Тени на багровом ковре

Александр чувствовал боль. Много боли. Остатки его некогда прекрасного лица, благодаря стараниям доктора Лектера собранные из кусочков, словно церковная мозаика, навсегда перестали быть источником кичливой гордости, превратившись теперь лишь в источник мучительных ощущений, заставляя неудачливого самоубийцу постоянно сожалеть о том, что по злосчастному стечению обстоятельств он не отправился к праотцам. Так прошло несколько серых, похожих один на другой дней, заполненных одними лишь мрачными размышлениями о смысле человеческой жизни, прерываемыми, когда заканчивалось действие обезболивающего — нестерпимыми болью и жжением или же принудительным сном посредством снотворных препаратов. Александр не ощущал течения времени. Он не разговаривал. Или потому что не мог, или же он просто не видел в этом смысла. Он не чувствовал, что у него есть ещё хоть что-то, что стоило сказать Грэму или отцу. Что бы он ни сказал — это было бы не важно для них обоих. Так, во всяком случае, считал Александр. Александр совершенно ничего не видел, но он всё слышал и, что тоже было весьма важным обстоятельством, отлично различал запахи. Именно поэтому он знал, что тот человек, что каждый день обрабатывает его раны, кормит его и зачастую просто сидит у его кровати в полном молчании, это никто иной как доктор Лектер. Чего добивался этими действиями отец, учитывая полное до сих пор игнорирование собственного отпрыска, Александр не понимал, но строил ненадёжные предположения, что, в конце концов, может быть, отец всё-таки запоздало опомнился и вспомнил о своём долге. Или же это был долг врача, который доктор Лектер выполнял одинаково рьяно по отношению к любому пациенту. Пока Алекс доподлинно не был уверен ни в одной из версий. Как-то ранним утром, когда со времени случившегося прошло уже больше недели, Александр почувствовал другой знакомый ему аромат. Придя в себя от полусонного вызванного лекарствами состояния, Александр ощутил в комнате присутствие мистера Грэма. Кажется, тот подошёл достаточно близко к постели больного, но почему-то не пытался себя обнаруживать. Он молчал и даже не думал прикасаться к Александру. Собираясь не то удостовериться, не то просто смутить бывшего любовника, Александр облизнул губы и тихо произнёс: — Который час… — Почти шесть, — ответил Грэм, и голос его дрожал, точно слова молчащего до сих пор Алекса Лектера повергли его в шок. Раздались шаги, звук приоткрывшейся со стуком двери, а после из соседней комнаты донёсся очень тихий, но отчётливый шёпот. — Он спросил, который час… Сию же секунду кто-то порывисто вошёл в комнату. «Отец», — понял Алекс по ворвавшемуся следом за вошедшим аромату парфюма и лекарств. — Иди, — велел доктор, садясь на стул рядом с постелью Александра. — Но… — попытался оспорить Уилл. — Иди, — спокойно повторил доктор Лектер. Грэм, судя по всему, поколебался ещё полсекунды, но счёл разумным поступить, как того хотел доктор и по совместительству лечащий врач. Когда дверь за ним закрылась и Александр с отцом остались наедине, доктор положил свою ладонь на его руку. Если бы у Александра были силы, он бы без сомнения убрал руку в другое место, но, поскольку он всё ещё чувствовал сильную слабость, он не мог ничего сделать. Ему пришлось продолжать терпеть это, хотя он и не был в восторге от подобных проявлений чувств. По вине собственной немощности Алекс узнал, какова на ощупь рука отца: она была тёплой, а кожа показалась ему даже нежной. Александру пришло в голову, что Грэм далеко не дурак — наверняка в постели этими руками Лектер мог делать потрясающие вещи. В самом деле… Если рассматривать его в качестве любовника, то он, несомненно, казался завидной кандидатурой. Почему же Александр не подумал об этом раньше? .. До их с Уиллом… с Грэмом приезда. Если бы они с доктором не встретились, если бы он их не познакомил… Был бы Грэм всё ещё вместе с ним? .. — Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил отец, обращаясь к Алексу. Конечно, тот прекрасно слышал вопрос, но желания отвечать у него не было. «Скорее всего, это он спас мне жизнь, — равнодушно думал Александр. — Но зачем? Какой в этом смысл? .. Разве я должен быть благодарен за такой сомнительный подарок? ..» Помолчав немного, Ганнибал решил спросить о другом: — Ты можешь назвать себя? Ответом вновь послужила тишина. — Знаешь, кто я такой? — мягко поинтересовался доктор Лектер. — Какое сейчас время года? Александр по-прежнему молчал, не двигаясь и никак не реагируя на слова. — Мне позвать его? — спросил доктор. — Ты хочешь разговаривать только с ним? С Уиллом. Услышав это имя, Александр недовольно поморщился под повязкой, делая попытку повернуться на постели. — Успокойся, если ты против, мы не будем об этом, — произнёс Лектер, переместив ладонь Александру на плечо. — Но ты понимаешь, о ком идёт речь? Ты понимаешь? Александр? Ты ведь меня слышишь, не так ли? Так и не дождавшись ответа, доктор решил прекратить расспросы и оставить сына в покое. — Если ты не хочешь говорить, то не нужно, — сказал он негромко. - Но, прошу тебя, если у тебя появится желание что-то сказать, ты можешь сделать это в любой момент, когда я опять буду здесь. Я прихожу к тебе каждый день шесть раз: перед рассветом, ко времени завтрака, в обед, до ужина, во время ужина и перед сном. Ты можешь сказать мне всё, что пожелаешь. Если тебе что-нибудь понадобится, говори. Я сделаю всё, как ты захочешь. Александру ужасно хотелось спросить у отца с издёвкой: что же это вдруг с ним случилось, какая муха его укусила и заставила его, бездушного эгоиста, лепетать теперь словно неопытный корнет на первом свидании? Но парень молчал из принципа. Он был всё ещё слишком зол на доктора Лектера за всё, что тот сделал и чего не сделал за всё время их сосуществования в прошлом. — Я хотел, было, поцеловать тебя в лоб, — с неловкой шутливостью сказал скупой обычно на комментарии Лектер, поднимаясь со стула. — Но вовремя вспомнил, что твой лоб, вернее то, что от него осталось, определённо не стоит сейчас тревожить. Поэтому, ты отнесись с пониманием, я заменю лоб запястьем. И к великому удивлению Александра доктор Лектер, отец от которого он даже в глубоком детстве с трудом мог добиться ласки, приподнял его руку с постели и, как и обещал, поцеловал его кожу на запястье. — Я вернусь к завтраку, — шепнул Лектер, бережно укладывая руку сына на постель. — Отдыхай. И он, унося с собой аромат своих изысканных духов, смешанный со всевозможными запахами настоек, покинул комнату, оставляя Александра в одиночестве, полном недоверчивого недоумения.