Гугл, что делать, если дома завелись извращенец и мужик-домохозяйка?

      Меня в последнее время очень настораживали две вещи: неадекватный Инугами, который до сих пор со слезами на глазах вымаливал у меня прощение за тот случай на озере, хотя я его простила, но до сих пор не подпускала к себе и… Светло-жёлтые клочья шерсти или белые длинные волосы оставленные по всей квартире лисом. Похоже, Коккури пока не замечал того, что происходит с его волосами. Даже когда я его гладила, пока он был в облике лисёнка, то у меня на ладони оставалось столько его шерсти, что можно было бы связать свитер или второго Коккури. Думаю, не стоит сейчас в лоб говорить парню, что так заботится о своей красоте, каждое утро намазывая себе на лицо различные маски, о таком. А то сердце ещё прихватит. Ведь, как выяснилось недавно, он не так уж и молод ужё. Оказывается, не только я заметила медленное облысение лиса, но и Шигараки с Инугами. Так как пёс, насмехаясь, указал на все в квартире оставленные волосяные «следы» лисом. Все же, я не успела сказать об этом Коккури деликатно, а за меня сделал это пёс. Тануки же лису посочувствовал и предложил бухнуть. — Нет! Я не буду лысым! — ревел от горя Коккури, лакая во всю с Тануки, — Хотя… Даже если я облысею, то так же буду неотразим, как сейчас! — вдруг преободрился лис. — Оптимист… — закрыла я глаза ладонью, опустив голову вниз, сидя рядышком, как бы морально поддерживая бедного лысеющего парня. Но вдруг Коккури побледнел и размяк безжизненно на стуле, не шевелясь. Похоже, себя лысым представил. Не понравилось. — Хаято — тян, — позвал меня Тануки тихо, — Надо что — то делать. Просто так оставлять это нельзя. Поможем другу? Меня всю передернуло. Другу? За всё время, проведенное с ними, я не задумывалась, кто они мне вообще. Они для меня были лишь каким — то стихийным бедствием, заселяющим мою квартиру. А оказывается, что духи в свою очередь, считали меня настоящим другом. — Он мне не друг. А просто знакомый и не более, — отвернулась от него я. Нельзя подпускать к себе никого, — Но всё равно. Делать нечего. Поможем. Я не хочу вечно слушать его нытьё по поводу выпадающих волос. — Моя дорогая, ты такая великолепная! — запрыгнул ко мне на плечо Инугами в виде малюсенькой фиолетовой собачки, — Я с вами. Но только ради тебя, дорогая. — ААААААА, КОТО-МАНЬЯК!!! И Инугами полетел в стену, пробивая её собой.

***

— Нам стоило просто сходить в какую — то подворотню и купить у сомнительного парня бутылку воды? — за мои деньги. Всего лишь купили какую — то воду в пластмассовых бутылках по 0,5. Я шла рядом с Шигараки и Инугами, которого я держала за километр от себя, домой. Я до сих пор напугана неадекватностью духа. — Это необычная вода. А вода омоложения, — пояснил Тануки с очень умным видом. Но запах перегара, исходящий от него, этот очень умный вид портил, — Она поможет нашему лису вернуть былые годы. И у него перестанут выпадать волосы. — И такая фигня тоже бывает? — выдохнула я, изучая бутылку в своих руках. Не внушает она мне доверия. На вид самая обыкновенная вода, которая продаётся в каждом супермаркете за гроши. Может, нас надули? Стоит проверить. Я остановилась и быстро открыв бутылку, присосалась к ней. — Х… Хаято, ты что творишь?! — бросился было ко мне дух енотовидной собаки, но было уже поздно. Я вдруг вспыхнула розовой дымкой и перед обалдевшими духами уже стояла я маленькая, лет пяти, хлопая удивлённо глазами и подбирая свою одежду, что стала мне очень сильно велика. — М… Моя дорогая… — с очумевшими глазами, сделал пару медленных ко мне шагов Инугами. — А… Вы кто такие? Где мама? — вдруг выдала я своим тоненьким голосочком. Ребята в ауте.

***

Коккури в ах*е. Тануки в ах*е. Инугами пускает на меня мелкую, слюни пытаясь полапать, но лис бьёт ему сковородой по рукам, не выходя из шокового состояния. А тоже в шоке. И всё это происходит в полном молчании. — Так где мама? — нарушил тишину мой тоненький детский голос. — А… Ну… — пытался подобрать слова Коккури, бегая по помещению глазами и, видимо, даже нервничая, — Твоя мама попросила последить за тобой, пока её не будет… У неё возникли неотложные дела и… — Коккури остановился и замер, так как меня не было уже на месте, — Где она? — заметался он. — У нее талант к художеству в ранние годы проснулся, — протянул Шигараки, усмехаясь, попивая саке и наблюдая, как я во всю уже размалёвываю краской, взявшийся от куда не пойми, светлые обои. — Ты что делаешь?! Нельзя так! — кинулся ко мне Коккури, вылупив глаза и оставляя за собой по комнате клоки длинных и светлых волос. — Моя дорогая такая талантливая и милая… — как — то восторженно лепетал Инугами, начав фоткать мою возню красками на стенах, пока бедный лис пытался поймать меня, скачущую по всей комнате, всю в краске, оставляя за собой следы маленьких ладошек на стенах. А Тануки наблюдал за этим с усмешкой и пил сакэ. Мда… Я была гиперактивным ребенком. Намучается же Коккури со мной. Как бы не облысел.