Be wary, they say, Of the Serpent's tongue, That ensnares and ruins, Both old and young Syrup-coated whispers, Mask venomous lies, Softly as the gentle feather, Will he seal your demise, Beware, beware! His condemned victims wail, Their melancholic cries unheeded, From the deepest pits of Hell.
Бог Смерти с глухим стуком ударился спиной о стену, пытаясь успокоить бушевавшую внутри бурю. Но призвать к порядку бурный шторм не представлялось возможным. Сердце колотилось столь яростно, что это не могло не тревожить. Он все еще ощущал это… дразнящую мягкость губ Сакуры. Он все еще чувствовал её сладость, смешанную с сахаристым вкусом запретного плода. Какая ужасная ирония судьбы: ему же всегда не нравилось сладкое? Но Сакура… она была словно самый лучший мед. Самый ароматный цветок. Словно бы принадлежала небесам. Саске медленно выдохнул. Подняв ладонь к лицу, он закрыл глаза, желая вернуться к своим смешанным чувствам. Она выглядела такой соблазнительной и завораживающей в красном. И когда его губы коснулись её, в крови вспыхнул чистый огонь, сжигая все его существо. Он никогда еще не испытывал чего-то столь ошеломляющего и его тревожила реакция тела. Казалось, разум полностью отключился, полностью подавленный чужеродными ощущениями, разрушающими тело. Но что особенно беспокоило, так это то, что поцелуй, казалось, лишь подлил масла в долго сдерживаемый огонь. Он думал, что это каким-то образом снимет невыносимое напряжение, облегчит невыносимое, сводящее с ума желание быть рядом с ней. Но оно лишь стало еще более разрушительным. Простой акт встречи с её губами породил незнакомое тепло – он даже не подозревал, что его онемевшее от холода тело было его лишено. Тепло, затопившее его, словно ненавистный и в то же время восхитительный солнечный свет, толкнувший лед в его венах и оставивший в груди ужасную боль – она была ему совершенно чуждой и он не знал, как с ней справиться. Как же он ненавидел неопределенность! Его разумная часть, защитный голос, устанавливающий вокруг непреодолимые барьеры и обеспечивающий его самосохранение на протяжении веков, отчаянно желал, чтобы то, что она в нем зажгла, исчезло – снова заменилось знакомыми пустотой и небытием, что были там всегда до того, как он увидел Сакуру. Но еще сильнее, еще горячее он желал вернуться в свою спальню. Желал заключить её в объятия, прижать к себе и целовать, пока воздух из её легких не исчезнет. Его глаза открылись и лежащие на лице пальцы впились в кожу. Как на него могло так сильно повлиять простое соединение губ? Между ними что-то промелькнуло – мгновенный контакт, сменившийся бурным возбуждением. Это молнией поразило его, ошеломило чувства. Это была слабость, которую гордый, управляемый логикой ум полностью отвергал – однако его тело было убеждено, что оно нуждается в этом. Как людям требуется кислород, так ему нужна Сакура, рядом, в его царстве. И теперь он обеспечил себе её присутствие. Всего несколько семян плода определят её судьбу, гарантируя, что она никогда не сможет покинуть его царство. Но вместо того, чтобы радоваться, как тогда, когда он увидел, как она кусает гранат, сейчас он ощущал непонятную отстраненность. Миг размышления тут же нашел корень проблемы. Его обеспокоили её слезы после поцелуя. Он нахмурился, когда произнесенные испуганным шепотом слова, тяжело отозвались в сознании. "Ты отнял мою свободу… ради чего? Ради этого?" Он опустил руку и крепко сжал пальцы в кулак. Возможно, так оно и было, когда он похитил её; до того, как вступил с ней в контакт, потому что тогда его мало беспокоили её чувства по отношению к нему. Но сейчас, слыша, как она обвиняет его в том, что он принес её в Подземный мир лишь для того, чтобы получить лишь физическое удовольствие, он оскорбился. Он не был похож на прочих безмозглых и одержимых похотью богов. Да, он всегда желал её и потому унес в свой мир – но он не проявил неуважения к ней и не использовал её тело так, как прочие божества, развлекающиеся с понравившимися женщинами. Кроме того, разве у него был выбор, если попытки изгнать её из мыслей после первого взгляда на нее выглядели заведомо проигранной битвой? О том, чтобы приблизиться к Цунаде, не могло быть и речи. Единственным способом заполучить Сакуру, было вырвать её у матери из-под носа. Он дал ей свободу действий. Время, чтобы адаптироваться. Он показал ей места, недоступные глазу простых смертных. Глупая Сакура, закипал он. Неужели она не понимала, что если бы он хотел с самого начала физической близости – и только этого, – он бы давно покончил с ней и выбросил сломанное тело в Тартар – или вернул домой, если бы ей удалось вызвать у него редкий случай сострадания? Неужели, по её мнению, его интересует только это? Он попытался точно определить, когда её мнение и чувства начали его волновать, и это разозлило еще больше. Когда они стали так много значить? Она заставляла его анализировать слова и поведение – то, что его совсем не трогало в прошлом. Он, который ни перед кем и ни перед чем не отвечал! Но она начала влиять на него давно, еще когда держала за руку в пещере гарпий. Это была реальность, которую упрямому Богу Смерти оказалось сложно переварить. "Ты отнял мою свободу… ради чего? Ради этого?" И снова её слова прозвучали в его голове. Стиснутые кулаки разжались и дыхание в легких замерло, когда Саске посетила внезапная мысль. Что ему было нужно? Что он действительно от нее хочет? Теперь, когда он неосознанно привязал её к себе и к своему царству, когда был на грани того, чтобы узнать, кто она такая – до чего они дойдут? Ошибочное представление Сакуры о своей роли в его Царстве заставило его наконец ответить на вопрос – какова была её роль? Кем он хотел её видеть? Саске сглотнул, вспомнив её восхищение и восторг при виде Элизиума и его полей. Он вспомнил её полные любопытства вопросы, жажду знаний в изумрудных глазах. Как ей не терпелось скорее понять ту незнакомую среду, в которую её бессердечно забросили. У него не было ответа. Точнее, он отказывался его признать сейчас, потому что это слишком обескураживало. Его разум достаточно напрягала необходимость смириться с тем, что её прикосновение зажгло в нем такое опасное пламя. Казалось все вокруг выцвело до серого и единственными цветами, что он мог видеть, были завораживающая зелень её глаз и нежный розовый цвет греховно соблазнительных губ. Дьявол, мысленно выругался он, разочарованный сверх меры. Теперь, испробовав её, он желал большего. Большего. Намного большего… того, что скрывала от него пустота его существования перед её светом. Что-то неприятно сжалось в груди. Он хотел… он хотел, чтобы она ответила на его следующий поцелуй. Было мучительно представлять, как это, когда тонкие, гибкие руки охотно обвивают его шею, когда она прижимается к нему своим мягким телом, дразня ненасытные губы теплом своего дыхания… Но он знал, что не может к ней снова прикоснуться – не сейчас, когда она так расстроена. Ему не пойдет на пользу усиление её негодования. Он сглотнул комок горечи. Он не ожидал, что ситуация обострится. Сакура продолжала удивлять – и для бога, презирающего всяческие неожиданности, приспособиться к этому оказалось непростой задачей. «Это не важно», – решительно подумал он, подавляя чувство неуверенности и ощущая, как пульс наконец успокаивается. Он все еще контролирует ситуацию. Отойдя от двери, к которой он прислонился, Саске подошел к длинному банкетному столу. Наполнив себе амброзией кубок, он опустошил его одним глотком, сердито глядя на тарелку со сладостями, которую случайно увидел. И тут до него донесся знакомый голос, эхом отдавшийся в голове. Эти хриплые слова заставили его замереть и резко вдохнуть. Пальцы смертельной хваткой сомкнулись вокруг кубка, оставляя вмятины. Вместо того, чтобы ответить на вопрос вызывающего, Саске сотворил из воздуха черный плащ, поспешно накинул на плечи, чтобы скрыть неформальную одежду, и тут же исчез. Кубок со звоном упал на пол.***
Он глубоко вдохнул, и запах сырости наполнил его странной ностальгией. Сколько времени прошло с момента, когда он ступал в царство мертвых? Как сильно мир – и он сам – изменился с тех пор? Легкая, насмешливая улыбка украсила его тонкие губы. Земли на поверхности определенно изменились сильнее, чем он – хотя он не мог поручиться за почву, по которой собирался ступать. В конце концов, здесь он бывал всего несколько раз – и последний был каким угодно, но не приятным. Веселье улетучилось, когда он на мгновение вспомнил произнесенные в далеком прошлом слова. Они отчетливо звучали в голове – словно были сказаны в этот же день. Свист холодной стали, когда смертоносный клинок направили прямо на него. – Танатос. Это та самая змея, которую я видел приближающейся к Аиду. Вспышка останавливающих на месте алых глаз, отстраненно смотрящих на него из-под искусно сделанной серебряной маски. – Ты слишком жадно следишь за моим братом, змей. Он вздрогнул, когда жгучее воспоминание о пронзившей руки боли, вспыхнуло в сознании, заставив бледные пальцы рефлекторно сжаться. Он быстро отбросил навязчивые воспоминания, сосредотачиваясь на настоящем. Ему потребовалось время, чтобы отыскать спрятанное, но он наконец здесь. Внешний вход в Подземный мир зловеще зиял перед ним, едва заметный сквозь плотное одеяло ледяного тумана, удушливо висевшее в воздухе. Он был окружен неровными, скалистыми зубцами, словно готовыми поглотить не имеющих право вторгаться в чужие владения. А он определенно был таким вторженцем. Грохочущий рык, раздавшийся из теней перед ним, это подтвердил. – Ах да, – пробормотал он. – Вечно верный семейный пес, охраняющий проход к великим вратам. Пылающие алые глаза Цербера остановились на нем. Гигантские лапы ударили по земле, заставив её задрожать, а зверь маячил впереди словно огромный дикий титан. Но ему не требовалось переживать о том, как обойти могучего пса. У него было более неотложное дело, требующее абсолютного внимания – фигура, что в этот момент грациозно выскользнула из-за кровожадного привратника Подземного мира. – Орочимару, – голос Бога Смерти был льдом и вызывал дрожь предвкушения, от этого восхитительного звука пробежавшую по спине демона со змеиным языком. Как же он скучал по этому голосу! Шелком обернутая сталь, одинаково сильно режущая и манящая. И когда Саске материализовался сквозь плотный туман, Орочимару понял, что с самого начала был прав. Король Подземного мира действительно был физическим воплощением совершенной тьмы. Он носил тени словно вторую кожу и вжился в свою роль, нес её с видом зловещей угрозы, чего его предшественнику, хоть и внушающему ужас, недоставало. Холодная беспощадность и чистая опасность пульсировали вокруг фигуры Саске, воздух рябил угрожающей аурой чакры, что всегда было характерно другому Учиха. Как интригующе, улыбнулся про себя Орочимару. Перемены в поведении Саске радовали, и перспектива потенциального союза казалась еще более захватывающей. – Как приятно снова видеть тебя, Саске-кун, – прохрипел Орочимару; его косой взгляд снова восхищенно блуждал по Богу Смерти. – Ох, как же ты вырос… Саске, однако, явно не обрадовался неофициальному обращению, потому что в мгновение ока выхватил левой рукой из-под плаща Кусанаги и враждебно махнул сверкающим тонким клинком. Вид змея вызвал множество неприятных воспоминаний – тех, от которых божество смерти надеялось избавиться насовсем. А еще у него возникали дикие подозрения. Орочимару со времен войны между богами подземного мира и поверхности не осмеливался ступить на его территорию. Это было тысячи лет назад. По какой причине он сейчас вторгся? Саске достаточно знал о скользких, двойных дорогах змея, чтобы сразу проявить особую осторожность. Его появление никогда не несло хороших вестей – но такое неожиданное и наглое вторжение в Подземный мир означало, что Орочимару пришел со сделкой. – Пятнадцать секунд, – угрожающе усмехнулся Бог Смерти. Орочимару знал, что это единственное приглашение, которое он может получить, чтобы объяснить свои намерения. – Довольно щедрое время от тебя, Саске-кун… – начал он. – Десять, – прервал его Саске резким и безжалостным голосом. – Кукукуку, – неторопливо хихикнул Орочимару. – Как всегда спешишь, – потом, отсчитав в своей голове последние пять секунд, он просто сообщил: – Он послал меня. От него не укрылось, как пальцы Саске с ненавистью сжались на рукояти Кусанаги. Повисла долгая пауза – а потом Король Мертвых склонил голову набок и презрительно ухмыльнулся: – Тебя понизили до исполнения поручений, Змей? Самодовольная улыбка Орочимару осталась на месте – но в его глазах промелькнуло что-то неприятное. – Смертоносный змей, Саске-кун, – заявил он. – Он преследует свою жертву из тени, выжидая удобного момента, чтобы нанести удар. Ты же не забыл? Слабая ухмылка испарилась с лица Саске, когда он обдумал слова пепельного демона. В них подозревалось двойное дно – что Бога Смерти нисколько не удивляло. – Как я и думал. Ты стал хорошим королем, Саске-кун, – похвалил его Орочимару, меняя тему разговора на триста шестьдесят градусов. – Достиг такой силы и сколько мощи тебе дала тьма! Интересно, сколько теперь твои глаза могут расссссмотреть… – он медленно и осторожно провел кончиком языка по нижней губе. Но Саске был не в настроении потакать ядовитым словам в сахаре. Просто стоять в одном месте с Орочимару было противно и оскорбительно. Презрительно усмехнувшись плохо скрываемому интересу змея – что явно не уничтожили и тысячелетия, минувшие с момента их последней встречи – он пристально посмотрел на него; радужки окрасились алым, когда томоэ Шарингана предупреждающе завертелись. Позади головы Цербера, чувствующего раздражение хозяина, в унисон зарычали. – Мое терпение истощается, – рявкнул Саске. – Обозначь свои намерения. – Кукуку, – Орочимару снова захихикал. – А по темпераменту совсем не похож на Итачи… Фигура Саске исчезла из виду в ту же секунду, как имя слетело со змеиного языка. Орочимару усмехнулся, восхищенный мгновенным потоком прекрасного адреналина, хлынувшего через него, когда он понял, что ему удалось спровоцировать божество смерти. Значит простое упоминание Итачи все еще оставалось больным местом. Недолго думая, демон обратился белой змеей; Кусанаги разрезал воздух в месте, где он стоял долю секунды назад. Но Саске явно не собирался дать ему уйти так просто. Вокруг них о скалы отразился оглушительный крик тысячи птиц, когда тяжелый туман пронзил ослепительный, хаотичный поток бледно-голубого цвета. Острые электрические разряды ударили в землю, пытаясь приколоть к месту скользящую фигуру. Уголки губ Саске скривились в отвращении, когда змея растаяла, оставив после себя лишь впитывающуюся липкую белую лужу. Он уже прежде видел эту технику, но глупому олицетворению ужаса было негде прятаться. Даже камни под ногами подчинялись воле Бога Смерти. Земля по команде Саске взорвалась, выбрасывая вторженца. Чувствуя, что он дальновидно решит вернуть себе человеческую форму у него за спиной – но далеко за пределами досягаемости щелкающих челюстей Цербера – Саске стремительно развернулся, одновременно направляя её одну потрескивающую молнию вдоль Кусанаги, прямо в змея. Его прицел был убийственно точен – и в конце концов ему удалось достигнуть цели, пронзив двух коричневых змей, которых Орочимару вызвал из рук в качестве защитных барьеров. Он зашипел от боли, когда от извивающихся змей по нервам рук пробежали электрические разряды, заставляя каждый нейрон кричать в пылающей агонии. Саске был намного быстрее и опытнее в стихии молнии, чем он помнил! Божество смерти сверкнуло злобной, черствой ухмылкой, ни секунды не колеблясь. Свободной рукой Саске вызвал длинную нить почти невидимой чакры, чтобы обвить её вокруг змей на запястьях Орочимару и связать его руки. Он использовал нить, чтобы сильным рывком дернуть демона к себе с немыслимой скоростью, и отвел клинок, намереваясь вогнать его в самое сердце гнилого змея. Лишенный рук, Орочимару широко раскрыл рот и оттуда вылезли еще четыре змеи, которые в свою очередь раздвинули клыки, демонстрируя тонкие лезвия вместо языков. Они бросились к Саске, чьи глаза сузились в узнавании. Сэнъэй Джящу – техника Скрытых Тенью Рук-Змей. Вынужденный отказаться от первоначальной стратегии, он снова вызвал электричество из тела, посылая щупальца тока на приближающихся змей, чтобы мгновенно их обезглавить. Воздух наполнился прогорклым запахом горящего яда, смешанного с кровью рептилий. Но когда Орочимару наконец добрался до Саске, нити чакры ослабли, и он, снова изменив форму, легко уклонился от кончика Кусанаги. Глаза Саске расширились. Как он и предполагал! Не глядя вниз, он воткнул клинок в землю, протыкая белую змею, что шипела и в муках корчилась у ног. Трепет сражения разлился по венам, когда он для пущей убедительности еще глубже вдавил Кусанаги. Он почти забыл, каково это – биться с Орочимару. – Кукуку… – хриплое кудахтанье за спиной заставило крепче сжать рукоять катаны. – Действительно впечатляет, Саске-кун. Он опустил взгляд к змее у ног. Она перестала сопротивляться и растаяла той же липкой белой жижей, что он уже видел. «Хм. Значит, в последний момент он использовал технику замещения», – неодобрительно подумал Бог Смерти. – Иногда самые простые техники – самые эффективные, – лукаво напомнил ему Орочимару. Саске выдернул клинок из земли и с ледяным взглядом обернулся к демону. Пока Орочимару восстанавливал дыхание, правитель Подземного мира казался совершенно нетронутым этим «обменом репликами» – змей безмолвно признал, что это настоящий подвиг. – Я сказал, – едко кинул Саске, – обозначь свои намерения. Ему не нужно было ничего добавлять. Они оба знали, у кого преимущество на этой территории. Если бы он захотел, Бог Смерти был поймал змея в ловушку – не пошевелив и пальцем. Короткий спарринг между ними был лишь способом освежить устаревшие знания Орочимару о его способностях. Орочимару выпрямился, когда уверился, что его никто снова атаковать не будет – хотя бы несколько минут. Но он ни на секунду не ослабил бдительность. Он не был дураком – знал, что если скажет нечто, что Саске слышать не желает, в его нынешней ситуации это станет фатальным. Поэтому он продолжил говорить о причинах своего визита. – У нас есть для тебя предложение, Саске-кун, – начал он дружелюбно. – Которое, я уверен, тебе будет очень интересно… Саске ждал, искоса наблюдая за ним; Кусанаги все еще светился зловещим бледно-голубым. Он мысленно послал приказ Церберу, скрежещущему и рычащему позади во время дуэли, успокоиться. Между ними повисла мгновенная тишина, могучий зверь послушно отступил в тень. То, что Орочимару произнес следующим, полностью завладело вниманием Саске. – Эдо Тенсей. Я уверен, ты хорошо знаком с этой техникой, – его губы мгновенно украсила зловещая улыбка, когда он увидел, как на искусно выточенном лице Саске мелькнуло подозрение. – Мы находимся на грани её совершенствования, поэтому воскреснуть могут не только тела без души. В глазах Бога Смерти вспыхнул гнев. Он действительно был знаком с этой техникой – Итачи лично об этом рассказывал, и она всегда находилась в списке строго запрещенных. В давно минувшие века, те, кто был наделен острым умом и невероятными запасами чакры, слишком активно ввязывались в темные искусства ради своей выгоды. Они наткнулись на неестественный способ временного воскрешения мертвых. Все, что требовалось – прядь волос или другой образец, содержащий ДНК покойного, и сложные, запрещенные рунные печати. Они назвали это «Эдо Тенсей», или Воскрешение Нечестивого Мира. Но мертвые всегда возвращались без своих личностей и душ – потому что их души находились в Подземном мире, – и не было никакого способа призвать их, если только правитель не разрешал им вернуться к живым. Воскрешенные тела были по сути созданными из пепла зомби с безжизненными глазами, следующими командам своего призывателя. В течение двадцати четырех часов тела, которые не могли себя подпитывать, поскольку эффекты Эдо Тенсей ослабевали, погибали и снова быстро разлагались. Техника была несовершенной и изначально разрабатывалась для побед в войнах. Восстановленных мертвецов нельзя было убить оружием, а потому они оказывались бесценны на поле боя. Они могли умереть лишь в том случае, если призывающий складывал освобождающие печати – или если истекал их срок. Конечно это была ужасная плата за обладание таким знанием запрещенного ремесла. Когда тело возрождалось без своей сущности, его душу в Подземном мире терзало беспокойство. Любой, кто был достаточно глуп, чтобы вмешаться в дела мертвых, сразу же погибал; клан Саске позаботился о том, чтобы никто не мог нарушить равновесие царства. Люди вскоре поняли связь между этими вещами и технику оставили, пометив как особо опасную. Были сообщения о том, что призыватели теряли рассудок, прежде чем скоропостижно скончаться. Техника быстро затерялась в истории, выведенная из нее и забытая с течением времени. Теперь Орочимару стоял перед ним, заявляя, что техника все еще очень даже существует. Саске даже не знал, что беспокоило больше – тот факт, что Эдо Тенсей не уничтожили, или то, что знание о ней попало не в те руки. Но он был осторожен, чтобы не позволить даже намеку на эмоции проявиться за бесстрастной маской, что он носил на лице. Его власть над мертвыми была железной, абсолютной. Он не потерпит чужого вмешательства в дела его царства. – Объяснись, – резко потребовал он. Он с отстраненным отвращением наблюдал, как Орочимару снова облизал губы. Ему никогда не нравилось, что змей рассматривает его с излишним интересом. – Все очень просто, Саске-кун… еще немного, и техника будет совершенной, – отозвался змей, улыбаясь. – Просто представь... восстановлено не только тело, но и душа, как это было изначально, со всеми аспектами личности,… и без необходимости в хозяине. На этот раз взгляд Саске был определенно леденящим. – Мертвые не могут выйти отсюда, – отрезал он. Даже если они нашли какой-то способ обойти законы и вызвать души – неужели они всерьез ожидали, что он позволит покойным покинуть этот мир? Они правда думают, что такое запрещенное вмешательство не повлечет за собой никаких последствий? – Ах! – вздохнул Орочимару. – Но что, если забираемые души вообще не проходили через твои врата, Саске-кун?.. Пока Саске пытался понять, что это может значить, змей воспользовался возможностью подойти ближе, уверенный, что он полностью завладел любопытством юного короля, и тот не двинется с места, чтобы нанести удар, пока не получит знания, которые ему неизвестны. Кружа рядом с Саске, он мягко продолжил: – Ты владеешь душами тех, кто погибает на поверхности. Но что с теми, кто не покинул нечестивый мир? А также с теми, кто живет в чистом царстве?.. Чистое царство… другое название пустоты, где отдыхали боги, чьи цели были исполнены. Саске не мог поверить своим ушам. Осмелившись придвинуться еще ближе, Орочимару высунул язык и прошипел Саске в правое ухо: – Просссто подумай, Сасссске-кун... твой клан... полносссстью воссссстановленный для тебя... Итачи, каким он был… У Саске перехватило дыхание. То, на что намекал Орочимару, было совершенно невозможно. Это было место, к которому даже его брат со своей несравнимой мудростью, не мог прикоснуться! В нем закипала ярость. Демон считает его идиотом? Он серьезно думает, что он так наивен? Не существует способа возродить исчезнувшие божества. И звуки столь возмутительной лжи, так бесстыдно сказанной ему, вызывали необузданную ярость Бога Смерти. Без предупреждения он резко замахнулся и сердито ударил катаной змея позади себя. Но когда он обернулся, демон уже отступил, сохраняя безопасное расстояние между ними. – Кукуку, – прокудахтал Орочимару, поднимая ладонь. – Все, что нам нужно – сотрудничество, Саске-кун... помочь нам найти флакон, который у нас украли. Разве ты не презираешь Цунаде и старейшин так же сильно, как мы?.. Прежде чем Саске успел ответить чем-то язвительным, фигура Орочимару начала превращаться обратно в змея. – Рассссмотри нашшше предложение… – прошипел он. Секундой позже он полностью исчез, оставляя Саске смотреть на туман.***
Сакура не знала, как долго она оставалась на месте, после того, как Саске вышел из своих покоев. Её взгляд был прикован к сброшенным у ног браслетам, что почти насмешливо сверкали, отражая свет изящных свечей. Её хаотичные мысли сновали туда-сюда с такой интенсивностью, что у нее кружилась голова. Наконец, не в силах больше это выносить, она сбежала из пугающего великолепия главной спальни дворца. Ноги сами собой понесли её в зачарованные сады, где она начала беспокойно бродить, не имея четкого понимания, куда идти. Углубляясь в зеленую зону, Сакура пыталась восстановить хоть какие-то остатки порядка в возбужденно гудящем сознании. Саске заявил, что она не пленница. В доказательство он даже снял с нее оковы. Тогда что же мешает ей уйти? Ей не требовалось обманывать Саске. Он же сказал, что она свободна! Она могла просто уйти, не сказав ему ни слова, найти вход в Подземный мир, и… Что-то отдаленно напоминающее короткий недоверчивый и горький смешок вырвалось из горла. Кого она пытается обмануть? Она правда верит, что Саске позволит ей спокойно уйти? Её накрывали подозрения. Почему он сейчас решил снять с нее браслеты? И что с Суйгецу? Как он отнесется к столь неожиданному повороту событий? Сакура крепко зажмурилась; она уже точно знала, каким будет ответ на вопрос: после бесконечного шквала поддразниваний Суйгецу станет настаивать, чтобы она оставалась терпеливой и продолжала исполнять их первоначальный и совершенно ненадежный план. Потому что все это время он ждал, что она сделает это, чтобы они оба сбежали – вместе. Она не знала подробностей того, что происходило между Саске и Богом Воды, но была абсолютно уверена, что правитель Подземного мира не позволит Суйгецу выйти на свободу. Уходить без него было нельзя – и Сакура твердила себе, что не может позволить себе нажить врагов в лицах двух божеств. Затем на нее нахлынуло воспоминание о губах Саске, мягко и нежно касающихся её собственных, и заставило беспокойство вспыхнуть за опущенными веками, возвращая буйство противоречивых эмоций, вызванных этим контактом. Её пульс, не прекращавший неумолимо нестись куда-то, стал еще более неистовым. Она выдохнула, её глаза снова распахнулись, когда она резко остановилась. Он поцеловал её. Саске, Бог Смерти, Король царства мертвых, поцеловал её. Она была не из тех девушек, кто мог отмахнуться от подобных вещей. Для нее это было очень важно. Вина и гнев терзали совесть – почему она не остановила это? Она могла бы оттолкнуть его, предотвратить случившееся, даже если бы он застал её врасплох. Но вместо этого она предпочла остаться на месте, позволить ему целовать её, не торопясь, пока сам не остановится. "Нет, – яростно думала она, с ужасом ощущая, как жар разгорается на щеках; волнение заставило её сдвинуться с места и продолжить путь. – Мое тело оцепенело. Я не могла двигаться, потому что… потому что…" Потому что простое прикосновение его губ что-то зажгло внутри нее. Чужеродные покалывания и дрожь, оставившие её задыхающейся и смятенной. Она не ожидала, что будет так взволнована. Её разум настолько поглотили тревожные ощущения, что она совершенно забыла о самосохранении собственного достоинства. Чувствуя себя испуганной, Сакура пронеслась через третью зону сада, едва замечая тихую красоту её ночного окружения. Часть её желала поговорить с Суйгецу. Ей требовалось вырваться, убежать, пока поцелуй не повторился. Но еще большая часть, подпитываемая гневом, знающая, какой будет реакция Суйгецу, приказывала набираться смелости и справляться с ситуацией самостоятельно. Что хорошего до этого ей приносили жалобы Богу Воды? Он всегда говорил ей, чтобы она поступала прямо противоположно тому, что считала правильным. Маленькие пальчики сжались в дрожащие, но крепкие кулаки. Больше никогда, поклялась она себе. Она больше не позволит ни Суйгецу, ни Саске, ни кому бы то ни было еще диктовать ей, что делать. Пришло время взять ситуацию в свои руки. Ей каким-то образом следовало решить, как вести себя с Саске и как преодолеть неловкость, возникшую между ними из-за его действий. Она не могла продолжать полагаться на других, чтобы они решили её проблемы. В этот момент Сакуру осенило: она даже на поверхности всегда слишком надеялась на друзей и на мать, позволяя им сопровождать её, выдвигать предположения и решения за нее. Но теперь она была одна, далеко от них, и Сакура понимала, что единственный человек, чьим решениям она могла доверять – это она сама. Она не побежит в панике к Суйгецу. И не станет бездумно убегать из Подземного мира. Она была уверена, что это проверка на доверие Саске. Он нарочно снял браслеты: вероятно, чтобы посмотреть, что она будет делать без них. Если она что-то и поняла о божестве смерти за то время, что провела с ним, так это то, что во всех его действиях есть причина – даже если с первого взгляда её увидеть невозможно. Когда Сакура наконец подняла глаза, она моргнула, обнаружив, что стоит перед еще не исследованной частью садов. Центральная дорожка, по которой она шла, вела к двум высоким арочным дверям, выкованным из сияющего золота и расположенным между двумя высокими стенами из живой изгороди. Рядом с ними голубым пламенем горели два факела. Она вспомнила, что видела, как Саске исчез где-то здесь, когда она в прошлый раз с ним видела нимф. С любопытством всматриваясь в просветы между искусно сделанными кольцами, она заметила еще более высокие и безупречно подстриженные живые изгороди, уходящие влево и вправо. Её интерес поймали в ловушку; Сакура временно отбросила все свои беспокойные размышления и раздвинула элегантные двери. Лабиринт! – поняла она и её губы разомкнулись в удивлении. Когда она вошла внутрь и закрыла за собой дверь, её захлестнула волна неожиданного восторга. Она всегда любила лабиринты, хотя большинство тех, что она посещала в прошлом, были слишком маленькими и простыми для ориентирования в них. Однако, когда она повернула вправо, у нее появилось странное чувство, что лабиринт Саске окажется самым сложным из всех, с какими она когда-либо сталкивалась. Ино всегда жаловалась, что лабиринты вызывают клаустрофобию, но Сакуре нравился вызов, который они бросали. Она вдыхала запах травы, и вскоре до нее донеслись сладкие цветочные ноты. Свернув налево и выйдя на большую площадь, представляющую собой тупик, она обнаружила источник этого аромата. Идеально ухоженные кусты, украшенные молочными цветами, были искусно высажены подле небольшого каменного фонтана. Херувим с изящной вазой, из которой лилась ровная струя кристально чистой воды. Сакура подошла к цветам и уткнулась носом в их бархатистые лепестки, вдыхая и ощущая, как её нервы мгновенно успокаиваются и расслабляются. Заблудиться в лабиринте – идеальный способ наконец собраться с мыслями. Она вышла из замкнутого пространства и направилась обратно, в сторону, откуда пришла. Какое волшебное зрелище она найдет в центре этого зеленого лабиринта? Она знала, что награда за то, что она доберется до самого сердца, будет не менее впечатляющей, чем все остальное в величественной обители Саске. Она прошла по каменному мосту, под которым протекала река. Перегнувшись через толстые перила, чтобы взглянуть на отражение, она увидела двух прекрасных, молодых женщин с серебристыми волосами, облаченных в прозрачные шелковые платья до колен. Они плескались в воде и хихикали. Мгновенно почувствовав вторжение Сакуры, они подняли на нее большие, необычайно яркие глаза. И тут же нырнули под воду и исчезли. Водные нимфы, подумала Сакура, разочарованная тем, что они пропали из вида раньше, чем она смогла с ними заговорить. Она продолжала идти, не останавливаясь, сворачивая то вправо, то влево, проходя через деревянные двери, ведущие в новые зоны, останавливаясь, чтобы послушать аромат цветов, и возвращаясь назад из тупиковых областей всякий раз, когда ей случалось войти в них. Лабиринт был огромным, и когда она прошла через участок, выглядящий подозрительно знакомым, Сакура поняла, что заблудилась. Она понятия не имела, как глубоко забралась, но её совсем не беспокоила потеря направления. Она улыбнулась, проходя мимо очаровательных маленьких садов с впечатляющими скульптурами, фонтанами и беседками, усыпанными цветами. Попытка найти выход из этой головоломки была очень приятным испытанием. Тишина лишь добавляла лабиринту очарования и спокойной красоты. Единственное, что Сакура слышала, кроме приглушенного шороха своих шагов по скошенной траве, это случайный звук падающей воды или нежный шелест листьев и кустов. Потом Сакура приблизилась к высокому каменному строению, состоящему из лестницы и открытой платформы – обзорной площадки, на которую она быстра поднялась. Вид сверху заставил её изумленно выдохнуть. Вокруг нее во все стороны бесконечно тянулись живые изгороди, похожие на гигантских зеленых стражей. Дворец Саске находился по левую руку. Лабиринт оказался куда больше, чем она предполагала. Казалось, у него нет конца и его края сливаются с густыми туманными лесами. Неужели она действительно прошла такое огромное расстояние? Даже с этой высокой точки она не могла сказать, где находится центр паутины. На Севере, Юге, Востоке или Западе? Сакура неуверенно пожевала нижнюю губу. Может ей стоит признать поражение и в другой раз сразиться с гигантским зверем лабиринта? Может разумнее расставить приоритеты и попытаться найти дорогу обратно к садам? Она как раз обдумывала следующий шаг, когда воздух пронзил громкий крик, заставивший её подпрыгнуть. Она резко обернулась и её встревоженные глаза нашли источник рядом, сначала пропустив его, но повторное изучение указало на него точнее. По лабиринту быстро бежала стройная девушка. Защитный инстинкт Сакуры тут же заставил её сдвинуться с места. Она поспешила вниз по лестнице, не раздумывая ни секунды, и на перекрестке свернула вправо, следуя в том направлении, где видела бегущую девушку. Она пронеслась до следующего перекрестка и еще раз свернула направо, прежде чем врезаться в ту самую незнакомку, которую видела с площадки. Они обе рухнули на землю, и Сакура была потрясена, насколько маленькой и легкой оказалась фигура в её руках. Её длинные шелковистые прямые зеленые волосы почти касались колен, одета она была в короткое платье, выглядящее так, словно его сшили из листьев. Девушка ахнула и подняла голову, поразив Сакуру сиянием аметистовых глаз. – Ты в порядке? – спросила Сакура, читая на лице изящной нимфы, похожей на эльфа, неприкрытый страх. – Что стряслось?.. Девушка не ответила. Вместо того она вскочила на ноги, схватила Сакуру за запястье и потянула за за собой. А потом, на скорости, заставшей Сакуру врасплох, рванула вперед. Сакура чуть не споткнулась, но ей хватило ума не сопротивляться. Что-то явно преследовало девушку – что-то, что её сильно напугало. Нимфа вела её так быстро, что все пролетало мимо в безумном тумане. Попытки Сакуры заговорить с ней и выяснить, что стряслось, остались незамеченными. Потом нимфа свернула налево и резко замерла, увидев то, что лежало перед ними на земле. Еще одна лежащая и стонущая девушка. Её лавандовые волосы каскадом ниспадали по спине, спутанные и растрепанные. Она плакала. Края платья до колен были порваны и истрепаны в клочья, а на бледных руках виднелись следы грубых укусов. Пока недоверчивый мозг Сакуры собирал воедино то, что она видела, её захлестнула волна дурноты. Она инстинктивно дернулась вперед, чтобы помочь плачущей нимфе. Но держащая её за запястье девушка оттянула её назад, встревоженно качая головой. Она открыла рот, чтобы что-то сказать – но тут раздался грубый, хриплый голос, заставивший каждое нервное окончание в теле Сакуры сжаться от отвращения. – Не обращай внимания на её слезы. Она наслаждается этим… не так ли, братья? – Именно! Звук тяжелых шагов кого-то с копытами позади них заставил нимфу рядом с Сакурой снова ахнуть, а саму Сакуру – рассердиться. Она обернулась – только чтобы разинуть рот от открывшегося ей зрелища. Трое бородатых мужчин с обнаженной грудью – один с вьющимися каштановыми волосами, другой с рыжими и третий с черными – вошли через пролом в живой изгороди. Сакура с удивлением отметила, что из их голов росли маленькие рожки, а уши были большими и необычной формы. И это было не единственное, что выдавало в них нелюдей: нижнюю часть тела покрывала густая темная шерсть, а ноги имели форму козлиных, и длинные конские хвосты болтались позади. Благопристойность создавала лишь полоска грязной материи, прикрепленная к поясу кожаными ремнями. – Смотрите, братцы, – произнес черноволосый, косясь на Сакуру. – Еще одна хорошенькая куколка. Нам определенно сегодня улыбается удача. – Никогда раньше не пробовал нимф с розовыми волосами, – протянул рыжий. Он облизал губы, с интересом осматривая Сакуру с головы до ног; её желудок скрутило в отвращении. – Интересно, какая она на вкус? – Кажется, она никогда не видела сатиров, – хохотнул шатен. – Прекрасно… Мы оставим ей память о нас, не так ли? – поддержал его черноволосый. Испуганная Сакура поняла их намерения. Словно молния она сорвалась с места, уводя с собой и дрожащую нимфу. Болезненные стоны девушки с лавандовыми волосами пронзительно отдавались в ушах вместе с громовым цоканьем козьих копыт, когда два сатира бросились в погоню с дикими восторженными воплями. – Вам не сбежать от нас, нимфы! – прокричал черноволосый сатир, назвавшийся Незио. – Идите сюда и позвольте нам показать вам удовольствие! – позвал их его рыжий брат, Сатирис. – Не будьте застенчивыми! – Позвольте порадовать вас нашим вином и любовью! – Ууууу! Влево, вправо, вправо, прямо, влево, прямо, вправо, прямо; Сакура не следила за направлением их бега. Единственное, что было в сознании – сбежать, оказаться в безопасности. Они пробирались по бесконечным коридорам лабиринта, спотыкаясь и отчаянно меняя курс всякий раз, когда натыкались на тупик. Дважды кричащие сатиры почти догоняли их, и дважды они были вынуждены разделиться. Легкие Сакуры горели от нехватки кислорода и скорости, с которой бешено стучащее сердце его требовало. Когда она снова свернула вправо, она снова столкнулась с нимфой и схватила её за руку. – Продолжай бежать! – пропыхтела она. Но нимфа сопротивлялась и тяжело дышала: – Отпусти меня, дева! Я могу отвлечь их и спасти одну из нас! – Нет! – отказалась Сакура, настойчивее потянув её за руку. – Я позову Саске! Он их остановит! Нимфа выдохнула. Когда она снова заговорила, её нежный голос был полон смятения и страха. – Ты… ты произносишь имя Господина? Но это запрещено… – она не договорила и закричала, когда черноволосый сатир внезапно ворвался в проем слева с торжествующим воем, вынуждая их снова разделиться. Когда Сакура нырнула в сторону, он схватил зеленоволосую нимфу, вытащившую из-за пояса маленький кинжал. Но по инерции из-за резкого хвата он вылетел у нее из рук. Взгляд Сакуры остановился на нем и она не стала терять ни секунды. Весь страх был откинут инстинктом «бей или беги». Рванувшись вперед, она схватила деревянное оружие с земли и без малейшего колебания кинулась на сатира с колотящимся сердцем, нанося удар, которому Саске научил её во время их спаррингов. Она ударила сатира по руке и в воздух взметнулись алые капли. Он зашипел от боли и тут же откинул сопротивляющуюся нимфу. – Как ты маленькая!… – начал он с искаженным от ярости лицом. Тяжело дыша, Сакура оттолкнула нимфу, защищая её, и взмахнула кинжалом в воздухе, разрезая пространство и отгоняя Незио назад. – Не подходи! – выкрикнула она, настороженно наблюдая за его движениями, тщательно копируя их; знала, что всего одна секунда колебания обойдется дорого. Незио усмехнулся; странные карие глаза сверкнули неприкрытым вожделением, когда он пристально посмотрел на нее. Каждый дюйм кожи Сакуры покрылся мурашками. – С удовольствием объезжу тебя, – похотливо проурчал он. Нимфа позади нее протянула ладонь – из кустов мгновенно полетели листья, атакуя сатира острыми бумажными самолетиками, застилая ему обзор. – Аргх! – Беги, дева! – настаивала цветочная нимфа. Они помчались прочь, продолжая двигаться к перекрестку, а потом свернули вправо. Когда они на следующем повороте взяли влево, из ниоткуда появилась когтистая рука, сжавшаяся на шее Сакуры. Пальцы стиснулись, вызывая красные пятна перед глазами. Она закашлялась и захлебнулась остатками воздуха, пытаясь дышать. – Думаешь, можешь ударить меня и выйти сухой из воды, девка? – прорычал Незио, хватая за запястье руку, отчаянно желающую полоснуть его по лицу. Сакура едва не подавилась. От него пахло едким алкоголем и еще чем-то очень противным. – Дева! – позвала нимфа. Но рыжий сатир догнал её и схватил за распущенные волосы, потянув голову назад. Она кричала и сопротивлялась, но Сатирис был слишком силен. Он притянул её к себе, громко смеясь над попытками укусить его. Стянув её руки за спиной, он стал требовательно разрывать на ней юбку. Увидев это, Сакура ощутила новый прилив адреналина. С яростным визгом она сделала единственное, что могла. Собрав всю силу, она ударила пяткой левой ноги в сандалии в самое чувствительное место сатира – между ног. Незио громко выругался, инстинктивно согнувшись пополам. Его хватка ослабла, и это был тот момент, которого Сакура ждала. Она вырвала запястье из его пальцев и ударила вверх, по нижней части руки, держащей её за горло. Её действия были полностью продиктованы простым инстинктом выживания. Слабую часть сознания, выражающую ужас и недоверие к факту, что она пролила кровь другого существа, заблокировал дикий голос самосохранения, орущий повернуть клинок для большего эффекта. То, что произошло дальше, было какофонией полного хаоса. Истерические крики нимфы и злобные слова Незио эхом отдавались в голове – но в следующую секунду их перекрыл оглушительный вопль чистой агонии. Сакура в полубессознательном состоянии наблюдала, как рука, державшая её, была внезапно разрублена надвое от локтя. Она взлетела в воздух, расплескивая кровь. Незио заорал, хватаясь за обрубок, несколько мгновений назад бывший соединенным с его предплечьем. Сакура опустилась на землю, крепко сжимая кинжал; её остекленевшие от шока глаза с презрительным отвращением уставились на ампутированную конечность. Кожа была холодной, липкой, и её покалывало. Она сгорбилась, сражаясь за то, чтобы не позволить тошноте взять верх – точно так же, как и в прошлый раз, когда он безжалостно схватил её. В поле её зрения появились черные сандалии, бесшумно ступающие между ней и рыдающим сатиром. Сакура тяжело вздохнула, когда наконец смогла поднять голову достаточно высоко, чтобы увидеть, как Сатирис отпустил нимфу и теперь съежился перед безмолвной фигурой Саске. – Г-Господин! – начал он растерянно и встревоженно. – Мы не хотели ничего плохого… мы просто состязались… Кусанаги зловеще светился в руке Бога Смерти. Слова, которые он холодно произнес после, подписали обоим сатирам смертный приговор. – Она не ваша. Свирепо свистнула молния. Сатиры закричали, тщетно пытаясь спастись бегством. Но было невозможно убежать от смерти. Сакура зажмурилась, зная, что произойдет дальше. Когда шум стих, от сатиров остались лишь пепел и дым. Последовавшая за этим тишина ужасала. Её разрушил Саске, вернувший клинок обратно в ножны. – Иди, Эзрия. Взгляд нимфы Эзрии метнулся к Сакуре в молчаливой благодарности – прежде чем она низко поклонилась божеству смерти и исчезла в вихре листьев. Сакура осталась на месте, прислонившись спиной к живой изгороди, стараясь восстановить дыхание. Кинжал был все еще в её руках. Почему-то она не могла заставить себя отпустить его. Тихий шорох одежд снова привлек её внимание к Саске, вернувшемуся к ней и опустившемуся на корточки, чтобы пристально вглядеться в её лицо. Сакура старалась избегать прямого зрительного контакта, заставляя свое колотящее сердце успокоиться. Ей было интересно, как много он успел увидеть, прежде чем вмешался. Тепло просочилось под кожу, когда Саске провел рукой над её горлом, стараясь не прикасаться к ней, пока исцелял злобные отметины, оставленные пальцами Незио. Он был рад знать, что она больше никак не пострадала. Когда он закончил, она заметила, что он выжидательно протянул опущенную ниже руку. Смутившись, она взглянула на него. Что он хотел? Осторожно протянув кинжал, она вложила его в раскрытую ладонь. Казалось, она все поняла правильно, потому что он осмотрел клинок, прежде чем холодно заметил: – Ты пролила кровь. Туман наконец начал рассеиваться, позволяя оцепеневшему разуму оттаять, когда адреналин схлынул и рациональное мышление начало возвращаться. – Они преследовали нас. Они хотели… они пытались… – она замолкла, не в силах произнести остальное; перед глазами снова вспыхнул навязчивый образ рыдающей нимфы с лавандовыми волосами. Какими ужасными, жестокими чудовищами были сатиры! Сглотнув, она хрипло проговорила: – Я пыталась вспомнить тренировки. Повисло долгое молчание, во время которого Сакура встревоженно осознала, что ей интересно – что он думает о ней. Её снова охватила неловкость, когда к ней вернулись воспоминания о недавнем поцелуе и споре, требуя полного внимания. Сердце пропустило удар и смущение заставило продолжать не смотреть на него. Она чувствовала, как его темные глаза прожигают её череп, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы дотронуться до нее. Вместо этого он просто наблюдал. Что мне сказать? Она лихорадочно копошилась в мыслях. Что она могла сказать? Было столько всего, что она хотела – но внезапно она перестала понимать, как сформулировать правильные предложения. Она была слишком отвлечена и расстроена собственным сердцем, и тем, как быстро оно колотилось. К счастью, Саске избавил её от лишних проблем, потому что, когда он снова заговорил, его слова оказались достаточно значимы, чтобы заставить её упрямый взгляд наконец встретиться с его – только чтобы увидеть нечто удивительное. Едва заметная самодовольная ухмылка, играющая на губах божества смерти, застала Сакуру врасплох. – Хм, – он многозначительно поднял кинжал. – Ты смогла. Она недоуменно моргнула, уловив в его глазах какой-то блеск, которого раньше не видела. Ох, наконец её вялый ум это осознал. Саске не злился за то, что она боролась, желая защитить себя. Даже наоборот. Он уже разобрался с тем, что привело его в ярость – с сатиром, дотронувшимся до нее своими грязными руками. Возможно, это остатки затяжного шока были ответственны за то, что произошло дальше – сказала себе Сакура. Или, быть может, виной всему теплое сияние от неожиданного признания, когда ученик реагирует на неожиданную похвалу учителя. Что бы это ни было, её губы сложились в недоверчивую, неуверенную и кривую полуулыбку, прежде чем она успела подумать о том, чтобы этого не допустить.