла глаза к впечатляющему камню в пещере с драгоценностями. И очевидно Саске заметил её пристальное внимание тоже – и решил вставить его в массивный золотой браслет, выкованный в виде прекрасных золотых листьев, усеянных более мелкими ограненными изумрудами. По роскошному оттенку золота можно было предположить, что оно самой высшей пробы. Сакура безнадежно утонула в восхищении. Главный изумруд был огромным, и когда она аккуратно развязала шелковые черные нити, чтобы снять браслет с бархатной подушечки, она ощутила его вес в ладони. Она выдохнула, вновь совершенно безмолвно покачав головой. Обычно драгоценности её так сильно не привлекали. Но что-то в тонкой работе, в том, с каким изяществом безупречно отлитые листья переплетались между собой, цепляло что-то глубоко внутри. Неожиданно к глазам подступили слезы. Неужели… неужели Саске действительно создал это для нее? Руки Смерти действительно могли сотворить нечто настолько прекрасное? Сакура говорила себе, что не должна так удивляться. В конце концов, её меч тоже был произведением искусства. Но по какому случаю? Сердце гулко застучало. Почему Саске решил подарить ей это сейчас? Было ли это извинением за недавний случай? Он увидел, как сильно она расстроилась, и попытался загладить вину? Или же дело в чем-то другом? В третий раз покачав головой, она тут же вернула браслет в коробочку, и, не давая себе возможности передумать, последовала инстинктам. Она стремительно сбросила ночную рубашку и выбрала из огромного гардероба струящееся серебристо-серое кружевное платье. Наспех разгладив растрепанные ото сна волосы плоской щеткой, Сакура обулась в серебристые сандалии и покинула комнату; подарок Саске был крепко зажат в руках. В коридорах, ведущих к расходящейся лестнице, она миновала Чизу, которая сообщила ей, что божество смерти находится в гостиной – той же, в которой Сакура слышала его игру на рояле. Она направилась туда, но перед дверью помедлила. Что она должна ему сказать? Потребовать ответа, почему он ей сделал такой подарок? Сказать, что не может принять столь дорогую вещь? Во рту пересохло, но она заставила себя открыть дверь прежде, чем умрут все нервные клетки. Как и сказала Чизу, Бог Смерти стоял у облицованного золотым мрамором камина, украшенного скульптурой ангела, с кубком, наполненным амброзией, в руке. Даже то, как он пил, было пропитано элегантностью и изяществом. Стоило двери закрыться за Сакурой, а его обжигающему взгляду подняться, чтобы посмотреть на нее, она внезапно подумала, что послушать инстинкты, которые говорили ей идти к нему, было не такой уж чудесной идеей. Сердце мчалось на головокружительной скорости и совершенно точно достаточно громко колотилось, чтобы это распознал бессмертный слух. Она могла утверждать, что он не предполагал её визита, судя по тому, как медленно он опустил кубок и еще медленнее – развернулся к ней. Выражение его лица было как всегда непостижимо её уму, однако его действия казались осторожными, словно бы он опасался, что она способна швырнуть коробочку в него, отвергая подарок. Но пока крошечная часть души Сакуры испытывала слабый соблазн сделать именно это и заявить, что это совсем не тянет на компенсацию за прикосновение к щеке или поцелуй – или что это, дьявол бы все побрал, было на тренировке, – победу одержала более разумная и рациональная часть. Сакура крепко сжала в руках коробочку и, так же медленно, шагнула вперед. – Я… – начала она, нащупывая слова, которые действительно хотела произнести. Глупо опустив глаза к бархатной коробочке, она сглотнула: – Что это, Саске? Удушающая пауза. А за ней – констатация факта: – Браслет. Сакура ощетинилась, возмущенная тем, что восприняла наглой насмешкой. – Это я знаю; я имела в виду… – она споткнулась, резко остановившись на полпути к нему. Прикусив нижнюю губу, она уставилась на коробочку и тут же вспомнила о том, что говорил ей Суйгецу. Что чем-то придется пожертвовать, если она хочет, чтобы Саске избавился от подозрений в её адрес. Требование объяснений не даст ничего – это она отлично знала. И потому она сделала прямо противоположное тому, что от нее ожидало божество смерти. Она опустила свою защиту. – Это сделал ты, – мягко произнесла она, отказываясь встретиться глазами со взглядом, что, она чувствовала, пронзал её насквозь. – Это… просто потрясающе. – Следующие произнесенные слова и вовсе ощущались чужими: – Спасибо. Сглотнув, чтобы смочить пересохшее горло, она добавила: – Но я не сделала ничего, чтобы заслужить подобный подарок. Не думаю, что могу принять его. Звук твердых, приглушенных шагов по ковру ознаменовал его приближение. Пульс Сакуры сорвался в дикий галоп, когда в поле опущенного зрения попали ноги Саске. Она все же бросила на него неуверенный взгляд, чтобы увидеть, что он смотрит на нее. Пристально. Словно бы ищет самый ничтожный намек на фальшь на лице. Но Сакура не лгала. Браслет был прекрасен. И она была странно польщена, что он потратил время на его создание. Она не могла даже представить, сколько усилий и стараний он вложил в это. Саске, казалось, сломал мозг вопросом о её намерениях, когда коротко сообщил: – Он твой. Сакура разорвала зрительный контакт и снова посмотрела на коробочку. Подняв крышку, она молча восхитилась великолепным браслетом в очередной раз. – У тебя действительно дар к этому, – сделала она честный комплимент. Затем, следуя необходимости развеять удушающее напряжение, которое потрескивало в воздухе между ними, она легкомысленно добавила: – Ты никогда не думал отказаться от своей основной работы и вместо этого заняться ковкой металла? У тебя бы отлично получилось. Что-то проскользнуло мимолетно в его угольно-черных глазах. Обмерев, Сакура подумала, что её попытка пошутить успеха не получила, и вероятно он еще меньше стал доверять её замыслам. И еще страшнее стало, когда она ощутила жжение в глазах. Да с чего вдруг её посетило внезапное желание расплакаться, еще и перед Саске? Потому что подарок действительно её тронул. Вопреки всем суждениям, она была тронута – и это вызывало беспокойство. Соберись! Яростно обругала она себя, растерявшись, когда на щеках внезапно вспыхнул пожар. Даже то, что правитель Подземного мира стоял перед ней и смотрел на нее в абсолютном молчании, не делало ситуацию лучше. Сакуре казалось, что она услышит даже падение булавки. Это была та тишина, которая прерывалась только потрескиванием пламени в камине. А потом её посетила новая неожиданная идея; возможно, неловкий способ спасти их общение, шаг, который поможет сломать лед. Она была почти уверена, что просит о неприятностях, потому что сама приглашает Саске к непосредственному контакту – но это все, что она могла сделать прямо сейчас. – Не мог бы ты… не поможешь мне примерить? – предприняла попытку Сакура, сказав себе, что сдастся, если он и сейчас не отреагирует. Застежка, которую она рассмотрела ранее, казалась слишком сложной, требующей скручивания трех тонких винтиков. Она хотела видеть, как правильно они фиксируются, прежде чем попытаться лично сделать это. И поняла, что никто лучше не сможет ей этого показать, чем бог, лично создавший произведение искусства. Снова молчание. Она осмелилась взглянуть на него еще раз, уверенная, что это выдаст её собственную нерешительность. Но Саске смотрел не на нее, а на открытую коробочку. Он заметил легкий тремор, что охватил её пальцы, и размышлял о причинах этого дискомфорта. Смущенная его затянувшимся безмолвием, Сакура шагнула назад. – Ладно, я могу просто.., – она остановилась, когда холодные пальцы сомкнулись вокруг её правой руки, не давая ей отойти. Сердце ухнуло, стоило Саске вынуть браслет из коробочки и, не торопясь, обернуть вокруг её правого запястья. Сакура взирала в молчаливом благоговении, насколько аккуратными и нежными были его пальцы. Когда он закрепил последний винтик, его левая рука задержалась на месте, придерживая её ладонь. Сакура смотрела на браслет, снова утратив способность дышать. Он идеально сидел. Она разомкнула губы, чтобы вновь сказать ему о необыкновенности подарка, и что ему не следовало делать подобного – но слова, скопившиеся на кончике языка, растаяли, стоило ей встретиться глазами с его притягивающим взглядом. Вместо этого она подарила ему слабую, робкую улыбку. Что-то мелькнуло в темных радужках, и Сакура бы полностью это пропустила, если бы в тот момент моргнула. Но она не моргнула, и на удивительную долю секунды подумала, что Бог Смерти оказался почти в замешательстве от её улыбки – и несколько сбит с толку из-за того, что она предназначалась ему. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не ахнуть от осознания, что Саске все же мог испытывать подобные ощущения. И ошеломляющее доказательство того, что слова Суйгецу были правдой: она правда может держать некоторые вещи под контролем – пока остается уравновешенной и верит в собственные действия. Это знание – что в её распоряжении потенциально что-то имеется, если все реализовано верно, и это что-то способно стать причиной сдвига в их несбалансированной шкале силы – даже если совсем незначительно – все меняло. Внезапно возникло ощущение, словно кто-то протер затуманенные линзы, мешающие видеть все четко. Или все потому, что она по глупости из страха и упрямства предпочитала раньше не приглядываться. Внутренний голос с возрастающим убеждением нашептывал ей, что Саске не может быть столь же бессердечен и непреклонен, как демонстрировал. Даже если он являлся божеством, властвующим над мертвыми, в землях, куда не могло проникнуть тепло солнца – в нем действительно было намного больше, чем он показывал, и необъяснимое желание поддаться любопытству и раскрыть загадку его личности начало разгораться в Сакуре. Это ни в коей мере не стояло в приоритете, но все же здесь была интрига – и неоспоримая опасность. Сколько она смеет надеяться узнать, если действительно приложит усилия? Сколько он способен выразить? Стала ли она только что свидетельницей появления трещины в его железном фасаде – или же по глупости забежала вперед? Что если это лишь случайный промах – которому он больше не даст повториться? Только крупица его неуверенности исчезла так же стремительно, как и появилась, и улыбка Сакуры наконец получила признание, когда легкая морщинка у брови Саске разгладилась. Это было едва заметным изменением – но Сакура, чей взгляд буквально прикипел к его лицу – не упустила это. Это из-за моей улыбки?… В ошеломлении задумалась она. Бешеный поток мыслей был прерван ощущением пальцев Саске, сомкнувшихся вокруг её собственных. – У тебя дрожат руки, – было тихое замечание. Сакура выдохнула и проследила за его взглядом к их соединенным рукам. Отвлекшись на изучение его реакции, она практически забыла об этом легком треморе, который прошелся по позвоночнику и охватил ладони. От замечания Саске волнение лишь возросло. Она попыталась подавить дрожь, но быстро осознала, что источник проблем – их физический контакт. – Я… – начала она, мгновенно попытавшись убрать руку, но взгляд Саске вновь взметнулся к её лицу, а пальцы сжались вокруг её собственных еще сильнее, показывая, что он не намерен её отпускать. Вместо того, чтобы увеличить дистанцию, Сакура обнаружила, что та слегка сократилась. Её нервной системе это совсем не помогло. Тело слишком болезненно реагировало на него – и она ненавидела смущающее, ужасное ощущение, словно она металл, притягивающийся к магниту. В отчаянной попытке отвлечься от понимания того, как близко к ней находился Саске, Сакура выдала первую мысль, что пришла в голову: – Я не знаю, почему. Сказала самое тупое и бессмысленное, Сакура Харуно! Мысленно укорила она себя. Она практически вложила ему карты в руки! Но слишком поздно. Сказанное не отменить. Последовала новая пауза, в которой его руки все еще сжимали её собственную. А потом её сердце улетело за тысячи миль отсюда, когда Саске тихо произнес: – Я знаю. О боже! Она пережила вспышку паники, прежде чем её настигло нечто иное. Не смотри на него, – голос того, что Сакура воспринимала как инстинкт самосохранения, яростно кричал на нее, вновь и вновь отскакивая от стенок черепа и повторяясь грохочущей мантрой. Каким-то образом он смог отметить, что поднять глаза к лицу Саске было бы ужасной ошибкой. Той, что совершенно точно будет стоить ей жизни. Не смотри на него, не смотри на него, не смотри на него... Но влечение необычных темных глаз было слишком сильным. Они соблазняли её приблизиться, шепотом обещали, что это того стоит. Сакура стояла, застыв на месте. Как ей следовало выйти из ситуации? Как она должна провести игру в свою пользу, как советовал Суйгецу? Слишком рано. Она еще не готова. Она никогда не будет готова. Мысли соперничали в скорости с сердцем, когда кончики пальцев дразняще прошлись вверх по обнаженной руке, оставляя почти болезненные покалывающие следы. Они задержались на тонком рукаве в виде листа, лежащего на плече, и именно в этот момент ошеломленная Сакура наконец поняла намерения Бога Смерти. Он собирался её поцеловать. Ей не требовалось поднимать глаз, чтобы ощутить его желание. Она могла практически чувствовать его взгляд, впивающийся в её губы. Язык тела выдавал его – специально или нет. Из-под ног словно выбили почву. Бессмертный король, всесильное божество – действительно желал поцеловать ее. Все, о чем она могла думать – как же это неправильно, насколько греховно, запретно… и как же пугало то, что она не чувствовала себя от этой перспективы настолько ужасно, как должна была и как предполагала. Расставив приоритеты, когда левая рука Саске скользнула вокруг неё, Сакура ощутила напряжение звенящих нервов. Если он думает, что может вручить ей прелестный подарок и этим обеспечить себе в ответ поцелуй, пусть не ждет, что она будет сохранять спокойствие. Большая часть её пребывала в возмущении, бушевала от бесстыдной самоуверенности божества смерти. Он серьезно верил, что она настолько наивна? Что так легко упадет в его объятия? Что не распознает ловушку, увидев её? Суйгецу говорил ей подыграть. Но Сакура знала, что если она станет слишком явно поддаваться, это только усилит подозрительность Саске. Позволить ему приблизиться сейчас, после того, как она оттолкнула его, слишком нелогично. А Саске дураком не был. Но и она тоже. Она в отчаянии признала, что существует только один способ остановить его текущее наступление – оттолкнуть физически. – Саске, – её голос был на грани шепота. Она шла на огромный риск, доверившись предчувствию, что её поспешно созданная стратегия может заставить правителя Преисподней уйти в оборонительную позицию. Сердце гулко забилось, когда она напомнила себе, что решила больше не колебаться, и отважилась произнести: – Почему ты это делаешь?.. Рука, почти обвившая её талию, остановилась, замирая на месте. Не медли! Вновь приказала себе Сакура. Она не имела малейшего понятия, как отреагирует Саске. И чувствовала, что если б Суйгецу мог видеть её, он наверняка бы бился головой о стену. Бог Океана говорил ей использовать обольщение. А она выбрала абсолютно противоположное направление. Направление, которое ей было значительно более удобным. Прежде чем он смог ответить, Сакура усилила давление: – Одежда, цветы, этот подарок; я ведь здесь не просто по минутной прихоти, да? Это все было спланировано – правда? Его левая рука соскользнула с её тела. Пальцы, обхватившие её правую руку, разомкнулись. Это была именно та реакция, о которой она молила – но она все еще не расправилась с проблемой полностью. Выражение лица Саске стало жестче. Его тело склонилось к ней – резкий контраст с той близостью, что была до её последних слов. В его глазах блестел неприкрытый вызов. Словно бы он очень долго ждал, когда она спровоцирует противостояние, и сейчас она это сделала, осмелилась переступить четкую границу, которую он провел между ними; ту же границу, что предостерегала от озвучивания слишком большого количества вопросов. Ей всегда было интересно, что произойдет, если она закроет глаза на его вспыльчивость и продолжит требовать ответы. Наконец-то пришло время выяснить это. Сакура сделала решающий шаг, поднимая перед ним руки в миролюбивом жесте – но мудро сохранила дистанцию. – Я не собираюсь бороться с тобой, Саске. Я просто пытаюсь понять. Почему ты не позволяешь мне этого? – Я не даю ответов людям, – отрезал он, вновь уходя от ответа. Он произнес последнее слово так, словно за ним крылось нечто грязное и жалкое – что лишь показалось Сакуре ироничным и еще более непонятным, учитывая то, что он, казалось, желал близости с ней. Спокойнее, приказала она себе, хотя желание ответить резко было почти невыносимым. Она не собиралась портить ему настроение излишне, не после того, как она стала свидетелем его реакции на её улыбку. Но единственный способ проверить бурные воды, которыми был Саске – войти в них. – Любопытство в людей заложили боги, – парировала она, стараясь держать голос как можно более безучастным и непоколебимым. – Ты не можешь думать, что я не стану задавать вопросов. Его глаза сузились. – Достаточно, Сакура. Не достаточно. Нигде не достаточно; она думала, что никто в прошлом не был настолько глуп, чтобы бросить вызов Смерти, чтобы упорно игнорировать его приказы. Он давал ей возможность остаться невредимой. Поэтому Сакура могла стать самой сумасшедшей девушкой из ныне живущих. – Я думала, что могу ждать, что однажды я сама пойму все, но я не могу своими силами, Саске. Я молчала все это время. А теперь ты вручаешь мне этот подарок… – она покачала головой. – Можешь ли ты винить меня за вопросы? Если ты мне ответишь хотя бы на этот, я больше ничего не скажу. В тот момент она должна была увидеть это. Бушующее предупреждение в его глазах, говорящее, что она слишком активно испытывает свою удачу. Но в вены бесконечно поступал адреналин; тот же адреналин, что диктовал всем живым существам инстинкт «бороться или бежать». Хотя в её ситуации это было абсолютно бесполезно; она не могла физически уклониться от Саске или надеяться убежать от бессмертного существа. Однако она слепо шла вперед, слишком сосредоточенная на том, сколько может получить ответов от него. – Почему? Почему ты принес меня сюда? – тихо продолжала рисковать она. Саске устремил хмурый взгляд в ковер. Сакуре подумалось, что будь тот живым существом, он бы скукожился и умер в тот же миг. Она заметила, как Саске стиснул зубы, но опрометчиво продолжила: – Я просто думала, что ты мог бы выбрать кого-то другого… что ты хочешь от такой, как я? Почему ты не можешь просто?!… Слова застряли в горле, когда взгляд Саске вновь метнулся к её лицу, сияя такой силой, что на Сакуру наконец-то обрушилось понимание, как серьезно она умудрилась его разозлить. Он шагнул прямо к ней, и каждая мышца в её теле напряглась, когда она заставила себя стоять. Прежде чем она успела моргнуть, божество смерти преодолело дистанцию между ними. Теперь руки были не единственными частями её тела, которые била дрожь. Её трясло всю, до самого центра сущности, когда его руки оказались чуть ниже её плеч, вцепившись обжигающей хваткой, под которой она ощущала себя расплавленным металлом. Она неровно выдохнула, силясь сохранять порядок в мыслях, сдерживать стремительно нарастающую панику. Смотря прямо в ужасающее лицо его ярости, было трудно поверить, что он не тронет её. Но если она действительно такая особенная, как говорила Юме, Саске не причинит ей вреда. Ей нечего бояться. Её тело же уже не убеждали эти слабые потуги разума, когда пальцы почти болезненно сжали её руки, и Саске склонил лицо так, что между ними остались считанные дюймы, и резко прошипел: – Всего. Глаза Сакуры нашли его собственные, и несколько секунд, сбитая с толку, она не понимала, что это значит. А потом, в момент, когда желудок совершил кульбит, что-то наконец щелкнуло в мозгу. Её последний вопрос был – чего он хочет. Ответом стало «всего». Всего. Слово эхом отразилось от стенок черепа, оставляя Сакуру не в состоянии сформулировать какой-либо внятный ответ. Всего. Что она могла сказать богу, смотрящему на нее, как Саске, глазами, горящими чем-то, что она больше не имела возможности игнорировать, существование чего не могла отрицать? Голод. Чистый, хищный, плотский – и абсолютно ужасающий. Он выбил воздух, оставил в голове оглушенную, гудящую пустоту. Биение сердца вышло из-под контроля; оно колотилось в бешеном ритме. И Сакура начала отчетливо осознавать, что справа тоже может чувствовать такой же стук. Сердце Саске тоже сорвалось в галоп. Она знала, потому что была прижата к нему, застывшая на месте в тисках, обхвативших её руки. Она осознавала, что это значит. А потом она словно погрузилась под воду. Взгляд Саске встретился с её собственным; его радужки больше не были темными – они стали кроваво-красными, крича о намерениях хозяина. Она ошеломленно раздумывала, когда произошла перемена, потому что она не могла вспомнить, чтобы видела этот момент. Он склонил голову, и следующая минута ощущалась будто бы вне тела. Словно её отделили от себя и собственных действий. Она знала, что за этим неизбежно последует, что Саске собирается сделать – но её конечности не пытались этому воспрепятствовать. Она всегда говорила себе, что никогда не позволит такому случиться. Но божество смерти было словно неотвратимой природной силой, и это в любом случае должно было произойти. Её пригвоздили к месту эти приковывающие, глубокие алые глаза. И все, что она могла – оцепенело смотреть, как они становятся все ближе и ближе… Ровно за мгновение, когда его губы коснулись её собственных, Саске отшатнулся; его глаза, устремленные к ней, расширились. А потом взгляд пролетел над её правым плечом, и Сакура удивленно заметила короткую вспышку шока, промелькнувшую на его лице. Без предупреждения он слегка повернул голову влево, словно бы услышал что-то еще – или старательно прислушивался к звукам, которых она уловить не могла. Тихое проклятие, произнесенное на незнакомом ей наречии, сорвалось с его языка. Или может её слух просто был неспособен это распознать, будучи настолько заглушенным гулом бегущей по венам крови. Хватка, сжимающая её плечи, ослабела, и Саске бросил на нее последний взгляд. Огонь в его глазах исчез, сменившись ледяной яростью. Стремительность перемен ужасала. Сакуре едва удалось подавить всхлип облегчения, когда он безмолвно обошел её. Секундой позже дверь открылась и громко захлопнулась за её спиной; ноги, превратившиеся в желе, отказались и дальше держать вес тела и подогнулись. Сакура обхватила себя руками, сползая на укрытый ковром пол и судорожно пытаясь привести в норму грохочущее хаотичное сердцебиение.***
Кровь кипела от ярости. Оставалось лишь полдюйма между ним и возможностью забрать первый поцелуй Сакуры. Она была открыта ему, не предпринимала попыток вырваться. Она находилась перед ним, именно такая, какую он ждал целый месяц. Но срочное, телепатическое сообщение от Нагато было нельзя игнорировать. Он не мог допустить даже минутного промедления. Саске сделал глубокий вдох, подавляя мучительное желание, пульсирующее внутри. Попытка была встречена невыносимой болью. Он желал её слишком сильно. Становилось просто нереально отрицать это сильнее. И чем сильнее, почти до невозможного уровня, возрастала отчаянная потребность сблизиться с ней, тем больше его раздражала и тревожила интенсивность этих чувств. Однако сейчас не время размышлять о подобных вещах. Потребовалось внутреннее сражение, но он очистил свой разум от мыслей о Сакуре, когда материализовался в открытой точке входа в свое царство. Цербер уже рычал на угрозу, неожиданно появившуюся в Подземном мире. Саске ощутил, как пульс против его воли ускорился. От гнева – и в предвкушении. Чакра, слабо мерцающая за туманом, повисшим перед его лицом, могла принадлежать только одной личности, и божество смерти ощутило, как в венах всколыхнулась сила, стоило только допустить идею отправить приветственный поток молний или огня в сторону нарушителя границ. Вместо этого он предпочел подождать, оценивая намерения гостя по мере его приближения. Время, казалось, зависло на весах, когда фигура наконец вышла из морозного тумана. Кобальтово-синий столкнулся со жгучим алым. Взревела тишина. – Саске, – произнес тихий голос; ненавистный голос, который Бог Смерти не слышал со дня кровавой расправы над его семьей. В нем скопились сожаление и чувства, которые из самого Саске давно были выкорчеваны. Наступила удушающая, намеренная пауза, в которой правитель Подземного мира рассматривал своего нежеланного гостя холодным, равнодушным взглядом. Когда же он наконец соизволил ответить, его голос, создавая разительный контраст, был абсолютно ледяным. Лишенным всяких эмоций – только чистое презрение и горькая ненависть. – Наруто.