***
— Купишь муку, соус, молоко, хлеб, ещё нужны овощи и стиральный порошок, — отправлял Коккури в магазин Шигараки, уже стоя на пороге дома, — На всякий случай я написал тебе список всего этого. И деньги уже дал, — быстро проговорил лис, вытирая попутно свою сковородку от крови. Бедный Инугами. — Ага — ага, — задумчиво прокивал Тануки, пересчитывая бережно Йены, данные ему лисом. — И не смей эти деньги пропивать! Все, иди, — проворчал Коккури, помахав рукой и направился на кухню. Они как супруги, которые много лет пробыли в браке. — Будешь мне должен, лис, — уже хотел было выйти из квартиры мужчина, но я быстро подскочила к нему, схватив за рукав кимоно, — А? Хаято — тян? Чего тебе? — обернулся он на меня. — Тануки, купишь мне ещё зеленую краску для волос, — протянула я и дала ему купюру в пятьсот Йен на краску, — Сдачу можешь оставить себе. — Охренеть. Я вам не мальчик на побегушках, что бы в магазин по вашим нуждам ходить, — проворчал Шигараки недовольно, но деньги принял, — Ладно. Я пошёл. Краску тебе занесу, — и вышел из квартиры. Я же, воодушевленная и с приподнятым настроением, отправилась в свою комнату бодрым шагом. Как только я открыла дверь в свою комнату, то сразу весь мой настрой пропал. — М… Моя дорогая… Это не то, о чём ты подумала, — застыл в одной позе Инугами, держа в руках мои труселя. И часто он так…? Извращенец. Я закрыла дверь за собой, помрачнев и начав разминать кулаки. — И долго ты так рассматриваешь моё нижнее белье? — стала я подходить к нему, так же разминая кулаки. — Д… Да. То есть нет! Ой — ой! Не слушай меня, я вру! Я каждый день прихожу к тебе в комнату и рассматриваю твоё нижнее белье! Даже нюхаю! Я не могу врать своей любимой! Прости! — замахал он руками. Я остановилась, расширив глаза. Что? Он говорит мне правду и даже такую, только что бы не врать мне, потому что меня любит? Я считала все его «люблю» лишь обманом и приколом, но раз он признаёт даже такое ради любви ко мне, то я не знаю, что и думать… Так. Всё, стоп. — Ты молодец, что не соврал мне. Я оценила. Я прощаю тебя, — порозовев слегка, отвела я глаза в сторону от пса, пытаясь придать себе как можно более недовольный вид. Эти слова вообще я говорю? Да я меняюсь на глазах просто. — Моя любимая, дорогая… — уже обнимал меня за ноги он, при этом трясь об них щекой и скуля, — Я знал, что ты простишь меня. Ты же самый добрый и лучший человек на планете. — Не надо бреда. Я ни капли не добрая, — выдохнула я, вновь вспыхнув краской и став пытается оторвать от себя брюнета, — А ну брысь от меня. — Но дорогая… — Брысь, сказала.***
Тануки вскоре вернулся с краской для волос для меня и с продуктами для Коккури. Решив, что покрашусь чуть позже, я поставила тюбик с краской в ванну, что бы потом долго не искать его. — Как я устала, — протянула я, откинувшись на кресле и отложив длинную кисточку в сторону, глядя на свою картину и ища, что бы исправить в ней. — Устала, милая? Тебе сделать массаж? — послышался голос Инугами вдруг за спиной и его руки легли мне на плечи, начав мягко массировать. Я прикрыла глаза, порозовев. — Хватит опекать меня, — спокойно протянула я, но не стала останавливать парня. Его действия расслабляли. — Почему же? Ведь приятно, когда о тебе кто — то заботится, — продолжал он в том же духе, — Ты позаботилась обо мне, когда я был голодный и кинутый всеми. Теперь я позабочусь о тебе в благодарность. Ну и потому что люблю тебя. — Меня не возможно любить. Я невыносима, — усмехнулась я грустно и закрыла глаза. — С чего ты взяла это? — выгнул бровь пёс. — Ты думаешь, я не вижу реакцию людей на себя? Я только и делаю, что всех раздражаю и напрягаю. — Не буду спорить и переубеждать тебя. Но какой бы плохой ты не была, я буду всегда тебя любить, — улыбнулся парень, наклонившись и прикоснувшись к моей макушке губами. Я резко открыла глаза и порозовела. Что он только что сделал и сказал? Не будет переубеждать, что я не такая плохая? Его честность поражает. Это всяко лучше, чем на уши вешать лапшу человеку, что он прекрасный. Если уважаешь его, то лучше сказать правду. И Инугами… Именно так и поступает. Он честен со мной. Я медленно повернулась к нему, такая же розовая, глядя на духа пса. Он лишь улыбался, держа свои руки на моих плечах. И я была совсем не против, что он держит их там. Они тёплые. — Я… — хотела уже начать я что — то говорить, как… — ААААААА!!! МОИ ВОЛОСЫ!!! — послышался вдруг вой Коккури и я подскочив, понеслась в сторону издаваемого им ора. Что опять стряслось? — Он в ванной! — крикнул Шигараки, пробегая по коридору в сторону ванной комнаты. Мы втроём открыли дверь, так как она не была заперта и увидели нечто. Лис сидел, рыдая, завернувшись в полотенце и завернув в полотенце свои волосы, бережно их гладя, как будто их жалея. — Коккури, ты чего? — выгнула я бровь и скрестила руки на груди. Один геморрой с его волосами. — Чего случилось, спрашиваешь? — немного заикаясь, процедил сквозь зубы лис, — Да вот что случилось! — содрал он полотенце со своих длинных локонов, — В место шампуня я по ошибке использовал зеленую краску для волос! — заорал он. Я стояла в шоке, а Тануки с Инугами пытались не заржать. Привычные серебристые волосы лиса стали ярко — зелёными. И вот что теперь делать с его волосами опять?