On fleeting fancy the heart takes flight, Fluttered in frenzy, strewn alight, So easily clipped, these glass wings shorn, Scattered to dust, to ash and scorn, He whispers to her that she will never learn, And lo! See how her heart doth yearn.
Темный сырой коридор казался бесконечным. Сакура была благодарна тусклому свету, что исходил от фонаря Чиё, идущей впереди – без него она, осторожно шаркая по полу, бы и очертаний собственных ног не различила. Время от времени на стены прыгали блики пламени и вспыхивали мерцанием, прежде чем снова утонуть в тени. Когда Сакура приняла предложение богини Чиё, та повернулась к ревущему очагу и щелчком узловатых пальцев погасила огонь. К изумлению Сакуры, старуха поманила её прямо в камин, что оказался неожиданным входом в тёмный туннель. – Это единственный способ получить доступ к оракулу, – прохрипела Чиё, пока Сакура шла за ней. – Никто не пройдет этот путь без моего ведома. Сакура убедилась, что держится достаточно близко. – А Саске когда-нибудь был здесь? – поинтересовалась она, стараясь не обращать внимания на пушистую сову, сидящую на сгорбленном плече старухи и немигающе смотрящую на нее. Старая богиня захихикала. – Саске? Ему практически не нужен оракул. В конце концов, его глаза видят все, что творится в его царстве. – А кто создал оракула? – задала следующий вопрос Сакура, когда они шагнули на тропинку, огибающую поворот вправо. Похожая на ветку деревянная палка Чиё постоянно ударялась о каменную землю, рождая отчетливое эхо. – Слуги Мойр*, – загадочно отозвалась Чиё. – А кто такие эти Мойры? – Мойры – три сестры, определяющие судьбу всех смертных. Они ткут нить жизни, прядут её так, как считают нужным, и обрезают, когда она достигнет конца. Сакура была заинтригована – и несколько сбита с толку. – Но я думала, что Саске управляет смертью. – Он правит мертвыми и выносит им приговор, – пояснила Чиё. – Он отвечает за то, чтобы каждая душа достигла своего последнего пристанища. Он не забирает души из тех, хотя обладает такой силой по крови. Нет, – она медленно покачала головой, – эта роль принадлежала другому человеку. – Ангелу Смерти? – предположила Сакура. Чиё фыркнула. – Ангел? Отнюдь, – похоже, запоздало к ней пришла мысль, и она задумчиво добавила: – Хотя, возможно, красотой и одиночеством… Да, определенно красотой. Сакура боком обошла провал в земле. У нее было странное ощущение, что существо, которому изначально была отведена эта роль, каким-то образом было связано с тем, что произошло с семьей Саске. Уверенная, что ей не дадут ответов на вопросы, касающиеся его прошлого, она благоразумно решила сменить тему. – А где эти Мойры? Я могу их увидеть? Чиё издала сухой смешок. – Наш прекрасный Король никогда бы этого не допустил. Во всяком случае, в отношении тебя, маленький цветочек. Разочарованная Сакура уже хотела было возразить, что ей довелось даже небеса увидеть – возможно, не предназначенные для её глаз, когда мерцание белого света впереди отвлекло её внимание. Стоило приблизиться, как стены туннеля начали менять цвет и структуру. Температура воздуха неумолимо снижалась, заставляя Сакуру дрожать. – Это что… лед? – она сощурилась, в недоумении смотря на стены. И вправду, сверкающий ледяной блеск теперь покрывал скалы по обе стороны. С низкого потолка свисали сосульки. Сакура изумленно уставилась на них. Она думала, что никогда не привыкнет к разнообразию ландшафта Подземного мира. Тропинка впереди свернула вправо, полностью исчезая за углом. А там, казалось, спускалась по спирали и выглядела очень и очень скользкой. Смотря на это, Сакура испытывала неприятное ощущение грядущих проблем. – Мы не сможем идти пешком, – сообщила ей Чиё. Стуча зубами, Сакура потерла руки. – Т-тогда как же м-мы сп-пустимся? – пробормотала она. В ответ богиня ударила посохом о землю. – Путь будет долгим, – весело произнесла она. – Держись крепче, дитя. – А? – Сакура моргнула. – Почему?.. Остаток вопроса затерялся где-то, когда земля неожиданно накренилась и поднялась под ногами со странным стоном. Сакура взглянула вниз, уставившись на свои замерзшие ноги, и обнаружила под собой припорошенное снегом дерево. «Снег? – подумала про себя Сакура. – Как здесь еще и снег может быть?..» Ей не дали даже шанса обдумать эту задачку, потому что в следующий миг она обнаружила, что беспомощно летит вниз по извилистому туннелю. Морозный воздух заставлял волосы развеваться бледно-розовым флагом, хлестать по коже – это ощущалось, пока тело не онемело. Её испуганные крики, казалось, забавляли Чиё, управляющую проворными маленькими деревянными санями, которые она вызвала из ниоткуда. И делала она это с удивительной ловкостью и умением – а также с пугающим энтузиазмом. Сакура изо всех сил цеплялась за бортики, желудок подпрыгивал от непрерывных кувырков и поворотов, посылающих волны укачивания одну за другой. – Угх! – простонала она. – Пожалуйста, хватит! Мне очень плохо! – Эхехехехех! – усмехнулась богиня. – Наслаждайся поездкой, маленький цветочек! Холод так освежает и омолаживает кожу! Омолаживает?! Окаменевшая Сакура едва ли могла с ней согласиться. – Ааааааа! – заорала она, когда сани опасно качнуло влево с оглушительным скрипом по ледяному склону, и они покатились вниз по скользкой дороге. Все вокруг проносилось мимо в бешеном белом вихре; гравитация взяла верх, отправляя их на полной скорости вниз в неудержимое падение. Сакура могла видеть холодный воздух, когда быстро выдыхала. Бедная сова на плече Чиё беспокойно хлопала крыльями (явно тоже от страха), но старуха, казалось, этого не замечала – как и стресса Сакуры. Они падали все ниже и ниже, с такой головокружительной скоростью, что глаза Сакуры туманили слезы. Она была уверена, что губы посинели так же, как и ногти. После такого она не заболеет только чудом… что скажет Саске, когда узнает, во что она на сей раз вляпалась? Она сказала себе, что предпочла бы Бога Смерти во главе этих саней. Почему-то ей казалось, что тогда поездка была бы менее тошнотворной и более приятной. Она стиснула зубы, когда сани резко свернули вправо, скользя к расширению в сверкающем, усеянном сосульками туннеле. Они промчались над широким замерзшим озером, прежде чем снова влететь в узкие пещеры через отверстие в противоположной скале. Они двигались вверх и вниз по неровностям и пологим склонам, и если бы в желудке Сакуры имелось что-то существенное, оно бы уже давно выплеснулось наружу. На новом маршруте спуск оказался еще круче, и то, как опасно скрипели и дребезжали сани, болтаясь из стороны в сторону, убеждало Сакуру, что древняя конструкция наверняка вот-вот развалится. Она взвизгнула, когда они нырнули в особо глубокую яму на тропинке, и убедилась, что Чиё в курсе её ощущений. – Я больше не выдержу! Радостный возглас Чиё был единственным ответом. Сакуру накрыло отчаяние. Богиня была абсолютно безумной! Сакуру мало волновало то, что в этот момент мысль, пожалуй, выглядела богохульной, и конечно же этого бы хватило, чтобы её сбросили в ад. Все, что она знала – должен был существовать более приятный способ добраться до финиша по этой же дороге. Чиё своими экстремальными выходками на санях даже оставила далеко позади сумасшествие Наруто на дороге. Сани активно раскачивались слева направо и обратно, время от времени отскакивая от стен, чем еще больше нервировали Сакуру. Это была самая головокружительная и кошмарная поездка в её жизни. Она предполагала, что отчасти проблема крылась в доисторическом виде саней, явно ровесников самой Чиё. И только ли её воображение виновато в том, что их ручки, казалось, вот-вот сломаются и разлетятся на миллионы кусочков? К огромному облегчению Сакуры, сани не рассыпались. Наконец они завернули за угол, и тропинка перед ними выпрямилась и стала ровной. Затем сани остановились так резко, что пальцы Сакуры едва не соскользнули с борта и она сама чуть не вылетела из них. – Как и всегда, поездка крайне бодрящая, – усмехнулась Чиё и снова ударила о землю посохом. Сакура наблюдала, силясь унять хаотичный пульс, как сани погрузились обратно в землю и исчезли, ничего после себя не оставив, кроме тонкого шлейфа тумана. Бодрящая? Сакура пригладила волосы и нахмурилась. К счастью, там, куда они спустились, было тепло. – Это был единственный путь вниз? Откуда у вас эти сани? – требовательно поинтересовалась она. – Ну и ну, вопросы-вопросы, – взмахнула посохом Чиё. – Тебе лучше помолчать, пока я не превратила тебя в нечто уродливое. Сакура побледнела и сглотнула, следуя за старой богиней. К счастью, путь до конца туннеля оказался коротким. Когда они добрались до финиша, Сакура выдохнула от открывающегося зрелища. Теперь это место ей нравилось куда больше. Группки сверкающих изящных серебристо-белых деревьев росли обрамлением круглого островка пепельно-серой травы. Маленькие бабочки, чьи крылья сверкали ослепительными красками, грациозно порхали между ними, но никаких других признаков жизни не было. Со всех сторон замкнутого пространства виднелись черные скалистые стены, поднимающиеся к смоляному небу, усыпанному звездами. Сакура ахнула в восторге. Стволы и ветви деревьев мерцали словно бриллианты, маня её к себе. Их листья шелестели сияющим серебром. – Они похожи на деревья, растущие во дворце, – заметила Сакура, касаясь ствола ближайшего к ней шедевра. Чиё, неподвижно стоящая рядом и наблюдая за её взаимодействием с деревьями, кивнула. – Арка впереди приведет тебя к оракулу. Я буду ждать здесь. Сакура замерла в ошеломлении. – Вы со мной не пойдете? Богиня свернула очередной нестойкой улыбкой. – Тебя никто не съест, дитя, – ухмылка исчезла, и старуха предостерегающе добавила: – Но помни – ты идешь на свой страх и риск. Сакура взглянула в сторону проема в скале. Серебряная арка предвещала погружение в неведомую тьму. По коже рук побежали мурашки дурного предчувствия. Неужели она правда этого хочет? Не будь такой трусихой, – упрекнула себя Сакура. Решительно кивнув, она двинулась вперед, задержавшись лишь для последнего взгляда на старую каргу, что взгромоздилась на плоский камень и теперь ласково трепала перья любимой совы: видимо, желая успокоить птицу, получившую психологическую травму. Сакура сглотнула и снова посмотрела вперед. Она прошла через арку и оказалась в другом темном тоннеле. Держась пальцами за шероховатые стены, она слепо брела во мраке, стараясь услышать хоть что-нибудь кроме хруста гравия под сандалиями. Она ахнула, когда чуть не споткнулась на внезапно возникших ступенях. Они вели прямо вниз, по длинному пути в неизвестность. Мерцание золотистого света где-то в конце, однако, успокаивало. Сакура последовала туда, отсчитав до самого дна ровно семьдесят четыре ступеньки. Она прошла еще через одну арку и оказалась в круглой комнате без выходов. Пол был выложен гладким камнем и вел к красивому неглубокому фонтану, сотворенному из белого мрамора. Два ангела с золотыми крыльями держали в своих изящных руках большие зеркала и столик на страже по обе стороны. Окружали фонтан шесть колонн. А его журчащая вода поражала кристальной чистотой. Однако несмотря на впечатляющую архитектуру фонтана, внимание Сакуры было поглощено тем, что плавало внутри – источником света в помещении. Оракул не был одной-единственной сферой, как она ожидала – и не выглядел мистическим хрустальным шаром, который она представляла в своей голове. Вместо этого он состоял из множества совершенно прозрачных сфер, сотканных будто из тончайшего хрупкого стекла, и каждая из них светилась почти флуоресцентным золотым, серебряным и голубым светом. Сакура зачарованно и восхищенно смотрела, как волшебные шары бесшумно парили перед ней, освещая непроглядно-черное пространство. Они вращались в воздухе с определенным интервалом, мягко звеня, словно их приводила в движение невидимая шестеренка. 'Войди в источник, дитя', – эхом прозвучал голос Чиё в голове. Сакура быстро развязала ленты сандалий и поспешила взойти по трем гладким ступеням, ведущим к неглубокой чаше фонтана. Она опустила босую ногу, наслаждаясь приятной прохладой воды, касающейся кожи. Но долго размышлять об этом не вышло. Взгляд упал на ближайший серебряный шар. Внутри он выглядел невероятно ясным, словно бы зеркальным, и отражал завораживающий спектр оттенков. Однако чем пристальнее Сакура вглядывалась, тем больше мерцающих цветов кружилось и сливалось, пока не они не начали складываться в отчетливое изображение. Сердце бешено загрохотало в груди, когда шар тихо поплыл к ней. Картинка внутри сдвинулась, словно кадр из слайд-шоу. Сакура напряглась от волнения. Неужели она вправду готова пойти на этот неизвестный риск? "Что если я совершаю огромную ошибку? – снова забеспокоился голос разума. – Саске предупреждал меня о неуемной жажде знаний… если даже сама богиня Чиё не может предугадать, что я увижу, тогда, наверное, мне не стоит смотреть. Еще не поздно повернуть назад… если я сейчас отвернусь, Саске об этом никогда не узнает…" Но было слишком поздно. Шар, казалось, увеличивался в размерах – и внезапно она почувствовала себя неуютно, словно её разум втянули (нет, швырнули) внутрь. Каскад её мыслей остановился, когда изображение внутри шара снова сместилось – но она этот раз оно начало двигаться, как в кино. Сакура, замершая где-то между восторженным восхищением и парализующей неуверенностью, смотрела, затаив дыхание, как перед ней медленно разворачивалась сцена: словно цветок, впервые раскрывающий лепестки. Поле пшеницы – золотистой и созревшей для сбора урожая. Оно простиралось все дальше и дальше, а за ним был самый красивый закат, какой она когда-либо видела. Сакура почти чувствовала, как легкий ветерок щекочет лицо, ощущала запах созревшего зерна. Это вызывало странную и тоскливую боль внутри. Зачарованная, она протянула руку, охваченная внезапным, иррациональным желанием прикоснуться к сфере. Та рассеялась при контакте, распадаясь на крошечные звенящие искорки, зависшие в воздухе, прежде чем снова собраться и преобразоваться. Сакура отдернула руку и крепко прижала к груди. Вращающихся вокруг шаров, казалось, стало больше. Еще один проплыл мимо, и она мельком увидела другой образ. Проследив за ним взглядом, она ухватила голубое небо. Далекий смех эхом отдавался в ушах. И имя, произнесенное шепотом. 'Аполлон!' Шар проскользнул мимо, на его месте появился другой. Сакура отступила; вода вокруг лодыжек мягко зашуршала в ответ на движение. Эта сфера была бледно-голубой, и сначала Сакура ничего не могла рассмотреть внутри – кроме собственного отражения. Она увидела большие, испуганные зеленые глаза: радужки казались неестественно яркими из-за света вокруг. Потом изображение треснуло, словно зеркало, и она обнаружила, что смотрит на кучу людей, одетых в черное. Кладбище? Сакура сощурилась, наклоняясь вперед, чтобы разглядеть получше. А потом приоткрыла губы, когда на нее обрушилось узнавание. Похороны Сарутоби! Он был уважаемым и любимым многими членом общины; мудрый старик, что казался ей кем-то, знающим о мире все и уставшим от этих знаний. Ей было пятнадцать, на грани с шестнадцатью. Она так хорошо помнила тот момент, словно он был вчера… У одинокого дерева стояла фигура в черном. Тот, кто не принадлежал к толпе людей, собравшихся, чтобы выразить свое почтение. Казалось, он ждал чего-то. Нечто неприятное скрутилось глубоко внутри, когда узнавание снова настигло её. Саске. Там стоял Саске. Но почему она это видела? Чиё говорила, что она может увидеть что угодно из минувшего – не обязательно связанного с ней, однако это было частью её прошлого. Так почему там находилось божество смерти? Внезапно в голову пришла странная мысль. Мысль, что казалось все больше и больше похожей на уверенность – стоило лишь приглядеться к сцене. Это… когда он впервые меня увидел?.. – предположила Сакура, испытывая головокружение. Призрак-Саске уже повернулся, словно собираясь уйти, но внезапно остановился. Она судорожно вздохнула, поняв, куда теперь направлен его взгляд. Ей захотелось отвернуться. Тело было холодным, и она едва заметила, что её руки дрожат. Но она не могла отвести взгляда от гипнотической сферы. Пока шар не сдвинулся, и его не заменил другой. Оттенки нового потока расходились и сливались, пока не образовали океан. Волны плескались о золотые берега песчаного пляжа. Она снова услышала слабый смех. Шар поплыл прочь. Взгляд Сакуры метнулся к следующему. Она увидела сплетенные руки. Одна загорелая, другая бледная. И бесконечное звездное ночное небо. ‘Давай за мной. Хочу кое-что показать тебе’. Картинку поглотила радуга цветов. Сакура взглянула на другую сферу. Там был изображен лес. Пышный зеленый подлесок сменился чем-то, напоминающим каменный храм. ‘Давай быстрее, пока твоя мать не вернулась!' – заговорил другой призрачный голос. Сакура нахмурилась. Потоки становились все быстрее. Ей приходилось напрягаться, чтобы не упускать их. Она обернулась, чтобы выйти из круга вращающихся сфер, но новые будто случайно атаковали её, поднимаясь на уровень глаз и не давая покинуть фонтан. Мать ухаживает за ней во время гриппа, ласково гладит по волосам и напевает знакомую колыбельную. Пациенты в больнице, с которыми она виделась в прошлом. Странный, сумеречный праздник с большим количеством танцев, песен и вина. Она сама, смотрящаяся в зеркало в Доме Шуток на прошлогоднем Весеннем Фестивале – и поймавшая проблеск темного силуэта, который, как тогда казалось, ей почудился. Тень, принадлежавшая Саске, наблюдающего за ней из мрака – теперь она это точно знала. Пятнадцатый день рождения Хинаты. Её мать, запирающая контейнер. – Стой, – прошептала она. Дискомфорт начал превращаться в колючую панику. Она не знала, почему вдруг ощутила ужасную, острую необходимость прекратить этот просмотр. Еще один шар поймал её в свои сети. Сакура почувствовала, как губы разомкнулись от шока. Горящее поле. Она слышала крики, видела бегущих людей – женщин с детьми, спотыкающихся о землю. И больше не вставших. Новый шар. Плачущее дитя. Мать, молящая небеса о пощаде, подняв руки к почерневшему небу. Человек, смертельно раненный, тщетно пытающийся утешить маленького рыдающего сына. Десятки мертвых тел на обугленной земле. Окровавленные руки. Снова крики. Еще больше эхом отдающихся слов. ‘Ты не можешь это остановить. Её кровь была отравлена. Она умирает, а с ней и вся земля’. 'Нет. Нет! Ты можешь её спасти!' ‘Я приношу Смерть. Я не могу обратить её вспять’. Какая-то тарабарщина – пение на непонятном ей языке. Сферы приближались все быстрее. Сакура не могла отделаться от ужасных образом и звуков, что накрывали её. Маленькая девочка – рука оторвана от плеча, из раны хлещет кровь. Старая леди, стоящая на коленях перед разрушенным храмом. Молитва – поняла Сакура, глубоко вдыхая. Тело неудержимо тряслось. ‘За что ты нас покинула?! О Богиня Плодородия! Будь милостива! Наши поля осквернены! На них больше не будет урожая! Нас всех заберет Смерть!' Меч. Каркающий ворон. Молния. Грозовое облако. Светящиеся голубые глаза, колышущийся шлейф темно-рыжих волос, обернутый вокруг тонкого указательного пальца. Огромная белая гора. Пение и звуки музыкального инструмента, похожего на арфу. Снова смех и акры цветочных полей. Она мельком увидела себя с Саске на карусели. В тот момент, когда их глаза впервые встретились. Навязчивая мелодия карусели хлынула в уши. Сакура закрыла их ладонями, оторвала взгляд и увидела перед собой еще одну сферу. То, что она увидела в нем, заставило нечто в груди сжаться. Словно безжалостно вращающийся кинжал, разрывающий зияющую рану, о существовании которой она даже не подозревала. Лунный свет. Крепко сплетенные пальцы. Бледные, длинные локоны. Конечности запутались под скрывающим их покровом травы. Губы жадно скользили по раскрасневшейся от жары, блестевшей от пота коже. Прерывистое дыхание. Натянутые мышцы. Тихий, умоляющий стон. Вспышка высокомерной ухмылки, такой мучительно знакомой… А потом – еще одно имя, выдохнутое с тоской, словно прошептанное самим ветром. 'Аид...' Каждый мускул в теле окаменевал, пока Сакура смотрела; губы приоткрылись в безмолвном ужасе. Это было неправильно. Неправильно подсматривать за таким интимным моментом между бывшими любовниками – но она не могла смотреть куда-либо еще. Оцепеневший разум пытался осмыслить видение, разыгравшееся перед ней. Она была поймана в ловушку картиной тонкий пальцев, медленно, мучительно перебирающих темные волосы. Пленена созерцанием маленьких пальчиков ног, подгибающихся от удовольствия, когда темные силуэты тел двигались в страстном ритме, приводящем влюбленных к величайшим высотам экстаза. Вспышка серебряной цепочки. Кулон со знакомой эмблемой. Фамильный герб Учиха. Пухлые розовые губы, раскрывшиеся в очевидном приглашении, жадно требующие другие. Она едва осознавала, что дыхание теперь срывалось с собственных губ мелкими паническими рывками. Тело покалывало от страха, а кожа стала холодной и липкой. Нет. Она больше не хотела ничего видеть. Ничего! Но она видела. Две фигуры встречаются в темноте леса. Объятия. Вместе стремятся сквозь мрак ночи. Две фигуры в масках, скрытые, наблюдают за ними. Улыбающиеся золотисто-зеленые глаза. Темная несущаяся колесница. Разбросанные лепестки цветов. Сакура резко отвернулась, лишь для того, чтобы найти еще одну бледно-голубую сферу, казалось, устремившуюся ей навстречу. Она увидела огромную армию, облаченную в черное и блестящие серебряные доспехи. Тонкие, изящно отлитые шлемы, увенчанные замысловатыми гребнями с плюмажами из вороньих перьев, защищающие бледные царственные лица, десятки напряженных алых глаз. В руках у фигур были тонкие копья, крепкие щиты и острые клинки, а на плечах висели черные плащи, закрепленные серебряными брошами со знаками отличия Учиха. Длинные черные знамена с нанесенной на них эмблемой развевались на ветру, высоко поднятые воинами. Сакура сделала новый дрожащий вдох и протянула вверх трясущиеся руки, словно желая дотронуться до шара. Может, она ждала именно его? Колоссальная по своим размерам армия стояла на краю вершины холма, откуда открывался вид на раскинувшуюся под ногами травянистую равнину. Сфера развернулась и начала вращаться – и тут произошло нечто странное, к чему Сакура никак не могла подготовиться. Шар, казалось, пульсировал и светился все ярче и ярче, пока голубой свет не стал ослеплять. Он становился все больше и больше, раздуваясь до размеров головы. Без всякого предупреждения он запульсировал и взорвался. Сакура открыла рот, чтобы закричать, но любая попытка издать звук застревала в горле. Она прикрыла глаза, когда на нее налетел порыв ледяного ветра, отбросивший пряди волос на лицо. Воздух завывал в ушах, сливаясь с шумом крови, циркулирующей через бешено бьющееся сердце. Когда она наконец осмелилась вновь открыть глаза, увиденного оказалось достаточно, чтобы сердце резко рухнуло вниз. «Нет, – ошеломленно подумала она. – Это невозможно. Этого нет. Это не происходит. Не происходит». Но, к её величайшему ужасу, оно было. Что-то явно пошло не так, потому что мир внутри сферы оракула каким-то образом расширился и оказался вокруг нее. Теперь она была заключена внутри. Она стояла прямо между рядами высоких, грациозных воинов Учиха – так близко, что с идеальной четкостью могла видеть их угловатые подбородки и аристократические носы. Она мимолетно, неуместно призналась себе, что красота явно была заложена у них в генах. Поворачиваясь, она споткнулась о собственные ноги и взвизгнула, когда упала прямо на одного из солдат. Воздух продолжал завывать в ушах, смешиваясь со звуком, похожим на шум бегущей воды. Затем она поняла, что все еще может видеть границы сферы. Синий, пульсирующий свет колыхался вокруг, но когда она попыталась приблизиться к нему, стены продолжали вращаться и смещаться, размывая восприятие реальности. Что произошло? Она проталкивалась вперед сквозь ряды армии. Каждый солдат стоял по стойке смирно, безукоризненно собранный и готовый к бою. Никто из мужчин (из женщин, как с удивлением отметила Сакура) не показал и намека на то, что заметил её присутствие, потому что её там в действительности не было. Она была инородным телом из будущего, пойманным в ловушку фантомного барабана прошлого – и не знала, как отсюда вырваться. Не это ли имела в виду Чиё, когда предупреждала, что не в силах предсказать, что произойдет, если Сакура заглянет в оракул? Сердце билось так мучительно, что казалось, будто некая неопределенная сила сотрясает все тело. А потом она услышала голос, перекрывающий шум в ушах и заставляющий замереть на месте. Это был глубокий и мощный голос чистой, безжалостной власти. Из тех, что заставляют людей останавливаться и прислушиваться. – Взгляните на нашего врага, дети мои! На тех, кто хотел, чтобы мы были навечно брошены в тень, в то время как они упиваются славой, что украли у нас! Сакура пробиралась сквозь толпу, пока не остановилась в первом ряду. Там стоял высокий широкоплечий мужчина. Длинные волосы цвета воронова крыла рассыпались по его спине шелковистой массой колючего беспорядка. В его взгляде было что-то, что пустило по венам тревогу. Сакуре не требовалось видеть его лица, чтобы инстинктивно понять – перед ней стоит призрак человека, который когда-то был величественным и грозным, безжалостным и хитрым, который держал все в железном кулаке. Он излучал силу – и сумасшедшую угрозу. Аурой он напоминал Саске – осознание для испуганной Сакуры было почти болезненным. В отличие от десятков солдат, которыми он командовал, человек был облачен в темно-красные доспехи. Под ними же скрывалась та же чёрная одежда, что и у прочих членов его клана. Взгляд Сакуры опустился на тонкий клинок в правой руке мужчины. Очевидно он был настолько уверен в своей силе и даре, что считал лишним носить шлем или держать щит. Когда он заговорил снова, Сакура поняла, что приросла к месту, завороженная темным, гипнотическим баритоном, просачивающимся в уши. – Они не пускают нас на Олимп, потому что боятся Смерти! Смерти, что выше всякой жизни! Сегодня мы наконец заявим о своей победе. Разбить их ряды! Не давать пощады! Их кровь насытит почву этой несчастной земли, и на ней наступит новая эра! – он воздел клинок к раннему утреннему небу, прежде чем направить его острие вперед. – Сегодня, дети Ночи, империя Зевса падет и корона Олимпа будет нашей! За его заявлением последовал оглушительный, вызывающий рев, от которого у Сакуры задрожали кости. Она практически слышала жажду кровопролития, жужжание предвкушения, которые образовали вокруг нее удушающее, убийственное облако злобы. А потом раздались скандирующие голоса. Имя, которое поразило неведомым, вызывающим трепет ужасом самые дальние уголки сердца Сакуры. – Кронос! Кронос! Кронос! Кронос! Снова и снова выкрикивали они это имя, будто демоническую мантру. На горизонте Сакура увидела восходящее солнце и сделала еще один неуверенный вдох. Огромная армия воинов, облаченных в бело-золотые доспехи, неуклонно приближалась к фигурам в черном, и они были окутаны золотым, огненным светом. В отличие от темных аур позади, приближающаяся военная сила источала священное сияние. Золотые перья на тонких гребнях шлемов были длинными и струились позади. На передовой линии находился человек на великолепном крылатом коне. Рядом с ним на такой же лошади сидела женщина. Даже с большого расстояния Сакура могла различить огненный цвет её заплетенных в косички волос. Глубокий смех Кроноса прогремел рядом. – Иди сюда, Зевс, – прошипел он. – Я покажу тебе истинную силу. Сакура моргнула. И за эту долю секунды она вдруг перенеслась за один удар сердца над полем боя. Удивленно оглянувшись, она обнаружила, что стоит между неподвижными крылатыми белыми лошадьми. Позади нее были бесчисленные ряды дисциплинированных солдат в белом и золотом. Их доспехи были более сложными, украшенными декоративными завитками, похожими на водоворот, а мечи и щиты сверкали полированным серебром и горящим золотом. Многие воины имели белые крылья – Ангелы, поняла Сакура. Она снова обернулась к фигуре на лошадях. Они сидели высокие, элегантные и гордые. Кроме замечательных рыжих волос женщины, она мало что могла различить из их внешности. А потом мужчина взял женщину за руку. И когда он заговорил, это уже был не голос, сотканный из кошмаров и зловещего черного бархата, как у Кроноса. Это была холодная и спокойная сила, пронизанная смертельной уравновешенностью. – Держись ближе ко мне. Сакура увидела, как тонкие пальцы женщины в изящных перчатках, крепко сжались в ответ. Её голос был подобен жидкому меду, и каким-то образом Сакура знала, что она должна быть очень красивой. – Ты не сможешь так легко от меня избавиться. В конце концов, кто-то же должен за тобой следить. И после этого они начали исчезать. Видение стремительно проносилось мимо нее. Темнота быстро приближалась, разрушая густым чернильным ядом. Человек на коне говорил еще что-то, но она уже этого не слышала. Запаниковав, Сакура обернулась и увидела, что армия исчезает из её поля зрения, становясь серыми фигурами, а после и зловещими тенями подобно песчаной буре. Тени, казалось, двигались и менялись вокруг нее – пока Сакура вдруг не осознала, что стоит не одна, а за спиной кого-то высокого, одетого в длинный темный плащ с черными перьями, украшающими высокий воротник. Прямые блестящие волосы цвета воронова крыла выбивались из высокого хвоста. В правой руке фигуры поблескивало острое, пугающее лезвие – он держал её с величием и хладнокровием, что свидетельствовали о немалой боевой доблести. Сердце Сакуры бешено колотилось. Она ощущала себя физически плохо. В голове гудело, она вся покрылась холодным потом. Аура незнакомца была смертельно пугающей. Такой невероятно душащей, что даже простой вдох давался с ужасной борьбой, словно перетягивание каната, оставляющее легкие истощёнными. Воздух казался морозным и переполненным странным статическим электричеством – гораздо более мощным, чем все, что она когда-либо испытывала в присутствии Саске. Потом, без всякого предупреждения, фигура переместилась. Сакура мельком увидела богато украшенную, ослепляющую золотую маску, скрывающую лицо незнакомца до безупречного кончика благородного прямого носа. – Танатос! – настойчивый голос раздался рядом, но Сакура не смогла найти его источник в этой кромешной тьме. – Началось! Нам надо спешить! Последовала короткая пауза, в течение которой Сакура отчаянно удивлялась, почему она больше не различает границы сферы. Внезапно она ощутила свое присутствие здесь настолько реальным – будто действительно там была, пойманная в ледяную пустоту, затерянная в буйной ярости времени. Ей было так холодно, что колени стучали друг о друга. Но ничто не могло подготовить её к ужасающей реакции тела, когда элегантный незнакомец наконец повернулся и устремил на нее пронзительный алый взгляд. Эти глаза! Сакуру жестко отбросило в воспоминаниях в святилище Учиха, к портрету семьи Саске и поразительному молодому человеку, что без тени улыбки стоял рядом. Мужчина с глазами, что пронзили её душу насквозь. Глаза незнакомца были точно такими же, и смотреть в них было равноценно вхождению в тело тысячи игл. Это походило на физический удар, оставляющий её пораженной и недееспособной. Внезапно ей стало трудно дышать. Его прекрасные глаза были всем, что она могла видеть, а имя «Танатос» – всем, что могла слышать; оно оглушительно отражалось о стенки пульсирующего черепа снова и снова. И когда фигура плавно развернулась и, казалось, сделала шаг к ней, её вновь охватил все тот же иррациональный, глубоко сидящий страх. Сердце билось о грудную клетку с такой силой, что, казалось, вот-вот вырвется наружу. – Нет! – поперхнулась она. – Нет! Стой! Держись подальше от меня! Вдалеке кто-то кричал. Сакуре потребовалось секунда, чтобы понять – эти звуки издаёт её собственное горло. Она ощутила вокруг себя влагу, словно погружалась в воду, и зажмурилась, дергаясь и визжа, пытаясь отогнать поглощающую её жидкость. Мозг горел огнем и пульсировал от жгучей боли. Фигура человека в маске постепенно уменьшалась, но это не успокаивало. Если уж на то пошло, одиночество и тени только усиливали панику. Когда что-то физически её схватило, она начала царапаться и лягаться, стараясь освободиться. Он схватил её! Человек в маске добрался до нее! – Сакура! Поначалу её бредящий разум был не способен распознать обладателя настойчивого голоса. Она продолжала бороться с яростью бешеного животного, желая вырваться и укусить захватчика, сковавшего её руками. – Тц, – за восклицанием, полным раздражения, последовало неодобрительное шипение: – Прекрати. – Не позволю! – она бессмысленно рыдала, хриплый голос прерывался. – Я не позволю тебе снова убить меня! Резкий вдох. И её имя прозвучало снова, но на этот раз гораздо ближе. – Сакура. Это я. Очнись. Голос, казалось, изгонял тьму, и та начала рассеиваться. Мир перевернулся, и Сакуре показалось, что она стремительно падает с огромной высоты. Затем сине-белый свет сферы вернулся, и она со вздохом распахнула глаза – чтобы увидеть, как шар уплывает. Стальные руки, обхватившие её живот, крепко удерживали её на расстоянии. Напряжение испарилось, оставляя Сакуру задыхающейся и истощенной. Она откинулась на твердую грудь и вдруг осознала, что сидит в источнике. Прекрасное платье насквозь промокло. Саске, стоящий на коленях позади и принявший её вес, казалось, не заботился о том, что его ноги тоже были мокрыми. Он уставился на её розовые волосы широко раскрытыми глазами с выражением, которого она не могла видеть. Он явно был встревожен; мозг мучительно прокручивал её последние слова. 'Не позволю! Я не позволю тебе снова убить меня!' Долгую минуту они оставались в тишине; Сакура переводила дыхание и желала, чтобы её конечности перестали непрерывно дрожать, а Саске просто держал её. Она обнаружила, что в этот момент не возражает против его близости – без его тепла она наверняка дрожала бы еще сильнее: от холода. Наконец она разрушила тягучую тишину, подняв правую руку и схватившись за его предплечье, давая понять, что он может отпустить её. – Саске, – выдохнула она. Рассеянные мысли вращались в хаосе от того, что она видела. Она хотела сказать ему, но часть её была напугана и ожидала его гнева, потому что она снова влезла, куда нельзя, когда дала слово, что не сделает этого без его прямого разрешения. Он не отпускал. Сферы оракула продолжали невинно плавать мимо, тихо позванивая, и их цвета снова стали четкими. Сакура удивилась, что больше ничего не видит в них – но была за это благодарна. – Я сказал тебе оставаться на месте, – произнес он. К удивлению Сакуры, его голос был ровным. Без ярости, которую она ожидала. Она судорожно сглотнула. Почему-то было легче говорить, не глядя ему в глаза. Тело перестало дрожать, однако она все еще ощущала себя сбитой с толку и дезориентированной. Наверное Саске это чувствовал, и именно потому его руки продолжали крепко обнимать её. – Я оставалась, – пояснила она. Горло саднило – вероятно, потому что она слишком много кричала, – и она ощущала влагу на щеках. Странно, она даже не помнила, чтобы плакала. – Богиня Чиё перенесла меня в свою пещеру. А потом привела сюда. Саске нахмурился, но промолчал, крайне встревоженный этим откровением. Чиё никогда не вмешивалась, и это было непохоже на нее – предоставлять кому-либо (смертному или божеству) доступ к оракулу. А уж чтобы она решила лично сопроводить Сакуру к сферам… Что задумала эта надоедливая старая ведьма? Бог Смерти ненавидел быть в неведении, но все, что он сейчас знал наверняка – у Чиё имелись все ответы, которые он искал, касающиеся того, что Сакура скрывала внутри. И она определенно что-то замышляла, позволяя Сакуре смотреть на запретное. – Ты в порядке? – спросил он и своим тихим голосом застал Сакуру врасплох. – Да, – отозвалась она. Внезапно ей захотелось видеть его – и в этот самый момент его руки отпустили её. Она мгновенно обернулась, шагнув по мелководью и становясь еще более мокрой, но это сейчас не играло роли – и взглянула на него снизу вверх. Он смотрел на нее, небрежно положив локоть на правое колено, и выражение его лица было нечитаемым – как и всегда. Поколебавшись лишь мгновение, она выпалила: – Ты зол на меня? Темные глаза долго изучали её лицо. Казалось, он тщательно обдумывает ответ. Наконец он моргнул. – Нет, – ответил коротко и холодно. Не сердился? Сакура была ошарашена. Его ответ заставил растаять последние остатки напряжения и тревоги, которые лежали на плечах, хоть она этого и не осознавала. Она с облегчением выдохнула. – Прошу, не злись и на богиню Чиё, – продолжила она. – Я спросила её, почему мне знакомо твое прежнее имя… она сказала, что ответит, если я дам ей прядь волос, а потом она сказала… – Твоих волос? – прервал её Саске; его брови сошлись вместе в легком хмуром взгляде. Почему, во имя Элизиума, старая карга выдала такую странную просьбу? Сакура кивнула: – После того, как я дала ей локон, она сказала, что не может ответить на мой вопрос, но оракулы могут помочь… В дымчатых зрачках божества смерти что-то мелькнуло – и внезапно он разозлился. Какое нетипичное безрассудство для этой богини! Она жила гораздо дольше, чем Саске, и понимала таинственные силы оракула лучше любого другого божества. И все же она подвергла Сакуру огромной опасности так нагло и беззаботно! – Эта ведьма, – раздраженно пробормотал он, кинув возмущенный взгляд на парящие вокруг них сферы. – Оракул очень коварен. Стоит заглянуть слишком глубоко, и это может свести с ума. Сакура вспомнила огромное ментальное напряжение и ужасные эмоции, что она испытала, и содрогнулась. Она больше никогда не станет совать нос в эти сферы. – Я не знала, – прошептала она. – Богиня Чиё не говорила, что они настолько опасны… Это лишь сильнее разозлило Саске. Последовала новая яркая пауза, во время которой он наблюдал за сферами, а Сакура – за тем, как огни завораживающе танцевали на его лице. А потом Бог Смерти оглянулся на нее и посмотрел так пристально, как никогда прежде. Саске всегда глядел на нее так, что сердце начинало биться чаще. Но это взгляд был иным. Она не могла точно определить, что с ним не так. – Что ты видела? – требовательно спросил он. Сердце подпрыгнуло. Губы как-то странно пересохли. Как он отреагирует? Что если она увидела слишком много? Что если он правда выйдет из себя? Готова ли она к этому? Я не могла контролировать то, что оракул мне показывал, – твердо объяснила себе Сакура. Приготовившись к неодобрению, она раскрыла ему все, что могла вспомнить – включая сцены собственного прошлого и случайные, незнакомые картины, которые не принадлежали её памяти. Она запнулась, вспомнив силуэты влюбленных в лесу, и смущенно покраснела. Неужели Саске правда нужно было это услышать? Но она слышала имя Аида, его старое имя, так что, конечно же, это касалось его. Она должна была все рассказать. И в глубине души она все еще была поражена ошеломляющим открытием, что в прошлом он действительно с кем-то был. Саске не производил на нее впечатления романтичного, способного любить человека – но, конечно же, много веков назад он должен был быть другим: до того, как потерял семью. Она задумалась, как выглядела та богиня, какими были её внешность и характер – и взглянула на Бога Смерти. Он взирал на нее так сосредоточенно, словно взвешивал каждое слово, слетающее с губ. У него было выжидающее выражение лица: он явно ждал, что она расскажет ему больше. О, как это вообще сказать! Она знала, как ситуацию бы прокомментировала Ино: «а, кстати, еще я видела, как ты целовался с какой-то цыпочкой в лесу». Но она – не Ино, и она не могла говорить о таких интимных вещах столь обыденно. – Я… эээ… ну.., – Сакура ощутила, как румянец на щеках становится ярче. Проклятье! Это вообще было не её дело! Серьезно, не было никакой необходимости это говорить – даже если она очень, очень хотела знать, кем была та девушка – на самом деле для нее было даже удивительно то, насколько она желала это выяснить… Саске чуть наклонил голову, отражая её взволнованные движения. – Ну и? – подсказал он, а она ощутила, как уровень его нетерпения стремительно растет. – Н-ну, – Сакура прочистила горло. – Я видела двоих. Вместе. Они были вместе. Да. Эм… и… ну. Было темно. Э… да. Очень темно. И они… – она встревоженно прикусила нижнюю губу. Не могло быть и речи об объяснениях, что делала та пара. Картинка была призрачной, но она до сих пор стояла перед глазами – эти извивающиеся силуэты. Теперь Бог Смерти смотрел на нее так, слово у нее выросли ослиные уши. Ей хотелось, чтобы фонтан просто поглотил её, избавляя от унижения, что она испытывала. Сакура сердито сказала себе, что нужно просто покончить с этим к чертовой матери, и выпалила: – Черт, прости! Я видела тебя с женщиной. По крайней мере, я уверена, что это был ты. Она говорила «Аид», и вы были вместе в каком-то лесу… эээ… – её кожа определенно уже покраснела до цвета помидора. – Я видела только смутные очертания… но вы оба были… Саске, заметивший её дискомфорт, определенно уловил то, что она пыталась объяснить. Его глаза расширились, словно он не мог полностью поверить в услышанное, а потом его ладонь поспешно взметнулась в воздух, требуя замолчать. – О чем ты бормочешь? – резко спросил он. – Я видела тебя с той женщиной… – попыталась она снова, и сглотнула, когда он оборвал её фразу. Его глаза ярко вспыхнули от негодования, когда он выпалил: – Не было ничего подобного. – Прости, – Сакура снова извинилась, неловко взмахнув руками. – Я не знаю, почему оракул показал мне что-то подобное… но я слышала в её вздохе «Аид» и подумала… – Хватит, – Бог Смерти быстро поднялся на ноги, раздраженный и разгневанный её откровением; руки сжались в яростные кулаки. Что за безумие такое она выдумывает? Женщина? В том прошлом он не был ни с одной женщиной. Он бы обязательно вспомнил! Саске всегда молчаливо ценил красоту – не то что бы кто-то из посторонних смог прочесть это по его каменному лицу, – однако до Сакуры ни одна девушка по-настоящему не привлекала его внимания. Конечно, бесчисленные женщины преследовали его еще до того, как он взошел на трон Подземного мира: жаждали его внимания, не давали прохода, однако их желания были ограничены одной лишь похотью. Их интеллект и индивидуальность были слишком ограничены. А теперь Сакура заявляет, что видела Аида с таинственной женщиной. Даже сама мысль была смехотворна. Он слышал, что оракул играет злые шутки с теми, кто слаб разумом. Сакуру явно обманули ложным видением, что не принадлежало ни его прошлому, ни её. Бессмысленная иллюзия, не имеющая ценности. И все же это тревожило его – хотя он не мог понять, почему. Сакура соединила пальцы, не зная, что ей думать. Неужели она ошиблась? Но она видела волосы цвета воронова крыла – была уверена, что видела! И кулон Учиха на цепочке, который висел на шее того человека… но если это правда, почему Саске отрицает? Он открыто отвергал причастность к тому видению – может там была какая-то особенная девушка? Она встала, отбрасывая картинку на дальний план. Ей следовало выяснить еще кое-что. – Кронос, – вспомнила она имя, и по тому, как напряглась спина Саске, поняла, что произнесла правильно. – Это был человек, который возглавил твой Клан, не так ли? Саске развернулся и уставился на нее с недоверием, которое даже не попытался сдержать. Он шагнул вперед, и по мере того, как она продолжала говорить, изумление на его лице постепенно росло. – Я видела, как он вел армию Учиха. Он говорил что-то о победе над Зевсом и о том, как захватит Ольмпу или что-то в этом роде… – Олимп, – машинально поправил Саске. – Ага, – моргнула Сакура. – Что это? Бог Смерти, казалось, долго раздумывал, стоит ли ему отвечать, прежде чем неохотно сообщил: – Место силы. Сакура обдумала это прежде чем продолжить: – Я видела и другую армию, и женщину с рыжими волосами… а потом все стало черным и… – она вздрогнула. Она не могла вспомнить, что произошло потом. От одной мысли начинала болеть голова. На её правое плечо опустилась рука Саске, внимательно изучающего её. – И что же ты увидела? – настойчиво поинтересовался он. Положив ладонь на лоб, она покачала головой. – Не могу вспомнить. – Ты что-то говорила, – подсказал Бог Смерти. – Ты сказала, что больше никому не позволишь снова тебя убить. Сакура приоткрыла рот. Она изумленно уставилась на него, не находя объяснения этому. – Я не… – она растерялась. – Правда? Не помню, – недоуменно покачав головой, она встрепенулась: – С чего мне вообще говорить такую глупость? В ней нет никакого смысла. Челюсть Саске напряглась. «Потому что это была не ты, – подумал он про себя, вглядываясь в замешательство зеленых глаз. – Это был голос той, которую ты хранишь в себе». Он точно знал это. Сущность была ответственна за все, что она видела – сущность, что, очевидно, жила во времена, когда его Клан еще был жив. Но что-то явно случилось с её физическим телом – что-то, что он должен был выяснить, и сущность каким-то образом осталась в руках Цунаде и богов с поверхности, которые после начали запирать её в смертную оболочку. Но почему именно Сакура? Зачем обременять её чем-то таким, что, если не контролировать это тщательно, способно в конечном счете её уничтожить? Он должен был разозлиться на Сакуру за то, что она видела в его прошлом вещи, которые он никогда бы ей не показал. То, что произошло в тот день, множество веков назад, было настолько невыразимо ужасным, что даже его божественная память пыталась подавить самые кровавые воспоминания. Но вместо этого Саске был возмущен происходящим с ней. Она не могла контролировать то, что находилось внутри нее. Она даже не знала этого. Сущность не имела права занимать её тело – или мучить её разум видениями, которые Сакура не могла понять. Прежде чем он осознал свои действия, он протянул руку и положил ладонь ей на грудь – прямо над сердцем, и уставился на нее. Он ощущал, как быстро колотится этот орган. Где он – дух, который она скрывала в себе? Если он временно остановит её сердце, сможет ли извлечь чужую сущность? Но что будет, если он это сделает? Сущность ускользнет? Канет в небытие? Что произойдет с телом Сакуры, если он попытается так сделать? Он судорожно сглотнул. Он не мог так рисковать. Он не знал точной природы печати, что удерживала сущность на месте. Процедура наверняка причинит ей невыносимую боль… Дыхание Сакуры замерло. Саске смотрел на свою руку с очень странным выражением лица – с очень тяжелым беспокойством. Для бога, никогда не позволяющего своим эмоциями выскользнуть на поверхность, это зрелище было ошеломляющим – и очень, очень пугающим. «Почему он смотрит на меня так? – Сакура забеспокоилась. – Он выглядит так, словно со мной что-то не то. О чем он вообще думает?» – Саске? – она накрыла его ладонь собственной. – В чем дело? От её прикосновения он моргнул, и беспокойство растворилось на его лице. Это вновь был чистый холст. – Ни в чем, – в ответе звучало пренебрежение. Он лжет. Когда эта уверенная мысль пришла в голову Сакуры, его рука уже опустилась. Он обнял ее за талию, и Сакура моргнула – только чтобы взвизгнуть, когда обнаружила, что он перенес их за секунду обратно, в рощу с серебристыми деревьями. – О. Я долго тебя ждала, – сидящая на том же месте, где её оставила Сакура, Чиё улыбнулась при их появлении. Рука Саске соскользнула с талии Сакуры, и он шагнул вперед, целенаправленно вставая между ней и старухой. – Что это значит? – потребовал он ответа ледяным тоном. Богиня погладила сову по пушистой шее. – Я обещала девочке услугу. Уверена, она уже раскрыла тебе подробности. Сакура с опаской переводила взгляд с одного божества на другое. Она не желала быть причиной подобного спора – но гнев исходил от Саске пульсирующими волнами с неприкрытой угрозой. Он определенно был раздражен. Что её беспокоило, так это необычайная невозмутимость Чиё. – Тебе не следовало приводить её сюда, – прошипел Саске. Птица заухала и встрепенулась, будто обиделась. – Не будь таким дерзким, чтобы указывать мне, что я должна, а чего не должна делать, маленький Король, – веселье мгновенно слетело с Чиё, и она пристально посмотрела на него острым взглядом прищуренных глаз. – Она не искала бы того, что ты запретил ей видеть, если бы ты не унес её в тени Подземного мира. – Ты испытываешь мое терпение, – оборвал её Саске. – В какие игры ты играешь? – Могу задать тебе тот же вопрос, – глаза Чиё блеснули. – Будь осторожен, юный Саске. Есть много вещей, о которых я знаю, а она – нет. Ты же не хочешь, чтобы она испытала большое горе, правда? Сакура нахмурилась; внутри вспыхнул гнев. Они говорили так, словно она была невидимкой – будто её вообще не было тут! Она шагнула вперед, чтобы обойти Саске – но он поднял руку в предупреждающем жесте, даже не оглянувшись. Саске враждебно покосился на старую богиню и решил продолжить разговор телепатически, сразу переходя к главному. ‘Почему Цунаде запечатала в ней божественную сущность? И почему я не могу её видеть?' Глаза Чиё сверкнули. ‘Лезешь в чужие дела, маленький Король? Любишь искушать Судьбу’. Саске проигнорировал это замечание. ‘Отвечай,' – резко потребовал он. ‘Как всегда такой упрямец. Ты думаешь, что дитя хранит в себе что-то, но твои глаза ничего не улавливают’. ‘Хватит твоих загадок. Что произойдет, если я попытаюсь это изъять?’ Чиё сухо хихикнула. ‘Цветочек же говорила тебе, что она видела? Может тебе стоило повнимательнее слушать’. – Что происходит? – возмутилась Сакура, зная, что они переговариваются мысленно, и расстраиваясь, что не может слышать этого. – Саске? ‘Она сказала, что не позволит убить её снова’, – сердце Саске забилось сильнее, когда он начал сплетать варианты правдоподобных выводов. Это уже происходило? Может сущность в прошлом вытягивали, и это привело к гибели её первоначального сосуда? Именно поэтому её нужно было защищать? Он встретился с понимающим взглядом ведьмы – и что-то в том, как она смотрела на него, подсказало, что он прав. Его легкие замерли, и он шагнул вперед. ‘Кто?’ – это был практически мысленный шепот, суровый в своей настойчивости. – ‘Кто убил первый сосуд?' Старуха опустила острый взгляд, оскалившись. ‘Кажется, твоя леди очень расстроена, маленький Король. Так невежливо с твоей стороны держать её в неведении. Что бы сказала твоя мать?..’ – и с этими словами фигура Чиё исчезла из поля зрения. Саске убийственным взглядом посмотрел ей вслед. Его мысли метались, в хаотичной путанице рождались разные варианты происхождения сущности внутри Сакуры – одни безумнее других. Прикосновение к левой руке заставило напрячься и снова переключить внимание на Сакуру, смотрящую на него с недовольным видом, угрюмо подбоченившуюся. – Что тут произошло? – потребовала она ответа. – Почему богиня Чиё исчезла? Саске не снизошел до того, чтобы сообщить ей о крайне неприятной привычке ведьмы, которую та практиковала регулярно: исчезать или избавиться от других, когда ей задавали слишком много вопросов. – Мы уходим, – пробормотал он, протягивая руку, чтобы снова приблизить её к себе. Но Сакура шагнула назад. – Нет, – не согласилась она, удивляя его – и себя саму – внезапным проявлением смелости. – Мне надоело все время оставаться в неведении. Я хочу знать, что она имела в виду. Она сказала, что есть много вещей, которые она знает, а я – нет, и что ты не захочешь больше меня расстраивать… – она снова уклонилась от руки Саске. – Стой! – она продолжила отступать, когда сердитый Бог Смерти начал неторопливо приближаться. – Ты расскажешь, что случилось во время войны? Глаза Саске сузились; он продолжал двигаться вперед с грацией черной пантеры. – Почему ты хочешь знать? – ответил он вопросом на вопрос; его голос звучал жестко. – Потому что… – Сакура не была готова к прямому вопросу, и её губы дрожали, пока она искала причину. – Потому что теперь, когда я увидела часть этого, ты не можешь просто думать, что я забуду о чем-то столь грандиозном, как война между богами… – Нет, – отказался Саске. Она обманывала себя. Неужели она не понимает, что он способен прочесть истинную причину её столь горячего желания узнать? Причину, в которой она не хотела признаваться самой себе, и это раздражало его еще больше. Сакура уставилась на него. – Что? Но почему? – Речь идет не о войне между богами, – обвиняюще произнес он, впиваясь в нее таким острым взглядом, что Сакуру удивляло, как ноги еще держат её вертикально. – Это… – запротестовала она. – Я просто хочу узнать, как… – Ты хочешь знать мое прошлое, – он был невозмутим, откровенность его слов заставила Сакуру застыть на месте – в тот самый момент, когда её спина ударилась о твердую кору одного из молочных деревьев. – Я… – начала она, не дыша, ошеломленная осознанием того, что он был абсолютно прав – причина крылась в её бесстыдном любопытстве. В мгновение ока он преодолел расстояние между ними и наклонился; его лицо находилось всего в нескольких дюймах от её собственного. Его глаза сверкали, словно черные бриллианты, заставляя её отрицать правду, которую они оба знали. Но она не стала пересиливать себя. Устав прятаться за лживыми предлогами, она вздернула подбородок и встретила его пристальный взгляд. – Да, – согласилась она. – Я хочу знать, что с тобой произошло. Один уголок его губ дернулся – в подобии самодовольной ухмылки. Какая ирония судьбы! Она желала узнать больше – точно так же, как он искал ответы на вопросы о ней. Он решил посмотреть, насколько сильно удастся на нее надавить. Заинтригованный, он протянул руку и накрутил прядь её необычных локонов на указательный палец. – Почему, Сакура? – практически прошептал он. Она знала, о чем он в действительности спрашивает. С чего бы тебе вообще хотеть это узнать? С бешено бьющимся пульсом Сакура храбро стояла на своем. Она не сделала ни малейшего движения, чтобы увеличить дистанцию между ними, и заставила себя удерживать зрительную связь, пока мозг отчаянно силился найти приемлемый ответ. Но ему удавалось придумать лишь то, что она не могла и не желала говорить – то, что звучало совершенно неправильно и становилось первым шагом на опасно тонкий лед. Я хочу знать, что сделало тебя таким – отдалившимся и не доверяющим. Я не знаю, почему меня это беспокоит. Каким ты был раньше? Какой была твоя мать? Как это – веками быть в одиночестве? Потому что, быть может, если я пойму, что с тобой случилось, через что ты прошел, тогда, возможно, мы наконец поймем друг друга. И то, как ты отличаешься от моих представлений бога – и этого мира, – разве это никого бы не заинтриговало? Неужели никому не было бы любопытно? Она никогда не держала ни с кем зрительный контакт так долго. Прошла ли минута или час – Сакура не могла сказать. Его глаза были похожи на искры, что заставляли её чувствовать так, словно она вся медленно разгоралась. И все же, она не могла дать ответ. Она не знала, что Саске уже прочел все по её выражению лица. Непреклонная линия его губ чуть смягчилась – но это едва заметное движение ускользнуло от её взгляда. В вихре бурных личных мыслей правитель Подземного мира пытался уловить зарождающееся понимание того, что Сакура действительно и искренне заинтересована в том, что с ним произошло – потому что желала понять его личность. Подтекст этого – то, что она начала смотреть дальше того факта, что он просто был божеством-одиночкой – и его последующие противоречивые чувства по поводу такого серьезного развития событий сильно тревожили. Они автоматически запустили в действие его защитные механизмы: механизмы, которые пытались проверить её, даже когда его часть – та, что оставила его гордую персону совершенно безмолвной и ошеломленной от абсурдности всего – желала поделиться частью своей истории с Сакурой, прежде чем он полностью разгадает её тайну! – Ты же хочешь уйти, – произнес он небрежно, когда она продолжила молчать, рассматривая шелковистую прядь в его пальцах со слишком уж ярким интересом, но резкость его заявления заставила воздух со свистом вырваться из её груди. Многозначительно посмотрев ей в глаза, он добавил: – Не так ли? Сакуру шокировало то, как быстро её ответ, казалось, вырвался из глубины горла и набух на кончике языка ужасным грузом, который она так долго несла, скрываясь за маской уступчивости. Она отстраненно отметила, что снова почти дрожит. Возможно все дело было в серьезности слов, которые она так давно ждала, которые сглатывала каждый раз – но теперь она не могла их сдержать. А может дело было в его близости и в том, как он на нее смотрел. Голос разума в голове кричал, чтобы она отрицала все. Она мимолетно подумала, как много ей пришлось сделать, чтобы заставить его доверять ей. И все было бесполезно. Желания сердца сложно было подавить. Однако она проявляла осторожность, заставляя язык отвечать почти благоразумно. Она ответила на его вопрос одним из своих собственных – так, как он делал, когда она его спрашивала. – Если бы ты мог, – прошептала она, – ты бы тоже хотел снова увидеть свою семью? Казалось, он предвидел эту фразу – или похожую, потому что в его непроницаемом взгляде промелькнуло нечто, напоминающее торжество. – Этого хочешь ты, – произнес он, и в его голосе прозвучало нечто, заставшее Сакуру врасплох. Наклонившись к ней достаточно близко, чтобы она могла разглядеть поразительный хаос светло-серых пятен на его радужке, он решительно закончил фразу, обхватывая ладонями её лицо: – Так почему я должен рассказывать тебе?.. Тепло и необычайная нежность его прикосновения настолько захватили её, что она не сразу поняла, что он имеет в виду свое прошлое – что она не имеет права дознаваться, если собирается уйти навсегда, но любая попытка Сакуры протестовать против несправедливости была поглощена ослепительной воронкой света, устремившейся вверх, чтобы унести их из рощи. Когда она вновь открыла глаза, увидела, что лежит на постели в собственной опочивальне, ошеломленно глядя на шикарный балдахин высоко над головой. Когда она заставила себя сесть, то увидела, что Саске исчез из её поля зрения. «Как мило, – сардонически усмехнулся внутренний голос. – Ты только что облажалась и наверняка разрушила все, над чем так упорно трудилась». – Заткнись, – сердито приказала она себе, чувствуя странные слезы, которые лишь сильнее разозлили её. Проблемой была не она – она-то имела полное право требовать снова увидеть маму и поверхность. Проблемой был Саске. Саске, который выворачивал все с таким мастерством, что у нее кружилась голова и путались чувства. Такой проницательный. Такой хитрый. Как быстро он сменил роль, чтобы заставить её защищаться! «Но я была честна! – пыталась она успокоить себя. – Если бы я солгала, он бы понял. Я никогда не говорила, что хочу уйти. Я просто намекала, что хочу снова увидеть маму…» Она ударила яростным кулаком по ближайшей шелковой подушке рядом с собой. Саске намеренно пытался поймать её в ловушку – а она, как последняя идиотка, была застигнута врасплох и позволила ему это сделать, собственными словами. Как просто! Проклятье, выругалась она мысленно. Она ненавидела игры, в которые он играл с ней на всех уровнях – ментальном, физическом и эмоциональном. Он обвинял в этом Чиё, но та меркла в сравнении с ним. «И все?.. – прошептал из глубины сознания тихий голос, к которому она редко прислушивалась. – Ты все оставишь как есть и больше ничего не предпримешь? Неужели ты будешь постоянно ему позволять тебя побеждать?» Дыхание в горле перехватило. Она знала, что должна сделать. Но прежде ей требовалось привести себя в порядок и сменить влажную одежду.***
(Тремя днями позже – в исчислении на поверхности) Сакура рассеянно фыркнула и с глухим стуком захлопнула толстую книгу в кожаном переплете. Ей пришлось использовать обе руки, чтобы вернуть её на место на полке. Казалось, даже чтение уже не могло отвлечь её от тревожных мыслей. Поднявшись на ноги, она вышла из библиотеки и направилась обратно в большой холл. Как она и ожидала – там было пусто. Её охватило то же необъяснимое ощущение паранойи, с которым она уже долгое время боролась, надеясь справиться. Она не могла ничего сделать и падала в него. Чем дольше она не видела Саске, тем сильнее убеждалась, что он её намеренно избегает. Все попытки расспросить Юме и Чизу – или других слуг, чтобы узнать, куда исчез их хозяин, были тщетны. Никто его не видел. Сакура искала повсюду, бродя по территории дворца с напускной небрежностью. Она не желала, чтобы её состояние стало слишком очевидным. Она прошла через королевский бальный зал, картинную галерею, банкетный зал, гостиную и кабинет, тронный зал, сады; она даже посетила кухни, которые, она обнаружила, представляли собой помещения с каменными стенами и огромными ревущими очагами, полные всевозможной еды – это она поняла, когда пообщалась с краснолицым шеф-поваром. Поиски Саске заставили её заглянуть даже в неисследованные комнаты на первом этаже. Она открывала бесчисленные арочные двери, ведущие в еще более богато обставленные спальни и комнаты отдыха. Еще одна двустворчатая королевская дверь, на которую она наткнулась в конце отсутствующего на карте коридора, открывалась в просторный зал, внушающий благоговейный трепет. Он был заполнен рядами позолоченных колонн из черного мрамора. Сводчатый потолок украшали мерцающие хрустальный люстры, но кроме них и гигантских колонн в огромном пространстве больше ничего не было. Посреди комнаты распростерлась длинная полоса кобальтово-голубого, отделанного золотом ковра. В самом расположилась еще одна пара изящных золотых дверей. Когда она их распахнула, то с удовольствием обнаружила второй бальный зал – столь же величественный, как и первый. Он вел к просторному балкону, с которого открывался вид на чарующие дворцовые сады. Сакура долго находилась там одна, довольствуясь возможностью с восхищением обозревать сумеречную красоту. Вокруг было невероятно тихо. Она наконец оставила свои поиски и вскоре вернулась в спальню, чтобы отдохнуть. Проснувшись, она вновь осмотрела весь дворец, но опять безуспешно. Она даже постучала в его спальню, а потом осторожно заглянула внутрь, но обнаружила, что в помещении никого нет. Разочарование достигло апогея, и она отправилась в оружейную, кузницу, а потом и в конюшню, искать утешения у Эос, которая была крайне счастлива услужить ей и ласково обнюхала. Но волнение Сакуры еще сильнее возросло, когда она заметила, что все темные кони Саске на месте: они глядели на нее огненными глазами, а Аластор – яростнее остальных. Потом она с нетерпением вернулась в библиотеку. Она никак не могла понять, почему он избегает её. Он никогда не оставлял её так надолго одну – даже когда они ссорились. Конечно, у него время от времени появлялась привычка исчезать: в конце концов, у него было много обязанностей, но сейчас все было иначе. Она это чувствовала. Она даже поговорила об этом с Суйгецу – но Бог Океанов, казалось, не обратил внимания. ‘Да наверняка устраивает показательный спектакль’, – скучающе зевнул Суйгецу. – 'Расслабься. Я уверен, что Его Ворчливость скоро вернется. Рано отправлять поисковую команду’. Сакура никак не могла понять, сколько времени прошло. Она знала только, что много, а Саске все еще нигде не было. Она ощущала беспокойство, словно ей требовалось что-то сделать – что-то продуктивное. Что-то физическое, что заняло бы её руки и голову. Она была слишком напряжена, чтобы расставлять цветы или заниматься подобными действиями для релакса. А потом она поняла. Она хочет спарринг. Это даст ей возможность выплеснуть внутреннюю ярость. Она направилась в спальню, где сменила кремовое платье на темно-красный с серым кожаный тренировочный костюм. Собрав волосы в небрежный хвост, Сакура завязала серебряные сандалии и натянула на руки перчатки. Пристегнув меч к поясу, она вышла из комнаты и тут же столкнулась с Юме, которая взвизгнула и от неожиданности чуть не выронила корзину. – Прости! – извинилась Сакура. – Это Вы меня простите, Госпожа, – взмолилась юная служанка. – Боюсь, это я не посмотрела, куда иду. – Тебе не за что извиняться, – успокоила её Сакура. А потом осмелилась узнать: – Саске еще не вернулся? Юме покачала головой. – Я не видела Господина. Сакура нахмурилась и подбоченилась. – Для него нормально так надолго исчезать? Юме выглядела странно встревоженной. – Мы не никогда не осмелимся следить за перемещениями Его Светлости… Сакура вздохнула. – Ладно, – она пожала плечами, избавляя служанку от дальнейших неудобств, и махнула на прощание рукой. – Я буду на тренировочном поле. Она прошла в комнату с платформой, которая спускала вниз на арену, и потянула рычаг, заставляя платформу скрежетать по спиральной дорожке. Ожидая окончания долгого путешествия, Сакура поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет хорошей тренировки. Может ей удастся найти что-нибудь, что можно разрушить. Она определенно была в настроении для скандала. Может – подумала она с озорством, наконец достигнув дна и ступив в прохладное пространство под куполом – ей даже удастся притвориться, что это надменная голова Саске, и она будет рубить, пока… Она испуганно поперхнулась, её ноги замерли, когда недоверчивый взгляд упал на просторную низкую площадку, окруженную знакомым кольцом из пяти ступенек. Саске был здесь и стоял к ней спиной. Без рубашки. Вокруг его головы была повязана черная полоска ткани, закрывающая глаза. Его окружали семь деревянных круглых досок. Центр каждой мишени был отмечен маленькой красной точкой. Она смотрела, как Саске подбросил в воздух семь кунаев, подбивая рукояти трех из них острыми краями остальных, чтобы отклонить те к намеченным целям. Каждый из них попал в алую точку. Ну конечно. «Это явно должно было утомлять – являться совершенством во всем, что делаешь», – с сомнением подумала Сакура. Затем она сглотнула, в горле странно пересохло. Она определенно не хотела спарринга с Саске. Не тогда, когда он был только наполовину одет! Но как же ей «повезло», что она искала его столько времени, а потом случайно наткнулась на него здесь, когда надеялась невинно и спокойно потренироваться! И «невинность», и «спокойствие» были словами, что точно не шли рука об руку с божеством смерти, стоящим перед ней. Она знала, что он слышал, как спускается платформа, но это не означало, что она должна остаться. Она развернулась с намерением немедленно уйти и прошла мимо одной из колонн – кунай просвистел в нескольких дюймах от её правого уха. Она моргнула, когда он вонзился в колонну и остался там, вибрируя от невероятной силы, с которой был брошен. Напрягшись всем телом, она повернулась – в тот же момент, когда это сделал и Саске. Он приподнял повязку и бросил на нее насмешливый взгляд, приподняв бровь в своей возмутительно высокомерной манере. – Сакура, – протянул он, растягивая первую гласную так невыносимо; и словно по сигналу её предательский пульс начал ускоряться. Она пристально посмотрела на него, а потом приказала себе выглядеть непринужденно и демонстративно сложила руки на груди. – Так значит все это время ты скрывался здесь? Он полностью снял ленту и повязал на правое запястье. Она заметила, что его предплечья были перетянуты полосами белого материала, похожего на эластичный бинт. Это почему-то придавало ему еще более дикий и бунтарский вид. – А ты искала, – его голос звучал снисходительно. Внутреннее «я» Сакуры в миллионный раз с тех пор, как она его встретила, пожелало, чтобы она смогла врезать кулаком прямо в это греховно прекрасное лицо. – Ничего подобного, – ложь слетела с кончика языка раньше, чем Сакура смогла её остановить. Глаза Саске на мгновение сузились, и он отвернулся, равнодушно фыркнув. Это была та самая лазейка, в которой она нуждалась, чтобы поспешно ретироваться – но в ту же секунду, когда она повернулась, чтобы снова уйти, за спиной раздался его голос. – Сразись со мной. Она предвидела этот приказ, как только увидела его стоящим здесь. Сакура прикусила нижнюю губу. Когда он наконец поймет, что она не какая-то марионетка, которой он может управлять по своему желанию? Когда ты ему это наконец покажешь, – прошептал тот же тихий голос, который она уже слышала. Она вспомнила свое решение, которое приняла после того, как он не слишком любезно уложил её в постель и оставил на несколько дней или недель – она точно не знала. – Спасибо, нет, – вежливо отклонила она, радуясь, что голос звучал чисто и ровно. Она не собиралась позволить ему втягивать себя в очередную игру – особенно когда он выглядел так, как сейчас. Не оборачиваясь, она зашагала прочь, почти позволив себе мрачную победную улыбку, приблизившись к платформе. Но конечно же с Саске события никогда не шли по плану. Прежде чем она смогла понять, что происходит, она ощутила странное давление вокруг своих рук. Словно что-то тонкое плотно обернулось вокруг них. А потом внезапный рывок дернул её назад, сбивая с ног. Она ахнула. В следующее мгновение она уже смотрела в лицо Саске. Он держал её наклоненное тело своей левой рукой. Вокруг правой были обмотаны длинные светящиеся бледно-голубые нити. Сакуре потребовалась секунда шокированного состояния, чтобы понять – он обернул тонкую нить вокруг её торса и использовал это, чтобы физически притянуть обратно, на низкую круглую арену. – Ты!.. – яростно начала она; щеки горели от гнева. Любую попытку освободиться пресекало болезненное ощущение впивающейся в кожу веревки. – Даже не пытайся, – предупредил Бог Смерти. – Если немного потянешь, нити чакры могут разрезать твои руки. Сакура затихла. Её взгляд невольно опустился на его обнаженный торс на долю секунды, прежде чем она снова встретилась с ним глазами. – Я сказала, что не хочу сражаться, Саске! – Тогда зачем ты здесь? – ловким движением правого запястья он размотал нить чакры, прежде чем заставить растаять в воздухе. Сакура немедленно выпрямилась и отошла от него. – Я пришла, чтобы потренироваться в одиночестве, – одна сделала ударение на последнем слове, надеясь, что он уловит намек. – И как это поможет тебе улучшить свои навыки? – равнодушно осведомился он. – Я смогу лучше сконцентрироваться… Она тут же пожалела о своих словах, потому что Саске накинулся на нее словно огромная кошка на добычу. – Сконцентрироваться? – повторил он, и ухмылка, затанцевавшая на его губах, была такой возмутительно сексуальной, что костяшки пальцев зачесались от потребности ударить. – А тебя что-то отвлекает, Сакура? О нет, она не просто хотела ему врезать. Она желала стереть его в порошок! – Нет, – возразила она – даже, пожалуй, слишком громко. – Хм, – фыркнул он. Не сводя с нее глаз, он сунул руку в черный мешочек, прикрепленный к серебряному поясу, и вытащил оттуда нечто маленькое и металлическое, прикрепленное к концам красной нити. Оно тихо звякнуло в руках. Два колокольчика. Сакура уставилась на них, а потом перевела вопросительный взгляд на Бога Смерти. – Упражнение на ловкость, – произнёс он. – Забери эти колокольчики. Она нахмурилась, её глаза расширились, когда она увидела, как он закрепил колокольчики на поясе. Он хотел, чтобы она сняла их с него? Но это означало рискнуть прикоснуться к нему – контакт кожи с кожей, а она определенно этого не хотела: осознание пришло, когда взгляд мимолетно скользнул по дразняще очерченным линиям безупречно вылепленного торса. – Доставай клинок. Его голос заставил её вздрогнуть и покраснеть. Она даже не заметила, насколько пристально смотрела на него… К счастью, Саске уже отвернулся. – Стой, – она мысленно встряхнулась, приказывая себе взять себя в руки. Если она намерена драться, как он хочет, ему тоже придется пойти на компромисс. – Подожди. Что я получу, если выиграю? Он кинул на нее быстрый взгляд через левое плечо. Кусанаги блеснул в руке – холодная, острая, безжалостная сталь. Он, казалось, долго обдумывал её просьбу, размышляя, желает ли потакать ей – прежде чем согласиться к огромному внутреннему облегчению Сакуры. – Например? – поинтересовался он. Теперь настала очередь Сакуры атаковать. Она знала, что у нее нет ни малейшего шанса победить его одним ударом меча. Её победа должна была случиться благодаря другому – хитрости и остроумию. Её шансы были ничтожны, учитывая ставки, которые она намеревалась сделать; она знала, что у Саске не будет желания проиграть, когда он их услышит. Но она черпала надежду в том, что ей уже удавалось интеллектуально перехитрить его прежде – хотя простые человеческие шахматы не так пугали. – Ты расскажешь мне о том, что произошло, – твердо сообщила она. – Если я заберу колокольчики, ты расскажешь мне о войне. Она заметила, как напряглись его плечи, и на мгновение ей показалось, что он находится где-то между раздражением и искренним недоверием к её настойчивости в этом вопросе. А потом он развернулся к ней лицом, темные глаза опасно блеснули. – Высокие ставки, Сакура, – заметил он. Ему не нужно было говорить ей, что она должна будет позволить ему потребовать от нее чего-то не менее значимого. Но Сакура не желала думать о проигрыше – и о том, чего он захочет, если так случится. Она даже слышать об этом не хотела. Уже даже то, как он смотрел на нее, предупреждало об ужасе, который она испытает, если не сумеет отобрать колокольчики. Поэтому она не проиграет. Она будет использовать любые уловки, чтобы победить и получить то, что хочет – так же, как это множество раз делал Саске. – Я готова, – произнесла она, собравшись с духом и вытащив меч, показывая, что не намерена отступать. Чем больше она с этим тянула, тем выше вероятность, что даст заднюю и выберет более безопасный приз. Глаза Саске сузились – но внутри он был невольно впечатлен. Она была глупа, полагая, что у нее есть хоть какой-то шанс на победу, однако оказалась храброй и красивой дурочкой. Он поднял Кусанаги, демонстрируя свое молчаливое согласие на её условия, и направил угрожающий конец прямо на нее. – Тогда начинаем.