Цена

*** Впервые в своей жизни Зигфрид Кирхайс проспал. Еще с детства он привык вставать сразу, как только начинал звонить будильник, и не позволять себе никаких отговорок об еще пяти минутах. А сегодня он просто не услышал звонка, хотя и четко помнил, что перед тем, как лечь вчера в кровать, выставил сигнал на семь утра. Сейчас же часы показывают начало девятого. Значит, он проспал больше девяти часов... хотя, если честно, особо отдохнувшим себя не чувствует. Состояние немного похоже на то, что он испытал несколько лет тому назад, когда впервые выпил бокал вина. Еще минут двадцать уходит на то, чтобы принять душ, почистить зубы и побриться. После чего в голове проясняется, и остатки полусонного состояния, наконец, покидают его. Теперь можно идти к Райнхарду. Кирхайс чувствует себя немного виноватым и мысленно старается успокоиться. Раз Миттельмайер его не разбудил, значит, можно надеяться, что ночь прошла без новых неприятностей. В спальне действительно на первый взгляд все тихо. Волк сидит на стуле и рассматривает стопку упаковок с таблетками и ампулами, а Райнхард лежит на левом боку, уткнувшись лицом в подушку, поэтому понять, спит он или опять не в настроении, сложно. –Доброе утро, – Зигфрид говорит не слишком громко, но и не шепотом. Все равно, даже если Райнхард еще спит, его придется будить, чтобы он принял утренние лекарства. На приветствие оборачиваются оба, и тут же становится ясно, что Лоэнграмм действительно чем-то то ли расстроен, то ли очень недоволен. А еще под глазами у него залегли тени, да и сами глаза снова похожи на застывшие кусочки льда. –Доброе, – Вольф тоже выглядит уставшим... и каким-то слишком задумчивым. –Кирхайс… – в голосе одновременно и совершенно детская обида, и облегчение, из чего Зигфрид делает вывод, что пришел очень вовремя. –Все нормально? Вопрос обращен к обоим, но отвечает Райнхард, и делает это несколько поспешно, как будто не хочет, чтобы Волк что-то рассказал. –Да. Все же что-то здесь не то. Но, если Райнхарду снова было плохо, зачем Вольфу об этом молчать? Придется уточнить, когда Миттельмайер будет уходить. Зигфрид уже собирался спросить, завтракали ли они, когда услышал звук входящего вызова комма. После вчерашнего звонка Аннерозе не хотелось снова рисковать, поэтому, зайдя в кабинет, Кирхайс тихонько прикрыл за собой дверь. Взглянув на высветившийся номер, он увидел, что звонит секретарь Райнхарда. И, как только на экране появилось изображение, стало ясно, что опять произошло что-то нехорошее. –Ваше превосходительство, – капитан говорит, чуть заикаясь, и похоже, что он напуган, – сегодня ночью кто-то проник в ваш кабинет и вскрыл сейф. –А кабинет Его превосходительства? – Зигфрид задает вопрос, уже догадываясь, каким будет ответ. –Тоже, – еще более виновато и перепуганно. – Что прикажете делать, вызвать военную полицию? –Нет, доложите вице-адмиралу Ройенталю, он сам займется этим. Спокойный, без тени раздражения тон Зигфрида действует на капитана ободряюще, и он уже почти нормально отвечает: «Так точно». Как только секретарь отсоединяется, Зигфрид вызывает Оскара. Тот оказывается на месте и тут же отвечает: –Доброе утро, что там у вас? – Ройенталь вполне бодр и выглядит отдохнувшим. Ну и замечательно. –Мне только что звонил секретарь Лоэнграмма, ночью кто-то взломал наши с ним кабинеты и сейфы. Я послал его к тебе, пожалуйста, проверь, что оттуда пропало, – Зигфрид без труда перечисляет, какие именно документы находились в его сейфе и у Райнхарда. – Хотя я более чем уверен, что ты не найдешь только папку с копией того отчета, который вчера забрал Миттельмайер. –Знаешь, я тоже так думаю. –Хорошо, тогда займись этим, потом перезвонишь мне, – Зигфрид уже хочет отключаться, но Оскар задает еще один вопрос: –Военной полиции сообщать? – судя по скептическому выражению на лице Оскара, он предпочел бы этого не делать. –Не вижу смысла, – в этом вопросе он полностью согласен с Ройенталем. Полицейские в большинстве своем не испытывают затруднения только при подсчете взяток, а это дело им не по зубам. –Ясно. Кирхайс еще минуту стоит возле отключившегося комма, решая, что сказать Лоэнграмму, затем возвращается в спальню. И, как только он входит, его действительно тут же спрашивают: –Кирхайс, кто звонил? – настороженный голос, кажется, Райнхард тоже не ждет ничего хорошего от звонка. –Из Адмиралтейства, ничего серьезного, просто не могут разобраться с очередными бумагами, я послал их к Ройенталю, – Зигфрид говорит уверенно и спокойно, судя по тому, что Райнхард несколько расслабляется, ложь вполне удалась. Как только друг более-менее придет в себя, он обязательно все ему расскажет, а пока лучше будет не волновать его еще больше. Волк тоже внимательно смотрит на Кирхайса, и тому кажется, что Миттельмайера его ответ нисколько не удовлетворил. Но говорит Вольф совершенно о другом. –Кирхайс, я пойду домой, отосплюсь, а вечером приду снова. Волк встает и берет висящий на спинке стула китель. Райнхард, услышав это, тут же бросает быстрый взгляд на Зигфрида. Такое впечатление, что он хочет возразить. Но друг так же быстро отворачивается и ничего не говорит. –Хорошо, я провожу тебя, мне все равно нужно зайти к фрау Марте. Зигфрид выходит первым и спускается по лестнице. В прихожей он поворачивается к идущему следом за ним Вольфу и негромко спрашивает: –Ночью что-то случилось? Волк так же тихо отвечает: –Ему всю ночь снились кошмары, кажется, что-то связанное с графиней Грюнвальд. Теперь понятно, и откуда темные круги под глазами у Райнхарда, и его настроение, да и явно неважное расположение духа Волка тоже. –Понятно, – и, предупреждая еще не заданный вопрос Миттельмайера: – Звонили действительно из адмиралтейства. Ночью кто-то побывал в моем кабинете и у командующего, вскрыты оба сейфа. Я отправил Ройенталя проверить, что пропало. –Я твой сейф закрыл, и дверь за собой тоже, – сказано серьезно, но лукавые искорки, промелькнувшие в глазах Волка, выдают его с головой. –А я вроде и не сомневаюсь, – Зигфрид слегка улыбается в ответ. –Думаешь, искали те бумаги? – а вот теперь взгляд снова серьезен. –Уверен. Вольф прощается и уходит, а Зигфрид действительно идет к экономке. Не найдя фрау Марту в комнате, Зигфрид заглядывает на кухню, где Фрида сообщает ему, что домоправительница, в сопровождении двух солдат, ушла за покупками. Тут же выясняется, что Райнхард все-таки еще не завтракал, так что в спальню Зигфрид возвращается с подносом, на котором стоит тарелка с овсянкой и стакан со свежим апельсиновым соком для Лоэнграмма, а также большая чашка кофе для самого Кирхайса. К большому удивлению Зигфрида, друг не начал новый спор из-за еды, а наоборот, попытался самостоятельно сесть, и нужно было только подложить ему под спину вторую подушку. Но больше, чем на три ложки, Райнхарда все же не хватило. Отпив немного сока через соломинку, он отодвинул поднос и тоном, не терпящим возражений, заявил: –Я больше не хочу. Зигфрид без возражений убрал тарелку с недоеденной кашей и спросил: –Убрать подушку, вы ляжете? –Нет, я пока посижу, – Райнхард опустился немного ниже, так, чтобы голова оказалась на подушке. Пару минут он сидел молча, а потом произнес: – Все же хорошо, что я поехал один. Зигфрид, совершенно не ожидавший этих слов, чуть не поперхнулся кофе. Отставив на всякий случай чашку, он переспросил: –Но почему? Ведь, будь я там, может, ничего бы и не произошло?! Он говорит очень быстро, в голосе чувствуется горечь и сожаление, а также вина. Те чувства, что преследуют его и не дают нормально думать уже второй день. –Ты бы ничего не смог сделать, – Лоэнграмм замолкает, смотрит куда-то перед собой, а потом снова поворачивается к Кирхайсу и продолжает: – Живым, и то недолго, ему нужен был только я, – опять секундная пауза, – а тебя бы сразу же убили, и кто бы тогда меня спасал? Почти то же самое говорил и Ройенталь, но все же очень трудно смириться с мыслью, что так действительно оказалось лучше для них обоих. –Мне все равно кажется, что я смог бы им помешать, поехав с вами, – Зигфрид уже не так уверен в своих словах, а Райнхард в ответ только качает головой. – Или если бы я хотя бы действовал быстрее… Договорить он снова не может, и замолкает, опустив глаза. –Кирхайс, ты ни в чем не виноват, а тем более в том, чего не мог предвидеть, – Лоэнграмм тверд в своем мнении, и Зигфрид решается все же посмотреть другу в глаза. –Лорд Райнхард, я… –Я знаю, – Лоэнграмм предостерегающе поднимает правую руку, показывая, что больше не хочет слушать оправданий, – и все, хватит об этом, помоги мне лучше лечь. –Сейчас, – Зигфрид одной рукой придерживает его, а второй убирает одну подушку. После приема утренних лекарств на Райнхарда снова находит сонное состояние, и он сначала пытается с ним бороться, но все же достаточно быстро засыпает. Зигфрид какое-то время просто сидит и смотрит на друга, а в голове снова и снова звучат сказанные им слова. Задумавшись, Кирхайс не сразу слышит входящий сигнал комма, и, когда подходит к нему, тот уже замолкает. На экране высвечиваются цифры номера Ройенталя, и это наконец возвращает Зигфрида к насущным проблемам. Он нажимает повтор номера и через пару секунд видит на экране Оскара. –Я тебя ни от чего не оторвал? –Да нет, наоборот, я ждал твоего звонка. –Ты был прав, у командующего все перечисленное тобой на месте, а у тебя не хватает именно той папки, – Ройенталь ухмыляется, его разноцветные глаза полны азарта и нетерпения. –Теперь бы понять, как эти два дела между собой связаны, – Зигфрид снова сосредоточен и готов к работе. –Знаешь, я тут вспомнил про одного знакомого, он практически каждый вечер проводит в заведении, в котором видели нашу парочку. Нужно будет вечером попробовать с ним встретиться, может, расскажет что-нибудь интересное. –Хорошо, а я просмотрю данные на фон Тодда. –Тогда нам обоим удачи, и до вечера. Оскар отключается, а Зигфрид, прихватив ноутбук, снова возвращается на свой пост. Усевшись возле кровати, Кирхайс открывает компьютер и погружается в работу. Несколько часов проходят незаметно, а потом просыпается Райнхард. Вначале Зигфрид лишь уловил, как тот пошевелился, – и, глянув поверх экрана, встретился взглядом с распахнутыми серыми глазами, которые словно ничего вокруг не видели. А потом услышал яростное и очень злое: –Я никогда этого не допущу. Лоэнграмм тяжело дышит, его взгляд из совершенно стеклянного постепенно становится обычным. –Что случилось? – Кирхайс быстро и обеспокоенно осматривает друга, но не замечает никаких тревожных симптомов. –Я в порядке, это просто сон, – Райнхард прикрывает глаза и чуть тише продолжает, – наверное, такие яркие сны из-за лекарств, прости, если напугал тебя. *** Ройенталь как раз закончил разговор с Кирхайсом, когда раздался стук в дверь и на пороге снова возник секретарь Лоэнграмма с внушительной кожаной папкой в руках. –Ваше превосходительство, разрешите? – капитан замер на пороге, но, судя по тому, что он не заикался и не пытался слиться с дверью, ничего непредвиденного не произошло. –Да, заходите. Что у вас? Капитан подошел ближе и так же четко сообщил: –Прибыла почта из военного министерства и первого Адмиралтейства, а также оперативные сводки. Ну да, со всеми этими утренними происшествиями Оскар совершенно забыл, что на сегодня он остался старшим офицером. И, что бы там ни творилось, нужно заняться еще и текущими делами. –Хорошо, оставляйте, я посмотрю. Капитан положил на стол перед Ройенталем довольно пухлую папку, отдал честь и вышел. Когда за ним закрылась дверь, Оскар встал из-за стола, прошелся по кабинету и остановился возле большого сводчатого окна, из которого открывался прекрасный вид на столицу. Весеннее солнце освещало разноцветную мозаику черепичных крыш старых кварталов, а вдалеке угадывался дворцовый парк. Постояв еще немного, Оскар вернулся к столу и с сожалением придвинул к себе папку с бумагами. Как и говорил Кирхайс, большинство входящих документов, прибывших из министерства и адмиралтейства, можно было смело отправлять в мусорную корзину, даже не утруждая себя их уничтожением. Все равно, даже если они попадут к шпионам мятежников, узнать что-либо стоящее из них будет невозможно. Но одна из оперативных сводок Ройенталя все же заинтересовала – по данным разведки, Альянс затеял очередной поход к крепости Изерлон. При этом, как сообщалось, сформированный для этой цели флот насчитывал едва ли половину от штатной численности кораблей, и в другой ситуации Ройенталь бы только посмеялся, прочитав подобное, только вот одно обстоятельство совершенно не располагало к веселью – командовать этим половинным флотом был назначен Ян Вэньли. Еще раз просмотрев донесение, Оскар отложил его в сторону и решил, что, если будет возможность, вечером стоит обсудить эту новость с Кирхайсом и Миттельмайером. Вольф приехал в Адмиралтейство к концу рабочего дня и сразу же, не заходя к себе, отправился к Оскару. –Что тут у нас? Пять часов сна, хоть и стерли темные круги под глазами, настроения Миттельмайера явно не улучшили. Выражение лица адмирала оставалось таким же мрачным, как и утром, когда он звонил Ройенталю. –Да вроде ничего серьезного больше не произошло. Несерьезного – тоже, – Оскар улыбается другу, но тот никак не реагирует, поэтому звучит вопрос: – Лоэнграмм тебе что-нибудь рассказал? –Нет, зато, кажется, его кошмары перебрались ко мне, – Волк тяжело вздыхает и продолжает: – Сначала мне приснилось, что мы опоздали и командующего убили, а потом вообще какая-то чушь о Кирхайсе и о тебе. –Хм, с возрастом ты становишься сентиментальным, – Ройенталь снова кривит губы в подобии улыбки. –Посмотрел бы я на тебя после такой ночи. Вольф говорит несколько раздраженно, поэтому Оскар не пытается дальше подначивать друга, а молча встает и идет к тумбе, откуда достает два стакана и бутылку виски. Вернувшись к столу, Ройенталь наполняет оба стакана и один пододвигает Волку. Так же, не говоря ни слова, оба выпивают налитое, и Оскар относит бутылку на место. Еще пару минут они сидят в тишине: Вольф что-то рассматривает в окне напротив, а Оскар смотрит на друга и думает о том, что те сны, которые порой снятся ему самому, тоже иначе как кошмарами не назовешь, но он за столько лет научился с ними жить. Наконец Волк оборачивается к другу и спрашивает: –У нас есть какой-нибудь план на сегодняшний вечер? – раздражение из голоса ушло, но вот горечь все равно чувствуется. –Да, сейчас съездим в клуб «Арлекин», я надеюсь поймать там командора фон Нордмана. –Это того Нордмана, что учился на курс старше нас? – Вольф явно удивлен, но в тоже время и заинтересован. –Да, я его неоднократно там видел, и достаточно часто – в компании Флегеля и Тодда, – при упоминании племянника герцога Брауншвейга оба адмирала непроизвольно кривятся. –Интересно, что Герберт забыл в компании этих? –Ну, если застанем его там, то можешь поинтересоваться, – Оскар встает из-за стола и спрашивает Вольфа: – Берем твою машину или мою? –Давай твою. Они выходят из кабинета, и Ройенталь закрывает дверь. –Надеюсь, ко мне они не надумают лезть, – Оскар прячет ключ в карман брюк. – Или все же стоило оставить записку, что нужных им бумаг у меня нет? –Это было бы уже неоригинально, хотя кто их знает, – Волк пожимает плечами, и адмиралы спускаются на стоянку. Через полчаса они сидят в загородном клубе «Арлекин». Посетителей в это время еще мало, только за столиком напротив расположилась компания незнакомых офицеров, которые, судя по громкому смеху, что-то отмечают. Волк пару раз косится на них, а потом обращается к Оскару: –Может, пересядем подальше? –Вольф, мы же не собираемся здесь торчать весь вечер, а отсюда хорошо видно входную дверь, – Оскар берет меню и внимательно его изучает. – Будешь что-нибудь заказывать? –Нет, я пообедал дома... хотя еще от одного стакана виски не откажусь. В этот момент из-за соседнего стола снова раздается взрыв хохота и не совсем цензурных выражений. Волк оборачивается и даже привстает со стула, но ловит взгляд Ройенталя и садится обратно. –Не обращай на них внимания. Ну, весело людям, не всем же распутывать заговоры, – Оскар жестом подзывает официанта и делает заказ, а пока они ждут, рассказывает Вольфу о выступлении флота мятежников. –Знаешь, мне кажется, на Хайнессене просто не знают, что делать с этим Яном, вот и послали его куда подальше с невыполнимым заданием. –Может, ты и прав, – Волка, похоже, не слишком заинтересовал рассказ друга, но он все же поддерживает разговор. Официант приносит заказанную Оскаром еду и виски, и стоит ему отойти от стола, как Вольф тут же замечает идущего прямо к их столику контр-адмирала Нейхардта Мюллера. Подойдя ближе, Мюллер вытягивается перед начальством и преувеличенно официально говорит: –Господа, добрый вечер, разрешите присоединиться к вам? –Мюллер, вольно, вы не на плацу, – Оскар делает жест в сторону свободного стула, а Волк только кивает, подтверждая разрешение. Нейхардт подсаживается к нему и негромко спрашивает: –Миттельмайер, у вас есть новости о командующем? – в голосе тревога, но это и не удивительно. А вот следующий вопрос немного задевает обоих вице-адмиралов, так, что им хочется посоветовать кое-кому прикусить язык: – Он ведь выживет? Мюллер души не чает в командующем, но при этом имеет одну очень существенную слабость – собирать все курсирующие по столице сплетни. Поэтому, наслушавшись разнообразнейших вариантов происшедшего, конечно же, хочет узнать, что с Лоэнграммом. Вчера утром, придя на службу, Вольф собрал всех высших офицеров и изложил им официальную версию событий, но Мюллер на совещании не присутствовал, в связи с тем, что проводил учения. –Нейхардт, с чего вы взяли, что Лоэнграмм может умереть? – Волк с удивлением и некоторым раздражением смотрит на него. –Мюллер, вы, вместо того чтобы слушать всякие небылицы, поговорили бы с кем-нибудь более осведомленным или хотя бы здравомыслящим, с тем же Валеном или Лютцем, – Ройенталь строго смотрит на Мюллера, и тот готов провалиться сквозь пол от смущения, но все же еще раз переспрашивает: –Но с командующим действительно все будет в порядке? –Успокойтесь, не знаю, что вам там наговорили, но утром, когда я говорил с Кирхайсом, гросс-адмирал точно не собирался умирать, – Оскар наливает всем виски и поднимает свой стакан: – Давайте лучше выпьем за его здоровье. После этого Ройенталь рассказывает-таки заметно оживившемуся Мюллеру отредактированный вариант истории. Вольф не вмешивается в рассказ, но Оскар видит, что друг становится все задумчивее, и это ему совершенно не нравится. Волку стоило бы выговориться, но он не станет делать этого при Нейхардте, а напиваться они сегодня не могут. Как будто услышав эти мысли, Вольф допивает остатки виски и с сожалением смотрит на опустевший стакан, но все же отставляет его, а потом говорит, обращаясь к Ройенталю: –Знаешь, ему же только недавно двадцать исполнилось, да и в десанте он не служил, а на нем уже шрамов не меньше, чем на нас, – Волк опять смотрит в сторону своего стакана, но попыток налить еще не делает. – Два огнестрельных и несколько похожих на твои после дуэлей. Оскар хочет перевести разговор на более безопасную тему, но тут их отвлекают. За соседним столом один из офицеров громогласно провозглашает тост за герцога Брауншвейга, в ответ тут же раздаются восторженные крики. Ройенталь делает вид, что его это абсолютно не трогает, но вот лицо Волка становится совершенно белым. А потом Оскар слышит то, что его настораживает – эта пьяная компания, не стесняясь в выражениях, неоднократно поминает Лоэнграмма и Кирхайса, и после каждой фразы ржет, как целая конюшня. Мюллер и Миттельмайер тоже невольно прислушиваются к разговору, так что, когда один из сидящих не совсем трезвым голосом заявляет: «А что вы хотели, этот красавчик, видно, наскучил своим высокопоставленным покровителям, или оказался не столь хорош в постели, как его шлюха-сестра», все трое вскакивают со своих мест. Волк оказывается ближе всех к говорившему, поэтому рывком разворачивает его и очень зло говорит: –Командор, вы забываетесь, советую вам заткнуться и не позорить честь мундира. Сидящие сразу замолкают, но неизвестный командор только пьяно ухмыляется и отвечает: –Я не подчиняюсь тем, кто трахает эту шлюху и скоро окажется с ним в одном борделе. Удар Вольфа опрокидывает его на пол, а Оскар еле успевает схватить разъярённого друга. –Волк, оставь его, он и так уже наговорил на трибунал, а тебя сейчас вытаскивать некому, – Ройенталь говорит достаточно тихо, но сидящие за столом с опаской косятся на них. Миттельмайер не пытается вырваться из захвата, а только свирепо смотрит на поднимающегося с пола командора. –Ты прав. Оскар отпускает друга и обращается к сидящим: –Господа, покиньте помещение, иначе я буду вынужден сообщить куда следует о поведении, порочащем честь офицера. За столом зло переглядываются, но никто больше не решается перечить трем адмиралам, и через минуту вся компания покидает зал. Оскар, решив, что и им будет лучше уйти, негромко говорит Вольфу: –Нам с тобой тоже пора. –Оскар, но мы же хотели… – договорить ему Ройенталь не дает. –Мы можем это сделать и завтра, пошли, – Оскар достает из кармана кошелек и кладет на стол деньги. – Мюллер, ты остаешься? –Нет, я, пожалуй, тоже пойду куда-нибудь в другое место. –Тогда до завтра. До машины они идут молча. И, только сев на пассажирское сиденье, Волк наконец произносит: –Спасибо, что остановил. –Вольф, давай я сейчас завезу тебя домой, а с Лоэнграммом сегодня подежурю сам, – Миттельмайер в ответ вздыхает и, не поднимая глаз от пола, тихо отвечает: –Хорошо. Волк снова замолкает, но через минуту поворачивается к Оскару: –Слушай, ты уверен, что мы правильно поступили, не сообщив о том, где нашли Лоэнграмма? –Почему ты спрашиваешь? – Ройенталь удивлен вопросом, ведь они уже обсуждали это и пришли к согласию. –Не знаю, просто вот подумал, что тогда фон Тодда хоть бы по допросам потаскали, – Волк говорит несколько неуверенно, и Оскар понимает, что эти мысли – реакция на ту гадость, что они услышали в клубе. –Отперся бы. Дома его не было, в это время Тодда с полсотни человек видело, не считая его дружков и снятых ими девок. Так что ему можно предъявить? Кто-то взял его машину, влез в его дом и учинил там противоправное деяние – ай-яй, нехорошо, а как бы это возместить ущерб... Нет, кому попало про этот коттедж и все, что там было, раньше времени знать не полагается, у нас же проблемы будут, – Миттельмайер, слушая друга, еще больше мрачнеет, и Ройенталь, заметив это, спрашивает: – О чем задумался? –Да я все думаю, где этот жмот взял денег на такую гулянку. Вроде раньше за ним подобного не водилось. –Насколько я знаю, обычно в их компании за все расплачивался Флегель, – при упоминании племянника герцога Волк тихо, сквозь зубы матерится. – Нужно все же прояснить этот вопрос. –Обязательно. *** Кирхайс как раз спустился на первый этаж, когда входная дверь открылась, и в прихожую вошел Ройенталь. –Ты один? – Зигфрид настолько привык видеть Миттельмайера и Ройенталя вместе, что появление одного Оскара его несколько насторожило. –Да, я отправил Вольфа домой, и ночную смену беру на себя. –Ты не голоден? Я собираюсь обедать. –Хороший обед в начале девятого вечера, – неудивительно, что Кирхайс выглядит еще хуже Вольфа. – Я поел, а вот от кофе не откажусь. –Да, так получилось, – Зигфрид опускает глаза, он уже только что выслушал гневный монолог Райнхарда на эту тему, и слушать все по-новому еще и в исполнении Ройенталя совершенно не хочется. – Идем в столовую. По дороге Зигфрид заглядывает на кухню и предупреждает Фриду о госте. Столовой, в которой Оскар еще не был, оказывается небольшая, но очень уютная комната на первом этаже. Овальный обеденный стол накрыт льняной скатертью с вышитыми по кайме в тон ей чайными розами. Почему-то именно эти розы привлекают внимание Оскара, и он их внимательно рассматривает. Заметив, на что направлен взгляд Ройенталя, Зигфрид улыбается и говорит: –Это подарок госпожи Аннерозе. Оскар отмечает, что Кирхайс не уточняет, кому из них конкретно предназначался подарок. Через пару минут в комнате появляется фрау Марта с подносом еды для Кирхайса. Пока домоправительница расставляет на столе тарелки, в комнату входит Фрида с еще одним подносом, на котором стоит кофейник, молочник со сливками, вазочка с печеньем и всего одна чашка. Кухарка оставляет принесенное и молча выходит из комнаты. Фрау Марта спрашивает Оскара, какой кофе он предпочитает: черный или со сливками, и, услышав, что ему все равно – наливает в чашку примерно равное количество кофе и сливок. Поставив перед Ройенталем кофе и вазочку с печеньем, домоправительница разворачивается, чтобы уйти, но ее останавливает Кирхайс. –Фрау Марта, Фрида забыла принести вторую чашку. –Нет, господин Кирхайс, сегодня вы кофе больше не получите. Голос пожилой женщины настолько тверд, что Зигфрид даже не пытается с ней спорить. Когда дверь за фрау Мартой закрывается, Оскар не выдерживает и смеётся. Кирхайс удивленно смотрит на Ройенталя, тот объясняет: –Сурово она с тобой, это же надо, чтобы служанка запрещала контр-адмиралу лишнюю чашку кофе. Хотя, она, кажется, права, – Оскар снова смеётся, и Зигфрид улыбается ему в ответ. –Она хорошая женщина и заботится о нас с командующим, – в словах Кирхайса слышится искренняя благодарность. –Я и не сомневаюсь, просто непривычно такое видеть, – Ройенталь пробует кофе и затем говорит уже совершенно серьёзно: – Мы с Миттельмайером собирались сегодня встретиться с нашим бывшим соучеником, который часто посещает те же заведения, где видели в последний раз Тодда с Флегелем. –Ну и как – встретились? – Зигфрид тоже мгновенно становится абсолютно серьезен. Он даже отодвигает тарелку, но Оскар тут же это замечает и моментально пресекает его попытку закончить обед, так толком и не поев. –Я вроде еще не сказал ничего такого, чтобы отбить у тебя аппетит, – при этом взгляд разноцветных глаз Ройенталя недвусмысленно устремлен на отставленную тарелку. Кирхайс тоже пару секунд рассматривает аппетитную золотистую корочку картофельной запеканки и придвигает ее обратно. – Встретиться мы, к сожалению, не успели. Там обнаружилась компания пьяных скотов, один из которых не лучшим образом прокомментировал произошедшее с командующим. Ну, Миттельмайер и попытался его образумить. Оскар замолкает, на его красивом, породистом лице резко обозначаются скулы, отчего оно тут же приобретает хищное выражение. –Вот так, в открытую? – Зигфрид явно удивлен. Он давно привык к тому, что аристократы и кое-кто из командования флотом как только не высказываются о Райнхарде, да заодно и о нем самом, но обычно это делалось не настолько откровенно. –Вот именно. Представь: вице-адмирал, в присутствии еще одного в том же звании, а также контр-адмирала, – да, кстати, забыл сказать, там с нами оказался еще и Мюллер, – делает замечание командору, и тот, вместо того чтобы извиниться, отвечает в еще более неподобающих выражениях. Ройенталь с сожалением смотрит на уже пустую чашку. Сейчас он с удовольствием выпил бы чего покрепче, но понимает, что это нереально, и наливает себе еще кофе – спать этой ночью он все равно не собирается. –И что Миттельмайер? – Кирхайс несколько обеспокоен, он прекрасно помнит, чем чуть не закончилось для Волка его предыдущее столкновение с аристократами. –А что ему оставалось? Конечно, он ударил этого негодяя, – Оскар говорит с сожалением, он тоже думает о том же, что и Зигфрид, но затем уже более спокойно: – Но я не думаю, что это будет иметь какие-нибудь последствия. Во всяком случае, дружки этого придурка выглядели скорее перепуганными, чем готовыми мстить. Зигфрид тяжело вздыхает и все-таки отодвигает тарелку с остатками запеканки. –Как же все это не вовремя. –Да. Ты понимаешь, о чем это говорит? – Оскар отпивает кофе и слегка морщится – то ли от слишком горького напитка, то ли от своих мыслей. –О том, что враги Лоэнграмма чувствуют очень значительную поддержку кого-то из стоящих на самом верху, – Кирхайс задумчиво смотрит в темное окно, а потом добавляет: – Поэтому ты и отправил Миттельмайера домой? –Да, он сейчас не в лучшей форме. А ты что-нибудь нашел? –Нашел, и причем – очень нехорошее, – Зигфрид на мгновение замолкает, трет снова ноющий висок и продолжает: – Секретарь герцога Брауншвейга – родной племянник главы концерна, производящего некачественные орудия. Услышав последние слова, Ройенталь так резко ставит недопитую чашку, что кофе выплескивается на скатерть, и по ней тут же расползается темное пятно. –Твою ж… – Оскар замечает разлитый кофе и уже чуть тише говорит: – Извини, я не хотел. –Ничего страшного, это меньшее, о чем сейчас стоит волноваться, – Зигфрид говорит почти спокойно, его гнев прошел еще днем, когда он отыскал эту информацию. –Ну, мы с самого начала подозревали, что эти дела связаны между собой, но теперь это стало совершенно очевидным, – Ройенталь скрещивает руки на груди и смотрит на Кирхайса, чуть ухмыляясь. –Знаешь, я бы не обольщался по этому поводу, – Зигфрид опускает взгляд, рассматривает что-то в переплетении нитей на скатерти. – Да, нам с тобой в этой истории все кажется ясным, но прямых доказательств у нас нет. Даже свидетельство того типа, что сидит у тебя, не сыграет никакой роли. Пока что все это – только наши измышления, которым никто при дворе не поверит. Нужны неопровержимые доказательства, а где их взять, я еще не знаю. –Но не сидеть же сложа руки, – Оскар снова злится. –Конечно, попробую завтра еще поискать в сети, а ты таки постарайся поговорить со своим знакомым, – Кирхайс смотрит на старинные часы, стоящие в углу столовой, и встает. – Давай поднимемся к Лоэнграмму, мне еще кое-что нужно сделать. –Да, идем. Пока они поднимаются по лестнице, Оскар отмечает про себя, что Кирхайс выглядит ничем не лучше Волка, – такие же темные круги под глазами и серое от усталости лицо. Но Вольф провел не самую удачную ночь, а что так тяготит Зигфрида? Конечно, причина может быть в состоянии Лоэнграмма. Но тогда Кирхайс наверняка сказал бы... хотя порой он такой же скрытный и упрямый, как командующий. Как назло, еще и вспоминается то, что ляпнул Мюллер. –Кирхайс, – Оскар слегка касается руки идущего впереди Зигфрида, тот тут же останавливается и оборачивается, – пока мы одни... С командующим сегодня все в порядке? –Да, – Кирхайс удивленно смотрит на него, – почему ты спрашиваешь? –Не знаю, – Ройенталь пожимает плечами, – мне показалось, что ты чем-то расстроен, да и вид у тебя усталый. –Ну, радоваться пока еще нечему, и я действительно немного вымотался, почти целый день просидел за компьютером, – Зигфрид снова разворачивается и идет дальше, тем самым давая понять Оскару, что разговор на эту тему окончен. Лоэнграмм, конечно, выглядит не совсем здоровым, но намного лучше, чем когда Ройенталь видел его в последний раз. К тому же, он одет в пижаму, скрывающую большую часть синяков – это обнаруживается, когда Кирхайс откидывает одеяло и аккуратно сдвигает вверх штанину, чтобы заняться коленом. Оскар отворачивается, делая вид, что разглядывает обстановку. Ему самому вряд ли понравилось бы пристальное внимание в подобной ситуации, а не смотреть на кровоподтеки, складывающиеся во что-то похожее на фрагмент звездной карты, довольно сложно. Хорошо, что в обязанности Ройенталя на эту ночь медицинские вопросы не входят. Он не уверен, что смог бы правильно сделать все необходимое, а тем более – что Райнхард воспринял бы его помощь так же спокойно, как умелые действия Зигфрида. Через полчаса, когда со всеми вечерними процедурами покончено, Кирхайс обращается к Лоэнграмму: –Лорд Райнхард, вам еще что-нибудь нужно? – при этом он отчаянно пытается подавить очередной зевок, но у него ничего не получается. – Простите. –Кирхайс, ты слишком устал, иди отдыхай, – Лоэнграмм слегка улыбается другу, хотя слова произносит так, что всем присутствующим совершенно ясно: это приказ. Зигфрид чуть склоняет голову, как он обычно делает, выслушивая своего командира, и так же четко, как и всегда, получая какое-либо задание, отвечает: –Да, лорд Райнхард. Оскара такое поведение сначала удивляет, но потом он понимает: скорее всего, эти двое перед его приходом о чем-то поспорили, отсюда и приказные нотки, и подчеркнуто почтительный тон. Кирхайс желает всем спокойной ночи и уходит к себе, а Ройенталь спрашивает у Лоэнграмма разрешения снять китель и, услышав в ответ: «Конечно, можно», устраивается на стуле возле кровати. Райнхард молчит, о чем-то задумавшись, и Оскара это вполне устраивает. Он вообще не представляет, о чем можно сейчас говорить с командующим. На службе в адмиралтействе все просто и ясно – Лоэнграмм отдает приказы, а Ройенталь их исполняет, когда спрашивают его мнение по какому либо вопросу, он может четко и уверенно ответить. Во взаимоотношениях с Волком тоже проблем не возникает – они знают друг друга со времен учебы в академии и привыкли к полному взаимному доверию. А вот Райнхард всегда представлял для Оскара загадку. Внешне Лоэнграмм кажется несколько холодным, несмотря на ангельскую внешность, и что творится у него внутри, знает, наверное, один Кирхайс. Но все же этот человек обладает некоей силой, заставляющей верить ему и в него, что и притягивает Оскара. А этой излишней закрытостью лишь до странности напоминает Ройенталю его самого, хотя это не кажется неправильным, – просто он пока не знает, что со всем этим нужно делать. Минут десять проходит в полной тишине, а потом что-то вдруг снова и снова ударяет по жестяному козырьку окна. Райнхард тоже слышит это и спрашивает Оскара: –Там что, пошел дождь? –Наверное, – Ройенталь встаёт, подходит к окну и отодвигает край занавески. На улице действительно идет дождь, по оконному стеклу одна за другой стекают капли. Зрелище завораживает, но вот так стоять и смотреть в окно кажется не слишком вежливым, так что Оскар снова задергивает штору и возвращается к Райнхарду. – Господин адмирал, – насколько же неестественно звучит это привычное обращение. Ну какой он, к Локи, сейчас «господин адмирал»? Но «Ваше превосходительство» было бы и вовсе неуместным. В данный момент Лоэнграмм больше всего похож на обычного больного мальчишку, просто субординацию в их отношениях еще никто не отменял. – Может быть, выключить верхний свет? –Нет, я пока не хочу спать, – произносит это Райнхард спокойно, но Ройенталю кажется, что в серых глазах на мгновение проскальзывает что-то, заставляющее заподозрить: Лоэнграмм не просто не хочет спать, а опасается снова увидеть во сне нечто, что ему видеть совершенно не хочется. Что ж, судя по рассказу Вольфа, опасаться есть чего. Значит, задачей Оскара будет отвлечь командующего от ненужных ему мыслей, а для этого проще всего постараться разговорить его. –Если бы я знал заранее, что буду сегодня сидеть с вами, то захватил бы хоть апельсины. Фраза звучит несколько по-дурацки, но нужно же с чего-то начинать разговор, тем более что Ройенталь так и не решил, о чем будет говорить. Но Райнхард в ответ фыркает и возмущенно произносит: –И хорошо, что не принесли, здоровой и полезной пищи здесь без того хватает, – а вот, кажется, и ответ на вопрос о том, что послужило причиной размолвки между Лоэнграммом и Кирхайсом. Оскар согласно ухмыляется, его бы тоже угнетала подобная диета. И, пожалуй, еще отсутствие возможности выпить. Райнхард тем временем продолжает: – Кирхайс ведет себя так, будто я – фарфоровая кукла и в любой момент могу разбиться, – ну, если брать во внимание цвет лица, то сравнение с куклой вполне оправдано. Тем более, эту куклу уже попытались разбить... и, в принципе, Зигфрида понять можно. Но говорить это вслух, естественно, не стоит. – Ройенталь, – а вот теперь голос совершенно серьезен, – Кирхайс ничего мне не рассказывает, но я уверен, что вы уже что-то узнали. Так что я хотел бы получить отчет. –Что конкретно вас интересует? – завтра Зигфрид явно не одобрит поступок Оскара... Но здесь Кирхайс все же неправ, Лоэнграмм уже вполне в состоянии узнать о происходящем за пределами этой комнаты. Нельзя держать его и дальше в полном неведении, это ни к чему хорошему не приведет. Возможно, конечно, Ройенталь снова судит по себе. Он сам хотел бы в подобной ситуации знать как можно больше... –Для начала скажите, как вы меня нашли, – Райнхард садится и пытается поставить подушку повыше, так, чтобы на нее можно было откинуться, но неосторожное движение явно отзывается болью в правом плече, не заметить невозможно. Оскар молча встает и помогает. Лоэнграмм тоже не произносит ни слова, но на его лице легко можно прочесть недовольство. Естественно, не из-за боли, а из-за того, что проявил столь нелюбимую им слабость. Ройенталь передвигает стул так, чтобы видеть лицо собеседника, и только после этого отвечает на вопрос: –Оказалось, что у похищения был свидетель. Ваш сосед из дома напротив, он не только все видел, но и записал номер машины, в которой вас увезли, а потом сообщил об этом Кирхайсу. –Они не сменили номера, и Кирхайс смог их вычислить, – Райнхард говорит скорее утвердительно. –Да, машина принадлежит фон Тодду – секретарю Брауншвейга и, как оказалось, племяннику главы того самого концерна, что поставил нам такие замечательные орудия, – Оскар на мгновение замолкает и смотрит на Райнхарда. –Значит, мы с Кирхайсом разворошили очередное осиное гнездо, – командующий оживляется на глазах, он, кажется, нисколько не удивлен подобными совпадениями. – Ну, а дальше? –Дальше? Полиция случайно наткнулась на вашу машину, неподалеку от дома фон Тодда, а остальное вы и так знаете, – Ройенталь снова всматривается в лицо Лоэнграмма, но тот явно поглощен обдумыванием информации. Через минуту Райнхард опять задает вопрос: –Кстати, полиции этот свидетель ничего не сообщил? –Скорее всего – нет, – Оскар вкратце излагает ту версию, которой они попотчевали полицейских, параллельно прикидывая, что опросить соседа те даже не подумали, а тот вряд ли обратится в полицию сам. – Кирхайс решил, что от них толку все равно не будет, а вот выдать информацию противнику – именно то, на что они вполне способны, – из того, как Лоэнграмм хмыкает при упоминании полиции, можно сделать вывод, что действия одобрены. – Да, забыл сказать, у нас есть пленный – один из подручных герцога. Но, к сожалению, ничего такого, что поможет нам наверняка прижать этого подонка, он не знает. –Интересно, что он вам рассказал? Я хотел бы сравнить его показания со своими воспоминаниями, – это снова звучит не как просьба, а как приказ. –Хорошо, давайте. Вы расскажете мне, что запомнили, а я дополню тем, что нам удалось выяснить. Рассказ занимает достаточно много времени, и по мере того, как Райнхард сообщает все новые подробности, лицо его собеседника становится все сильнее похожим на застывшую маску. До этого момента Ройенталь не был уверен, что подобное можно запомнить настолько четко. Лоэнграмм же, услышав полное подтверждение тому, что действительно все это пережил, становится только чуть более задумчивым. Несколько минут он сидит с закрытыми глазами, откинувшись на подушки, затем произносит: –Я бы хотел это обдумать, – после чего отодвигается и говорит, при этом явно избегая смотреть на Оскара: – Ройенталь, уберите вторую подушку, я лягу. На улице продолжает идти дождь. Сейчас, когда они оба молчат, стук капель по козырьку отчетливо слышен. Оскару очень хочется снова подойти к окну, но он решает подождать, пока Лоэнграмм не уснет. И, кажется, это произойдет достаточно скоро – глаза Райнхарда постепенно закрываются, дыхание становится глубже... минут через пять он действительно засыпает. Ройенталь тихонько, чтобы не потревожить спящего, встает и выключает верхний свет, оставив гореть только ночник, затем подходит-таки к окну и немного отодвигает штору. Теперь, когда в комнате погашен свет, можно разглядеть двор и деревья возле ограды. Видно, как ветер раскачивает ветки, они отбрасывают причудливые тени на освещенную фонарем дорожку. Сочетание дождя и игры теней притягивает взгляд, и на них хочется смотреть и смотреть. Наконец-то этот не самый лучший вечер закончился. Теперь можно спокойно все обдумать. Два последних дня выдались слишком насыщенными событиями и эмоциями. Прошел почти год с тех пор, как таким же дождливым поздним вечером Оскар пришел к командующему, тогда еще адмиралу Мюзелю, и попросил помочь Вольфу. А два дня назад история практически повторилась, только теперь спасать пришлось уже Лоэнграмма. Ройенталю невольно становится интересно, кто из них следующим окажется в подобной ситуации – он или Кирхайс? Вольф говорит, что нельзя постоянно думать о плохом, что так ты сам притягиваешь к себе неприятности. Наверное, он прав, но что делать? Хорошие мысли – не самые частые гости в голове Оскара фон Ройенталя. Вот и сейчас он снова представляет на месте Райнхарда – себя. Ведь наверняка, случись что-либо подобное с ним, Ураганный бросился бы за помощью именно к Лоэнграмму и Кирхайсу. У Ройенталя было много разных командиров. Одни были лучше, другие хуже, но ни один из них не вызывал таких странных чувств, как Лоэнграмм. Их сложно было назвать дружескими. Оскар давно привык к тому, что у него есть единственный друг, за которого он готов отдать собственную жизнь. А вот кем для него стал за этот год Лоэнграмм, Ройенталь сказать не мог. Но уж точно – не просто командиром. Таких отношений, как у командующего с Кирхайсом, у них явно никогда не будет, да Оскар этого и не особо хотел... Но вот то, что этот человек достоин той клятвы, которую ему год назад принес Ройенталь – даже не обсуждается. И именно сейчас Оскару кристально ясно, что он хочет быть с Лоэнграммом до конца, куда бы тот ни пошел. Возле окна он простоял довольно долго, а когда наконец вернулся к кровати, Райнхард спокойно спал. Кошмары в эту ночь командующему, похоже, не снились. К утру дождь перестал, но заметно похолодало, и Ройенталь был вынужден надеть китель. Лоэнграмм, до этого спавший на левом боку, перевернулся на спину, в результате чего одеяло сползло, и Оскар решил его поправить. Коснувшись случайно руки Райнхарда, он обнаружил, что она просто ледяная на ощупь. А вот это совершенно никому не нужно. Не хватало только, чтобы в дополнение ко всем имеющимся травмам командующий еще и простудился. Дом, в котором жили Лоэнграмм и Кирхайс, был старым, и индивидуальных пультов климатконтроля в каждой комнате не устанавливали, следовательно, температуру можно было отрегулировать только с центрального, который наверняка находился где-то на первом этаже. Часы возле кровати показывали начало седьмого, поэтому Оскар решил, что экономка и кухарка должны были уже встать. Спустившись вниз, он застал обеих женщин на кухне пьющими чай. Поздоровавшись и вежливо отказавшись от предложенной чашки, Ройенталь спросил про пульт и был тут же проведен к нему. С агрегатом пришлось повозиться минут пять. Модель была такой же старой, как и сам дом, Оскар не сразу разобрался, как задать нужную температуру на втором этаже, при этом звать на помощь вернувшуюся на кухню фрау Марту ему совсем не хотелось. Благополучно разобравшись с капризным прибором, Ройенталь поднялся в спальню. Там его ждал очень большой сюрприз. Десять минут назад, когда он выходил из комнаты, Лоэнграмм еще спал, теперь же – сидел на краю кровати. У Оскара немедленно появилась мысль, что этим дело не ограничится. –Доброе утро, как спали? – вопрос нейтральный, но лучше узнать, что задумал Лоэнграмм, чем сразу же предлагать лечь. Все равно ведь не послушает. –Доброе утро, Ройенталь, неплохо, – ну, это похоже на правду. В итоге, почувствовав себя немного лучше, тут же решил испытать силы? –И что вы намерены делать? – подойти на всякий случай поближе. Все же пока попыток встать Райнхард не предпринимает. И, судя по тому, что не смотрит на собеседника, а упорно разглядывает узор на прикроватном коврике, – пережидает, пока все вокруг не перестанет вращаться. Но с Лоэнграммом никогда нельзя быть ни в чем уверенным до конца. –Я хочу встать, – что и требовалось доказать, – помогите мне. А вот это уже что-то новое. Не приказывает, а именно просит, – значит, не слишком уверен в своих силах. –Нет, даже не подумаю, – гневный взгляд в ответ, но комментарии отсутствуют. Вряд ли, конечно, попробует встать сам, но лучше быть готовым ко всему. Минуты две они молча смотрят друг на друга, а затем Лоэнграмм резко поднимается. Несколько секунд стоит почти ровно, но все-таки начинает падать прямо на Ройенталя. Тот успевает подхватить его под руки. Глаза Райнхарда закрыты, он тряпичной куклой повисает на Оскаре. Бережно, стараясь не сильно прижимать поврежденные ребра, он укладывает Лоэнграмма на кровать. Тот все еще без сознания, и Ройенталь проверяет пульс. Запястье совсем холодное, но пульс достаточно ровный, хоть и реже, чем следовало бы. Уже хорошо. Но, Локи, Хель и вся ее преисподняя, что же делать дальше? Нужно, наверное, позвать Кирхайса... нет, Зигфрид его убьет и будет прав: нечего сказать, подежурил, довел командующего до обморока. Оскар уже собрался все-таки идти за помощью, когда его подопечный открыл глаза. –Ройенталь, я… простите. Голос еще тих, но во взгляде – все то же упрямое нежелание смириться со своей слабостью. Значит, эта попытка не последняя. Нужно будет предупредить Кирхайса, чтобы не оставлял Лоэнграмма надолго одного. –Лорд Райнхард, – удивленный взгляд серых глаз. Все же не перебивает и не исправляет, – вам еще нельзя вставать, в чем вы только что убедились, поэтому – давайте забудем этот инцидент. –Хорошо. Вот только что-то упорно говорит Ройенталю, что Лоэнграмм отлично запомнит произошедшее. Да и сам Оскар вряд ли сможет забыть. Через полчаса в спальне наконец появляется Кирхайс, и Ройенталь с большим удовольствием передает ему пост, а сам все же решает воспользоваться приглашением фрау Марты и выпить перед уходом чая. Чаепитие несколько затягивается, так как к нему прилагается очень вкусный пирог. Ройенталь отмечает про себя, что Лоэнграмму и Кирхайсу крайне повезло с кухаркой. Покончив с завтраком, Оскар поднимается наверх, попрощаться с командующим, и замечает, что дверь в кабинет открыта. Он заглядывает внутрь, надеясь застать там Кирхайса. Зигфрид действительно стоит перед открытым сейфом, и Оскар не может удержаться: –Решил проверить содержимое и сменить код после того, как я провел у вас ночь? –Ну, мало ли, – Зигфрид улыбается в ответ и спрашивает уже совершенно серьёзно: – Как прошло, кстати? –Нормально, но вечером мы с командующим довольно долго разговаривали, – скрывать это от Кирхайса не имеет смысла, все равно узнает, если уже не узнал. – Он попросил рассказать, как продвигается расследование. –Ясно. Ты сделал все правильно, я и сам собирался поговорить с ним, – Зигфрид пока реагирует вполне спокойно, но что он скажет по поводу второй новости? –Кирхайс, я хотел тебя предупредить – Лоэнграмм сегодня пытался вставать. Зигфрид в ответ вздыхает, но спрашивает почти ровным тоном: –Только пытался? –Ну, вообще-то – встал. Кирхайс хорошо умеет вытягивать из собеседника нужную информацию. Ему сложно не ответить честно. –Я так и думал, – Зигфрид отворачивается, чтобы закрыть сейф, а Оскар в очередной раз думает о том, что некоторых пациентов стоило бы привязывать к кровати, для их же блага. Жаль, не поможет. –Теперь за ним придется следить еще тщательней. –Ты прав. У Кирхайса накопилось достаточно опыта общения с Лоэнграммом, но все же Ройенталь не понимает до конца, как вообще можно ухитряться удерживать пламя, бушующее внутри командующего, причем так, чтобы оно не опалило, в первую очередь, самого Лоэнграмма. Никто, пожалуй, на месте Зигфрида не справился бы. В спальню они возвращаются вдвоем. Райнхард, к счастью, спокойно сидит в кровати, но с очень довольным видом. Судя по тому, что Кирхайс тоже смотрит на подушку за спиной Лоэнграмма, на сей раз командующий явно справился с задачей по ее установке сам. Лучше всего счесть это добрым знаком. Оскар желает командующему хорошего дня и уходит. Он еще только на полпути к лестнице, когда Райнхард задает Зигфриду вопрос, услышать который тот надеялся в лучшем случае через несколько дней: –Кирхайс, а что у нас сегодня на завтрак? –Не знаю, сейчас спрошу фрау Марту, – скрыть радость за обыденной фразой не получается, но Зигфрид не особо и старается.