Quietus

Сакура приземлилась с глухим стуком на мат, морщась от дискомфорта. Она выдохнула, пытаясь отдышаться; все тело болело от напряжения. — Еще раз, — проинструктировала Цунаде, подняв кулаки в мягких перчатках в защитную стойку, жестом показывая дочери снова подняться на ноги. Сакура застонала в знак протеста. Ее мать была строгой, безжалостной учительницей, которая вообще не обращала внимания на ее состояние. «Совсем как кое-кто другой», — на мгновение подумала она, вспоминая изнурительные спарринги, которые она пережила в Подземном мире. За месяцы плена она провела достаточно тренировок, чтобы развить выносливость, превосходящую способности простого новичка. Но более сорока минут физического спарринга начали сказываться на теле Сакуры, и все, что она хотела сделать, это отдохнуть. Подвал их дома был превращен в совмещенный тренажерный и тренировочный зал с различным оборудованием и матами. Помимо изучения базовых техник исцеления, Сакура также участвовала в нескольких боевых сессиях со своей матерью, в некоторых — с Какаши, и даже несколько раз спарринговала с Наруто. Она научилась боевым приемам, отличным от тех, которым ее научил Саске: ближний — рукопашный — бой, помимо прежнего боя на мечах. Она чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы обезоружить внезапного нападающего, даже если сама была безоружна. С трудом поднявшись на ноги, Сакура подняла кулаки, и две женщины снова закружили вокруг друг друга. — Не забывай держать взгляд на уровне плеч, — напомнила ей Цунаде, когда Сакура автоматически посмотрела в лицо матери. — Ты должна предвидеть, что делают руки, но также не быть застигнутой врасплох никакими атаками ног. — Верно, — кивнула Сакура, опуская взгляд — как раз в тот момент, когда Цунаде ударила ее кулаком. Сакура блокировала удар правой рукой, затем парировала левой, в то время как мать нанесла быстрый удар. — Хорошо, — Цунаде одобрительно кивнула. — Теперь еще раз, быстрее. Они повторили движения несколько раз, пока Цунаде не закончила, неожиданно подбив ноги Сакуры и заставив ее приземлиться на мат. — Ой! — запротестовала она. Цунаде мягко закатила глаза. — Ты становишься лучше. Но тебе нужно быть быстрее и бдительней. — Я делаю все, что в моих силах, — фыркнула Сакура, садясь обратно. — Но мое тело устает. — Этого следовало ожидать, — Цунаде присела на корточки перед дочерью. — Печать подавляет весь твой резерв чакры. Но ты уже продемонстрировала великолепную способность контролировать тот объем, что можешь призвать, и склонность к исцелению. Сняв перчатки, Цунаде потянулась к своей шее и сняла тонкую цепочку, которую носила. Сакура увидела, что на ней был маленький кулон в форме кристалла бледно-голубого оттенка. Цунаде протянула его дочери. — Что это такое? — Спросила Сакура, принимая кулон. — Кристалл чакры, — объяснила Цунаде. — В качестве резервной копии. На случай, если ты когда-нибудь исчерпаешь тот объем, что можешь призвать в своем теле, всегда носи с собой бутылочку амброзии, чтобы подпитаться, а если этого не хватит, воспользуйся кулоном. Я наполнила его концентрированным потоком собственной чакры, который ты сможешь направить в свое тело. — Каким образом? — Сакура уставилась на него с благоговением. — Точно так же, как ты бы призвала свою внутреннюю чакру. Сосредоточься на источнике, сконцентрируйся, и ты сможешь извлечь ее из кристалла и манипулировать ей. — Могу я поместить ее обратно таким же образом? — Да. — Цунаде кивнула. — Попробуй сейчас. Сакура застегнула цепочку на шее и сосредоточилась на кристалле, держа его в руке. Она мысленно представляла поток чакры внутри себя как постоянный поток энергии, который она могла бы втягивать и вытягивать разумом, через руку, к остальной части своего тела… Она почувствовала, как волна прохлады прокатилась от кончиков пальцев, вниз по руке и вверх по всему телу. — Очень хорошо, — Цунаде выглядела впечатленной. Она никогда бы не признала этого, но казалось, что отродье Учиха, по крайней мере, научило ее ребенка чему-то полезному в виде контроля чакры. Вслух она добавила: — Когда чакра легко доступна, ты можешь направить ее почти сразу. Сейчас, — она махнула рукой. — Попробуй вернуть ее таким же образом в кристалл. — Как я узнаю, когда кристалл заполнен или опустошен? — Что ты почувствовала, когда вытащила чакру? — Как будто… — Сакура пошевелила пальцами. — Что-то вроде прохлады. — Ты почувствуешь сопротивление. Как будто ты больше не можешь тянуть или толкать своим разумом. — Хорошо, — кивнула Сакура и сосредоточилась, направляя чакру обратно в кулон. Поначалу она плавно колыхалась. Конечно же, в конце концов Сакура начала чувствовать сопротивление. В этот момент она больше не могла «протолкнуть» чакру обратно в кристалл. — В него вмещается не так много, — сказала Цунаде. — Так что используй кулон только в случае крайней необходимости и экономно. Как только он опустеет, я его снова наполню. Это всего лишь чакра, которую ты можешь позаимствовать. Никогда не истощай себя до такой степени, чтобы у тебя ее совсем не осталось. Это может быть опасно. Сакура кивнула. Это была обнадеживающая поддержка — даже если она надеялась, что ей никогда не придется ею воспользоваться. — Спасибо, мама, — искренне сказала она. Цунаде протянула руку и обняла ее в кратком миге нежности в ответ. Несколько часов спустя Сакура сидела на подоконнике, держа в руке дымящуюся кружку горячего шоколада, и смотрела на падающий дождь за холодным стеклом. Одетая в уютный, просторный, пушистый белый джемпер, закрывающий голые колени, и в теплые шерстяные серые носки, она с удовольствием прислушивалась к мягкому стуку капель воды, когда они ударялись о стекло. Зима, казалось, действительно наступила, хотя в новостях поспешили сообщить, что она, похоже, пришла тревожно раньше обычного, а осень продлилась всего несколько недель. Сделав глоток горячего напитка, Сакура задумалась, не связано ли преждевременное начало сезона с ее исчезновением в начале года. Это казалось очень вероятным. Но осознавать тот факт, что она была ответственна за влияние на плавную смену времен года, было сюрреалистично. Возвращение на поверхность заставило ее увидеть многие вещи в новом свете и о многом задуматься. Она посмотрела на дневник в руке. С момента возвращения на поверхность прошло более двух месяцев, и она начала вести дневник, чтобы помочь себе справиться с частым вихрем мыслей. Чтобы помочь себе справиться со всем, что так неожиданно изменилось в ее жизни. Она держала дневник строго запертым, ключ был прикреплен к браслету, который она всегда носила на запястье. В нем были вещи, о которых она никогда никому не могла рассказать, ее самые сокровенные, личные мысли и честные размышления. Дневник, в свою очередь, был спрятан в ее комнате, и она позаботилась о том, чтобы это место никто не нашел. Но на всякий случай — на случай, если ее мать увидит, что она в нем пишет, — она наклеила на книгу ярлык "Учебные заметки", чтобы прикрыть спину, и сохранила страницы со старыми академическими заметками, которые она быстро перелистывала, если ее тревожили во время заполнения дневника. Открыв свежую страницу, Сакура задумчиво прикусила кончик ручки, которую держала в руке, и снова посмотрела на падающий дождь, прежде чем начать писать. «Воскресенье, 25 октября 2015 года. Дорогой Дневник, мне очень жаль, что прошло много времени с тех пор, как у меня было время писать. Но я наконец-то поступила в медицинскую школу! Я так счастлива! Это всегда было моей мечтой, и я не могу поверить, что это НАКОНЕЦ-то происходит! Так много всего произошло за последние два месяца, и я так усердно работала, чтобы успеть за всем. Мне невероятно повезло, что я вообще смог начать учебу в этом семестре, благодаря г-же Юхи, дергающей за ниточки с некоторыми связями в Центральном медицинском университете. Я пропустила первые две недели нового семестра, ожидая итоговые оценки после сдачи экзаменов в Академии в конце сентября, но мои преподаватели были такими понимающими и любезными. Можешь в это поверить? Экзаменационная комиссия сказала, что, поскольку я набрала 100% баллов на ВСЕХ выпускных экзаменах в Академии, они сделают исключение для меня, если я поступлю поздно из-за смягчающих обстоятельств, и мне даже предоставили СТИПЕНДИЮ на учебу! Я не могу передать тебе, как я взволнована, Дневник! Я так волновалась, что мне придется пройти заново весь год или отложить вступление до следующей весны. К счастью, все обошлось благополучно, и я готова к работе. Я хожу на дополнительные занятия, чтобы наверстать упущенное, и мои преподаватели были так добры, что прислали мне весь материал за первые пару недель. Я буду проходить свой первый набор медицинских осмотров в декабре... Скрестим пальцы! Мисс Юхи — я имею в виду Куренай — была такой удивительной и полезной. Забавно, что мне приходится постоянно напоминать себе называть ее Куренай. Все это по-прежнему кажется таким странным — знать, кто она, кто все мои друзья и моя мать на самом деле. Кто я есть на самом деле». Снова пожевав крышку ручки, Сакура на мгновение задумалась, прежде чем продолжить. «Безумно думать, что я, вероятно, уже писала в подобном дневнике раньше, в прошлых жизнях, которые даже не могу вспомнить. Настолько безумно, что иногда мне все еще хочется сойти с ума из-за этого. Иногда у меня проблемы со сном по ночам, потому что я слишком много думаю. Но я должна оставаться рациональной и принимать каждый день таким, какой он есть. Я надеюсь, что с работой в университете и больнице я буду достаточно измотана, чтобы вырубаться каждую ночь. Это будет приятное развлечение, точно. Последние несколько недель мне не снились никакие сны. Наруто говорит, что, может быть, это и хорошо; может быть, мое тело привыкло к возвращению на поверхность, и я стабилизируюсь. Он всегда такой оптимистичный. Но мама не так уверена. Она всегда на взводе, настороже. Всегда спрашивает меня, как я себя чувствую. Как будто я бомба замедленного действия. Я думаю, во многих отношениях это именно то, кем я являюсь. Я не могу винить ее за беспокойство. Я просто благодарна за то, что просыпаюсь каждое утро. Помимо университета и возвращения в качестве волонтера в больницу, я тренировалась с мамой, Какаши и Наруто. Я не могу использовать столько своей чакры прямо сейчас из-за ограничивающего действия наложенной на меня печати, но амброзия помогает мне с этим, и я научилась черпать чакру из кулона, который дала мне мама и который я теперь ношу постоянно. Я также научилась основам целительства. Я могу залечить порезы или ушибы. Однако я должна быть осторожна и никогда не использовать этот дар публично, в присутствии обычных людей. Тетя Шизуне говорит, что мы никогда не знаем, кто за нами наблюдает. В следующий раз мама покажет мне, как приготовить какое-нибудь целебное лекарство. Я действительно с нетерпением жду этого». Откинув назад прядь пастельно-розовых волос, выбившуюся из неряшливого хвоста, Сакура допила остатки горячего шоколада и перестроилась на подоконнике, прежде чем вернуться к записи. «Мама также учила меня некоторым приемам самообороны. Если я направлю поток легкой чакры в свои руки и ноги, я смогу наносить удары с большей силой и рассчитав прицел так, чтобы сломать кости. Мама научила меня всему, что касается точек давления, как преодолевать удушающие захваты, как уходить от различных сценариев и как блокировать атаки. Мама также сказала мне, что без своей печати она может пробивать камни, как горячий нож в масло! Я поражена. Интересно, насколько она сильна без печати? Ино рассказала мне, что однажды мама так разозлилась, что подняла в воздух большие куски земли. Моя мама ТАКАЯ крутая! Если бы я могла быть хотя бы наполовину такой сильной, как она… Какаши научил меня рукопашному бою и еще нескольким приемам владения мечом. Я узнала от Наруто, что он давным-давно учил его и Саске. Все они были спарринг-партнерами еще до войны. И Какаши, и Наруто кажутся такими грустными, когда говорят о нем… Мне все еще нужно спросить Наруто о том, что именно произошло между ним и Саске, когда я застаю его одного. Саске…» Ручка задержалась на последнем иероглифе в имени божества смерти, когда Сакура медленно выдохнула. «Я стараюсь не думать о нем. Но… — Сакура подняла голову, нахмурившись на мгновение в темноту за окном, прежде чем продолжить записи… — Но каждый раз, когда наступает ночь, я ничего не могу с этим поделать. Каждый раз, когда я смотрю в ночную тьму, я вспоминаю его. Я помню его Царство, прекрасный и пугающий мир, который он показал мне. Я помню Юме и Чизу, Эос и всех остальных, кого я встречала. Иногда я задаюсь вопросом, что они делают сейчас. Что он делает сейчас. Видит ли он меня, как раньше, все еще ли он так зол, как был, когда мы расстались. Может быть, он согласился на год, потому что не спешит снова меня видеть. Мое предательство, должно быть, все изменило. Но мне интересно, что будет, когда мы встретимся снова. Интересно, есть ли какой-нибудь способ связаться с ним. Хотя мне ясно дали понять, что было решено, что у нас не будет никаких контактов, пока я нахожусь на поверхности. Действительно ли я этого хочу? Я не знаю, что бы я сказала, хотя у меня так много вопросов. Мысли о нем заставляют меня чувствовать…». Сакура сделала паузу, затем зачеркнула последние три слова и в отчаянии отложила ручку. Каждый раз, когда она начинала писать о Саске, она вычеркивала свои мысли, когда дело касалось ее чувств к нему. Она еще не была готова писать их. Поспешно закрывая и запирая дневник, Сакура задавалась вопросом, будет ли она когда-нибудь готова.

***

Цунаде остановилась возле комнаты дочери. Было уже за полночь, и дверь была слегка приоткрыта. Она видела, что свет от прикроватной тумбочки все еще горит. Заглянув внутрь, она увидела, что Сакура свернулась калачиком на кровати и крепко заснула, покрывало было натянуто только до половины голых ног. Цунаде заметила, что это была повторяющаяся привычка на протяжении многих жизней: Сакура, засыпающая с книгой у лица и с не полностью натянутым на свернувшееся в позу эмбриона тело одеялом. Слегка улыбнувшись, Цунаде выдохнула мягкий, нежный вздох и вошла в комнату, забирая учебник из ослабевшей хватки Сакуры. Она знала, что этой книги наверняка достаточно, чтобы усыпить любого своим медицинским жаргоном. Натянув одеяло повыше на плечи дочери, Цунаде некоторое время наблюдала за ней, осторожно убирая выбившуюся прядь розовых волос с лица. Она действительно стала такой красивой, так сильно напомнила Цунаде ее первоначальную форму, и она на мгновение почувствовала, что ее захлестнула волна яростной материнской любви. Затем она выключила свет и тихо вышла из комнаты. Вернувшись на кухню, где Шизуне мыла бокалы от их ночного напитка, Цунаде подавила зевок. — Нам лучше немного отдохнуть. Утром нам предстоит операция в больнице. Шизуне кивнула, вытирая руки. — Сакура-чан будет сопровождать нас? — Да, она работает волонтером по утрам. Ее занятия во второй половине дня. — Кажется, у нее хорошо идут дела в университете. Она такая умная девушка. — Да, — согласилась Цунаде. С самого начала она была полна беспокойства и все еще тревожилась о том, что дочь будет учиться в крупном медицинском университете одна. Было трудно избавиться от привычки чрезмерной защиты, особенно после похищения Сакуры, хотя обучение дочери вместе с Ино основам медицинского дзюцу и тому, как защитить себя, определенно помогло Цунаде немного расслабиться. К счастью, и Куренай, и Шизуне вели лекции с частичной занятостью поочередно в университете, и поэтому разум Цунаде был спокоен. Она знала, что у Сакуры есть кто-то рядом, если ей когда-нибудь кто-то понадобится. Она также стала намного больше доверять Сакуре и давать той независимость. Дочь казалась менее робкой, гораздо более ответственной, оставалась на связи в течение всего дня, и Цунаде знала, что может положиться на нее, если что-то случится. Открытость во всем означала, что между ними установилось хорошее взаимопонимание. Теперь, когда Сакура достигла совершеннолетия, не имело смысла и дальше заворачивать ее в вату. Она знала, что тогда дочь обидится на нее. В прошлом она никогда не сомневалась в этом, и потому Сакура так и не дожила до своего нынешнего возраста. Инстинкт Цунаде спрятать Сакуру от мира был силен, но инстинкт оставить свою дочь в живых, дать ей шанс на борьбу, научить ее пытаться помочь себе и защитить себя, был сильнее. Тем не менее, это был нелегкий переход для Цунаде — позволить Сакуре шагнуть в неизвестность и обрести больше независимости, и она каждый божий день беспокоилась о судьбе Сакуры. О следующем приступе. О том, что будет с дочерью теперь, когда она связана с Подземным Миром, если произойдет смертельный приступ? Что, если это произойдет в Университете? Она дала ей экстренные уколы амброзии, чтобы носить их с собой, но что, если их будет недостаточно, чтобы подавить приступ? Она задавалась вопросом, было ли это связано с участием Саске, и ее руки сжались в крепкие кулаки. Он согласился помочь сохранить жизнь ее дочери, но это не означало, что она одобряла его или хотела, чтобы он был рядом с Сакурой после того, что он сделал. В конце концов, его семья была единственной причиной, по которой Сакуру отравили тогда. В частности, он… тот, кто обитал на Олимпе, кому было запрещено когда-либо снова ступать на поверхность. Монстр, когда-то известный смертным как Кронос. Шизуне пожелала ей спокойной ночи, выключила свет на кухне и направилась в свободную спальню, в которой она оставалась, когда ночевала здесь. Цунаде знала, что не было смысла слишком сильно беспокоиться о будущем. Они должны были принимать каждый день таким, какой он есть, потому что ничто не было гарантировано, когда дело касалось нестабильности Сущности Весны.

***

Она видела яркие звезды, сверкающие в безоблачном ночном небе. Лежа на траве, она удовлетворенно смотрела на них, ее волосы были разметаны по спине, в руках она держала красивые цветы. Ее глаза следили за созвездиями в восхищении их древней красотой; она знала , что каждое из них рассказывает свою собственную историю. Внезапно все они погасли, и она обнаружила, что смотрит в кромешную тьму. Встревоженная, она тут же села, растерянно глядя на цветы в своих руках. Они увяли. Трава вокруг нее исчезла. Она была окутана бесконечной тьмой. Сглотнув, она вскочила на ноги, ее сердце бешено колотилось. Ее тело знало темноту. Каждый дюйм ее тела был болезненно напряжен, насторожен, каждое нервное окончание гиперстимулировано, ожидая, ожидая… Был ли он здесь? Неужели он пришел за ней? И тут она почувствовала это. Мимолетное тепло дыхания, призрачное, возле ее левого уха. Она замерла и обернулась, но ничего не обнаружила. Неужели ей это показалось? Был ли там вообще кто-нибудь? Она никого не могла разглядеть в тени. Все, что она могла слышать, это грохот своего сердца, когда кровь шумела в ушах. А потом внезапно тени сомкнулись вокруг нее. Она чувствовала, как они просачиваются под кожу. Посмотрев вниз, она увидела, как они физически обвивают ее руки — тонкие, ледяные завитки туманной черноты, которые, казалось, испарялись только для того, чтобы снова появиться. Как прохладная жидкая вода, они покрылись рябью, охватывая ее, смыкаясь вокруг ее горла. Грудь Сакуры вздымалась от ужаса, когда они, казалось, текли прямо в ее уши. — Мы — тени Подземного мира, — прошептали ей далекие, отдающиеся эхом голоса. — Теперь вы можете видеть нас-с-с. Голоса перекрикивали друг друга, оглушая своим эхом. Сакура попыталась скинуть с себя тени, но они только весело смеялись над ее борьбой. — Теперь вы являетесь частью нас-с-с. Мы в вашей крови… Они закрыли ей глаза, так что даже чернота исчезла, оставив после себя ничто, ничего, кроме пустоты и страха.

***

Ахнув, Сакура резко села в постели; лоб покрылся холодным потом, сердце бешено колотилось в груди. Она быстро заморгала, запаниковав, когда не увидела ничего, кроме темноты, ее разум был дезориентирован, сон затянулся… только для того, чтобы медленно расслабиться, когда ее зрение приспособилось, и она оказалась в безопасности в своей комнате, в своем доме. Выдохнув, она рухнула обратно в кровать, потирая лицо. Ей уже несколько недель ничего не снилось. Неужели они вернулись? Но это, казалось, не было каким-то видением из ее прошлого. Ей просто приснился кошмар. Тихо застонав, она скатилась с кровати, щурясь на часы. Было чуть больше 3:40 утра. Она даже не могла вспомнить, как заснула. Книга, которую она читала, лежала на прикроватном столике, а лампа была выключена. Она предположила, что мама заходила и сделала это. Тихо пройдя в ванную, она закрыла дверь и подошла к раковине, не включая свет в ванной. Она проснулась с головной болью и не хотела, чтобы у нее болели глаза. Открыв кран, она наполнила таз водой и умыла лицо, желая, чтобы сердцебиение успокоилось. Затем она встала, вытирая лицо насухо, и долго смотрела на темный силуэт своего отражения, освещенный только ночной темнотой за окнами ванной. — Это был ты? — прошептала она своему отражению, ее сердце снова начало учащенно биться, когда она задумалась, разумно ли было искушать судьбу, хорошая ли это идея — делать это посреди ночи. Она часто думала об этом в течение последних двух месяцев… но никак не пыталась связаться с Саске. Теперь она задавалась вопросом, слышит ли он ее. Наблюдает ли. Знает ли, когда она звала его. — Это ты послал мне тот сон?.. — продолжила она приглушенным голосом. — Насчет теней? Что они имели в виду, говоря, что я могу "видеть" их? — Она сделала паузу, прежде чем нерешительно добавить: — Ты мог бы... ты бы... если бы я сказала тебе, что у меня есть вопросы… не мог бы ты ответить на них? Ты бы даже?.. Ее голос затих. Ее встретила только тишина. В ванной комнате с ней больше никого не было – и ничего, кроме ее отражения, не смотрело прямо на нее. Чувствуя себя глупой и расстроенной, Сакура потянулась, чтобы вытащить пробку из раковины. 'Конечно, я могу тебе ответить', — бодро ответил голос в ее голове. Рука Сакуры отлетела от раковины, и ей пришлось сдержать удивленный крик, который почти вырвался из ее горла. Почти задыхаясь от усилий сохранить молчание, она выпучила глаза, когда вода в раковине засветилась и стала бирюзовой, и появилось ухмыляющееся лицо Суйгецу. — Какого черта?.. — Прошипела Сакура, одновременно в ужасе и ярости. Яркие глаза Суйгецу озорно блеснули, глядя на нее. 'О, виноват. Ожидала, что ответит кто-то другой?’ — Что ты здесь делаешь? — возмутилась Сакура. 'Оу. Не рада меня видеть? Так не разговаривают со своим спасителем'. — Суйгецу изобразил притворную обиду. — Черта с два ты такой! Ты собирался меня похитить! 'Детали. Я же тебе говорил. Я собирался просто убедиться, что получил меч, а затем имел полное намерение вернуть тебя домой. Ты свихнула свою хорошенькую головку из-за пустяка, а мне быть выброшенным обратно в Океаны этой старой каргой было не круто’. — Так тебе и надо, — сверкнула глазами Сакура. — В любом случае, Саске отпустил меня сам, так что тебе повезло, что ты вообще получил свой дурацкий меч. 'Он НЕ дурацкий. Да будет тебе известно, это коллекционный меч специального издания. И я все слышал. Какой же он рыцарь-ублюдок, а?' — Морское божество раздраженно закатило глаза. — Почему ты здесь? — снова спросила Сакура. 'Ты хочешь получить ответы на свои вопросы, разве не поэтому ты позвала? — Он лукаво улыбнулся ей. — Я знаю, кого ты звала на самом деле, и вот тебе новость, Розочка — он не отвечает. Вероятно, он больше не хочет иметь с тобой ничего общего; вот почему он дал тебе год. По крайней мере, так думает Карин. Ха-ха!’ Сакура уставилась на улыбающееся лицо Бога Океана, потеряв дар речи. Она в замешательстве замялась. 'Что?’ — Не думай, что он сделал это из сострадания. — Суйгецу фыркнул. — Это чувство не входит в его эмоциональный спектр. — Казалось, он нашел это забавным и хихикнул про себя. 'Заткнись!’ — мысленно рявкнула на него Сакура. — 'Я не хочу говорить с тобой о Саске. Я хочу знать, почему ты здесь и почему не рассказал моей матери обо всем, что видел в Подземном мире'. 'О, тебе понравилось, да?' — ухмыльнулся Суйгецу. 'Мне всегда нравится держать свои карты при себе, и я никогда не сдаю все карты на стол сразу. Не обращай внимания на мои причины, ты у меня в большом долгу. Если бы твоя мать знала, что ты целовалась с Царем Мертвых, пока она надрывала свою задницу на поверхности, она бы проявила свое дерьмо намного ярче. Она бы наказала тебя на всю жизнь…’ — Он, казалось, обдумал это, прежде чем задумчиво добавить: — 'Ну, как бы ни была велика твоя продолжительность жизни. Я чертовски запутался в том, кто ты на самом деле, и во всей этой причудливой истории с реинкарнацией’. Сакура почувствовала, как ее кровь застыла в жилах. Он знает? 'Не смотри так удивленно', — Суйгецу поднял брови, глядя на нее. — 'Везде, где есть вода, я могу смотреть и слушать, помнишь? Ты знаешь, как это здорово? Я имею в виду, я мог бы даже поговорить с тобой, когда ты будешь в душ…' Сакура схватила пробку и сердито выдернула ее. Вода быстро утекла, и она с облегчением выдохнула, когда ее ушей коснулась тишина. Вернувшись в свою комнату, она скользнула обратно в постель — только для того, чтобы снова замереть, когда голос Суйгецу предостерег: 'Ну, это было грубо'. Она огляделась и увидела, что он появился в стакане воды, который она держала на прикроватном столике. Издав подавленный рык разочарования, Сакура телепатически зарычала на него: 'Чего ты хочешь?' 'Эй, полегче!' — Он поднял руки. — 'Я просто поздоровался... И убедился, что ты знаешь, что я сделал тебе одолжение. Но я ожидаю кое-чего взамен, если только ты не хочешь, чтобы я проболтался маме о твоей маленькой любовной интрижке внизу'. 'Это была не интрижка', — возмущенно покраснела Сакура в темноте. — 'Ты сказал мне сыграть роль, и я это сделала'. 'Все, что я хочу знать', — Суйгецу отмахнулся от ее слов, как будто она их даже не произносила, — 'это правду о тебе. Ты действительно перевоплотившаяся богиня весны? Потому что это было бы очень, ОЧЕНЬ важно для многих людей, которых ты знаешь…' Сакура не доверяла ему. И не осмелилась ответить. Вместо этого она схватила стакан и выплеснула воду на пол. Суйгецу больше не беспокоил ее, но она провела остаток ночи в тревожном возбуждении, прежде чем, наконец, погрузилась в прерывистый сон незадолго до утреннего звонка будильника.

***

Взяв блокнот с расписанием на утро по пути в раздевалку, Сакура потерла лоб, желая, чтобы остатки головной боли, возникшей из-за недостатка сна прошлой ночью, утихли. Кофе снял напряжение, но, учитывая утро в больнице и насыщенный день занятий в университете впереди, Сакура знала, что это будет долгий, утомительный день. «В 9 утра на приеме у кардиолога соберитесь со стажерами К. Сайто и Ю. Танакой», — прочитала она, убирая сумку и кардиган в выделенный ей шкафчик. Итак, она будет работать с двумя другими, более взрослыми врачами-стажерами в кардиологическом отделении. Она предположила, что это может быть полезно студенту-медику первого курса, чтобы сравнить опыт и получить больше информации о том, что ждет его в последующие годы обучения. Положив блокнот на скамейку в раздевалке, она поспешно завязала волосы и переоделась в больничную одежду, прежде чем выйти из комнаты, перечитывая оставшуюся программу на утро и здороваясь по пути со знакомыми сотрудниками. Поднимаясь на лифте в крыло кардиологии, она вспоминала, что ее мать и Шизуне все утро заканчивали операции. Подойдя к регистратуре, она узнала знакомого старшего консультанта по имени доктор Судзуки, который уже инструктировал двух человек, одетых в синие комбинезоны младшего врача и стоящих спиной к Сакуре. Она прикусила нижнюю губу, взглянув на часы на стене, когда присоединилась к ним. Она опоздала всего на четыре минуты, но они уже начали. — А, доброе утро, Сакура! — поприветствовал доктор Судзуки. У него было доброе худощавое лицо, свидетельствовавшее о мудрости его многолетнего опыта в своей области, и улыбающиеся карие глаза, которые смотрели на нее поверх слегка опущенных очков. — Это не похоже на тебя — опаздывать, я предположил, что, возможно, ты не присоединишься к нам сегодня. — Мне жаль, — извинилась Сакура, смущенно улыбаясь и останавливаясь сразу за двумя людьми, которых он инструктировал. — Я остановилась, чтобы выпить кофе по дороге. — Все в порядке. Я только начал обсуждать детали пациента на сегодняшнее утро с этими младшими врачами. Сегодня ты будешь следовать за ними, — сказал он, передавая Сакуре еще один лист бумаги, который она положила на верхнюю часть своего планшета. Затем он представил, когда два младших врача повернулись, чтобы посмотреть на нее: — Это Сакура, дочь доктора Харуно, студентка первого курса медицинского факультета, которая работает у нас волонтером уже больше года. Сакура, познакомься с Юки и Кенджи, которые будут работать с тобой этим утром. Сакура улыбнулась девушке, Юки, которая была миниатюрной, со светло-каштановыми волосами и соответствующими светло-карими глазами, а затем перевела взгляд на более высокого молодого человека. Только для того, чтобы его глаза расширились от узнавания, когда они остановились на ее лице. — Привет, — сказал он с радостным удивлением. — Ты… я видел тебя раньше! Сакура ошеломленно уставилась на него. Он выглядел смутно знакомым — и тут ее осенило, а он в то же самое время добавил: — Ты та девушка... с Фестиваля? Верно? Он был уверен на сто процентов, потому что, по его мнению, он не мог ошибиться в отношении такой красивой девушки, с такими необычными волосами и яблочно-зелеными глазами. Сакура удивленно моргнула, глядя на него. Она тоже его помнила; симпатичный парень с песочно-белыми волосами, который подарил ей голубя в клетке в тот самый день, когда она впервые встретила Парня с Карусели. Саске. — Я… да, — просияла она в ответ, думая о том, как чудесно, что они снова встретились. — Привет! — Ты ее знаешь? — Спросила Юки, улыбаясь Сакуре. Они явно были одноклассниками, и Сакура поняла, что если их отправили вместе в больницу, это означало, что они должны были учиться в том же университете, что и она. — Я встретил ее на Весеннем фестивале, — ухмыльнулся Кенджи. — Замечательно, я вижу, вы все хорошо знакомы, — доктор Судзуки казался удивленным, аккуратно привлекая их внимание к себе. — Я уверен, у вас будет много возможностей наверстать упущенное позже, но пока давайте пробежимся по сегодняшним утренним пациентам! — Верно! — Все три студента согласились, и доктор Судзуки подробно рассказал им о случаях, с которыми им предстояло иметь дело. И Сакура, которая внимательно слушала, не могла не заметить, как часто взгляд Кенджи скользил по ней во время объяснений. Три часа спустя Сакура закончила свою смену и вышла из раздевалки, переодев форму. Утро прошло хорошо. Ей нравилось знакомиться с Юки и Кенджи — или Кеном, как он настаивал, чтобы она его называла, — в перерывах между сравнением записей пациентов и рассмотрением случаев. Она обнаружила, что они проходят стажировку два раза в неделю, и с нетерпением ждала возможности снова поработать с ними. Еще более счастливым совпадением был тот факт, что они оба действительно учились в том же университете, что и она, будучи на втором курсе медицинской школы. Прежде чем отправиться в ЛОР-отделение, Юки заверила ее, что они как-нибудь встретятся в кампусе. А Кенджи исчез как раз перед тем, как Сакура закончила свою смену. Она слегка улыбнулась, вспомнив его жизнерадостное поведение. В чем-то он напоминал ей Наруто — разве что менее глупую его версию. Перекинув сумку через плечо, она вышла, одновременно отправляя сообщение матери о том, что идет на дневные занятия. Она как раз подходила к вращающимся дверям главного входа, когда ее окликнул чей-то голос. — Сакура! Подожди! Она обернулась и увидела, что Кенджи бежит трусцой, чтобы догнать ее. — Привет. Спешишь уйти? — У меня послеобеденные занятия, которые начинаются через час, — объяснила Сакура, когда они вместе вышли из больницы и вышли в солнечный, холодный день снаружи. Она проверила время на своем мобильном телефоне. — Как раз достаточно времени, чтобы перекусить. — Мне тоже нужно туда, — Кенджи скорчил гримасу. — Не занятия, но мне нужно в библиотеку, у нас на следующей неделе должна быть работа, а я нашел, чем заняться, кроме как читать для нее. Сакура рассмеялась. — Держу пари, у тебя нет такой проблемы, — посмотрел на нее Кенджи. — Ты действительно интересовалась записями пациентов. Ты производишь впечатление человека, которому действительно нравится учиться. — Думаю, да, — согласилась Сакура. — Это то, чем я всегда хотела заниматься, поэтому я должна усердно работать. — Затем она покачала головой и снова рассмеялась. — Я не могу поверить, что мы в итоге поступили в один и тот же университет. Мир очень тесен. — Или это судьба? — Кенджи одарил ее легкой, очаровательной улыбкой, его карие глаза отливали зеленым в солнечном свете. — Знаешь, я искал тебя после церемонии зажжения фонарей, но ты исчезла. Сакура открыла рот, чтобы объяснить, что она ушла последней и оставалась на месте еще долго после окончания церемонии, но потом передумала. Это вызвало в ее памяти всевозможные воспоминания обо всем, что последовало за их встречей, в частности, о поездке на карусели… что, в свою очередь, заставило ее вспомнить Саске, и она действительно не хотела думать о нем снова. — Да, после этого всегда многие уходят, — неопределенно ответила Сакура. К ее облегчению, Кенджи сменил тему. — Итак, как тебе пока медицинская школа? — О, это чудесно, — сказала Сакура. — Изучать медицину всегда было моей мечтой. — Я уверен, что из тебя получится потрясающий врач, — похвалил Кенджи. — Спасибо. Я надеюсь на это. — Сакура почувствовала, как щеки невольно запылали. Она все еще не привыкла к тому, что симпатичные парни делают ей комплименты. И Кенджи был хорош собой. Не такой горячий, соблазнительный и опасно красивый, как тот другой, которого она узнала, но у него было доброе, милое лицо и жизнерадостный, оптимистичный характер. — Так, э-э, как насчет обеда за мой счет? У нас есть немного времени, и мы направляемся в одно и то же место. Что ты на это скажешь? Сакура удивленно посмотрела на него. Он предлагал угостить ее обедом? Часть ее колебалась. По какой-то странной причине ей не хотелось соглашаться, даже если он был просто дружелюбен. Темные глаза на мгновение промелькнули перед ее мысленным взором. "Нет", - сердито подумала она про себя, снова выталкивая мысли о нем из головы. Вместо этого она подумала об обещании, которое дала себе; что она будет жить полной жизнью все время, отпущенное ей на поверхности. А Кенджи казался относительно обычным парнем. Больше всего на свете Сакура жаждала восстановления обыденности в своей жизни, несмотря на то, что в ее мире все изменилось до неузнаваемости. Встретившись с ним взглядом, она улыбнулась и кивнула: — Конечно.

***

Саске крутил фиал между указательным и большим пальцами, сидя на троне и глубоко задумавшись. Орочимару и Кабуто отчаянно пытались вернуть содержимое фиала, который он держал. Саске задавался вопросом, насколько они отчаялись, как далеко были готовы зайти, на какие крайности пойти, чтобы вернуть его. «Найди то, что было украдено у моих подданных, и мы сможем начать». Слова Кроноса вернулись к нему, заставив темные глаза сузиться. Что имел в виду Старший Учиха? Начать что? Саске знал, что у него было что-то, что явно имело большое значение для врагов поверхностных богов. И теперь, когда Сакуры больше не было в Подземном Мире, Саске знал, что пришло время ему заняться вопросом фиала. Чтобы сделать свой ход на шахматной доске, которую Кронос уже раскрыл. Его подданные что-то замышляли, в этом не было никаких сомнений. Саске должен был выяснить, что это. Не просто фрагменты того, что он планировал, а целая картина. Ему нужно было знать, что за тревожные глаза были в лаборатории Орочимару, кем были существа, которых Кабуто натравил на Цунаде и Шизуне, как все это связано с запрещенной техникой Эдо Тенсей, которую Саске имел неудовольствие наблюдать у входа в свое Царство. Его острый аналитический ум лихорадочно работал. Он думал о словах Наруто, о том, что он рассказал ему о намерениях Кроноса еще во время войны; о его желании контролировать как жизнь, так и смерть, что привело к похищению и отравлению Коры. Неужели Кронос снова охотился за Сакурой? Неужели он активно искал ее? Пальцы Саске сжались вокруг фиала в ответ на саму мысль о том, что Кронос вовлек Сакуру в свои извращенные планы. Было ли это тем, что он пытался сделать? Или, полагая, что она просто несущественная человеческая девочка, которая никогда не доживает до подросткового возраста при своей реинкарнации, Кронос на самом деле пытался найти способ воспроизвести ее способности дарить жизнь живым организмам, в частности, растительным формам? Если он намеревался это сделать, то что это означало в более широком масштабе? Кронос уже был пойман в ловушку на Олимпе. У него уже был трон богов, даже если он был не венчанным Царем. Планировал ли он наконец воплотить свою месть поверхностным богам? Пытался ли он сбежать из своего принудительного заключения? Планировал ли он подчинить всех своей воле, включая человечество, заставить всех поклоняться ему и отречься от любого другого божества? Брови Саске сошлись в легкой гримасе. Естественно, как лидер Учиха, Кронос всегда был очень умен. Он был мастер боевой стратегии, манипуляций и обмана. Под обманчиво спокойной и очаровательной внешностью он был настолько же исключительно гениальным, насколько и совершенно безумным. И тогда он действовал не в одиночку. Рядом были главные члены его клана, которых он обманом заставил сражаться за его дело, и ему помогали другие божества. Арес был одним из таких богов. Мастер трюков и божество, которое посещало Подземный мир так часто, что многие размышляли о точной природе его отношений с Учиха, он часто наслаждался сменой физических форм, оставляя смертных и божеств в равной степени неуверенными в том, какой Арес был настоящим. Воинственный и жестокий по натуре, он отвернулся от своего места в олимпийском совете и поднял оружие против Зевса, возмущенный тем, что решения Зевса были несправедливы. Тем, что он всегда отдавал предпочтение мирным исходам, а не войне, тем самым обесценивая саму сущность Ареса. Бог войны был смертоносной силой, как с точки зрения боевой доблести, так и с точки зрения расчетливой военной стратегии, а также из-за вызывающей беспокойство способности дистанционно управлять разумом людей, подталкивая их к безумию и жажде крови. Еще одной из тех, кто поддержал его, была крылатая богиня Эрис. Затем были Титаны, которые встали на сторону Крона, желая отобрать власть и силу у олимпийцев. В книгах было написано, что Титаны были заключены в вечное наказание в глубочайших глубинах Тартара Зевсом и его царицей, Герой. Саске никогда не спускался в глубины адских ям, чтобы проверить обоснованность этих утверждений. Если Титаны были пойманы там в ловушку, он определенно не желал аудиенции с ними. В любом случае, чрезвычайно мощная древняя печать, созданная со времен владычества Кроноса над Подземным миром, не давала никому сбежать из Ада. Разум Царя Мертвых обратился к Аресу. Он не знал, что случилось с ним или с Эрис. Нигде это не было записано — и это было не его дело, так что ему не приходилось задаваться этим вопросом раньше. Но теперь он знал, и он знал кое-кого, кто, вероятно, мог быть в курсе — кое-кого, кто всегда знал больше, чем показывал. Плавно поднявшись со своего трона, Саске легко исчез из виду и воплотился в нужном месте. Отодвинув тяжелый занавес из виноградных лоз, скрывавший вход в древнюю хижину Чиё, он недовольно принюхался к странному запаху булькающих зелий и обнаружил старую ведьму, склонившуюся над котлом и помешивающую какую-то свежую смесь. Несколько глиняных горшков, свисавших с крыши хижины, стукнулись друг о друга, когда вошел Саске, объявляя о своем прибытии. Не то чтобы Чиё требовала какого-либо предварительного уведомления. Она почувствовала его задолго до того, как он ступил в ее убежище. Саске, несмотря на всю его мудрость, никогда не удавалось полностью понять действие ее сил. — Так, так, — прохрипела она, не оборачиваясь, чтобы поприветствовать посетителя. — Твои визиты становятся все более частыми, маленький царь. — Поднеся деревянную ложку к губам, она сделала неторопливый глоток, прежде чем, неодобрительно пробормотав что-то себе под нос, еще раз перемешать ярко-фиолетовую смесь. — За последние несколько месяцев я видела тебя чаще, чем за столетия до этого! Эхе-хе-хе-хе! Один уголок рта Саске дернулся, не совсем в усмешке. Хотел бы он, чтобы ему вообще никогда не пришлось общаться с этой странной ведьмой. Но она была могущественна и обладала великими знаниями. Напомнив себе, что он здесь с определенной целью, он собрал все терпение, которым обладал, и сразу перешел к делу. — Орочимару проводит эксперименты на поверхности с помощью своей марионетки, человека по имени Кабуто. Чиё сделала паузу, затем медленно положила гигантскую ложку для перемешивания на край кастрюли, прежде чем повернуться лицом к Саске. — Я могла бы догадаться, что это не был приятный визит вежливости, — заметила она. Вытерев руки о фартук, который она надела поверх тускло-серого плаща, она проковыляла к деревянному плетеному сиденью у камина и взгромоздилась на него, вцепившись в рукоятку витой дубовой трости морщинистыми от бесчисленных веков руками. Саске удивился, почему она настаивала на сохранении такой формы, но предположил, что это соответствует ее вековой мудрости. Приняв ее покорный тон за поощрение к продолжению, Саске продолжил: — Кабуто столкнулся с Цунаде и Шизуне, которые нашли этот флакон у него. Жидкость внутри — она способствует росту. — Действительно, она делает это, — Чиё протянула руку. — Дай мне посмотреть. Саске плавно шагнул вперед и вложил фиал в ее протянутую ладонь. Старая богиня вытащила из него пробку и поднесла маленькую бутылочку к своему носу. Она глубоко вдохнула — и нахмурилась. — Значит, до этого дошло, — пробормотала она. — До чего? — встрепенулся Саске. — Расскажи мне. Чиё закрыла фиал крышкой и вернула его Саске. Столкнувшись с ее молчанием, Саске разочарованно нахмурился. — Хватит твоих загадочных игр, старая ведьма. Я знаю, что такое Сакура на самом деле. Я знаю, что Кронос стремился контролировать жизнь и смерть еще во время войны и отравил ее первоначальную форму. Я знаю, что ты была там, когда она впервые возродилась. Я хочу знать, планирует ли он сделать это снова? — Вмешиваться в развитие событий — не мое дело, — сухо ответила Чиё. — Кажется, ты вмешиваешься, когда тебе это удобно, — съязвил в ответ Саске. —Ты вмешалась на поверхности, когда Суйгецу собирался забрать девушку к себе… В одно мгновение Чиё вскочила на ноги с поразительной гибкостью и скоростью для человека, который выглядел столь измученным и подавленным старостью. Направив конец трости прямо к горлу Саске, она прищурила глаза и рявкнула более сильным, более авторитетным тоном, чем тот, который использовала обычно — Я не позволю, чтобы со мной так дерзко разговаривал ребенок. — Саске напрягся, оскорбленный покровительственными нотками в ее голосе, но прежде чем он смог ответить, она продолжила: — Я знаю, о чем ты спрашиваешь, маленький царь. Кронос — это тень, которая падает на всех жителей поверхности, но он представляет опасность не только для земли живых. Его темные намерения посеяли бы хаос и в твоем Царстве. Саске сглотнул, заставляя руки оставаться по бокам. Он мог отбить посох старой карги в мгновение ока, но пока он был направлен на него, она говорила. И он не был настолько импульсивен или глуп, чтобы затевать драку с такой древней богиней, как Чиё. Ему нужно было узнать от нее любую информацию, какую он мог, особенно учитывая, что — он знал по опыту — она никогда ничего не раскрывала легкомысленно или свободно. Богиня поджала свои морщинистые губы. — Что касается того, что они собой представляют, ну, из небольшого визита, который он нанес своим марионеткам, кажется, что он намерен вмешаться в дела жизни и смерти. Он уже пробовал себя в запретных искусствах. И его подданные действительно движутся. Это ты уже понял в одиночку. — Скажи мне, — потребовал Саске, — что он планирует... Чиё сильнее надавила на конец своей палки, заставляя Царя Мертвых замолчать. — Молчать! — упрекнула она. — Я и пальцем не пошевелю, чтобы изменить ход того, что должно произойти – и единственная причина, по которой я помогаю тебе узнать намерения Кроноса, заключается в том, что они затрагивают всех нас. Этот флакон, который ты держишь, содержит клонированные клетки из крови Богини. — Как Кабуто смог получить их? — Он необычайно умен, и как бы ни были осторожны Цунаде и Шизуне в течение многих прошедших веков, они не торговались со смертным, вызывающим у них такие проблемы. И ни у одного обычного смертного не было бы таких средств — если бы у него не было поддержки таких, как Змей. Он уже давно наблюдает за Цунаде. И за ее дочерью тоже. Руки Саске сжались в крепкие кулаки. Значит, это было правдой. Орочимару заметил Сакуру. Но как много он знал о ней? Чиё, казалось, прочитала его мысли. Опустив посох, она неодобрительно покачала головой. — Да, он знает, что у Цунаде есть дочь. Кронос тоже это знает. Но они видят в ребенке ни что иное, как реинкарнацию погибшего оригинала, которому Цунаде из сентиментальности позволяет возродиться, потому что не может избавиться от своего горя. Саске помолчал с минуту, прежде чем осмелился рискнуть: — Печать на ней — на ее Сущности… почему мои глаза не могут обойти это? Чиё улыбнулась загадочной улыбкой. — Среди вас нет никого, кто мог бы это сделать. Она была создана именно с этой целью — скрыть ее истинную личность от Кроноса и его союзников, которые попытались бы снова использовать ее дары. И в чужих руках это привело бы к смерти и разрушениям, превосходящим все, что когда-либо видело человечество. Саске догадывался об этом. — Наруто сказал, что печать соткал Зевс. Что никто из них не научился отменять это, и поэтому цикл ее возрождения не может быть разорван. Свет костра отразился в глазах Чиё, когда она серьезно посмотрела на него. — Это верно. Они не знают, как снять печать. — А ты знаешь? — Спросил Саске. — Я не смогу этого сделать. Сейчас среди нас нет никого, кто мог бы. Так вот в чем дело? Сакура будет просто продолжать умирать и возрождаться до конца времен? Разочарование терзало грудь Саске. Он впился взглядом в старую каргу, как будто она была в чем-то виновата. Он знал, что она не рассказывала ему всего – только то, что считала удобным, какими бы ни были ее невыразимые грандиозные планы. Он отвернулся от Чиё, расхаживая взад-вперед, не заботясь о том, что его действия выдают его беспокойство по этому поводу. — Должен быть какой-то способ, — разочарованно пробормотал он себе под нос. Как он и ожидал, Чиё на это промолчала. Его мысли лихорадочно метались. Должен же быть какой-то способ снять печать. Не было такой печати, которую нельзя было бы снять после создания — если только это не была печать, связанная со смертью. Он резко остановился. Печать смерти. Было ли это тоже ее частью? Был ли в Сущности установлен встроенный "таймер", который диктовал, когда должна проходить каждая реинкарнация? Была ли сложная печать связана с какой-то измененной версией печати смерти? Это объяснило бы, как каждое тело было "отравлено" до того, как она начала вспоминать все о своей первоначальной жизни. Печати смерти… он знал о них. Но испытывать их на Сакуре было рискованным предприятием, и не существовало никакого способа предсказать, как отреагирует ее тело. Он не хотел непреднамеренно спровоцировать или ускорить ее внезапную смерть своими собственными руками, вмешиваясь в печать, которую он даже не мог видеть. Саске остановился, обескураженный. Каждый раз, когда ему казалось, что он напал на какой-то след, он снова упирался в тупиковую стену. — Пока Сакура смертна, она не представляет угрозы для Кроноса, — Чиё наблюдала за ним. — Он не будет беспокоить ее. Если только… Саске медленно повернулся лицом к Чиё. — Что? — он настаивал, раздраженный и почти потерявший терпение. — Если только он не поймет, что на ней лежит печать, не раскроет ее истинную природу и не попытается использовать ее как сосуд для запретных искусств. То, что ты держишь в руке, тоже можно клонировать. Саске моргнул. Он перевел взгляд с Чиё на фиал в своей руке. На что она намекала? Что Орочимару стремился создать больше этой жидкости, и что в конечном итоге ее можно было бы ввести совместимому носителю? И если бы он каким-то образом узнал о том факте, что Сакура на самом деле была той самой богиней, которую Кронос похитил раньше, что единственное, что мешало ей полностью пробудиться, была неизвестная печать… Он с трудом сглотнул, чувствуя во рту горький привкус. Он понял, что слишком сильно прикусил кончик языка — достаточно, чтобы почувствовать медь крови. Орочимару и Кронос не прекратили бы экспериментировать с Сакурой, если бы она попала к ним в руки. Они не стали бы заботиться о ее благополучии. Она была бы всего лишь инструментом в их планах. И если они используют Эдо-Тенсей, чтобы каким-то образом оживить ее, если она умрет, они не дадут ее душе вернуться в фонтан, чтобы продолжить цикл перерождений… Понимание с ревом ожило в его сознании. Все это имело смысл… запретный Эдо-Тенсей… флакон с модифицированной, клонированной жидкостью в его руках… Извращенные эксперименты Орочимару. Как Сакура могла вписаться в эти ужасные проекты. Они искали идеальную пару, чтобы выступить в роли хозяина тех ужасных сил, которые Кронос стремился обрушить на поверхностных богов и мир. И теперь, когда Сакура вернулась из его мира… они, вероятно, будут наблюдать за ней с еще большим интересом, пытаясь узнать, что заставило его похитить ее и связать с Подземным миром. У них не было никакого способа узнать о ее печати, если только они каким-то образом не подслушали, как кто-то говорил об этом, но это, конечно, не помогло делу, что ее внезапное появление после месяцев отсутствия на поверхности, вероятно, привлечет внимание врага. А у Орочимару была привычка копаться во всех мыслимых нечестивых местах, пока он не почувствовал запах правды. Черт возьми, Саске провел рукой по темным волосам. Это было еще одним подтверждением, в котором он не нуждался, что он причинил Сакуре гораздо больше вреда, чем мог когда-либо предвидеть, когда похищал ее. Он не знал, черт возьми. — Саске. Очнувшись от хаоса своих мыслей, Саске моргнул и снова посмотрел на ведьму. К его удивлению, она смотрела на него серьезно, по-настоящему смотрела на него, без намека на шутку или насмешку на ее лице. А потом она сказала кое-что, что застало его врасплох. Она сделала ему предупреждение – настолько непохожее на нее по характеру и темпераменту, что это его очень встревожило. — Ты должен действовать осторожно, — посоветовала она. — Кронос видит все. Если хочешь помочь девушке, ты должен отложить в сторону свои разногласия с ними. Он ваш общий враг. Не действуй в гневе или в спешке. Ты пожалеешь об этом. Будь внимателен. Со временем ты поймешь, что ты должен делать. Их? Она имела в виду Наруто и поверхностных божеств. Губы Саске скривились в презрительной усмешке. Если она думала, что у него было какое-то намерение помочь им помимо обеспечения благополучия Сакуры, она жестоко ошибалась. — Арес, — он отмахнулся от ее слов, вспомнив вопрос, который собирался задать ей. — На него нет никаких записей. Был ли он запечатан в Тартаре вместе с Титанами? — Арес все еще среди нас, но не в своей истинной форме". Ответила Чиё. Саске пришлось подавить желание закатить глаза от ее загадок. — Объясни, — потребовал он. — Ты найдешь его, когда будешь знать, где искать, — произнесла старая богиня и усмехнулась, когда Царь Мертвых бросил на нее кинжальный взгляд. — Какой ценный ответ, — саркастически заметил Саске, зная ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она не собиралась отвечать на этот конкретный вопрос. Это вызвало у старухи еще один веселый смех. Затем ему в голову пришла другая мысль. То, на что он очень давно хотел получить ответ – и то, о чем у него еще не было возможности спросить Чиё. — Сакуре снились сны, которые включают в себя ее старые воспоминания о Богине, — коротко начал он. — Она упомянула, что Богиня знала меня. Наруто также сказал, что я встречал ее в прошлом. — Слегка прищурив глаза, он закончил: — И все же я не помню, чтобы когда-либо встречал ее. Чиё очень долго молчала. Затем она тихо сказала: — Это так?.. Слова были сформулированы как вопрос, но интонация, стоявшая за ними, была какой угодно, только не вопросительной по своей природе. Его чувство подозрительности и неуверенности значительно усилилось, хотя Чиё пристально смотрела на него, выражение ее лица не выдавало ее сокровенных мыслей. — Я пил из Мнемозины, — продолжал Саске. — Если бы я забыл по какой-либо причине, это восстановило бы мою память. Но ничего не произошло. Так скажи мне, почему я не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь встречался с ней? — Ты так уверен в ее заявлениях? — Брови Чиё поползли вверх. — Возможно, маленький цветочек ошибается. Саске открыл рот, чтобы напомнить ей, что Наруто сказал ему то же самое, но старшая богиня уже махала ему руками. — В любом случае, этот разговор довольно неуместен. Меня не касается обсуждение таких сентиментальных вещей, как твои воспоминания или их отсутствие. Саске сердито посмотрел на нее. Он уже собирался высказать ей все, что он думает об этом, и о ее общей раздражающей тенденции не отвечать на его вопросы, когда она закончила, щелкнув пальцами: — Хватит! Мгновение, и он снова стоял в тронном зале своего дворца, крепко сжимая фиал в руке.

***

Он посмотрел на тело, плавающее в большом цилиндре с водой. Наконец, он был почти готов. Он использовал ровно столько образца из флакона, прежде чем его украли, чтобы завершить слияние существа, которое он назовет Зецу. Андрогинная сущность с телом, окрашенным наполовину в черный и наполовину в белый цвета, Зецу был результатом многолетних научных исследований, темных искусств и экспериментов, созданный из биологической материи, и обладал способностью выращивать споры, которые могли расти как белые побеги и заражать хозяев, возвращаясь к своей первоначальной форме. Части его плана наконец-то встали на свои места. Но ему все еще требовалось содержимое фиала, чтобы позволить спорам затвердеть, сделать их устойчивыми и более легко клонируемыми, чтобы Зецу мог воспроизводить их более быстрыми темпами. Он все еще нуждался в содержимом, чтобы усовершенствовать сыворотку, которая могла бы превратить смертных в биологическую войну в войне, о которой они даже не подозревали. Глаза Зецу еще не открылись, но он знал, что это только вопрос времени, когда он пробудится от своего состояния спячки. Кронос был бы доволен. Он отвернулся от цилиндра, чтобы обойти вокруг своего второго дремлющего творения. Прикованный к тяжелому стальному креслу, чтобы не дать ему вырваться, пока его тело проходило заключительную стадию метаморфозы, Кабуто выглядел бледным и болезненным, и все же в его венах текла необычайная, нечеловеческая сила. «Да-а-а», — одобрительно подумал Орочимару, радостно ухмыляясь. Кабуто было так легко манипулировать. Он стал идеальным выбором для продвижения планов. Его марионетка была почти готова. Трансформация была почти полной. Требовалась только одна дополнительная модификация. Он повернулся к существу, которому передал личное приглашение. Как и планировалось, он появился; соблазн обещаний был слишком велик, чтобы отказаться. — Я не хочу показаться грубым, — сказал посетитель, — но это странный способ приветствовать людей. Что это за место? Это же помойка! — Ты все такой же невыносимый осел, как и всегда, — упрекнул Орочимару. — И ты все такой же жуткий, как всегда. Что с ним не так? — Он указал на Кабуто. — Все еще проводишь свои безумные эксперименты на ничего не подозревающих людях, да? — Тебе не нужно беспокоиться о нем, — прохрипел Орочимару. — Мы здесь, чтобы заключить сделку, как и договаривались. — Угу. Так что ты предлагаешь? Лучше бы это стоило моего времени, иначе сделка отменяется. Орочимару улыбнулся болезненной улыбкой. — Ты коллекционируешь мечи, не так ли? — Слишком поздно. Я уже получил то, за чем охотился. — Ах, но что насчет других? Его посетитель с сомнением посмотрел на него. — Из семи туманных мечей осталось только два, и они оба у меня. Я уже повсюду искал остальных. Это что, шутка такая? Улыбка Орочимару стала шире. Затем он взмахнул рукой, и из плаща тьмы рядом с ним в воздухе появились три впечатляющих клинка. — Ни за что! — Глаза его посетителя расширились от шока. — Это те… — Киба. — Он кивнул на лезвие с похожими на клыки выступами. — Шибуки. — Более крупный и широкий меч парил перед ним. — И Нуибари. — Он указал на последнее, длинное, тонкое, как игла, лезвие. — Откуда они у тебя? Это невозможно! — Ку-ку-ку-ку-ку. — Орочимару захихикал. — Нет ничего невозможного, если есть средства сделать это возможным… Когда его гость шагнул вперед, чтобы осмотреть их, он отвел мечи назад, как будто командуя невидимым магнитным полем, сигнализируя, что прикосновений не будет, пока он не даст своего согласия. — Мы договорились? Его посетитель пожал плечами. — Чего ты хочешь? — Всего лишь несколько капель твоей крови. — Э? — Его гость склонил голову набок, озадаченный и снова застигнутый врасплох. — Зачем? Это как-то странно. Орочимару взял стерильную иглу с рабочего места в тускло освещенной лаборатории. Облизнув губы, он прошипел: — Скажем, я хочу поэкспериментировать… — Что за урод, — пробормотал его посетитель себе под нос. Он посмотрел на мечи. Мифические предметы, которыми он желал обладать дольше, чем хотел вспомнить. Он был твердо убежден, что это оружие было утеряно во времени. И все же они лежали там, прямо перед его глазами, готовые к захвату. Все, что ему нужно было сделать, это дать несколько капель своей божественной крови. Ничего такого, по чему он мог бы скучать. И все же, он не знал, что Орочимару планировал с ними сделать. Зная, на что был похож демон, он подозревал, что все, что было задумано, было абсолютно нехорошим и, вероятно, зловещим. Но разве его это волновало? Повлияет ли это на него вообще напрямую? Он не видел, как это могло иметь большое значение, и он всегда вмешивался не в свое дело, когда дело доходило до отношений с другими поверхностными божествами, с тех пор, как они совершили ошибку, отстранив его от власти из-за того, что, как он утверждал, было полным недоразумением. Он не думал, что последствия будут слишком велики, если он предоставит немного крови. Не похоже, что из-за этого мир затопит. И даже если бы это произошло, как владелец крови, он, несомненно, мог бы справиться с уборкой беспорядка, если бы непредвиденные последствия возникли из-за его сделки. Встретившись с золотым змеиным взглядом Орочимару, Суйгецу вздохнул и протянул руку. — Прекрасно. Но три капли — это все, что ты получишь, урод. И если это доставит мне какие-нибудь неприятности, я затоплю это место тобой и твоими причудливыми экспериментами с ним. Понял?! Орочимару встретился с ним взглядом и мрачно улыбнулся.

***

[Один поверхностный месяц спустя] — Тааак, расскажи нам! — Ино сгорбилась на полу в спальне Сакуры, крася ногти на ногах в ярко-розовый цвет. — Я хочу знать о симпатичном младшем докторе, работающем с тобой в больнице! Как его там? Бен? — Кен, — автоматически поправила Сакура. Был конец недели, и Ино устроила импровизированную ночевку в доме Сакуры. Сакура ничего не знала об этом, пока ее друзья не появились прямо на пороге ее дома, сжимая в руках сумки с вещами для ночевки, выглядя взволнованными и счастливыми видеть ее. Измученная неделей совмещения учебы и работы в больнице, Сакура не решилась протестовать. Кроме того, прошло слишком много времени с тех пор, как она устраивала такой девичник. Тентен просматривала фильмы на DVD с Хинатой, пытаясь выбрать один из них для просмотра. По полу было разбросано множество различных продуктов в мисках и картонных коробках. В основном нездоровая пища с низкой питательной ценностью, но Сакура была рада этому, когда она бесстыдно потянулась за еще одним куском утешительной пиццы. — Я же сказала тебе, мы познакомились на Весеннем фестивале. Это тот же самый парень, который подарил мне того голубя. — Это просто безумие, — сказала Тентен, протягивая DVD Хинате, которая выглядела сомневающейся. Вздохнув, она воскликнула: — Выбирай сама! — О-окей, — Хината порылась в остальной коллекции. — Это СУДЬБА! — Сенсационно заявила Ино. — У тебя есть его фото? Сакура нахмурилась. — Конечно, нет! — Почему бы и нет? Разве он не милый? — Нет, просто, зачем мне хранить его фотографию? — Сакура говорила с набитым ртом – дурная привычка, которую она никогда не могла обуздать в присутствии друзей. — Почему бы и нет? — Ино пошевелила бровями. — И ты признаешь, что он милый? — Я уже говорила тебе, что он милый, — Сакура прикончила свой кусочек. — Ну, ты ему нравишься? — Тентен кивнула, когда Хината подняла DVD. — Я не уверена. В смысле, он ведь дружелюбный… — Сакураааа! — Ино запела. — Он приглашал тебя поесть несколько раз только на этой неделе! Вдобавок ко всем другим совместным "учебным" занятиям, которые вы, ребята, запланировали. Ты не можешь быть такой тупой, Лобастая. Сакура тяжело вздохнула и откинулась на спинку кровати. Это было правдой. Кенджи был заинтересован в ней, и она знала это. Они провели последний месяц, узнавая друг друга намного лучше, даже если это было в контексте университета и учебы. Может быть, она отрицала это, потому что часть ее не хотела, чтобы это было правдой, поэтому ей не нужно было иметь дело с этим и с тем, что это может означать. — Мы просто друзья, — беспомощно заявила она. — Пока, — съязвила Ино, и они с Тентен обменялись понимающим хихиканьем. Хината виновато посмотрела на Сакуру, как бы говоря: «Я действительно не знаю, почему мы их терпим». Вот только Хината была слишком вежлива, чтобы даже подумать о таком, не говоря уже о том, чтобы сказать это. — О, заткнись, — Сакура закатила глаза, но почувствовала, как улыбка тронула уголки ее губ от их раздражающих выходок. Как бы ни раздражала ее Ино, было приятно быть обычной девочкой-подростком, самой большой проблемой которой в тот момент было то, интересуется ли ею парень ее возраста. По крайней мере, Сакура могла притвориться нормальной на несколько секунд — даже когда она была совсем не такой. — Если бы он пригласил тебя на Зимний бал через пару недель, ты бы сказала «да»? — Тентен задала вопрос, который, без сомнения, был у всех девушек на уме. Сакура почувствовала, как румянец заливает ее щеки. Она ненавидела, когда ее ставили в неловкое положение! Она только что снова встретила Кенджи. И ее друзья уже спрашивали ее, будет ли она встречаться с ним? Она не была готова ко всему этому! Она не хотела думать о романтике. Она не хотела… Темные глаза блуждали в ее сознании. Потребовалась каждая клеточка ее существа, чтобы не застонать вслух от разочарования. Что бы они с Саске ни разделили в Подземном мире… удушающая химия и искры, или какое бы безумие это ни было — оно не было естественным. Обстоятельства были совершенно неправильными. Она позволила ему поцеловать себя только для того, чтобы осуществить свой план побега. Она должна была перестать думать об этом. О нем. То, что она была связана с его царством, не означало, что они должны были быть каким-либо образом связаны. На самом деле, то, как он отправил ее домой, без прощания, или объяснения, или каких-либо инструкций о том, как пройдет год, то, какими ужасными были проводы на краю Тартара, убедительно подсказало ей, что он, вероятно, не хотел больше иметь с ней ничего общего, пока ему не потребуется ее увидеть — как и предполагал Суйгецу. Вероятно, сейчас он был так же зол на себя за то, что связал ее с Подземным миром, вероятно, сожалел, что вообще позволил ей прикоснуться к Запретному плоду и вообще имел с ней дело. Она ненавидела то, что одна мысль о нем заставляла ее сердце трепетать в груди, заставляла ее чувствовать себя на пределе. Она знала, что это было потому, что ей не хватало какой-либо закрытости. Они оба были так злы и расстроены. Все в конце произошло так быстро и с такими сильными эмоциями. У нее не было возможности переварить все это, прежде чем она внезапно вернулась на поверхность, и Саске и его царство показались ей далеким сказочным миром, который она представляла в своем воображении. «Если ты действительно хочешь забыть о нем, — говорил ей внутренний голос, — перестань убегать от хороших, нормальных парней, у которых действительно есть манеры, и дай им шанс. Ты сказала, что собираешься жить полной жизнью на поверхности. Ты даже не увидишь Саске до следующей осени. Тогда будешь беспокоиться о деталях. Может быть, если дать Кену шанс, это пойдет тебе на пользу. Ты можешь увидеть, какими могут быть нормальные отношения». — Да, — выпалила она, отвечая на вопрос, не задумываясь. Ее подружки ахнули, а затем восторженно завизжали в ответ.

***

Из окна доносилась громкая музыка. Фигура в плаще могла видеть силуэты людей, танцующих внутри. Перед домом стояли трое мужчин и женщина. Один из них курил сигарету, в то время как остальные беседовали друг с другом. Фигура наклонила голову, ее призрачные глаза с любопытством осматривали сцену, мысленно составляя отчет, пока она питалась от своего хозяина. Ясный, свежий вечер. Божества патрулируют снаружи дома. А наверху, в комнате, откуда доносилась музыка, были девушка, вернувшаяся из Подземного Мира, и ее друзья. Он уже несколько недель наблюдал с того же места, скрываясь ночью в тени улицы. Действуя по указанию своего Хозяина, связанный со своей первоначальной формой – существом, сплавленным из тьмы и света, вернувшимся на базу своего Хозяина, — где он направлял чакру и мысли своих хозяев, которые возвращались в его первоначальную форму и, в свою очередь, доставлялись Хозяину. Он отвернулся, не обнаружив ничего необычного или нового – только для того, чтобы резко напрячься и бесшумно подавиться, когда его безжалостно проткнули прямо через горло. Обсидиановые глаза сузились, прежде чем тренированная рука безжалостно вывернула лезвие назад, заставив пронзенное тело сильно содрогнуться. — Ты становишься самодовольным, Змей, — холодно прошипел голос ему на ухо, зная, что его слова будут переданы обратно на базу споры, где их слушал ее Хозяин. — Нет ничего, что скрывалось бы в тени, чего не видели бы мои глаза. Любое неестественное создание, которое бросает вызов равновесию жизни и смерти, я уничтожу. Тело резко упало вперед, ударилось о тротуар и растаяло, превратившись в тошнотворно-белую лужу.