По правде говоря, я не нахожу ничего Кроме смерти, Мои легкие поражены, И я не могу дышать, Ибо Судьба запечатала мои бесконечные сомнения В этот хрупкий Цветок, Что лежит в моей ладони.
Уязвимое тело Сая продолжало хромать и шататься, и встревоженная Сакура боролась с инстинктами внутреннего медика, которые кричали ей сделать что-нибудь, чтобы облегчить его дискомфорт. Доберется ли он вообще до берега реки в своем искалеченном болью состоянии? Ей ничего ни хотелось так сильно, как броситься за ним, чтобы убедиться, что он справится. Но она не осмеливалась пошевелиться — не могла заставить свои руки ослабить хватку на Саске. Возможно, именно остатки шока, все еще владевшие ей, были ответственны за то, как крепко она продолжала держаться за него. Или, быть может, всему виной внезапное, вытесняющее чувство, что он был единственным реальным, физическим якорем, удерживающим ее мысли от того, чтобы их снесли сокрушительные волны хаоса. Между ними установилась напряженная тишина, в которой Сакура заставила свое бешено колотящееся сердце успокоиться. Этого бы не случилось. Её разум не прекращал своего безжалостного вращения. И только когда фигура Сая полностью исчезла за вратами, защищающими от тумана, и скрылась из их поля зрения, божество смерти наконец нарушило неловкую тишину. — Сакура. — Ее имя было произнесено так же вкрадчиво, как и всегда, но тон Саске оставался решительно ледяным. — Отпусти, — резко приказал он. Она заметила, что его руки были сжаты в крепкие кулаки — верный признак того, что он все еще раздражен. Нервно сглотнув, она, наконец, заставила свои руки соскользнуть с него. Внутренне кипящий Саске оставался неподвижным и смотрящим вперед. Никто не останавливал его руку. Никто никогда не осмеливался. Он был встревожен и возмущен в равной степени тем, что слезы Сакуры на самом деле повлияли на него достаточно, чтобы не только заставить его остановиться, но и отменить решение вырвать душу несчастного мальчишки-посыльного. Он сохранил Саю жизнь. Он понял, что причина проблемы была не в том, что она плакала, а в том, что именно она плакала. Это было тревожное осознание того, что она каким-то образом влияла на него. И он непреднамеренно позволял ей тоже осознать это. Сакура задумалась, как лучше поступить. У нее было множество вопросов, и она хотела получить объяснение ужасной сцене, свидетелем которой только что стала. Какая тьма накрыла Саске? Однако она решила перестраховаться и проверить мутные воды, а потому начала с тихого выражения признательности, вместо того, чтобы поговорить откровенно. Когда она осторожно попыталась поблагодарить Саске за то, что он позволил Саю жить, внутреннее разочарование и негодование божества смерти только усилились. — Саске, — неловко начала она, стараясь говорить ровным голосом. — Спасибо за… Остальная часть предложения застряла у нее в горле, когда он уронил: — Никогда не вмешивайся. Сакура покачала головой, на мгновение потеряв дар речи. Неужели он действительно думал, что она будет просто стоять в стороне, пока он хладнокровно убивает ее одноклассника? Она никогда не допустила бы, чтобы это случилось даже с незнакомцем, и уж тем более с тем, кого она лично знала! Этого было достаточно, чтобы прогнать последние ее сомнения. Не в силах удержаться от того, чтобы потребовать оправдания его пугающему поведению, она воскликнула со смесью гнева и недоверия: — Ты ожидал, что я просто буду стоять в стороне и смотреть? Ты собирался убить его, Саске! Он быстро развернулся к ней, темные глаза метали кинжалы. Сакура подняла подбородок и встретилась с ним взглядом так прямо, как только могла. Смертельная красная дымка и удушающая черная аура чакры, окружающая его, рассеялись, но недовольный Саске все еще был опасным и непредсказуемым. — Он это заслужил, — отрезал он. Сакура моргнула, пораженная и совершенно потрясенная. В течение ужасной минуты она не могла придумать, что ответить. Это была не та сторона божества смерти, к которой она хотела обратиться и узнать больше; это была не та часть, которая очаровывала ее, та, в которой она начала видеть робкие проблески чего-то человечного, скрытые глубоко под многими защитными слоями, которые он плотно выстраивал вокруг самой сути того, кем он являлся на самом деле. Это была его другая, более уродливая сторона; импульсивная, похитившая ее, не заботясь о последствиях. Эта эгоцентричная, снисходительная, бессердечно бесчувственная грань его личности едва не довела ее до предела. Внезапно Сакура внутренне разозлилась из-за того, что дало ему право так относиться к другим, совершенно не заботясь о чьих-либо эмоциях и благополучии, кроме своего собственного. Для этого Саске имело значение только его мнение. Он всегда был прав. Его желания превалировали над всем остальным. Он ходил с комплексом превосходства, который был больше, чем сам Подземный Мир — и Сакуре было достаточно. Она взорвалась. Паника и ужас, вызванные тем, что она стала свидетелем его смертоносной сущности, смешивались с тем, насколько расстроенной она чувствовала себя, сталкиваясь с тупиком, с глухой стеной снова и снова. Ее гнев вспыхнул; с нее достаточно его эгоизма и бессердечия — кто-то должен был занять твердую позицию и заставить его понять, что он не может просто относиться к другим так, будто они являлись всего лишь пешками на его личной шахматной доске. Пешками, которыми он мог манипулировать и выбрасывать по своему желанию. И нахмурившаяся Сакура решила, что у нее больше шансов, чем у большинства — она была готова встретить его гнев лицом к лицу. — Он это заслужил? — повторила она. — Что дало тебе право так играть жизнями людей, Саске? Он все так же равнодушно и без раскаяния смотрел на нее, и она продолжала разглагольствовать: — Ты не можешь относиться к другим людям так, словно они пустое место, только потому, что ты веришь, что ты лучше и важнее всех остальных! Саске моргнул, внутренне не веря, хотя внешнее выражение его лица оставалось каменным. Она действительно делала ему выговор? Она действительно осмелилась упрекнуть его, бога смерти? Ему было совершенно странно это слышать. Но завораживающее пламя вызова, которое он видел в ее изумрудных глазах, не позволяло ему отвести взгляд или прервать ее. — Ты ... — вспыхнувший гнев заставил слова на мгновение застрять в горле Сакуры, прежде чем она взорвалась, — ты не можешь убить кого-то только потому, что тебе этого хочется! Ты не можешь просто так уничтожать вещи по какой-то… какой-то внезапной прихоти! Это человеческие жизни! — Она обвиняюще ткнула в него указательным пальцем. — Ты король Подземного мира! Разве ты не должен оберегать мертвых, а не увеличивать их число?! Она довела себя до сумасшедшего состояния, но не могла остановить слова, что лились из ее рта. Месяцы — почти четыре, если быть точным — молчания пробивались на поверхность раскаленной лавой, поднимающейся в кратерах грохочущего вулкана. — Ты не можешь издеваться и принижать других, потому что считаешь, что их чувства незначительны и не имеют ценности по сравнению с твоими! Мир устроен не так, Саске! «Что ты мелешь, сумасшедшая? — тихий, встревоженный голосок нервно зашептал в ее голове, потрясенный ее истерикой. — Ты рассказываешь богу, как устроен мир? Как будто у тебя действительно есть ключ к разгадке и его божественное знание ничто. Ты вообще понимаешь, как нелепо это звучит? Он был снисходителен, позволяя тебе так долго злиться на него. Может быть, если ты сейчас заткнешься, он передумает целиться Чидори прямо в твой череп…». Она сердито проигнорировала это. Если она хотела донести свою точку зрения в полном объеме, то не было абсолютно никакого времени для сомнений. — Они действительно важны! — воскликнула она, безжалостно продолжая свою словесную атаку. — Чувства Сая имеют значение. Мои чувства имеют значение! И ты хочешь знать, что я почувствовала, когда увидела, как ты потерял контроль? — Не дожидаясь его ответа, она воскликнула: — Я была в ужасе! Я боялась тебя и за тебя! Мне казалось, что я смотрю на монстра! Монстр. Это слово громовым эхом отозвалось в его черепе. Монстр. Это поразило его, как физический удар — более сильный, чем все, что она когда-либо бросала в него. Саске почувствовал, как что-то внутри него скрутилось, словно режущее лезвие зазубренного ножа вонзилось глубоко в грудь. Он хотел сказать ей, чтобы она заткнулась – что она понятия не имела об истории, которую он и Сай разделяли — о бесчисленных сообщениях, которые передавал Сай и которые способствовали гибели его клана, – но теперь уже его язык оказался связан перед лицом ее яростной вспышки. Впервые за целую вечность женщина лишила Саске дара речи. Он несколько раз видел эту дерзкую, напористую Сакуру. Он всегда знал, что она дремлет где-то глубоко внутри внешних оболочек приличия и неуверенности. Это была Сакура, которую он хотел видеть во время их спаррингов, энергичная, захватывающая и непредсказуемая. Теперь ему открылось долгожданное зрелище, и Саске не знал, был ли он взбешен тем фактом, что ему читали лекцию, или был впечатлен тем, как далеко она зашла, впечатлен бесспорным проявлением мужества и характера. — Я не узнала тебя, Саске! — ее голос находился близко к срыву, она дрожала вместе с остальным телом. — Ты заставил меня подумать о монстре, которым я считала тебя, когда впервые проснулась здесь. До того, как ты начал показывать мне, что это не так! Его недоверие было абсолютным. Серьезно? Он похитил ее, удерживал в своем мире против ее воли – скормил ей Запретный Плод, о котором она все еще была в таком блаженном неведении, — и она все еще не считала его злодеем? Еще один болезненный внутренний рывок — самое близкое, что он когда-либо испытывал к непризнанной вине. Потому что она не понимала, что он действительно был монстром. Мстителем. Кем-то, кто всегда был превосходен лишь в том, чтобы калечить и разрушать. Как Сакура могла начать думать иначе, особенно после всего, что он с ней сделал? Это было нелепо, но типично для ее доброты, — подумал про себя Саске, проглатывая горечь в горле, — пытаться искать лучшее в других. Это была одна из многих вещей, которые с самого начала невольно влекли его к ней. Она надеялась, что попытается найти даже самые слабые проблески праведности во всех и во всем – даже если они уже были прокляты и не заслуживали ее непоколебимой доброты или веры. — Ты не такой, — повторила она, тяжело дыша. Эта вспышка заставила ее почувствовать себя эмоционально истощенной — но ей стало гораздо легче. Затем Сакуре пришло в голову, что он действительно прислушивался к каждому слову и позволил ей закончить. Он не сжег ее на месте. Она все еще была жива, после всего, что словесно бросила ему. И облегчение от того, что она наконец высказала свое мнение, было совершенно чудесным. Но она слишком ясно видела, что слушать ее было нелегко для гордости Саске, и ему не понравилось то, что он услышал. Его челюсть была плотно стиснута, как и кулаки, прижатые к бокам. Однако, к ее удивлению, он, похоже, ничуть не удивился ее тираде. Возможно, сказала себе Сакура, он предвидел и ждал этого взрыва с самого начала. Видя, что она закончила, божество смерти подошло к ней ближе. — Разве, Сакура? — потребовал он, словно проверяя уверенность ее мнения; его голос снова стал напряженным от вынужденной сдержанности. — Ты забыла все, что я сделал? Тем не менее она стояла на своем, оставаясь непоколебимой в своей позиции. Ее глаза блестели от свежих слез, она многозначительно ответила: — Ты оставил его в живых. Ложь, последовавшая за этим сквозь стиснутые зубы, была автоматическим защитным механизмом — тем, который отвергал реальность, что сильно беспокоила Саске. — Я сделал это не для тебя. Но, несмотря на яростную силу его слов, Сакура знала, что ему лучше не верить. Что-то в выражении ее лица помогло ему оторваться от мстительной попытки покончить с жизнью Сая. Другого объяснения не было. Если бы она не набралась храбрости, необходимой для того, чтобы подвергнуть опасности свое собственное благополучие и вмешаться, она смотрела бы на окровавленный труп Сая на земле. — Ты не монстр, — снова настаивала она с удивительной убежденностью, свежие слезы навернулись на глаза, на мгновение затуманив зрение. — Я знаю, что это не так. Поймав ее подбородок большим и указательным пальцами, он повернул ее лицо, чтобы посмотреть на него, выдыхая: — Тогда ты глупа, Сакура. Он избегал прямого признания ее слов, внезапно поняла Сакура; воздух снова застыл в ее легких. Он защищался, пытаясь скрыть тот факт, что поступил правильно, сохранив жизнь Саю, скрывая это за упрямым фасадом высокомерия и превосходства. — Я знаю, что в глубине души ты знаешь, что поступил правильно, — прошептала она, протягивая руку, чтобы коснуться его руки, пытаясь глазами показать ему, как много значило для нее его решение позволить Саю жить. Что-то промелькнуло в его радужках. И в этот момент он почти растерялся, когда прочитал и признал выражение ее честного взгляда. Затем Сакура практически увидела, как гневное отрицание отразилось на его лице. Тем не менее, он, казалось, действительно не мог найти ничего более внятного, чтобы произнести в эту секунду, кроме презрительного, пренебрежительного: — Тц. Он раздраженно отпустил ее лицо и обошел ее, чтобы подняться по ступенькам обратно во дворец. Сакура медленно выдохнула. Неужели она наконец достучалась до него? Было ли отсутствие резкого замечания доказательством того, что он действительно слушал? Она могла только надеяться на это. Воспользовавшись дистанцией между ними, она быстро собрала свои рассеянные мысли. Саске, несомненно, намеревался убить Сая, потому что тот проник в Подземный мир без разрешения и потому, что, вероятно, подслушал предложение Сая о том, чтобы Сакура сбежала с ним. Но она все еще не понимала, как эти двое узнали друг друга. У нее было ноющее чувство, что у них общая долгая и неприятная история – и что неожиданные потрясения ни в коем случае не закончились для нее. Настоятельная потребность в ответах – кем и чем именно был Сай, какое послание он передал, и все другие вещи, которые она отчаянно должна была узнать, съели все оставшееся беспокойство внутри нее, заменив его пылающим огнем. На этот раз она не отступит. На этот раз Саске скажет ей то, что она хотела услышать. Она развернулась и поспешила за божеством смерти, окликая его, когда он шел через вестибюль. — Саске, подожди! В ее голосе прозвучала решимость, которая заставила его моргнуть. Исчезли неуверенность и дрожь в ее голосе. На их месте были настойчивость и решимость, которые только еще больше испортили его менее чем дружелюбное настроение. Ему нужна была дистанция. Он не остановился в своем быстром шаге, когда вошел в тронный зал, заставив Сакуру слегка пробежаться, чтобы догнать его. — Откуда Сай знает о тебе и об этом месте? — спросила она, шагая рядом с ним. Мышцы на челюсти Саске напряглись, когда он ненадолго отключился от нее. Его собственные мысли все еще были заняты ужасом, который он обнаружил в лаборатории Орочимару – и тем, как идиот-Наруто сумел выяснить местонахождение Сакуры. Из всех безмозглых, некомпетентных божеств, его заклятый враг был единственным, кто разгадал тайну ее похищения, хотя Саске пошел на крайние меры, чтобы замести все свои следы. Это был болезненно ироничный поворот событий. Саске чувствовал, что Мойры смеются над ним. — Откуда ты его знаешь? — мозг Сакуры разворачивал каждый вопрос на кончике ее языка, выпуская их в Саске, как пули. — Он знал о том, что я была здесь все это время, не так ли? Почти четыре месяца! Затем ее осенило, что божество смерти даже не слушало. Он был явно отвлечен, что только еще больше расстроило ее. Проскользнув перед ним, она протянула руки и прижала ладони к его рукам, чтобы физически остановить его. Прикосновение, казалось, вывело его из оцепенелого состояния, потому что он моргнул. Его взгляд, наконец, сфокусировался на ней. — Он сказал мне, — сказала Сакура. — Он сказал мне, что уже почти июль. Ее зеленые радужки горели чувством, которого он никогда раньше в них не видел. Глаза Саске сузились. Он уже жалел, что оставил глупого Посланника в живых. — Это правда, Саске? — настаивала она. Он вздернул подбородок, глядя на нее поверх острого кончика носа. Наконец он выплюнул, словно бросая вызов и ожидая каких-то действий с её стороны: — Да. Почти четыре месяца ее поверхностной жизни; Саске отнял у нее это, и она никогда не сможет вернуть потерянное время. Двадцать пятое июня. Выпускные экзамены должны были закончиться, и Сакура должна была окончить медицинскую школу после получения ее результатов. — Тот браслет, который ты мне подарил, — ее голос стал тише. — Это мой подарок на девятнадцатый день рождения? —… — глаза Саске впились в нее, холодные, как твердая сталь. Он не ответил. В этом не было необходимости; в глубине души Сакура уже знала, что так и есть. Она выдохнула. Как бы сильно она ни была расстроена, продолжительность ее пребывания больше не казалась самым важным вопросом. Будь то четыре месяца или десять — это не изменило ее нынешнего положения. Что сейчас имело для нее большее значение, так это то, кем был Сай – и кто послал его. — И он знал, что я была здесь все это время, не так ли? — Сакура теперь крепко вцепилась в его руки. Он долго молчал. Затем холодно повторил: — Да. Сакура почувствовала, как ее дыхание участилось, когда она продолжила: — Откуда он знает об этом месте? Она увидела напряженную линию губ Саске. На секунду ей показалось, что он собирается упрямо отказаться отвечать, но он удивил ее, решительно заявив: — Он Посланник. Об этом она уже знала от Сая. — Что за посланник? На этот раз Саске ничего не сказал. — Откуда ты его знаешь? — У Сакуры возникло внезапное желание встряхнуть его. Но какая-то часть ее все еще боялась. Люди не могли просто так поступить с таким устрашающим и могущественным божеством, как Саске. Он знал, что Сакура уже поняла, кем на самом деле был Сай – оставалось только полностью принять это. Какой смысл скрывать от нее то, что, как она уже знала, было правдой? — Он передает послания между божествами, — сообщил он. Онемевший разум Сакуры поспешил переварить это. Сай. Ее одноклассник. Бледнокожий, странный одиночка с неуместными замечаниями и пустыми улыбками – подумать только, что его истинная личность была посланником между богами… Слова, последовавшие за откровением Саске, могли быть абсурдными раньше, но теперь Сакура произнесла их без колебаний. — Он тоже божество? Так вот откуда у него было видение цветочного поля? Раздражение Саске возрастало с каждым вопросом, который она задавала ему, но он не злился на нее. Он был зол на них. Они солгали ей. Они держали ее в неведении – и теперь от него ожидали всех объяснений? — Подожди минутку, — Сакура вдруг кое-что вспомнила. — Когда он нашел меня на Карусели с Ино... он остался. — Выдохнув со свистом осознания, она закончила: — Потому что он, должно быть, знал, что ты был там. Он знал, да? Она ловко начала заполнять пробелы. Саске желал дать ей ясность, к которой она так отчаянно стремилась, — но как он мог, когда все еще не знал причин, по которым Цунаде и другие решили все от нее скрыть? Сейчас было неподходящее время, сказал он себе; сначала он должен получить полную картину. Это не продлится долго, — поклялся он себе. Он собирался узнать всю правду от Наруто – даже если ему придется выбить ее из груди этого шута. Сердце Сакуры подпрыгнуло. Саске не подтверждал ее подозрений, но и не отрицал их. Так что это действительно правда… Сай тоже божество. Ее голова склонилась. Тяжесть осознания, словно сокрушительная сила, обрушилась на ее плечи. Ладони соскользнули с его рук и безвольно упали вдоль боков. Сай был не тем, кем казался. У кого еще были такие же секреты, как у него? Внезапно ее лихорадочно работающий разум начал выдавать всевозможные возмутительные, дикие теории, о которых она никогда бы даже не подумала раньше – и в течение долгой минуты Сакура боролась за то, чтобы оставаться спокойной. Следующий вопрос ей было труднее всего сформулировать. Она уже спрашивала об этом однажды, но теперь это не хотело слетать с ее губ. Она едва осознавала тот факт, что ее снова начало трясти. Пульс бешено колотился. Ужасающее чувство тошноты подступало к животу. — Моя мама, — прошептала она, не глядя на Саске: взгляд был прикован к собственным ногам. — Откуда у нее доступ к амброзии? —… — Саске заколебался. Если сообщение Сая окажется правдой, то Наруто скоро прибудет ко входу в Подземный мир. Он не мог продолжать разговор с Сакурой до того, как поговорит с этим идиотом, – как бы сильно он ни хотел развеять всю ложь, которой ее кормили. Его продолжающееся молчание было оглушительным. Сакура резко втянула воздух — прежде чем поднять глаза на Саске. Черты его лица были совершенно нейтральными, ничего не выражая. — Саске, — она протянула руку, чтобы крепко ухватиться за ткань над его грудью. Ее глаза снова наполнились слезами, и она потребовала, повысив голос: — Как амброзия оказалась у моей матери?! Сакура почувствовала, как ее самообладание пошатнулось. Произнесение вопроса вслух только сделало наиболее вероятный ответ еще реальней — и это заставило ее мир завертеться вокруг своей оси: она обнаружила, что подвергает сомнению все и всех, кого когда-либо знала. То, как она всегда чувствовала себя такой защищенной. То, как ее мать никогда не позволяла ей никуда идти одной, без Наруто, Ино или кого-то еще, кому она доверяла. Теплое воспоминание о ее поверхностной жизни, которое раньше было для нее источником постоянного комфорта в Подземном мире, внезапно показалось хрупким, словно сотканным из самого тонкого стекла. Изображение начало раскалываться, образовывались мелкие трещины, которые угрожали полностью разрушить все, что она знала. — Что ты мне недоговариваешь?! — она практически закричала на него, взбешенная отсутствием ясности и эмоций или чего-то еще в его отстраненных глазах. Охваченная нарастающей истерией, она сделала что-то чрезвычайно опасное-то, на что, как она думала, у нее никогда не хватит смелости. Она пошла против своего предыдущего совета и встряхнула Саске. Именно тогда что-то, наконец, промелькнуло в его темно-серых глазах — что-то невероятно враждебное и опасное. Его левая рука метнулась вперед, быстро, как атакующая гремучая змея, ладонь схватила ее сзади за шею, когда он дернул ее вперед, их лица были на расстоянии дюйма друг от друга. — Я не тот, кто хранит от тебя секреты, Сакура, — прошипел он. Его терпение достигло предела; она не отступала, и был лишь один способ отложить неудобную конфронтацию. У Сакуры перехватило дыхание. Прежде чем она смогла полностью осознать значение его слов, прежде чем она смогла сделать что-либо еще, она обнаружила, что в приглушенном шоке смотрит на вращающийся алый калейдоскоп; на красивую, но разрушительную шестиконечную звезду, которая гипнотически крутилась, выжигая безжалостную команду в ее пульсирующем разуме. — Саске!.. — охваченная яростным негодованием и страхом, Сакура оттолкнула его, мгновенно осознав, что он делает. Но его хватка была железной. Даже когда ее мозг начал замедляться, отдаленно осознавая, что уже слишком поздно спасаться от силы его Шарингана, она отчаянно боролась, чтобы оставаться в сознании. — Нет, я не буду спать!.. Но тьма вынужденного беспамятства быстро нахлынула и завладела ею, и спустя несколько секунд она упала в его ожидающие объятия. Саске стиснул зубы, подхватил ее на руки и понес в гостиную. Осторожно опустив ее на один из элегантных диванов, он некоторое время стоял, наблюдая за ней. Он знал, что она расстроена принудительным усыплением, но у него не было другого выбора. В конце концов она проснется, а он должен был убедиться, что она останется в пределах дворца, когда придет в себя. Божество смерти повернулось и покинуло комнату, а затем и дворец, крепко закрыв за собой двери. Никто не войдет и не выйдет, пока он не вернется. Его разум был одержим одной-единственной целью. Он собирался разгадать тайну Сакуры — раз и навсегда.***
Зубы Наруто застучали, когда туманный воздух ударил по открытой загорелой коже его лица и рук. Он задавался вопросом, было ли это просто его диким воображением, или устрашающий вход в Подземный мир действительно казался более холодным, чем обычно. Возможно, даже здешний туман реагировал на настроения своего правителя. В конце концов, когда Сай вернулся к ним на поверхность в ужасном состоянии и передал ответ божества смерти на его сообщение, Наруто понимал, что Саске вне себя от ярости. Но это не имело значения — он ожидал такого исхода. Пока Сай разговаривал с ним и Какаши, Наруто мог сосредоточиться лишь на том факте, что Сай видел ее своими собственными глазами. Сай видел Сакуру. И с ней все было в порядке. Как Наруто и надеялся и верил, Саске не причинил ей вреда. И Сакура... Она каким-то образом смогла обуздать намерение Саске убить и спасти жизнь Сая. Но огромное облегчение Наруто быстро переросло в замешательство и ярость от того, что Саске прятал ее все это время, коварно позволив свалить вину на Суйгецу! Наруто точно не знал, что происходит между ними двумя, но был полон решимости выяснить это. Он догадывался, что бог мертвых придет на встречу с собственными вопросами. Как много ему удалось выяснить о своей пленнице? Наруто сглотнул, внезапно встревожившись. Он поклялся хранить тайну. Лишь немногие избранные знали истинную правду. Наруто всеми фибрами своего существа хотел верить, что он может доверять Саске — довериться, как когда-то, в давнем прошлом. Но он не был уверен, где Саске находился по отношению к своему старшему предку. Он не знал, на чьей стороне Саске на самом деле. Изменится ли его преданность, если Наруто расскажет ему правду, которую поклялся скрывать любой ценой? Затем он поймал себя на том, что задается вопросом — зачем ему это? Саске отвернулся от них всех и предпочел свою семью остальным. Однако, в отличие от других, которые заклеймили его дезертиром, какая-то часть Наруто все еще могла понять действия Саске. «Ни слова о сущности», — твердо предупредил его Какаши, прежде чем уйти. Наруто знал, что как никогда важно сдерживать порывистые эмоции. Слишком активное раскрытие правды на этот раз приведет к смертельным последствиям, если Саске действительно сотрудничает с их врагом. — Хэй, большой слюнявый парень, — поприветствовал он грохочущего Цербера, держась на безопасном и осторожном расстоянии от зверя. — С каждым моим визитом сюда ты становишься еще страшнее. Три головы огромной собаки залаяли в унисон, когда адский пес хищно двинулся вперед, тяжелые цепи на его ногах и шее, волочащиеся за ним, громко бряцали. Именно тогда из глубин клубящегося тумана и тьмы впереди раздался холодный как лед голос. — Я же сказал тебе держаться подальше отсюда. Наруто сглотнул, моментально доведенный до грани, его гнев мгновенно усилился. Его не волновала явная опасность, в которой он находился, и риск, на который он шел, просто стоя на территории Саске. Все, о чем он думал, — это ответы. — Саске… — он слышал, как его голос дрожит от ярости, как и тело. — Ты ублюдок, она была у тебя все это время! Высокая фигура Саске выплыла из тени. Он остановился рядом с Цербером, который замер по приказу своего хозяина. Божество смерти ничего не сказало, не предложило никаких объяснений, а Наруто изо всех сил старался сдержать свои порывы. — Почему? — потребовал он. — Зачем ты это сделал, Саске? Отомстить нам? Мне?! Саске по-прежнему не отвечал. Наруто почувствовал, что теряет самообладание. Это было удивительно и крайне нервировало, как быстро Саске всегда умел выводить его из себя — часто даже не произнося ни единого слова. Костяшки пальцев Наруто побелели от того, как сильно он сжимал кулаки. У него возникло внезапное, бездумное желание броситься вперед и разнести в клочья это равнодушное, эгоистичное лицо, раз этот презрительный рот не стремится сказать ему все, что он хотел узнать. — ОТВЕЧАЙ МНЕ, ПРОКЛЯТЫЙ УБЛЮДОК! — заорал он. — Зачем ты похитил Сакуру-чан?! Ты хоть понимаешь, что наделал? Или для тебя все это просто какая-то больная, извращенная игра, способ причинить нам боль?! Глаза Саске сузились в бездушные щелочки. Не потребовалось много времени, чтобы этот крикливый идиот стал чересчур эмоциональным. Наруто был все тем же глупым Аполлоном, который все еще опасно выставлял свои чувства напоказ. Это было отвратительно. Просто стоять рядом с безмозглым шутом оскорбляло его. — Сакура-чан не имеет к этому никакого отношения! — Наруто бушевал, его голубые глаза яростно сверкали. — Если ты хочешь отомстить, если ты хочешь причинить кому-то боль, то вымести злость на мне! — Он шагнул вперед, протягивая руки в знак покорности. — Верни ее нам сейчас же и возьми меня на ее место! Саске усмехнулся. Его левая рука чесалась, чтобы вытянуть Кусанаги из ножен и вырезать язык Наруто, чтобы больше никогда не пришлось слушать его раздражающую чушь. Но если он это сделает, то никогда не узнает правды. — Черт возьми! — Наруто поднял кулаки в отчаянии от продолжающейся тишины. — Скажи что-нибудь, придурок! Зачем ты это делаешь? Я тебе не враг, Саске! Я пытался сказать тебе, что тогда у меня не было выбора — ты не оставил мне выбора! — Заткнись, — наконец рявкнул Саске. — Нет! — Наруто ткнул указательным пальцем в его сторону. — Ты изменился, Саске! Вся эта безумная ненависть сделала тебя слепым! ТЫ тот, кто предал МЕНЯ! Божество смерти почувствовало, как его собственное самообладание ускользает, когда Наруто прошелся по старым ранам, которые Саске, конечно же, не собирался снова открывать. Но он больше не мог подавлять свой нарастающий гнев. У этого идиота действительно хватило наглости обвинить его в предательстве? Его недоверие только усилилось от того, что достигло его слуха после. — Мы собирались вместе остановить войну — мы ДОГОВОРИЛИСЬ встретиться на Олимпе! Почему ты ведешь себя так, будто этого никогда и не было?! Я ждал тебя, черт возьми! Я ждал и ждал — но ты так и не появился! И когда я узнал, что вместо этого ты был на поле боя, сражаясь с этим монстром, Кроносом… Сотрудничать с Наруто, чтобы попытаться предотвратить конфликт? Что за бред он нес? Саске не помнил такой возмутительной чуши. Устав слушать, как идиот пытается защитить свои прошлые действия, произнося полную тарабарщину, он без предупреждения бросился вперед. Поток Чидори засвистел в его ладони, когда он снова гневно зарычал: — Заткнись! Я здесь не для того, чтобы выслушивать твою ложь! Сердце Наруто подпрыгнуло, когда он отчаянно уклонился, отступая от приближающегося божества. — Ложь? — он выдохнул, выглядя искренне сбитым с толку и удивительно потрясенным для обманщика. — О чем ты говоришь? Зачем мне тебе врать?.. — Ты помогал им, — закипел Саске, обнаружив, что его втянули в эту тему, несмотря на его первоначальное решение избегать этого. — Ты помог им сокрушить мой клан! — Он снова устремился к богу солнца, который набрал из своей печати ровно столько чакры, чтобы успеть вовремя увернуться и избежать пронзения головы энергией молнии. — Ты меня СЛУШАЕШЬ, упрямый засранец?! К тому времени, как я добрался до поля боя, было уже слишком поздно! Почему ты мне не веришь?! — Он парировал последующие атаки Саске, блокируя и отбивая их руками с силой, от которой у него застучали кости. — А как насчет МОЕЙ семьи? — крикнул Наруто. — Я тоже потерял родителей!.. Ауч! В мгновение ока Саске выхватил Кусанаги из ножен. На этот раз Наруто оказался недостаточно быстр. Свистящее лезвие со свистом рассекло его правую руку прямо под плечом, оставив неглубокую рану, из которой сочилась кровь. Саске угрожающе ухмыльнулся. — Я мог бы убить тебя сейчас, Наруто, — насмехался он. Они оба знали, что он справится с этим без особых проблем или усилий. Наруто поморщился и снова отстранился. — Какаши-сенсей знает, что я здесь, — выдохнул он. — Если я не вернусь через два часа, он предупредит остальных! — и добавил сквозь зубы: — Только Какаши-сенсей и я знаем прямо сейчас, но если я не вернусь, они все узнают! Самодовольная полуулыбка Саске тут же исчезла. Он не оценил явную угрозу, которую уловил в словах Наруто, но и дураком он тоже не был. Тот факт, что только Какаши и Наруто знали о Сакуре, играл ему на руку. Эти двое все еще безнадежно цеплялись за свои прошлые воспоминания и переживания о том, кем когда-то был Саске. Это их ошибка. Ему потребовалось мгновение, чтобы сосредоточиться. Он позволил втянуть себя в очередную бессмысленную потасовку с идиотом и отклонился от первоначальных намерений. Отвращение к вечному сопернику глубоко закипело в нем — уродливое, жестокое чувство. Он ничего так не хотел, как покончить с существованием божества солнца прямо здесь и сейчас, разорвать любые затянувшиеся нити глупых, проклятых давних уз. Но он знал, что сейчас не время. Сейчас выводить Наруто из строя не лучший вариант. Медленно, с намеренной неохотой, чтобы его соперник мог видеть, Саске вставил Кусанаги обратно в ножны. Электрический ток в руке резко и многозначительно зашипел. Наруто с облегчением осел, задержавшись на минуту, чтобы отдышаться. Он пришел не для того, чтобы ввязываться в физическую драку — и, к счастью, Саске, похоже, тоже этого не желал. Он не потрудился залечить неглубокий, ноющий порез на руке: сказал себе, что займется этим позже. — Саске, — наконец, он заговорил снова гораздо тише, возвращаясь к теме, которую они оба пришли обсудить. — Почему ты похитил Сакуру-чан? Ты работаешь с этим подонком Орочимару? Или с ним? Она ведь совершенно невиновна в… Мысль о сотрудничестве с кем-либо из них двоих наполнила Саске отвращением. Но он пришел не для того, чтобы отвечать Наруто. Это Наруто должен был дать ему ответы. — Сущность, — вставил он с такой прямотой, что Наруто не смог вовремя сдержать шок и тревогу, написанные на его лице. — Почему она запечатана внутри нее и кто поместил её туда? Хаос взорвался внутри Наруто, и он на мгновение запаниковал. Обрывки воспоминаний в голове напомнили, что он смутно упомянул о Сущности во время их предыдущей встречи, сказал что-то о том, что нужно скрыть это от ищущих глаз Мадары. Но как Саске узнал о Печати? Что еще он узнал — и кто ему сказал? «Что мне делать, Какаши-сенсей?!» — Наруто лихорадочно думал. Он оказался совершенно не готов к такому неожиданному повороту событий. Он поклялся не говорить ни слова, но чувствовал, как быстро истощается терпение Саске. Что, если божество смерти действительно работало на врага? Что, если Мадара каким-то образом наконец соединил недостающие точки? Что, если целью Саске было передать Сакуру в обмен на что-то важное, что он стремился приобрести? — Это ... это ... — пролепетал Наруто в отчаянной, инстинктивной попытке уйти от темы. — Я не понимаю, о чем ты говоришь… Смертельное падение температуры воздуха проинформировало Наруто о том, что он дал неправильный ответ. Он больше не чувствовал онемевших пальцев на руках и ногах. — Отвечай, — голос Саске был таким же ледяным. Наруто сглотнул. — Кто рассказал тебе о печати? Это был Мадара? — испуганно спросил он. — Этот ублюдок сказал тебе?.. Облегчение затопило его, когда Саске слегка повернул голову, давая отрицательный ответ. Но он все еще был раздражен. — Откуда мне знать, что я могу тебе доверять? — спросил он сквозь напряженно стиснутые зубы. — Как мне узнать, что ты не работаешь на этого змея или Мадару? — Никак. Но если ты откажешься говорить, она умрет. Он увидел, как глаза Наруто расширились, когда он воспринял это так, как ожидал Саске, но формулировка была правдива не буквально. Сакура, скорее всего, пострадала бы, если бы Саске не знал, как стабилизировать то, что было заперто внутри нее. Однако божество солнца истолковало это как открытую угрозу жизни Сакуры. Как и ожидалось. — Ты ублюдок, — прошептал Наруто. — Если ты тронешь хоть один волос на ее голове, клянусь, я… — Говори, — прервал его Саске. — Я не могу! — воскликнул Наруто в сердцах. — Я дал обещание, черт возьми! Саске сардонически склонил голову, совершенно не сочувствуя его тяжелому положению. — Тогда тебе придется его нарушить. — Кхх! — Наруто издал гортанный звук чистого разочарования и снова тяжело сглотнул. Он был в ловушке. Черт возьми. Черт возьми! У Саске всегда имелся способ поставить его в затруднительное положение! Его разум был захвачен жестокой дилеммой. Саске явно не позволил бы ему уйти, пока он не заговорит. И если он откажется отвечать, Сакура будет страдать. Он не мог так рисковать. Ее благополучие значило для него больше всего на свете. Мог ли он действительно позволить себе рассказать и поверить, что Саске решит поступить правильно после того, как узнает все, что известно Наруто? Какой еще у него был реальный выход? И все же солнечное божество было встревожено. Он знал, что собирается обсудить запретное, находится на грани нарушения строгой, древней клятвы конфиденциальности, которую он давным-давно дал, чтобы сохранить правду о Сущности в секрете от всех, кроме избранных. Единиц, заслуживающих доверия, обладающих знанием. Он предавал добрую волю самых близких ему существ — тех, кого он уважал больше всего. Он только надеялся, что его простят за то, что он собирался сделать, – даже если наказание за эти предательские действия будет слишком ужасным, чтобы даже думать о нем. — Я… — нерешительно начал он. — Я буду сослан в Пустоту, если они узнают, что я говорю тебе это! — на мгновение зажмурив глаза, он собрался с духом. — Черт возьми! — затем он поднял голову, чтобы встретиться взглядом с отчужденным взглядом бога смерти. — Если ты расскажешь кому-нибудь еще, ублюдок, я надеру тебе задницу, а потом убью тебя! — Хн. — усмехнулся Саске, искренне сомневаясь, что Наруто сможет сделать то или другое. — Но… — тон Наруто изменился, — я верю, что ты не причинишь вреда Сакуре-чан, — сказал он с убежденностью, которая застала Саске врасплох. — Сай сказал нам, что с ней все в порядке. И если она была в порядке с тобой все это время, то, может быть,… может быть, я могу доверять тебе. Глаза Саске сузились. Наруто был дураком. Но в тот момент оказался абсолютно прав, хотя Саске бы никогда не позволил ему понять это. У Саске не было никакого намерения допустить, чтобы Сакуре причинили какой-либо вред. — Черт возьми. Я не знаю, с чего начать! — Наруто нервно потер затылок и несколько секунд взволнованно расхаживал в тишине. Цунаде убьет его. Она разорвет его в клочья. Истеричная Ино сделает то же самое. Извращенный Старый Отшельник извинится, прежде чем исчезнуть и не помочь. Даже Какаши не встанет на его защиту, как только поймет, что Наруто натворил. Нетерпеливый Саске начинал крайне раздражаться из-за этой медлительности, когда бог солнца повернулся к нему и выпалил: — Хорошо! Думаю, надо с самого начала. Но ты должен пообещать, что не будешь делиться этим ни с кем другим. — Говори, идиот, — рявкнул Саске, не в силах больше терпеть пустую трату времени. — Прекрасно! Дерьмо! — Наруто неловко поерзал, прежде чем с отвращением заставил себя произнести предательские слова, которые он никогда не сможет стереть из чужой памяти: — Сущность Сакуры-чан — это остаток… — Это было оно — точка невозврата. Он сделал глубокий вдох, сердце сильно забилось, когда он закончил: — … богини весны. Он поколебался еще мгновение, прежде чем решился: — Мы звали её Кора. Ты ведь помнишь, да? Ты виделся с ней несколько раз, когда был со мной, когда... — его голос оборвался. Он собирался произнести жалкое: «Когда мы были друзьями». Выражение лица Саске оставалось непроницаемым, но внутри он чувствовал себя так, словно гигантская кувалда была зажата прямо между его легкими и выбивала из них весь кислород. Кора. Значит, она действительно существовала. Оракул показал ему мельком неуловимую, таинственную богиню, и Сакура тоже упоминала о ней в своих видениях. Кора. Девушка, с которой, как утверждала Сакура, он целовался — в её видениях. Его сердцебиение начало учащаться, когда мысли охватило замешательство: столь нехарактерное и незнакомое ему, что он на мгновение встревожился. Наруто определенно не казался лжецом. Так почему же у Саске не было никаких воспоминаний о том, что он когда-либо встречал богиню с таким именем? Что происходит? Даже если бы он встретил ее всего один раз, он бы запомнил. Его память была той, никогда не упускает даже мельчайших деталей. Наруто, который по молчанию Саске предположил, что он действительно помнит, продолжил: — Она была ответственна за создание новой жизни весной и устранение ущерба, нанесенного природе. Но Кронос… этот ублюдок наложил на нее свои грязные лапы. — Его пальцы сжались в яростные кулаки, а голос дрожал от нескрываемых эмоций: — В рамках своего безумного плана контролировать как жизнь, так и смерть, он отравил Кору. Заставил умирать каждое растение и дерево, к которым она прикасалась. Ее тело было вынуждено пойти против цели, для которой оно было создано, и начало разрушаться, убивая ее. Я... я не был там, чтобы увидеть все это, но там была Ино. — Его глаза наполнились слезами. — К тому времени, как прибыли бабуля Цунаде и Какаши-сенсей, она уже угасла. Саске был смертельно неподвижен, впитывая знание о ее трагической судьбе. Его сердце теперь бешено колотилось — сильное и внезапное предчувствие предупредило его, что он находился на грани возможности узнать о чем-то, что выходило далеко за рамки всего, о чем он когда-либо задумывался раньше. Вытирая глаза, Наруто шмыгнул носом, взяв минуту, чтобы снова успокоить дыхание. Даже после стольких лет боль и мучительная вина за то, что он не смог защитить первоначальный сосуд Коры, терзали его. — Но они не могли просто позволить ее душе уйти в Пустоту, — дрожащим голосом выдохнул он. — Без этого не было бы ни весны, ни жизни. Бабуля Цунаде больше не могла жить одна. Поэтому они вынули ее душу из тела и сплели сложную печать, чтобы сохранить ее в безопасности и не дать ей уйти в Пустоту. Бабуля тоже извлекла свою кровь. Это заняло много времени, но в конце концов она смогла снова очистить душу. Они думали, что с помощью воды из священного бассейна в храме Коры смогут возродить ее. — Он печально покачал головой. —Но… это было не так просто… — голос Наруто снова затих. Жаждущий услышать больше, Саске надавил: — Ну? — Они поместили Сущность в воду вместе с каплями крови Коры. Бабуля попыталась использовать свои силы, чтобы возродить Кору. Но поскольку наши печати ослабляют наши силы, этого было недостаточно, чтобы создать новое тело. Мы не знали, что делать, и снова была почти весна, поэтому Бабуля позвала старуху Чиё. Руки бога смерти сжались в кулаки. Он подозревал это с самого начала; Чиё была каким-то образом связана с событиями, окружавшими Сакуру. — Старуха Чиё сказала нам, что даже если мы сделаем новый сосуд, он сразу же умрет, потому что Сущность не войдет в него. Его можно было перенести в новое тело только в том случае, если оно будет наполнено той же степенью любви и света, которую Бабуля и мой отец использовали для его первоначального создания. Бабуля Цунаде не смогла бы сделать это в одиночку. Поэтому Ино отказалась от всех своих сил и объединила их с силами Шизуне. Конечно, это имело смысл; Ино была Афродитой, Богиней Любви (хоть и уже не в полной силе), которая имела абсолютную власть над всеми вопросами, касающимися сердца. Она пожертвовала своими способностями, чтобы душа Коры возродилась. И Шизуне, Богиня Очага — ее силы были связаны со священным огнем, источником теплого света, что равнялся божественному свету бывшего царя Олимпа. В сочетании с живительными дарами Цунаде они могли создать прочный сосуд — и дать достаточно любви и света, чтобы уговорить Сущность войти в новое тело. — Они объединили свои силы, и, наконец, появилось новое детское тело с запертой в нем душой Коры. Она даже немного походила на Кору – но была не совсем той же. — Наруто удрученно покачал головой. — Она не знала, кто она. Мы попытались ввести больше крови Коры, чтобы посмотреть, поможет ли это вернуть прежнюю личность. Мы рассказали ей о ее настоящей личности, поделились своими воспоминаниями. В конце концов кровь начала реагировать с Сущностью и медленно стала открывать части старых воспоминаний Коры. Но потом начало происходить что-то еще. Каждую весну новый сосуд страдал от этих странных приступов, которые мы сначала не могли понять. Саске точно знал, о каких приступах говорил Наруто. — Бабуля снова позвал старуху Чиё. Та сказала, что приступы вызваны действиями Сущности — она медленно отторгает новый сосуд, потому что печать на нем не позволяет ей распознать тело в его истинной форме. Даже с кровью Коры и всей амброзией, которую мы использовали, чтобы попытаться стабилизировать его. С годами приступы постепенно усиливались. Она начала видеть больше из своей прошлой жизни – но это были скорее видения, чем ее собственные воспоминания. У нее начались галлюцинации, и ей стало по-настоящему плохо. Саске почувствовал тошноту. То, что он описывал, было в точности симптомами Сакуры. Наруто сделал паузу, прежде чем продолжить: — Без снятия печати и объединения ее души, крови, воспоминаний и тела, Кора никогда не сможет полностью возродиться внутри какого-либо сосуда. Это лишь оболочка её прежнего «я», и в конце концов Сущность просто отравляет каждый из них. Амброзия помогает замедлить процесс, но только в том случае, если доза тщательно контролируется. Поэтому для того, чтобы Богиня действительно перевоплотилась, требовалось, чтобы ее изначальная кровь соединилась с Сущностью, которая, в свою очередь, содержала ключ к раскрытию ее воспоминаний. И третий компонент — снятие печати, которая мешала каждому аспекту ее слияния в одно существо. Саске не понимал, почему они использовали печать, которую не могли отменить. Это не имело смысла, и в его голове зародились всевозможные подозрения. — Печать невидима, — заявил он. Это был косвенный вопрос. — Да, — кивнул Наруто. — Это было сделано намеренно, чтобы скрыть Сущность от Кроноса или любого, кто снова отправится на ее поиски. Мы испробовали все известные нам ручные печати, чтобы попытаться снять ее. Ничего не работает. Мы просто в конечном счете повредим сосуд. Бабуля Цунаде и Какаши-сенсей сказали, что у них никогда не было возможности узнать у моего отца, как это изменить. И из-за этого она каждый раз страдает. Но мы ничего не можем сделать. — Он напряженно провел пальцами по своим солнечным волосам. — Нет никакого способа остановить цикл. Саске поймал себя на том, что ему интересно, как именно создаются новые сосуды. Бог солнца, казалось, прочитал его мысли, потому что прояснил и этот момент. — Первый сосуд просуществовал тринадцать лет, прежде чем яд остановил его сердце. Старуха Чиё велела нам положить его в бассейн с водой из храма Коры. Тело растворилось, и Сущность наконец вышла наружу. Я увидел это в первый раз. Это было... прекрасное золото… прямо как солнце... — его глаза снова наполнились слезами. Торопливо потирая лицо, он выдохнул: — Потом она просто исчезла в воде. Мы думали, что потеряли её навсегда, но старуха Чиё просто улыбнулась и сказала нам подождать следующей весны, а затем снова капнуть несколько капель крови в бассейн. Так мы и сделали. Наруто задумчиво улыбнулся. — Мы не могли в это поверить, когда увидели, как Сущность самостоятельно создала в бассейне новый детский сосуд. У нее была достаточно большая жизненная сила, и в нее было вложено достаточно любви, чтобы автоматически переродиться самостоятельно, но после этого она продолжала возвращаться как человек. Это было похоже на то, что печать мешала ей полностью реализовать способность создавать бессмертный сосуд, как будто это было частью работы печати — скрывать Сущность. Пока ее сосуды продолжали умирать, Кронос предполагал, что мы пытаемся реинкарнировать что-то, что было потеряно навсегда. Он печально склонил голову. — Новый сосуд вырос и выглядел по-другому — и цикл повторился. Вот так все и происходило с тех пор. Некоторые сосуды рождались слабыми, а другие жили дольше. Однако мы научились распознавать признаки, когда сосуд находится на грани гибели. Приступы случаются все чаще, и вместо того, чтобы забыть видения сразу, она начинает их вспоминать. Тошнотворное чувство росло в глубине Саске. Сакура уже начала вспоминать больше. Он был совершенно выбит из колеи всем, что услышал. Он никогда не мог даже представить себе масштабы того, с чем невольно столкнулся. Так вот почему он не знал о Сакуре раньше — почему она была так скрыта от него на протяжении веков. Она не существовала в своей нынешней форме. Вот почему в ее жилах текла человеческая кровь и почему она естественно повзрослела. Вот почему она ничего не знала о своем отце – и почему ее преследовали призрачные сны о ее прежней, первой жизни. Вот почему она вела себя так странно после того, как вошла в Сад Гесперид – и как произнесла его прошлое имя. Несомненно, именно по этой причине она всегда инстинктивно так сильно боялась смерти. Потому что глубоко внутри Сущность осознавала свою судьбу. Внезапно все обрело ужасный смысл. Наруто снова судорожно сглотнул, его голос сорвался от эмоций. — Т-ты не представляешь, как это было тяжело. — Он закрыл лицо рукой, пытаясь сохранить самообладание, не желая испытывать унижение от того, что Саске увидит его слезы. — Наблюдать, как она возрождается и живет с-столькими жизнями. Наблюдать, как она растет, привязываться к ней только для того, чтобы потерять ее снова в любой момент. Но так лучше, чем вообще ее не иметь рядом. По крайней мере, она всегда начинает с чистого листа и никогда не помнит, кто мы такие или что она жила в разных телах – только если мы ей не скажем. И это каждый раз причиняет ей боль. Глаза Саске опустились, когда богу солнца, наконец, удалось снова обрести самообладание. — В любом случае, мы прекратили использовать ее кровь; поскольку каждый сосуд был смертным, это просто нарушило ее химию и ускорило отравление. Теперь у нас осталось всего несколько пузырьков, так что мы просто стабилизируем ее сосуды амброзией. — Он сделал паузу. — После этого мы попытались снова напоминать каждому сосуду, кем была его личность, но в конце концов поняли, что чем меньше мы говорили, тем меньше она знала. А чем медленнее и естественнее вспоминала, тем меньше страдала. Переполняясь старыми воспоминаниями — и знанием, что она обречена в конечном итоге умереть, — она только быстрее погибала. Однако она так и не смогла полностью восстановить свои воспоминания самостоятельно. Наруто выдохнул. Все. Он сказал все это. Теперь Саске знал все. Он снова посмотрел на божество смерти. Его черты все еще были неразборчивы, но Наруто был непреклонен в том, что где-то душераздирающая история, должно быть, повлияла на него где-то глубоко внутри, пусть и незначительно. — Нынешняя Сакура-чан, — осторожно начал он снова. — Каждая девушка каждый раз немного отличается, но… она более особенная, чем остальные. Саске подумал о сиянии, которое он видел в душе Сакуры, о свете, который привлек его внимание еще на похоронах, где он впервые увидел ее. Где кончалась ее душа и где начиналась Сущность Коры? Саске вдруг понял, что на этот вопрос нет ответа – они являлись одним и тем же существом. Сущность находилась в Сакуре – и наоборот. Что делало ее дремлющей богиней, запертой в несовершенном человеческом теле, потому что компоненты, необходимые для завершения ее божественной формы, содержались в, казалось бы, необратимой печати. Но она понятия не имела об этом. Она понятия не имела, потому что рассказать ей правду о суровой судьбе означало бы причинить ей боль. Чем больше она вспоминала и чем ближе подходила к тому, кем она была на самом деле, тем больше ее тело умирало. Это было похоже на то, что Сущность имела встроенный, смертоносный защитный механизм, который вернул бы ее истинные воспоминания только в полностью восстановленную форму. Сущность, сам источник жизни на земле, отвергла свои человеческие обличья и воплощалась во временные тела, подобно фениксу, который постоянно восставал из пепла; фениксу, который отчаянно ждал, чтобы снова найти свой истинный дом. Это была жестокая судьба. Но без Сущности равновесие во Вселенной было бы грубо нарушено в пользу смерти. Что-то невыносимо горело в груди Саске, когда осознание ужасного положения, в котором он оказался, захлестнуло его. Как он должен был с этим справиться? Как он должен был сказать Сакуре? Она заслуживала знать, но как он мог? Почему они выбрали такую опасную печать? Он находился в еще большем бешенстве от поведения поверхностных божеств, чем до того, как услышал всю историю, — хотя теперь он понял веские причины, по которым Сакура оставалась в блаженном неведении. Как бы она отреагировала на знание о стольких трагических прошлых жизнях? О неизбежном смертном приговоре, который готов обрушиться на нее в любой момент? В конце концов, он видел только эту версию богини; а они знали больше о последствиях, которые постигают каждое перевоплощенное тело, — и время явно научило их безопасному обращению с каждым сосудом. Но как Минато вообще наткнулся на такую печать? Это больше походило на то, что принадлежало древним, запрещенным темным искусствам его Клана, чем на то, что Царь Богов использовал бы или, тем более, учил своих верных последователей. То, что Наруто сказал дальше, заставило мысли Саске резко остановиться. — Мы все думаем, что Сакура-чан — это ее истинная реинкарнационная форма. Она ближе всего похожа на Кору как внешне, так и по характеру. Вот почему мы всегда так сильно защищали ее. Кроме того, она прожила на три года дольше, чем любой другой сосуд. Бабуля Цунаде верит, что когда обстоятельства начнут отражать первоначальную жизнь Коры, она полностью возродится. Этот ублюдок Мадара действует в союзе с Орочимару — и ее снова похитили в этот мир, как и раньше. Это должна быть она. Нам просто нужно придумать, как снять проклятую печать… Саске услышал достаточно. Не говоря ни слова, он повернулся, чтобы уйти. Сердце Наруто заколотилось от смеси гнева и тревожного предчувствия. Это все? Этому придурку абсолютно нечего сказать обо всем, что он узнал? — Подожди, Саске! Есть кое-что еще! Саске остановился, повернувшись спиной к богу солнца. Он ждал. — Весна в этом году не наступила из-за тебя! Чем дольше ты держишь Сакуру-чан здесь, тем больше стресса получает ее тело. Сущность не может привести в действие пружину, если не находится на поверхности. Но еще больше людей умирает от голода — ты должен вернуть ее! Если не сделаешь этого, подвергнешь риску не только людей, но и ее саму. Если Сущность не справится со своей работой, она быстрее отравит ее человеческое тело! Взгляд Саске опустился. Он вспомнил, как нашел Сакуру, хрипящую на полу в банкетном зале, рядом с ней стоял графин с амброзией. Что-то снова сжалось у него внутри. — Уходи, — наконец произнес он глухим голосом, лишенным каких-либо чувств, сострадания и чего бы то ни было в целом. Последние остатки самообладания Наруто громко раскололись. Он больше не мог этого выносить. — ТЫ УБЛЮДОК! — Он взорвался; его грудь тяжело вздымалась. — ТЫ ЧТО, НЕ ПОНИМАЕШЬ?! — Его голос охрип, но он закричал: — ОНА УМРЕТ, ЕСЛИ ТЫ ЕЕ НЕ ОТПУСТИШЬ! ДАЖЕ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТО КОНТРОЛИРОВАТЬ! ВЕРНИ ЕЕ НАМ, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! — Когда Король Подземного мира просто продолжал равнодушно отдаляться, Наруто в отчаянии закричал: — САСКЕ! Именно тогда божество смерти – так небрежно и безжалостно — кинуло свое собственное откровение, прежде чем растаять в тени. Кинуло разрушительную бомбу, которая, в свою очередь, потрясла мир Наруто, отправив его на вращающуюся орбиту хаоса. Что-то, что заставило землю под ногами бога солнца упасть, и сердце его почти остановилось и рухнуло в темную бездну чистого смятения. — Она вкусила Фрукт.***
Он уронил тяжелую, в толстом кожаном переплете книгу на гладкий дубовый стол, отчего свет от подсвечника рядом замерцал от колебания воздуха. Он отпер ржавый висячий замок на обложке, и пытливые глаза взволнованно осмотрели потрепанную, помятую страницу с содержанием. Кора… Где же это было? Его указательный палец прошелся по списку имен божеств. Такой записи не было. Нетерпеливо нахмурившись, он перевернул старую пергаментную бумагу на страницу Деметры, миновал набросанное подобие прошлого облика Цунаде и просмотрел информацию, написанную на языке, который давно вымер на поверхности. «… Богиня урожая, она отвечает за…» Саске проигнорировал написанное. Он уже знал это. То, что он искал, было… Затем его взгляд приковался к чему-то другому. «… и ее дочь Персефона, чья власть над весной и природой…» Его мозг больше ничего не обрабатывал. Его глаза прикипели к имени, что вертелось в голове. Персефона. Он тоже не мог вспомнить это красивое имя. Почему? Он вернулся на страницу с содержанием. С колотящимся сердцем он взглянул на список. Есть! Он практически рывком открыл книгу в нужном месте, и взгляд сразу же остановился на наброске богини, которую он искал. У Саске перехватило дыхание. Это была та же самая девушка, которую он мельком видел в Оракуле, с Аполлоном. Он был в этом уверен. Ее лицо имело форму сердца, как у Сакуры. Глаза были широко раскрыты и похожи на глаза лани — так же, как у Сакуры. Но она была другой. Наверное, такой, какой должна была выглядеть Сакура в своей совершенной, истинной форме. В теле, которое не отравлялось медленно Сущностью, запечатанной в нем. Его внимание переключилось на текст ниже. «Персефона (также известная под своими любимыми именами Кора, Дева) была Богиней Весны, чья задача заключалась в том, чтобы обеспечить цветение цветов после зимы. В то время как ее мать, Деметра, обеспечивала продолжение Сбора Урожая осенью, именно Персефона положила начало росту природы». Было... в тексте говорилось о богине в прошедшем времени. Вскоре он понял почему, когда его торопливо бегающий взгляд наконец нашел проход, который он искал. «…после отравления во время Войны Богов Кора погибла, и ее душа ушла в Пустоту. Деметра поддерживала жизнь на земле в одиночку после смерти своей дочери». Он наклонился вперед, положив руки на стол по обе стороны от книги. Он выдохнул. Затем вернулся к одной из книжных полок и вытащил другую книгу. Запись была точно такой же. Во всех других Священных Писаниях, которые он изучал, Кора значилась как умершая. Значит, этот идиот сказал ему правду. Даже древние записи его Клана утверждали, что она мертва. Цунаде и другие держали дальнейшее существование Коры в секрете. Саске покачал головой. Но это еще не объясняло, почему он не помнил, чтобы когда-либо встречался с богиней. И тут его внезапно осенила еще одна неприятная мысль. Что, если… что, если он забыл? Что, если травма его прошлого каким-то образом заставила его память переписать воспоминания о ней? Что, если она была такой незначительной, что он даже не удосужился вспомнить их встречи? Нет, он с негодованием отмахнулся. Это было просто невозможно. Он ничего не подавлял в памяти. И он помнил всех других божеств, которых когда-либо встречал, за исключением Коры. Не вспомнить ее было только половиной проблемы; Наруто утверждал, что они встречались с ней вместе, а он не мог вспомнить, чтобы видел Наруто и какую-либо девушку, кроме бесстыдно кокетливой Ино. Другой важной частью было то, что у Коры, очевидно, имелись какие-то воспоминания о себе в прошлом. Это объясняло, как Сакура не раз шептала имя Аида. Возможно, именно это было причиной нервирующей сцены, которую она, как утверждала, видела в Оракуле между ними. Хотя Саске опасался, что это все еще могло быть плодом воображения, рожденным тем, что он поцеловал ее. Но если он не забыл сам... Тогда как еще? Единственное… Мысль началась как тихий шелест, который перерос в сильный гул, набирая обороты, пока не превратилась в кружащийся циклон: яростное, разрушительное торнадо, что дезориентировало и ошеломило его разум. Что, если Сакура была не единственной, чьи обрывки прошлых воспоминаний были заперты? Что, если бы его каким-то образом заставили забыть? Тогда логично, что его гордость отрицала и всячески отвергала эту идею. Потому что он не мог забыть. Но что, если это правда? И если так, то что еще он потерял? Саске в отчаянии потер голову. Внезапно она запульсировала слишком сильно от тяжести его тревожных мыслей. Оглушительная тишина в башенной комнате была ему единственным ответом.***
Золотая антилопа подняла свою величественную голову; уши подергивались, когда она напряглась, чтобы разглядеть что-то тревожащее в лесу. Аид застыл, крепче сжимая в руке изящно вырезанный лук. Прекрасное создание, очевидно, почувствовало, что за ним следят — без сомнения, благодаря неуклюжим движениям этого лузера. Аид нахмурился. Стоит ли удивляться, что антилопа уже обнаружила их? Он слышал, как шумный Аполлон шуршал в траве позади него на расстоянии мили. Принять предложение об охотничьем соревновании было еще одной глупой идеей, в которую Аид невольно позволил себя втянуть. Стиснув зубы, он послал телепатическое осуждение прямо Богу Солнца. ‘Утихни, придурок! Разве ты не видишь, что пугаешь её?’ ‘А? Я её пугаю? — возмущенно парировал Аполлон. — Наверное, это твоя сварливая аура страшит бедняжку до смерти. Ты просто не можешь не быть брюзгой, не так ли?’ ‘Заткнись, — раздраженно рявкнул Аид, — или я пущу эту стрелу тебе в голову’. ‘Хех! — усмехнулся Аполлон. — Я бы хотел посмотреть, как ты попытаешься. Все знают, что я лучший лучник, и кроме того — это мой приз! Я ни за что не позволю тебе украсть его!’ Аид усмехнулся. Аполлон — превосходный лучник? Всем было известно, что Аид гораздо точнее попадал в цель и по скорости он многократно превосходил Аполлона. Кроме того, он мог выпускать несколько стрел одновременно. Аполлону же удалось, наверное, отправить не больше двух. ‘Я первый ее увидел’, — нахмурился Аид. ‘Ну и что?’ — телепатический голос Аполлона бросил вызов. ‘Ну и отвали, идиот’. ‘Заставь меня, ублюдок!’ Именно в разгар их препирательств антилопа резко повернулась и грациозно умчалась прочь. — Отлично! — громко воскликнул Аполлон. — Полюбуйся, что ты наделал! — Черт возьми, — прошипел Аид, выскользнув из-за группы деревьев, чтобы броситься в погоню. Они преследовали резвое существо, наперегонки друг с другом, — каждый стремился настигнуть антилопу первым. Они перепрыгивали через перевернутые корни деревьев и кусты, пересекали бурлящие реки и углублялись в самое сердце леса. — Я ни за что не проиграю тебе! — провозгласил Аполлон. Аид презрительно усмехнулся. Он позаботится, чтобы такого не случилось. Решив потерять своего громкоголосого спутника по охоте, божество отклонилось от маршрута, по которому они шли вместе, и исчезло дальше в подлеске. — Аид! — в отчаянии крикнул ему вслед Аполлон. — Куда ты?! Ты мошенник! Аид проигнорировал бога солнца, целенаправленно продвигаясь вперед. Светящаяся антилопа направлялась на юг, и он планировал перехватить ее и поразить стрелой, прежде чем Аполлон сможет догнать. Он двигался быстро и бесшумно, его оружие было готово выстрелить в тот момент, когда он увидит такую возможность. Ему не потребовалось много времени, чтобы выследить животное. Золотистое пятно мерцало впереди в полуночном лесу, маня Аида ближе. Волнующий адреналин охоты бурлил в его венах, он сверкнул короткой, дьявольски дерзкой ухмылкой, когда существо, наконец, стало замедляться. Этот приз принадлежал ему. Густая группа кустарников временно скрыла ему вид на антилопу, и Аид повернул направо, чтобы незаметно просочиться сквозь них. Когда он снова заметил неподвижное животное, оно стояло на небольшой поляне среди деревьев впереди. Аид без колебаний поднял свой лук, готовый выпустить смертельную стрелу в цель — но споткнулся и, отпрянув назад, чтобы укрыться за деревом, резко остановился на месте. Вопреки здравому смыслу и желаниям, сердце бешено заколотилось глубоко в груди. Он не видел ее некоторое время с той ночи, когда забрал в Подземный мир, чтобы оживить цветок своей матери. С ночи, когда поцеловал ее. Медленно он выглянул из-за ствола дерева и увидел, как улыбающаяся Кора, одетая во все белое, протянула руку к животному, нежно поглаживая его по голове. Рядом с золотистой антилопой она сияла так же ярко. Он снова поднял лук, но твердая рука дрогнула. Почему из всех существ именно она должна была стоять там? Расстроенный, он мысленно выругался. Он не мог застрелить это существо, пока она так нежно ласкала его. Она бы, наверное, заплакала. Затем его осенила внезапная мысль. Что, если олень был ее домашним животным? Или Деметры? В конце концов, он принадлежал лесу… Его мысли прервались, когда она вдруг заговорила вслух. — Как вам обоим не стыдно. Неужели ни один из вас не испытывает никакого уважения к жизни леса? Пожалуйста, опустите оружие! Аид нахмурился. Затем он вспомнил, что стоял за деревом, и она могла чувствовать его через свою связь с растительностью. Когда голос Аполлона протестующе заскулил откуда-то сзади слева от него, он понял, что игра окончена. — Ой, Кора! Брось, я вызвал этого высокомерного ублюдка на соревнование по охоте! — Только не в моем лесу, — отказалась она, поворачивая голову, чтобы метнуть раздраженный взгляд в солнечное божество. — Эта антилопа только что полностью повзрослела, и я не позволю тебе причинить ей вред. — О неееет, — Аполлон вышел на поляну, покорно опустив лук. Потирая свою копну светлых волос на затылке, он надул губы: — Ну, Кора, ты не можешь позвать к нам еще одну? Может быть, кто-нибудь постарше и потолще? Нам нужно свести счеты! — Нет! — В ответ она выхватила лук у него из рук и ударила Аполлона им по голове, отчего тот завыл еще громче. Аид поймал себя на том, что ухмыляется, несмотря на свое первоначальное разочарование. Он мог стоять там и часами наблюдать, как эта миниатюрная богиня преподает идиоту урок… — Кора… — Аполлон шмыгнул носом. — Ты ранила меня! — Так тебе и надо, — Кора нежно поцеловала антилопу в макушку, прежде чем погладить её и отпустить. Она быстро скрылась из виду в безопасном месте. — Но это была даже не моя идея! — Аполлон застонал. — Это Аид заметил антилопу! Аид подался вперед, пристегнув лук сзади к поясу, и свирепо посмотрел на своего соперника. — Ты предложил соревнование, лузер, — парировал он. — О да! Конечно! Вини в этом бога солнца; я ведь такая легкая мишень! Уй, моя голова! — взвыл он, плюхнувшись со скрещенными ногами на траву, где продолжил демонстративно и немного театрально потирать свой пульсирующий череп. Глаза богини весны закатились от его выходок — прежде чем она неуверенно скользнула взглядом в сторону Аида. Она почувствовала, как ее сердце забилось быстрее, когда их глаза встретились. Когда он тупо и отчужденно посмотрел на нее в ответ, она быстро отвела взгляд. — Тебе лучше уйти из леса, — посоветовала она, довольная тем, что ее голос был ровным, несмотря на то, что она вдруг ощутила, что странно задыхается. — Но мне скууууучно, — пожаловался Аполлон. Брови Аида дернулись. Голос солнечного божества начинал действовать ему на нервы. — Теперь, когда ты закончила нашу игру, нам больше нечем заняться! — Аполлон продолжал, вскидывая руки в комичном отчаянии. — Тебе придется найти для нас другую игру! Кора фыркнула, уперев руки в стройные бедра. — Как насчет такого? — саркастически предложила она. — Беги к опушке леса, а потом уходи! Аполлон вскочил и взволнованно ударил кулаком по воздуху. — О да! Ты в деле! Увидимся на опушке, неудачники! С этими словами он умчался прочь. Кора слабо потянулась рукой вслед за ним. Она буквально не хотела, чтобы они соревновались — она даже не уточнила, на какой опушке… бедный, дорогой Аполлон явно воспринял это буквально, как и большинство вещей. Она вздохнула со смесью раздражения и нежности. Затем ей пришло в голову, что она снова одна. С Аидом. — Тц, — заметно более проницательное божество усмехнулось через мгновение, скрестив руки на груди, когда его глаза на мгновение закрылись в открытом раздражении. — Этот безмозглый идиот. — Он... он нечто, — согласилась Кора, встревоженная тем, что ее голос наконец дрогнул. Она чувствовала взгляд Аида, прожигающий ее насквозь. Жар прилил к ее щекам, когда она задалась вопросом, думал ли он об их последней встрече в эту секунду тоже. Или, возможно, он совсем забыл об этом. Возможно, он отмахнулся от этого как от пустяка – и именно поэтому он избегал её. Потому она так долго не видела — хотя ее сердце и тосковало, и страшилось в ожидании его появления каждую ночь. — Ну, — легко вывернулась она, — я полагаю, нам лучше последовать за ним, прежде чем… — у нее перехватило дыхание, когда она почувствовала, как железная хватка задержала ее левую руку. Точно так же опасно непредсказуемое божество сократило разрыв между ними. Коре удивленно моргнула; она даже не слышала, как он пошевелился. — Ни слова ему о цветке, — прошипел Аид ей на ухо. — Или о чем-либо еще. Последнее слово было подчеркнуто, и Коре поняла, что он имел в виду танец — и поцелуй, который он ей подарил. Кожу покалывало там, где его пальцы держали ее. Так близко, что она могла чувствовать его характерный запах – древесного дыма и манящих специй. — Почему ты это сделал? — выдохнула она, задавая вопрос, который мучил ее так долго, хотя она все еще отказывалась смотреть на него. — Почему ты поцеловал меня? — Я же говорил тебе, — хрипло прошептал он, и Кора почувствовала, как напряжение спадает, потрескивая между ними, как шипящий ток. — Это было твое желание. Слова сорвались с ее губ прежде, чем она смогла обдумать их воздействие и последствия. Все, о чем она могла думать, — как сильно его близость повлияла на нее, как от этого у нее заколотилось сердце, в животе защекотало от бессмысленных бабочек, а голова закружилась. — Тогда ты должен мне еще одно, чтобы я молчала. На мгновение Аид был безмолвно поражен ее смелостью. Затем он пришел в себя, и недовольное рычание вырвалось из его горла. В одно мгновение он схватил ее за другую руку свободной ладонью и прижал к стволу дерева позади нее. Дыхание Коры участилось. Она была очарована пылающим, гневным огнем, который плясал в его тлеющих глазах. Это внесло волнующую перемену в их обычную отстраненную холодность. Часть ее знала, что она играет в кости с опасностью. Другой, более значительной части было все равно. Она была слишком отвлечена тем фактом, что перед ней находился красивый Аид, который прижимал ее тело спиной к дереву. Она не могла отвести взгляда от его изумительно скульптурного лица. Он был так близко. Такой душераздирающе красивый. Она знала, что сказала бы о ней потрясенная Афродита — она безнадежно влюбилась в бога, о котором очень мало знала. Но что она могла поделать, когда между ними существовало такое непреодолимое магнетическое притяжение? Наверняка Аид тоже это почувствовал? — Не льсти себе, — усмехнулся он, забирая часть ее возбуждения. — Это ничего не значило. Кора подумала, что сокрушительная хватка на ее плечах не требовалась; его пристальный взгляд и без того пронзил ее на месте. Слова были резкими. Они ударили её физически. Но Кора не позволила бы ему победить – даже если бы он ранил ее чувства. Она вызывающе вздернула подбородок, глядя на него. — Тогда ты не будешь возражать, если я кому-нибудь расскажу, — возразила она, ее глаза сверкнули с таким же вызовом. Его напряжение усилилось. Коре казалось, что ее душа охвачена пламенем. — Ты испытываешь мое терпение, — процедил он сквозь стиснутые зубы — явное предупреждение, к которому, как знала Кора, ей следовало прислушаться. — Тебе не следует связываться с тьмой, богиня. Она покачала головой, облизывая губы и внезапно занервничав из-за своего положения. Аполлон, вероятно, уже достиг опушки леса, и поблизости не было никого, кто мог бы их заметить. Она увидела, как Аид мельком взглянул на ее увлажненные губы — и как что-то колыхнулось и замерцало в его глазах. — Может быть, это тебе не следует играть со светом. Его губы дернулись не совсем в усмешке. Он с трудом мог поверить в наглость, которой обладала маленькая богиня, пытаясь добиться от него еще одного желания. Намереваясь запугать ее, он наклонился вперед так, что их носы почти соприкоснулись. — Ты знаешь, кто я, богиня? — уточнил он. — Ты знаешь, что я могу с тобой сделать? — Я не боюсь, — ответила Кора. Но дрожь в ее голосе говорила об обратном. Она наблюдала, как чувственная ухмылка изогнула уголок его губ, и проклятые крылья, щекочущие ее живот, затрепетали сильнее. — А ты ничего не можешь, — это был не вопрос. На этот раз ей удалось только покачать головой, задыхаясь. Раздражение Аида медленно превращалось во что-то другое. Искреннее любопытство. И почти хищный, подпитываемый адреналином подъем, заставляющий принять вызов, который она бросила. Он отнесся бы к этому как к смертельной охоте. Только вот чего она так глупо не понимала, так это того, что он был охотником, а она — жертвой. Она думала, что контролирует ситуацию только она, та, кто одерживает верх? Хорошо. Он заставит ее понять, как она ошибалась. Он заставит ее пожалеть о том дне, когда она связалась с запрещенными вещами. Наклонив голову вправо, он прошептал ей на ухо: — Ты хочешь поиграть, Кора. — Ее имя греховно слетело с его языка, и это заставило сердце забиться сильнее. — Это ошибка. Я никогда не останавливаюсь... Она подавила вздох, когда его губы коснулись ее уха, оставив после себя мучительное покалывание. — … Пока не выиграю, — решительно закончил он.***
Она все еще спала на том же месте, где он ее оставил, когда Саске наконец вернулся. Когда он приблизился к ее дремлющей фигуре, тяжесть в его груди, казалось, усилилась и придавила настолько, что он опустился на колени рядом с ней. Его глаза медленно скользнули по ее лицу, по милым чертам. Наруто сказал, что она была ближе всего по внешнему виду к своей первоначальной форме. Но более нежной. Более уязвимой. И теперь он точно знал, почему. — Сакура… — прошептал он ее имя. Ибо она всегда будет для него Сакурой – его Сакурой — независимо от того, какое другое имя или имена она носила в своем мучительном прошлом. Протянув руку, он нежно провел тыльной стороной ладони по ее раскрасневшейся правой щеке. Она казалась шелковой под его легким, как перышко, прикосновением. — Я… — его голос затих. Он не знал, что сказать. Как сказать. Ему отчаянно хотелось верить, что этот так называемый «сосуд» (он отказывался думать о ней просто как о временном пристанище для божественного духа, который однажды откажется от смертного тела, что создано для него) был сильнее других. Более устойчивый и способный к познанию, обработке и принятию истины. Конечно, так оно и было. Сакура умна. Она направила и сформировала свою собственную чакру, а также управляла его собственной с поразительной легкостью. Она, как и сказал Наруто, отличалась от других. Она должна была быть такой. Несомненно, она являлась последней формой Коры, которая скоро полностью возродится — каким-то образом. Но что, если это не так? Впервые за бесчисленные тысячелетия Саске почувствовал укол искреннего страха. Что, если он был катализатором, который в конечном счете окажется ответственным за безвременную кончину Сакуры? Она уже прожила дольше, чем другие тела, созданные Сущностью, – но это не означало, что она была невосприимчива к смерти. И он не мог контролировать или предотвратить это, как и сказал этот идиот. На этот раз он был бессилен повлиять на душу внутри человеческого тела. Он не мог контролировать это, потому что ее душа – душа Коры – всегда возвращалась в свой источник. Это не принадлежало его миру. И все же он привязал к нему нынешнее тело. Рука соскользнула с её щеки. Гнев потряс его до глубины души, горя в его венах, как кипящая расплавленная лава. Его пальцы сжались в крепкие, яростные кулаки. Он этого не допустит. — Я не позволю, – прошипел он с грозной яростью, давая клятву запечатанной Сущности внутри нее — ее душе, которую он поклялся никогда не уничтожать. — Ты не уйдешь. Он не позволил бы Сущности забрать у него это тело. Он собирался сделать все, что в его силах, до последней капли, чтобы убедиться, что спящая молодая женщина перед ним была последней полностью переродившейся формой Коры. Он найдет способ снять печать, ответственную за ее вечные страдания, и вернет ее тело в бессмертное состояние — и тогда он сделает ее своей Царицей. Как богиня она будет принадлежать ему вечно. Царица. Слово, которое он никогда раньше не позволял себе произносить, эхом отозвалось в его голове, но он больше не боялся и не сомневался в нем. Решение пришло к нему абсолютно естественно, пока он выслушивал правду о ней. Это началось как неоформленный шепот и превратилось в конкретную цель. Потому что Саске не желал ее потерять. Он не мог. Если это случится, она исчезнет навсегда и забудет все воспоминания о времени, что провела с ним. Он никогда не получит ту же Сакуру обратно. Его Сакуру — девушку, которая каким-то образом безвозвратно привязалась к каждой клеточке его существа. Сакуру, без которой он не мог представить себе ни мира, ни унылого существования. Ибо так же, как Кора была спасением земли, Сакура была его Солнцем. Его Весной. Он не собирался позволять проклятой печати оказаться сильнее. И он намеревался воплотить в реальность видение, которое мельком узрел в Оракуле, — как она держит венец из сверкающих бриллиантов. Он разорвет цикл перерождений и спасет Сакуру. Пойдет на все и совершит любые действия, что потребуются. Любой ценой.