Глупый кролик

Бездна содрогнулась, окружающий пейзаж плыл перед глазами, а сил почти не было. Она лежала на земле и смотрела в светло-серое небо. Боль. Все тело было будто бы на иголках, создавалось такое ощущение, что ее долго жевали и, не разжевав выплюнули. Девушка хмыкнула, можно подумать это так страшно, она и не в такие передряги попадала, даже превращение давалось жуткой болью. Хотя это как вспомнить превращалась она, пожалуй, довольно давно, или нет? Девушка попробовала пошевелиться, ноги вроде бы не сломаны, это радует, теперь руки, тоже вроде бы ничего ладони правда жгли немного, да и колени садили, но разве это для нее преграда. Корпус тоже был в относительном порядке, ну, по крайней мере, ничего подозрительного девушка не обнаружила. Она попыталась сесть, но видимо сделала это слишком резко, потому что голова разразилась невероятной болью и закружилась, от чего все вокруг расплылось еще больше, но это не остановило девушку. Подождав пару секунд пока местность станет немного более четкой, она рывком поднялась на ноги. Это было ошибкой, ведь в глазах мгновенно потемнело, к горлу подкатила тошнота и коленки инстинктивно подогнулись, а окружающая реальность закачалась…. Пришла брюнетка в себя минут относительно через пять, когда глаза стали более-менее нормально различать находящиеся радом бесформенные элементы пейзажа. Алиса нашла себя сидящей на земле, положение не очень то подобающее благородной даме, однако голова болела, так что еще одну попытку встать приходилось отложить как минимум еще минут на двадцать, а то и все полчаса. Алиса невесело ухмыльнулась, какое время тут в Бездне, это же вечность, она все же сильно цепляется за те крупицы воспоминаний, что у нее есть. Так она приобрела привычку считать время, а еще очень внимательно следила за своим костюмом и прической, она считала, что неопрятная госпожа это нонсенс, как ее тогда будут уважать и почитать слуги? Еще Алиса точно знала, что любит снег и танцы, она наверняка любила что-то еще, много чего еще, но, увы, не помнила, и что бы это выяснить, нужно было подняться наверх, покинуть, наконец, эту унылую бесконечность. Алиса была уверенна, когда она это сделает, она соберет все свои воспоминания, узнает, наконец, кто она такая. Головная боль отступала медленно, и Алиса догадывалась, что это может быть – симптом полного опустошения, видимо побочное действие этого свечения. Что бы отвлечься девушка решила осмотреться. Все в этом месте было серым, начиная небом заканчивая непонятным покрытием земли. Насыщенность цветом различалась в зависимости от приземленности какого-либо элемента. Небо было самым светлым, оно находилось в вечном движении, можно было различить тонкие полосы не то газа, не то дыма. Алиса удивилась в бездне и что-то светлое, девушке даже подумалось в это небо немного света и получилось бы такое красивое даже немного молочное. Так же здесь присутствовали серо-коричневые толстые выросты – палки, что видимо, служили деревьями для этой местности. Они были намного темнее небес, Алиса усмехнулась: эти потоки как будто бы куда-то спешили, это казалось таким знакомым. Так же тут присутствовали то ли обломки зданий, то ли какие-то бесформенные нелепицы. Они явно были из графита или, по крайней мере, такого же цвета. Земля имела черный окрас, как и торчащие из нее непонятные отростки. «Наверное, это трава, хотя нет всего лишь искаженная пародия Бездны» - мысли приходили спонтанно, видимо голова еще плохо соображала, это раздражало! Как и это состояние, непонятно какое, сравнения в голову не приходило, это свечение плохо на нее действовало, она была слишком расслаблена, да еще и сердце почему-то колотилось быстро-быстро, когда она пыталась вспомнить, как набрела на это свечение, что было до этого…. В голове внезапно что-то щелкнуло, чертова Воля! Нет быть этого, не может! Алиса вновь осмотрелась и фыркнула, а потом резко вскочила на ноги и пнула бесформенное нечто. К огромной ярости Кролика догадки не опроверглись, а сама девушка еще и сапог испортила. Алиса была зла, нет, она была в бешенстве! Чертова Белая Крольчиха, да Воля совсем страх потеряла, отправить Алису в самую задн… дальнюю часть Бездны! Неслыханная наглость, такого она не прощает, нет Кролик, конечно, помнила, что все цепи на старом уровне бездны ее боялись и бегали от нее как удавы от кролика. Алиса задумалась, да уж странное получилось сравнение, но, в общем, они быстро от нее бегали. Однако ведь Кровавый Кролик Бездну не разрушала, беспорядков по своей воле не устраивала, ну так иногда в качестве демонстрации кто тут госпожа, но это не повод отправлять ее сюда! Девушка зарычала в бессильной злости…. Пронзительная синева ночи вокруг особняка тишина, нарушаемая разве только стрекотом сверчков, мягкий свет луны придает этой картине еще большей красоты и загадочности. Легкий порыв ветра осторожно перебирает зеленые листочки старого дерева, природа спит, идеальная картина ночи не нарушаемая ничем… до этого момента. – Мастер!! – полушепот полу-выкрик, тишину ночи разрезают шаги двух мальчишек. Золотоволосый наследник рода Безариусов уверенно спешит в сторону старого дерева, ставшего таким родным за то количество шалостей, в которых оно мимо воли поучаствовало. В зеленых глазах Оза горят озорные огоньки – явные доказательства того что юного искателя приключений уже не остановишь, это не под силу даже Гилберту пытавшемуся догнать юного господина еще от самого коридора, где они обнаружили закрытую дверь в покоях господина Оскара. Остановившись под деревом, на ветку которого Оз уже мастерски взобрался, Гил начинал паниковать. – Тс… Не шуми так Гил, - сказано с легким укором но голос мальчугана переполнен азартом. – Но, это опасно!.. – голос слуги дрожит, как же мастер не понимает, что за него волнуются, ведь это страшно лазать по ветке на высоте второго этажа. А вдруг мастер не удержится? А вдруг ветка сломается, а вдруг… фантазия черноволосого мальчугана начала рисовать сотни этих самых «а вдруг…» от чего начинали трястись и руки, и коленки. – Все в порядке! – как будто чувствуя состояние Гила успокаивает его Оз, он ведь сотни раз так пробирался в дядину комнату и уже знает эту ветку как свои пять пальцев, что тут волноваться. Но это же Гил, - лазить по деревьям – мой конек. – Оз улыбается, так как уже почти добрался, а глаза горят в предвкушении, что сейчас он таки достанет дядино главное сокровище. В это раз, он просто уверен, ему никто не помешает! И тогда он покажет Гилу нечто действительно замечательное. Открытое окно поддается с легким скрипом и бешеной радостью, что его все же не заперли. Оз осторожно спускается с подоконника, негромко и осторожно ступая по ковру в дядиной комнате. Сердце мальчишки колотится как бешенное в предвкушении победы и страхе быть обнаруженным, все чувства сплетаются в тугой комочек из радости и страха, отдаваясь стуком сердца где-то в ушах. Юный Безариус оглядывает комнату, в которой бывал так часто, освещенную лунным светом и его дыхание потихоньку выравнивается, кажется, не заметили. Заветный чемоданчик отыскивается на удивление быстро, это только подхлестывает юного «воришку» заполняя радостью детскую душу. Шаги ускоряются, и мальчуган практически забывает об осторожности, прокрадываясь с сокровищем обратно к окну. – Кто здесь?! – громкий, но спросонья немного хрипловатый голос герцога Оскара Безариуса, разрезает ночную тишь, заставляя его племянника весьма ощутимо подпрыгнуть и мысленно прокричать паническое «А-А-А-А-А!» и в тот же момент ринуться к заветному окну. Оскар никогда не терпел ночных вторжений в его комнату и отличался поразительной чуткостью сна, хотя сейчас сам поразился, что именно его разбудило подозрительные шорохи и негромкий стук, откуда-то в районе стола. Подобное, как и работа в Пандоре, учило всегда быть начеку и потому, не теряя ни секунды, он появился в гостиной (рабочем кабинете). – Оз?! – голос уже звучал грозно, уж чего, а застать любимого племянника борющегося с подоконником его окна Оскар явно не ожидал. Оз отчаянно пытался справиться с чересчур высоким для его лет подоконником и не уронить такими трудами полученное сокровище, он слышал, как дядя быстро приближался, слышал звук открывающейся двери, но все еще не хотел сдаваться, ведь у него почти получилось. Последний выкрик дяди еще больше подхлестнул парнишку и он, сосредоточившись на сохранности сокровища, совершенно позабыл о том, что окно на втором этаже, что подоконники скользкие и, что ему все же иногда нужно за что-то держаться. Дальнейшие события произошли феерически быстро, резкое скольжение и полет куда-то вниз. Дыхание перехватило, а в глазах мириадами светлячков мерцали звезды, сердце, кажется, забыло, что ему положено биться и столкновение с кустами, слава тому, кто их додумался посадить. В голове ни одной мысли, а перед глазами только звезды и лишь в ушах обрывок так и не законченной дядей фразы, кажется, его просили остановиться, но точно мальчуган сказать не мог. Сейчас переполненный ощущениями он напрочь выпал из реальности, Оз не мог объяснить, что с ним такое, да и внятно бы не смог ответить, только широко распахнутые глаза и сбивчивое дыхание подсказывали, что только что это глупое дитя ненадолго, но подобралось к звездам. – Хо-о-о-озяин!!!! – почти истерическое и реальность берет свое, возвращая все мысли ударом по голове и перепуганным до чертиков Гилом, у которого уже и слезы на глаза навернулись, страшно представить, что он себе напридумывал. – Сколько я тебе раз говорил, не называй меня хозяином! – голос Оза усталый, мальчишка едва чувствует, как его пытаются вытащить из уже облюбованной растительности. Чувства возвращаются в тот момент, когда мозг осознает что сейчас он один, а падали они вместе с сокровищем, а это значит…. – Где камера?! – Оз подскакивает почти, не обращая внимания на потуги Гила и начинает оглядываться по сторонам в поисках необходимой вещи, ему страшно представить как огорчится дядя если с камерой что-то случится, ведь она для него особенная, ощущения собственной вины накрывают парнишку с головой, а паника подбирается слишком близко. – К-камера? – кажется, Гил не совсем понимает, что происходит с его господином, хотя после такого падения это неудивительно. Хотя Озу уже в принципе все рано ведь дядино сокровище обнаруживается совсем рядом на мягкой подушке из зелени целое и невредимое теперь можно расслабиться, выбраться из веточек и… – ОЗ!!!! – из-за угла особняка появился дядя Оскар и несколько человек прислуги, кажется, маленький озорник понял, что сейчас ему предстоит грандиозная взбучка. – Дядя Оска… - далее последовал удар…. И он проснулся…. Распахнув глаза и чувствуя тот удар в реальности, воспоминания ускользали как вода сквозь пальцы. Осознание что даже они ему не принадлежат. Разрывали сердце изнутри, только чувств уже не осталось, да и откуда они же растворились вместе с Алисой на той поляне, когда он отрекся от нее. Эта странная боль заставляла смотреть на вещи философски, радуя хотя бы тем, что сейчас голос Джека не отдавался эхом на затворках сознания. «Это был сон?»… дыхание участилось, а сердце кажется, проснулось, до чего же все было реалистично, до чего в подробностях, до малейшего ощущения, до шороха листвы того старого дерева. Почему так? Наверное, он заслужил ведь красть чужие жизни это жестоко, так ведь Алиса? Ты ведь сейчас счастлива, там? Счастлива без такого как он? Ведь тебе больше никогда не будет больно, никогда… – Пришел в себя, мальчик? – Ты… - он смотрел на миловидную девушку в ярко алом плаще, он узнал ее. Только вот алый плащ Баскервилей нагонял на мысли совершенно о другом человеке и снова в сознании всплывает испуганное лицо и переполненные болью фиалковые глаза, руки в белоснежных перчатках, что пытались за него ухватиться и отчаянье в столь дорогом голосе. Тебе не будет больше больно, Алиса, никогда! Подсознание вписывает в себя эту мантру, а он опустошенными глазами смотрит, на ту, что сидит по другую сторону его решетки. – Лотти. После Латвиджа мы с тобой и не говорили, верно? – она продолжает лучиться счастьем, а парень напротив все никак не может отдышаться, воспоминания и «философия» борются за место в подсознании, но взамен приходит лишь опустошенное равнодушие, по сути, ему сейчас плевать. – Что такое? - девушка усмехается, любопытство пронизывает всю ее сущность, - Увидел страшный сон? По лицу парня скатывается пара капелек, но он не обращает на это никакого внимания, пристально смотря девушке прямо в душу, перебирая каждую ее струну, от чего она невольно вздрагивает. А пленник отводит взгляд куда-то вдоль каменной стены, пытаясь что-то высмотреть, а может выстроить ту картинку, что ему приснилась. Спустя миг он заговорил: – В детстве… Я пробрался тайком в дядину комнату, - дыхание пленника становится тяжелее, а голос отдает холодным равнодушием, создается впечатление, что они находятся не в каменной темнице, нет, они где-то в пустыне ледяной и холодной, тут все причиняет боль, не только воздух, но и даже виденье этого места…. Глаза девушки пораженно расширяются, она пытается, судорожно пытается найти в человеке напротив того мальца, что был готов отдать свою жизнь. Того мальца что был переполнен энергией и жизнью, того Безариуса у которого горели глаза когда речь касалась того что ему дорого. Где же он? Она искала и не находила, глядя сейчас на человека напротив Лотти ощущала дрожь в коленях. Да и человек ли сейчас напротив нее? – ну и задали же мне тогда трепку. – Парень как-то странно усмехнулся. - Я впервые видел… чтобы… дядя… так… злился… - ровный голос произнес фразу почти по слогам, не сделав ударения ни на одном слове, а парень улегся на пол даже не пытаясь продолжить. Лотти била легкая дрожь, сама не понимая, отчего она почувствовала, что внутри нее что-то сломалось, девушка застыла с расширенными глазами не в силах вымолвить что-либо. А в душе бились тысячи вопросов, домыслов и нереальных предположений, но главным было непонимание. Девушка отчаянно пыталась понять, почему она не узнает человека напротив…. – Сколько прошло времени? – этот голос бил по всем внутренним струнам, заставляя вскинуться, заставляя привести мысли в порядок и улыбнуться снова, торжествующе и сообщить ему то, что и собиралась, только вот сердце бешено колотилось, но это же не помеха, раз он сам захотел говорить. – С тех пор как ты потерял сознание примерно три часа. – Она выдерживает паузу пытаясь успокоить сердце, но выражение лица не меняется, улыбка свободно цветет на нем, скрывая душевную смуту. – Мы в подземелье Пандоры. Эта печать начертана, что бы мягко обездвижить контрактора. Ее сделали специально для тебя, мальчик. Мы Баскервили захватили Пандору! – она говорит это гордо, наблюдая хотя бы то, что он распахнул глаза. – Из-за того что главы домов…. Нет, из-за того что все вокруг в смятении…. Это не заняло много времени. Сейчас… герцог рассказывает людям Пандоры правду о том, что случилось сто лет назад. – Она говорит это будничным тоном, надеясь вызвать больше реакции хоть как-то растормошить его, увидеть отголосок хотя бы чего-нибудь в этих пустынных глазах. Увидеть не Этого человека! – Так же мы захватили Шляпника и Эквейса. – она видит в глазах мальчишки намек на удивление, он, кажется, не ожидал такого. – С-Е-Й-Ч-А-С, - нараспев протягивает Лотти, - он не представляет для нас угрозы. – Она сопровождает фразу тихим смешком, вспоминая закованного в кандалы, когда-то такого грозного, а ныне беспомощного и слепого «Великого» Шляпника. – Схватили… Брейка?.. – наконец-то она, наконец, смогла успокоить свое сердце, вот сейчас, когда в голосе человека напротив прорезались нотки беспокойства, Лотти узнала. Ее смех стал ощутимей, а рука в белоснежной перчатке поправила волосы, девушка открыто взглянула на пленника, улыбаясь искренней улыбкой, хотя это больше походило на усмешку. – Ты, как всегда, беспокоишься о других, - Лотти теперь могла позволить себе некоторую свободу выражений, напряжение потихоньку спадало. – А стоило бы думать только о том, что будет с тобой. Он ничего не ответил, просто закрыл глаза, тем показывая, что ему больше нечего ей сказать. «Он как опустошенная кукла» - подумалось Лотти с какой-то тоской, девушка не хотела признаваться, но энергичный мальчишка нравился ей куда больше… А на улице вовсю рыдал дождь…